— Писать о человеке всегда актуально — вот в чем фишка. А Лена в своих книгах разбавляет грустные моменты иронической интонацией, — заметила Инна и оглянулась на неподвижно лежащую подругу. — А о тупой, слепой силе судьбы не хочет писать.
— В наше сложное во всех отношениях время люди жаждут романтики, утешения, любви и праздника, чтобы отдохнуть душой. А писатели им… Но с другой стороны без трудных испытаний человек не может прийти к перерождению, поэтому в жизни больше бед, чем радости, — пасторским тоном сказала Жанна.
— Успокоила! Дорогие мои, я вас умоляю: переключите внимание на что‑то другое. Зачем вы втравливаете друг друга в грустную полемику? Я спать хочу, — вяло пробурчала Лена, накрываясь подушкой.
«У девчонок одно не вытекает из другого, в каждой фразе множественность. И куда растекутся ее ручейки, если между ними столько пересечений? Я то прочно застреваю в непонимании, то утопаю в их многословии», — недовольно подумала она.
Но Инна не слышит ни Лену, ни Жанну, Ане отвечает:
— Ладно, твоя взяла! Я поняла Ритино предназначение. Она пытается сдерживать глупых людей и предостерегать нормальных от необдуманных поступков. Ее философия из разряда действенной доброты. И дарит она всем нам всю широкую палитру своего таланта. Так? Только дураки книг не читают. Понимаю, тоска по идеалу…
«Инка задает вроде бы невинные вопросы, а на самом деле ехидные. Чума сибирская! Тон, тон‑то какой! А еще прикидывается ясочкой. Чего добивается? Слишком высокого о себе мнения? Верит в свою будто бы избранность и не допускает мысли, что кто‑то, кроме нее, может выразиться лучше? Как о ней сказал Борька? «Она так существует. Афористично мыслит? Нет. Выдает глубоко продуманные импровизации, а реализует их как сиюминутные». В больших дозах Инна невыносима. И откуда она взялась на мою голову? И ведь не выгонишь, хотя в прошлый раз ей было решительно отказано от этого дома. Бесит она меня. Я мнительна?
А может, она таким образом из души свою боль выплескивает? Ее ведь тоже не отнесешь к числу счастливчиков, хотя красивая и умная, — вернулась к своим прежним мыслям Аня. — Хотя, смотря что считать умом. Почему я не могу не думать о ней? Переклинивает меня?» — обеспокоилась она.
А успокоившись, опять о Рите заговорила:
— Рита не ошиблась в выборе темы. Она многих трогает. Ее взгляд на проблему собирает широкий круг почитателей. И будет собирать. Ей не приходится бояться, что ее читатель умрет вместе с ней. Я верю, что хоть крохами, отдельными фразами, а может даже целыми рассказами, но останутся ее произведения в веках.
— Размечталась!
— Тебе, Инна, что‑то иное открылось в этой связи?
— Прекрасный забытый Эдем.
— Данный нам еще с детства в ощущениях и в фантазиях… — ностальгически вздохнула Аня.
— Вы подогреваете мой интерес к Ритиным книгам? — спросила Жанна.
«Представляю, на каком уровне велась бы их беседа, не будь они усталыми и вялыми, как сонные весенние мухи, — усмехнулась Лена. — А мне бы сейчас что‑либо для души… «Старомодную комедию» Арбузова, с Борисом Тениным и Лидией Сухаревской увидеть бы?.. Какая мощная харизма, какое обаяние! Без них этот спектакль сильно проигрывает. По мне так Сухаревская в нем — совершенство. Жаль, мало была востребована. Новые артисты прекрасные, но в их игре больше юмора, чем душевности. От них не бегут мурашки по телу. Нет, пожалуй, от Владимирова бегут…»
И словно почувствовав лирическое настроение подруги, Инна зашептала:
— Помнишь, как ты поймала огромную щуку? В ее раскрытую пасть мог поместиться мой кулак! Мы ее измерили, взвесили.
— И зубы пересчитали, — пошутила Лена.
Язвительная усмешка тронула губы Жанны:
— Когда завзятые рыбаки рассказывают о пойманной крупной рыбе, я всегда вспоминаю анекдот об огромном рыбьем глазе и уменьшаю все параметры их улова втрое.
— Так то — мужчины, — отвергла обвинение в хвастовстве Инна. — Волшебное воспоминание! Я тогда от радости на мостике, у всех рыбаков на виду отчаянно отплясывала чарльстон!
— А они на тебя чуть ли не с матом, мол, не шуми, — рассмеялась Лена.
— Эх, сейчас бы на рыбалку!
— В принципе мечта не запредельная, осуществимая. Всё в наших руках. Но повремени до весны. На зимнюю рыбалку я больше не хожу, ноги мерзнуть стали. Сахарок в крови и сужение сосудов дают о себе знать, — ответила обещанием на искреннее желание подруги Лена.
— …Удача улыбнулась Рите. Она уже испытала радость широкого признания. Надо же, прямое попадание с первого раза, с первой книгой. (Чем можно унять и «обезвредить» педагога?) Ею она вошла в литературный фонд России. И все потому, что ее рассказы лишены всяких речевых клише. Она создала свой язык, связанный не только с ее воображением, но и с метафизикой окружающей действительности, — заявила Аня. (Да ну?) — Но главное, что она не давила на читателя фамилиями, авторитетами — я имею в виду рецензии знаменитых писателей, — не преподносила о себе готового мнения, предоставляла им самим себя «открывать».
— Победа! Сумасшедший ажиотаж! — фыркнула Инна. — Обычно у победы много отцов. Это у проигрыша не находится виноватых. Неужели никто не примазывался?
— То, что блистательно удалось Рите, не получилось у других наших сокурсников. Их до сих пор манит недостижимое совершенство, требующее постоянной окрыленности духа. Порой пессимизм полностью побеждает в них оптимизм, но они не намерены сдаваться. (О ком это она?) Видно звезды на небе так расположились, что Рите повезло. Сколько же всего должно было сойтись!
— Я считаю, что Ритино везение в том, что начала она свою творческую деятельность еще до перестройки, — напомнила Инна, охладив этим мистический пыл Жанны. — С ее скромностью величие ей не грозит, но и проблем не снимает.
— Увы, если отношения с прессой и руководством строятся далеко не на любви, они чреваты осложнениями, — сказала общую ни к чему не привязанную фразу Жанна.
— Да, да, — сказала Аня так, что было понятно, что слова собеседницы не достигли ее слуха или понимания.
— Не нам раздавать «знаки качества» и выдавать пропуска и направления в вечность. А вот история с Ларисой, похоже, надолго зависла… и пока без последствий. Этот факт, наверное, тебя, Лена, с ней сближает. — Инна сделала паузу, чтобы оценить впечатление, произведенное её знаниям проблем далекой подруги. Но реакция Ани была неожиданной. По-своему разгадав извилистый ход мыслей Инны, она заявила:
— Тебя обуял бес зависти. Так сама сваргань что‑то особенное, замысловатое, чтобы на тебя нацелились все фото и кинокамеры мира!
— Повторяешься. Давай на пару? — молниеносно отреагировала Инна с искусно наигранным простодушием хамоватой особы.
«Опять Аня получила свою долю «внимания». Сама напросилась», — про себя отметила Лена.
*
Тяготясь долгим молчанием, Аня произнесла слишком пафосно:
— Писатель обязан говорить не то, что от него хотят услышать, а то, чего не ожидают. Он не имеет права лгать, ему приходится идти до конца, потому что это его ответ времени. Биография писателя должна накладываться на канву исторического развития страны.
«Бросается высокими фразами. Должен, обязан… Какие мы тут все умные. Писатель никому ничего не должен. Если только себе…» — усмехнулась Лена.
— Божий дар подталкивает его, внутренний позыв ведет… — начала проповедовать Жанна.
— Куда? — судорожно расхохоталась Инна, сжимая лицо в ладонях, и пряча голову под подушку.
— И заставляет «в каждом миге видеть вечность!» — в тон Жанне продолжила Аня.
— Срезала ты меня на взлете мысли… Ах, да! И на бред перестройки тоже должен откликаться? А я думала, писатель обязан абстрагироваться от грязи и пошлости, соблюдать с ними дистанцию, — оттянула на себя внимание Инна.
— А как же полное совпадение с эпохой? — официальным тоном, спросила Жанна, еще не поняв намерений Инны.
— Все зависит от расстановки акцентов, от того какую цель ставит перед собой писатель изначально. Рита не отступает от своих гражданских позиций, но ее интересы несколько иные. Экономика и политика — не ее сфера. И она в них не вникает. К слову сказать — не мной это подмечено. В своей жизни люди, как правило, ищут духовного и физического комфорта, а это часто приводит к душевной лености. Задача Риты перевести их из состояния самоуспокоенности в динамичное, действенное, — невозмутимо, с приветливой неторопливостью и с какой‑то даже величавой снисходительностью в голосе, будто читая подросткам лекцию, подробно ответила Аня.
— Опять ты мне песню испортила. Людей встряхивает состояние экономики. Мне кажется, человеческое вероломство и коварство, бесчестье и предательство Рите понятней. Не в ее привычке избегать «сражений», — сказала Инна, чтобы подразнить Аню. — Тебя же эти качества тоже больше задевают?
— Оригинальная версия.
— Почему же? «Я, бабушка, Илико и Илларион» Нодара Думбадзе — книжка веселая, но и в ней ты нашла что‑то с твоей точки зрения неправильное. Помнишь, тебя возмутило, что мальчишка, кое‑как учившийся в школе, поступил в институт.
— А тебя не возмутило?
— Мелочи тебе заслоняют горизонт.
— Взятки, коррупция — мелочь? Да это самое главное, с чем надо бороться, если мы не хотим погубить нашу страну! Если бы удалось вернуть в страну все деньги, которые прячут за границей олигархи, наши люди жили бы несравненно лучше. Вложили бы их в родное производство, построили бы дороги и жилье в Сибири.
— А ты уже всё просчитала? Попробуй подходить к проблемам с разных сторон. Облегчу тебе задачу, напомню школьную математику. Используй хотя бы метод от противного, позволяющий глубже раскрывать сущность предмета, явления и ситуации.
По мне так лучше бы Рита отыскивала в людях положительные качества, а не закапывалась в недостатках. Сколько в человеке всего прекрасного! Велик человек! Литература должна быть оптимистичной и пытаться создавать идеального человека. Как тебе такой вариант?
— Идея так себе. И много раз апробированная. Уже можно проследить эволюцию ее развития.
— А кто из литературных героев для тебя сейчас ближе всех стоит к идеалу?
— Князь Мышкин, который демонстрирует идеальное состояние человека. Он счастлив даже не будучи влюбленным в женщину. Он как ребенок неосознанно любит жизнь, людей, природу, — сказала Аня и получила в ответ Иннину брезгливо-недоуменную мину.
«Опять подначивает, подбивает на спор? Не найти мне на нее управу», — рассердилась Аня и резко, с вызовом и отчаянной гримасой на лице ответила:
— Создай своего идеального. Инициатива наказуема исполнением.
— Наотрез отказываюсь. Слишком высокая честь для меня, госпожа учительница! Спасибо за доверие. У меня нет слов, чтобы выразить чувство благодарности, переполняющее мое сердце, — привычно принялась юродствовать Инна.
— Опять «стервозную муру» запустила?
— Только заметив недостатки, можно от них избавиться, — настырно продолжила игру Инна, не желая признавать себя побежденной.
— Вот тут ты права, — торопливо согласилась Аня, хотя понимала, что тон сказанного Инной не соответствовал его содержанию.
«Инна нарочно говорит заведомо противоречивые фразы. От скуки упражняется в злословии и пустословии, — вздыхает Лена, осторожно переворачиваясь на бок. — Еще в студенческие годы я объясняла Ане, что если бы она не реагировала, Инне не было бы интереса ее дразнить. Получается, что сама подставляется под удар и оказывается в «бедственном» положении». Но плечо подруге Лена все‑таки предупредительно сжала.
— Творение писателя — важный документ своего времени, — обращаясь только к Ане, продолжила разговор Жанна. (Подобные фразы уже стали общим местом.)
— А в Ритиных книгах иногда звучит простодушие начинающего писателя, — заявила Инна, вскинув высокие брови.
«Теперь Жанну взялась изводить», — подумала Аня.
— Насколько я поняла из рассуждений Ани, Рита не лезет в «чернуху», ей претит транслирование и тиражирование отклонений в жизнедеятельности общества и отдельных людей. Но простодушия у нее не наблюдается, — сказала Жанна. — Я с большим скепсисом отношусь к произведениям, акцентирующим внимание на гадких и жестоких человеческих пороках. Есть этический предел открытости, искренности и откровению. Человеческая душа — слишком тонкая материя. Ее извивы, в конце концов, — это слишком личное. Надо помнить о чувстве ответственности за всех и каждого.
— Тем более, если эти произведения на потребу миллионной толпе? — спросила Инна.
— Толпе? Какая спесь! Ты говоришь о читателях без должного уважения, значит и о себе тоже? Справедлива… до глупости. Что, сама обмишулилась? — Жанна не упустила возможности мстительно подметить оплошность и «наградить» Инну ее же презрительным словечком.
Инна, как всегда, на неприятное заявление не обратила ни малейшего внимания.
— Чтобы иметь успех в творчестве, надо верить в то, что делаешь, реально оценивать себя и тех, кто вокруг.
При слове «вокруг» Лена отвлеклась от «школярского» высказывания Ани. Ей припомнилось недавнее собрание. «Я, скучая, разглядывала коллег. Стала сравнивать лица двух рядом сидящих мужчин. Оба приблизительно одного возраста, кареглазы, седы. У обоих веер морщинок у глаз. У одного они выдавали глубокую печаль много пережившего человека. Когда мужчина улыбнулся, эти морщинки излучили удивительно нежный, теплый свет. Они на самом деле светились! Я видела. И в тот момент почувствовала к этому малознакомому человеку неожиданно сильное расположение. Он притягивал. Мне еще раз захотелось увидеть его искреннюю, чуть усталую улыбку неравнодушного человека. Мне даже на миг представилось, что она обращена ко мне. А вот у другого морщинки говорили о беззаботности легко живущего человека. И улыбка у него была горделивая, самовлюбленная и какая‑то барская». Лена улыбнулась своим мыслям и «уплыла» в добрые моменты своего прошлого.
6
Инна задумчиво сказала:
— Почему бы Рите, как это бывало во все времена, не писать книги в иносказательной форме, сделав переброс во времени — во вчера или в будущее, и поместив своих героев в некоторое мифическое царство-государство? Там легче спрятать самые острые моменты современной жизни. У нее получались бы прекрасные грустные метафизические произведения. В них можно было бы открыто сообщать о том, как трудно живется в современном мире неглупому, но патологически честному человеку, желающему добиться успеха, анализировать не только его поведение, но и причины неудач. Разве ей не хочется иначе ярко состояться здесь и сейчас?
Без фантазии жить скучно, а без надежды на чудо трудно. Сказка притягивает, завораживает своей пещерной эстетикой, радует, раскрепощает. Реальность обыденна, тускла, однообразна и рутинна; изредка забавна или драматична. Каждому из нас дается шанс талантливо прожить в своем времени, как его ни назови: застой, перестройка. Главное, не упустить его. (А сколько их ты профукала?) Надо всегда быть готовым к моменту, к случаю, который может подарить тебе судьба. Лена с Ритой вправляют мозги девчонкам и мальчишкам, да и более взрослых направляют на путь истинный… чтобы «алые паруса» не закрывали от них реальный мир. Но этого мало.
— Разве Риту что‑то не устраивает в ее собственном творчестве? — недоверчиво уточнила Жанна.
— Опять к многовековым сказкам? Я понимаю, мифы украшают жизнь, потому что в них не рациональные факты, а эмоции, но в современной литературе и без того предостаточно диких, подчас необузданных, почти шизофренических фантазий. К их «изыскам» приходится приноравливаться, привыкать. Кто‑то должен интересно, просто и честно рассказывать о своем времени, — возразила Аня.
— Ну, если только по гамбургскому счету, — проехалась Инна. — А ты все же вспомни предельно ядовитые, прекрасные бессмертные сказки Шварца — мастера иносказания, его «детское» умение обычные вещи трансформировать в сказочные, вызывающие цепную реакцию добра. И чудные притчи, аллегории и метафоры с мистическим оттенком мрачности — Гофмана. Или возьми современного комедиографа Григория Горина. У него парадоксальный философско-притчевый талант. Сказки многое позволяют и от многого освобождают. В них же не документальная или художественная фиксация событий, а метафора жизни, ее главный посыл. Будучи не привязанной к конкретному времени, Рита может вроде бы шутливо «разносить» своих врагов, невзирая на существующие авторитеты. И острые политические моменты представлять в виде злой сказки. И все пройдет на ура, всё сойдет ей с рук. Никто не станет ей диктовать, как и о чем писать. Это так называемое ненасильственное сопротивление злу. К тому же сказки навевают неожиданные аллюзии. В них можно такое «напророчить»!