Зачем ей вновь надо было напоминать о матери, она не знала, но почувствовав мягкий, но сильный толчок в спину, она повиновалась, зная, что от нее требуется ― девушка последовала за фигурой в плаще. Высокая женщина с мечом, которая двигалась пластично и грациозно. Элизабет, которая двигалась сначала медленно и нехотя, пришлось ускориться. Женщина двигалась рывками, словно боясь быть замеченной. Теперь для Колдуньи не было удивительным, как она могла вообще что-то различать перед собой, обе девушки двигались шаг в шаг, четко и уверенно. Так идет человек, который не сдается. Который еще не все сделал, не все успел, не сделал самое главное – ее «незавершенными делом» был то, что она держала в руках.
Они практически скрылись в лесной глуши, когда женщина остановилась. Прямо напротив деревьев, чьи стволы стояли параллельно друг другу, а ветви сверху сплетались, образуя подобие арки. Элизабет смутно узнала в этом месте тот портал, через который они попали домой в прошлый раз. Листва облетела, некоторые рядом стоящие деревья были сожжены, но природная арка была нетронута. Между сплетающимися стволами был такой же лес, однако незнакомец остановился. Она скинул капюшон, и Элизабет вновь невольно отшатнулась.
Схожесть матери с теткой было на лицо, только ее можно было посчитать красивой за тот счет, что ее лицо не было искажено злостью и ненавистью. Но распухшее от слез ― женщина мало походила на красавицу. Лицо этой бедной женщины было искаженно страхом, горем, а по лицу текли слезы. Она отстранила сверток от груди и подняла на уровень своего лица. Жадный огонь, что горел позади, осветил то, что она держала.
Элизабет теперь с интересом подалась вперед, стараясь рассмотреть себя младенца. В целом, она напоминала обычного ребенка, если не горящие сиреневым глаза, который открылись всего на секунду. Потом ребенок ― то есть, она сама ― снова заснул, и не знал, что происходит. От света пламени, что осветили ее лицо, малышка не проснулась. Элизабет прикрыла глаза, а когда открыла, женщина судорожно прижалась губами к лбу своего ребенка. Это прикосновение снова физически ощутила на себе Колдунья. Рука машинально потянулась ко лбу, а глаза заслезились. И в этом уже был виноват не дым пожаров.
Расстояние между ними и людьми из ее прошлого было минимальным, Элизабет слышала, как тяжело и прерывисто дышит женщина, как причмокивает губками спящий младенец. Слышала свое собственное сердце, отбивающее чечётку.
― Давай, положи меня в арку, ― сказала Элизабет холодно. ― Я хочу проснуться.
― Я молюсь всем Богам, ― слова женщины оборвали ее собственный всхлип. ― Чтобы ты была в безопасности и оказалась так далеко отсюда, как только можно, ― мир, как кокон, сузился. Были только Элизабет, ее мать и спящий младенец, которым тоже была Элизабет. От такой близости Колдунье стало не по себе, и она выпрямилась. Трава вокруг нее стремительно заледенела, и женщина вздрогнула, а Элиз услышала, как что-то хрустнуло.
Массивная фигура, которая вошла в лес после них ― в темноте разглядеть было невозможно, но Элиз знала, что это была ее тетка. Джадис выслеживала свою сестру и племянницу, чтобы покончить с ними.
― Поспеши, ― посоветовала Элизабет матери, но та, естественно, не услышала. Женщина провела рукой параллельно арке, быстро что-то произнесла и арка, за которой до того был один лес, внезапно, всего на секунду, озарилась светом. То было чем-то похоже на пластичные мыльные пузыри, но менее… осязаемое, что ли.
Женщина упала на колени. Протянула к арке дрожащие руки. Девушка вспомнила, что именно сейчас скажет не состоявшаяся мать и отошла. Поляна стремительно покрывалась льдом и снегом ― Джадис была рядом. Когда она вновь повернула голову, женщина уже опустила малышку в арку и быстро провела рукой. Мимолетное свечение исчезло также быстро, как и появилось.
Элизабет ждала, что вот-вот проснется, но этого не случилось ― она осталась с этими двумя женщинами, одна из которых убита горем, а другая пытается убить другую. Элизабет знала это, знала, что эта земля, опалённая огнем, и воздух, пропитанный дымом, будет последним, что увидит несчастная мать. Ей снова стало жалко женщину, которая могла быть ее матерью, но это было скорее жалость к персонажу фильма, который ты уже видел. Ты знаешь, что вот сейчас произойдет главный сюжетный ход, грустный и раздирающий, и все равно начинаешь невольно плакать.
Джадис остановилась. Элизабет равнодушно посмотрела на нее ― светлые длинные волосы зачесаны назад, бледное лицо сильно выделяется на темном фоне. Женщина. Колдунья. Джадис. Так похожая на ту, что рыдала на коленях. Вот они – две представительницы одной семьи. «Богоматерь» на Алетиометре.
― Ева! ― Джадис близко, она могла бы не кричать. В ее голосе слышится насмешка. ― Ты ― Ева, сестра! Такая же слабая, как и та женщина. В последние мгновения своей жизни, помни об этом. Ты – Ева, подобная людям, ― Джадис говорит о людях с невероятным презрением.
Элизабет отметила, что ее сестру зовут не Ева, а значит, она даже не знает свою мать по имени, но Джадис считает сравнение с людьми чем-то унизительным. А ее сестра… кажется, она так не считает. Она не откликается.
Джадис не дождалась ответа от сестры. Меч сверкнул в темноте подобно молнии. Колдунья явно не хотела тратить время на пустые разговоры. Элиз знала, что будет сейчас и прикрыла глаза ― Джадис убьёт свою сестру, Колдунья почувствует кровь на лице и проснется.
Но прошла секунда, а ничего не случилось. Элиз приоткрыла один глаз. Ева поднялась с колен и держала острие меча в своей руке, а Джадис силилась протолкнуть меч дальше, в самое сердце родственницы.
― Ты слаба Джадис, ― с неожиданным презрением выплюнула Ева. Элизабет открыла глаза и удивленно вздернула бровь ― этого она не помнила. ― А Элизабет будет сильной.
― Элизабет? ― спросила Джадис, и в ее голосе мелькнуло нечто, что заставило Элизабет нахмуриться. ― Такое имя ты дала нашей Луне? Скучно.
― Оно ей подходит, ― возразила Ева. Она по-прежнему сдерживала меч. ― Это значит «Богом клянусь». Так вот, я Богами клянусь, что она уничтожит тебя.
― Не говори чепухи, ― возразила Джадис. ― В ней моя кровь. Она будет со мной.
― В ней и моя кровь тоже. И эта кровь уничтожит тебя.
― Про что вы? ― не выдержав, выкрикнула Элизабет, хотя знала, что женщины ее не услышали. Но тут они синхронно повернули головы в ее сторону и уставились на Элизабет. Девушка окаменела ― они ее видели?
Джадис, однако, воспользовалась мимолетным отвлечением сестры, и Элиз, как в замедленной съемке, увидела, как меч насквозь прошел через тело ее матери. Потом Джадис тут же потянула руку к ней, но громкий львиный рев заставил ее отшатнуться. Белая Колдунья и мертвое тело исчезли, на покрывшейся снегом и льдом поляне осталась только Элизабет. И Аслан.
― Видишь снег вокруг себя? ― внезапно спросил из-за спины Аслан. Элизабет кивнула. ― Это холод, что возникает в твоем сердце, когда ты думаешь о матери.
― Я ничего к ней не чувствую, Аслан, ― честно призналась Элиз, смотря на замерзшую траву. ― Я не знаю ее, не чувствую, а значит не могу любить. Мне жалко ее, но я думаю: а если бы она не отправила меня в тот мир? Я бы не встретила Питера, Сьюзен, Люси, всех своих друзей… Эдмунда. Его я чувствую. Всю свою жизнь. Его я люблю.
Аслан молчал. Элизабет не знала, что именно он думает ― осуждает ее или нет, но она сказала правду.
― Ты должна укротить этот холод, Элизабет, ― сказал Аслан. ― Иначе будешь как твоя мать. Прости ее.
― Я не злюсь.
― У тебя есть сердце. Пользуйся им.
― Аслан…! ― воскликнула Элизабет, резко разворачиваясь, но тут она словно ударилась обо что-то. Девушка нелепо взмахнула руками, пытаясь вернуть себе равновесие. Но тут ее кто-то подхватил под локоть и оттащил в сторону.
― Ваше величество? ― раздался обеспокоенный голос, который Элизабет узнала с минутной задержкой. Это был Дриниан. Смотрел капитан на девушку немного неуверенно, поэтому она огляделась ― она была на палубе, и, судя по всему, оттащили ее от борта, через который она чуть не перегнулась. Под ногами ютился Рипичип ― он составлял компанию на ночном дежурстве.
― Как вы себя чувствуете, Королева? ― спросил важно мышь.
― Я…я в порядке, ― с запинкой произнесла девушка. На палубе никого больше не было. ― Что произошло?
― Вы вышли на палубу, чуть не упали за борт, ― рассказал Дриниан. ― Мы вас звали, но вы словно не слышали.
― Да, у меня было… ведение. Это похоже на сон наяву, я вполне могла ходить.
― Вы видели во сне будущее нашего путешествия? ― поинтересовался Рипичип.
― Нет, ― Элизабет слегка помассировала виски, стараясь быстрее прийти в себя. ― Скорее, собственное прошлое. Впрочем, это уже не важно.
― Не зная прошлого, невозможно понять подлинный смысл настоящего и цели будущего, ― внезапно промолвил Дриниан. ― Вам надо отдохнуть, Ваше величество.
Элизабет кивнула, глянув на капитана и тот аккуратно отпустил ее.
― Мне проводить вас? ― поинтересовался Рипичип. Элизабет покачала головой и наконец нашла в себе силы улыбнуться.
― Нет, Рип, спасибо, ― она посмотрела снова на капитана и кивнула. ― Благодарю вас. Доброй ночи.
― Доброй ночи, Ваше величество, ― почти синхронно ответили Рипичип и Дриниан, и Королева удалилась. В каюте она хотела сразу уснуть, но буквально в дверях столкнулась с Эдмундом. Спросонья тот выглядел еще более растрёпанный, чем обычно ― волосы парня были его личной катастрофой, пригладить их было невозможно. У Анабесса были почти такие же волосы, разве что темные, как у матери.
― Где ты была? ― недовольно спросил юноша, затаскивая девушку в комнату. ― Боже, да ты вся замерзла!
Элизабет позволила уложить себя на кровать и укрыть теплым одеялом. Несмотря на то, что днем было почти жарко, ночи были прохладными. Она прижалась к Эдмунду, который вздрогнул от холода ее тела, но сжал в объятьях лишь сильнее.
― Так что случилось? ― спросил Эдмунд, и стало ясно, что он не успокоится, пока не узнает ответ. ― Где ты ходила?
― Алетиометр снова отправил меня в прошлое, ― призналась девушка. Она не привыкла врать Эдмунду. ― В тот момент, когда мама бросила меня. Не знаю только ― зачем? Это было одно единственное видение за всю мою жизнь, больше он не возвращал меня к моему недолгому прошлому в Нарнии.
Эдмунд помолчал какое-то время, прижавшись губами к макушке, ждал, пока Элизабет немного согреется.
― Знаешь, мы никогда не говорили об этом, ― неуверенно произнёс парень. ― Ну, об этом твоем одном-единственном виденье.
― Потому что оно уже ничего не изменит, ― призналась Элизабет. ― Я здесь, с тобой и вполне счастлива.
Эдмунд улыбнулся ей в волосы, и Элиз закрыла глаза. Холод отступил, и они оба смогли спокойно заснуть.
Так где же, где, Любовь моя,
Вернешься ты ко мне?
========== Одинокие острова ==========
― Как вы? ― это был первый вопрос, который задал Дриниан, едва Эдмунд и Элизабет появились днем на палубе.
― Очень хорошо, благодарю, капитан, ― кивнула Элизабет, улыбаясь. От ночной грусти не осталось и следа ― Колдунья была готова к приключениям, сильная и бодрая. ― Когда мы дойдем до одиноких островов?
― Дозорный только что увидел землю, ― сообщил Каспиан, появляясь рядом с Капитаном. ― Через пару часов будем там.
― Прекрасно, уже хочется размяться.
Амбициозная, с развитой интуицией Элизабет никогда не попадала под чужое влияние. Своё мнение была готова отстаивать всегда. И даже если будет не права, как хитрая лисица, введёт в заблуждение своего собеседника. Настойчивая и упрямая она готова преодолеть любые препятствия на своем пути.
― Тебе нужно оружие? ― внезапно спросил Каспиан. Элизабет усмехнулась и взмахнула рукой: в ее руке заплясал огонь, охватывая всю ладонь. Огненный смертоносный шар послушно скользил по руке Колдуньи и являлся самым красноречивым ответом.
― Хорошо, я понял, ― усмехнулся Каспиан. ― Но, думаю, мне есть что предложить тебе и Эду.
Юноша удивленно встрепенулся. У него уже был меч, поэтому он не думал о том, чтобы поменять его. Любое оружие подходило, если к нему привыкнуть. Хотя собственный меч казался ему слишком легким, вероятно, он просто привык к более тяжелому оружию. Но Эдмунд с интересом последовал за девушкой и Каспианом.
Король привел их в свою каюту, которая была временно отдана Люси. У девочки из оружия был только тот кинжал, о котором как-то сказали «Битва не для девочек». Впрочем, Королеве Отважной оружие было ни к чему ― она не смогла бы причинить вред живому существу, даже если на кону стояла ее жизнь. Ее братья и сестры были другими ― Питер и Эдмунд участвовали во многих сражениях и знали цену оружию, Элизабет относилась к нему как к красивому дополнению, поскольку главным оружием была она сама, но владела мечом и кинжалами вполне не плохо, а Сьюзен была лучшей лучницей во всей Нарнии. Но, как и Люси, не могла навредить кому-то, только если речь шла о жизнях ее семьи. Но оставлять Лу без оружия все отказались.
Элизабет не говорила, но именно эти черты характера Сьюзен и Люси проявились в их тезках ― дочерях Вааны, дочери Питера.
― Как я мог забыть, ― досадливо проговорил Каспиан. Элизабет вопросительно приподняла бровь, когда юноша опустился на колени и достал из-под кровати сундук. Точнее, не совсем сундук, а широкий длинный ящик из железа. В него легко могло поместиться несколько мечей, но когда Каспиан открыл его, Эд и Элиз увидели, что меч был только одни, зато по бокам от него лежали парные кинжалы.
Меч они узнали оба и сразу. Знакомый, с серебристой перекладиной, черную рукоятью и золотым навершие в виде головы грифона. И если наклонить при правильном угле и дать свету упасть на лезвие, появлялись слова, которые гномы вытачивали для важных людей.
― Анабесс, ― сказал Эдмунд, и его губы тронула улыбка гордости. Он видел самые значимые моменты в жизни своего сына, знал, как он боролся с тьмой, что захватывало его сердце в самые темные времена. Он невероятно гордился своим сыном.
Элизабет глянула на меч, а потом перевела взгляд на парные клинки. От них шла сильная энергия, словно ждущая того момента, когда Колдунья коснется их. Рука у девушки начала медленно подрагивать, и внимательные Эдмунд и Каспиан просто не могли не заметить это.
― Элиз? ― Эд положил руку на плечо девушки. ― Все хорошо?
― Парные кинжалы, ― сказала Колдунья. ― Они знали кого-то моей крови. Моя же магия зовет меня.
Из всего рода Элизабет и Эдмунда только некоторые переняли ее магическое начало ― Анабесс и Мелестина, как ее дети, хотя Анабесс не развил это до такой степени, как сестра; Теобальд и Анна ― ее внуки, сын Мелестины и дочь Анабесса. Во всех остальных была магия, но никто не решался ею пользоваться. Лишь двое, что никогда не смогли бы быть вместе изучали ее, учились, как и их бабушка, руководить самыми сильными заклинаниями.
― Ты возьмешь меч? ― спросил Эдмунд. Элизабет отрицательно мотнула головой.
― Думаю, парные клинки подходят Элиз, ― сказал Каспиан. ― Ее стилю борьбы. Она использует левую руку для равновесия. Теперь и она будет опасна.
Эдмунд взял меч сына и почувствовала, как в него словно вливается эта сила. Сила сына Колдуньи, Верховного Короля ― Анабесса Мудрого. Меч, что не раз защищал Нарнию, корону и царствующую семью, меч, что должен был перейти от сына к отцу.
Парные клинки легко легли в тонкие женские руки, словно были сделаны специально для Элизабет. На серебряных лезвиях были выгравированы имена их прошлых владельцев: «Царевич Теобальд» на правом и «Королева Анна» на левом. Девушка задумчиво крутанула их в руках, вновь ловко поймав за рукоятку. Сделанные из прочного серебряного материала, закалённые магией, прямые кинжалы обоюдоострой формой, где край лезвия резко сужается, переходя в остриё. Это было совершенное оружие.
― Теобальд и Анна? ― прочитал Эдмунд, внезапно по-доброму усмехнувшись. ― Это те, что были вместе?
Элизабет закатила глаза.
― Что я говорила? Да, они любили друг друга, но из-за родства никогда не вступали в связь. Эти кинжалы ― подарки, их велел сделать им Сайман, когда взошёл на трон.