Солурду в спину прилетела сложенная записка, разлинованая, из тонкой бумаги — точно кто-то безжалостно вырвал из тетради. Он нахмурился, выпятив челюсть, и осторожно развернул послание. Ровный почерк, изящные завитушки букв:
У Выручай-комнаты после обеда.
Солурду даже гадать не пришлось, кто это. Гермиона. А где Гермиона, там и все остальные. Что это Золотому Трио могло понадобиться от скромного мистера Огилви?.. Вопроса — идти или не идти, — разумеется, не стояло. Любопытство живьём сожрёт, если он посмеет его не удовлетворить.
Когда аврор Тонкс сказала, что пришло время долгожданной практики, Солурд запаниковал первым. Он нервно сглотнул, сжал в дрожащих пальцах палочку и бросил испуганный взгляд на Сьюзи, с которой и здесь сидел вместе. Та ответила ему настороженным «я под щитом» и слегка отодвинулась, мол, ты мне, конечно, друг, но каждый сам за себя. Огилви посмотрел на Тонкс, взглядом пытаясь передать все свои сомнения в этой затее… И она поймала его взгляд, сама очевидно не в восторге, но лишь проворчала:
— Во имя учебного плана, — бессильно разводя руками.
Солурд понял, что пришло его время сесть в Азкабан за пачку непреднамеренных убийств.
========== Кусь четвёртый ==========
Всё оказалось не так страшно. Солурд стоял под щитами, напряжённо подняв руку с палочкой, и об атаке даже не думал — самому бы не огрести. ЗоТИ с Гриффиндором — это не только шуточки вполголоса, ободряющая аура Золотого Мальчика и таинственные переглядки. Это ещё и тренировка с натасканными на атаку подростками, половина времени которых в прошлом году была посвящена Выручай-комнате.
Движения Гермионы, точные и хлёсткие, обращались хитроумными чарами. Она специально не давала ему ни секунды на контратаку, как и все, опасаясь необъяснимых «траекторий Огилви», по феномену которых профессор Флитвик даже хотел писать научную работу… Но так и не нашёл прочной доказательной базы, за чем дело и встало.
Закончился урок тем, что Солурд пропустил-таки очередной удар в брешь щита и колодой грохнулся на пол, замерев под гнётом Ступефая.
Гермиона получила заслуженное Превосходно.
Солурда наградили выстраданным Фините.
Все счастливы.
Уже в коридоре его догнал взъерошенный Гарри, раскрасневшийся и довольный — честно обставил Рона в их маленькой баталии. Хлопнул по плечу, шепнул весело:
— Не опаздывай!
И умёлся дальше, сам похожий на снитч, который привык ловить: яркий и стремительный, вроде вот он, рядом, а моргнёшь — уже в другом углу замка крылышками трепещит, следующего наивного дурачка дразнит. За ним Гермиона и Рон спешили недремлющим конвоем, что-то на ходу выговаривали, смеялись. Солурд почувствовал лёгкий укол зависти: он за все эти пять с хвостиком лет ни с кем так сильно не сдружился, только приятелями оброс, как дьявольские силки побегами. Не то чтобы его это расстраивало, но иногда скреблось на душе что-то такое… неуверенное.
Хаффлпаффец — и без друзей. Смешно же!
В Большом зале запахи сплетались в причудливый клубок, смешивались и перетекали один в другой: еды, парфюма, земли, озона — на улице дождь, и кто-то топал из теплиц по свежей грязи, — пота и дерева. Солурд задержал дыхание, морщась, и резко потёр нос, надеясь избавиться от этой взрывной смеси. Нельзя сказать, что помогло.
На обед предлагали варёную морковь, куриные котлеты и пирог с ягодами. Конечно, вокруг на столах было ещё энное количество всякого, вкусного и не очень, а перед Огилви стояла именно морковка. Как и вчера. И позавчера тоже. Эльфий заговор, да? Это точно он, Солу никаких подтверждений не надо. Он не любит тянуться через полстола за чем-нибудь вкусным, как и отвлекать окружающих от удовлетворения честно нагулянного аппетита, но приходится похлопать Джастина по плечу, виновато хмыкая на вопросительный взгляд, и попросить:
— Можешь передать что-нибудь, что не морковка?
Тот подавился смехом — благо, жевать перестал — и послушно поставил рядом горошек. На возмущённый писк тихо захихикал, мол, точнее нужно с формулировками, но переставил ещё и печёный картофель. Хмурое «спасибо» Джастин и вовсе встретил ехидно приподнятыми бровями, отчего его скуластое лицо приобрело глупое выражение, и вернулся к еде.
Размышляя о том, что угораздило же его попасть на «самый дружный факультет», где обитают такие вот… барсуки, Солурд скользил взглядом по залу. Пока взгляд этот, жёлтый и отстранённый, не споткнулся о белокурую нимфу, облачённую в сине-серебряные цвета.
Эрин щебетала с подружками, увлечённо крутила в воздухе изящными пальчиками и что-то наставительно вещала. Солурд видел лишь её узкую спину и небрежно перехваченные резинкой кудряшки, но доподлинно знал, что вот сейчас Эрин сосредоточенно нахмурила острый носик и лукаво изогнула блестящие от помады губы.
Аппетит пропал с концами, не оставив обратного адреса, по которому его ещё можно было найти. Огилви вяло ковырялся в тарелке, превращая котлету в поле неравной битвы, краем уха слушал причитания умницы-Ханны о том, что травология была «ужас что такое» и рассуждения Эрни о пользе и вреде… чего-то, что Джастин по своему обыкновению перевёл в квиддич и шуточки о неудобной форме.
Студенты начали расходиться, и Солурд решил тоже не задерживаться, тем более ему назначили свидание. Стало смешно от этой мысли, а потом, почти без перехода — неуютно. Хотелось разобраться с этим побыстрее и радостно забыть, как страшный сон и экзамен по зельям.
Ещё и к Снейпу вечером, оу…
Лучше об этом не думать.
Солурд, перепрыгивая через ступеньки, бежал к Выручай-комнате, сумка билась о бедро — наверняка скоро появится синяк — а расползающиеся по классам студенты провожали его понимающим взглядами: на урок опаздывает, несчастный, в той стороне как раз кабинеты Арифмантики и Трансфигурации, поди пойми, куда опаздывать страшнее. Он старался не обращать внимания на тихие шепотки, но в итоге, отвлечённый перекрутившейся лямкой, не заметил коварной подножки. Растянуться на полу — не растянулся, Мерлин миловал, но о стену плечо ссадил, наверняка кожу стесал даже, благо мантия уцелела. Запахло чем-то терпким и пряным, как специи, заставив чихнуть и потереть заслезившиеся на секунду глаза.
— Падать в ноги — твоё хобби, Огилви? — спросил растягивающий гласные голос. Солурд вскинул голову, рассерженно хмурясь — опять слизеринцам неймётся. Малфой вскинул острый нос, ухмыльнулся, и черты его лица, мелкие и невыразительные, стали крайне похожими на хорёчьи. — Может, тогда и ботинки мои почистишь?
С тех пор, как Гарри каким-то хитровывернутым способом победил Того-кого в Министерстве, враждовать с ним стало опасно — не поймут, а то и по голове настучат, тем более «сынишке Пожирателя» (хотя Малфой-старший снова вывернулся едва не из-под дементора). Как бы силён ты ни был, а от трёх четвёртых школы не отмашешься. Но мерзкий характер загонять в строгие рамки тоже не хотелось, и Малфоёныш начал уделять по капле своего сиятельного внимания всем остальным сокурсникам, кроме Поттера. Благо хоть мелких не трогал — считал ниже своего достоинства.
— В следующий раз, — пообещал Солурд благовоспитанно, и слизеринец радостно оскалился, — пройдусь и по тебе, и по ботинкам особенно, Эванеско. Боюсь только, как бы целиком не стёрло.
И побежал дальше, не слишком обращая внимания на то, что ему говорили вслед, и говорили ли.
Перед входом в Комнату вышагивал Рон, раздражённый чем-то, как оскорблённый гиппогриф, и с такой же жаждой разрушений в светлых радужках.
— Долго ходишь, — проворчал он почти миролюбиво, пальцами длинными за предплечье схватил — не вырваться, сам огромный, как горный тролль, Сол едва до груди его дотянется, и втолкнул в помещение, плотно закрыв за собой дверь.
В этот раз Комната приняла вид чайной гостиной благородной леди, не иначе: мягкий ковёр, удобные жёлтые кресла, круглый столик, пахнущий свежим лаком, изящные чашечки, белые, почти игрушечные. Витал запах крепкого чая и мяты, терпкий, заставляющий нос чесаться, а горло сглатывать в предвкушении, горькой полыни и приторно-цветочных духов.
Два кресла из четырёх были заняты Гарри и Гермионой. Оба усталые, растёкшиеся по спинке, цедящие чай мелкими глотками. Солурд подумал, что уроки точно не могли так измотать, значит, тут что-то другое, куда более серьёзное… А то, что эта троица могла счесть серьёзным, маленького Огилви способно и вовсе убить. Он храбрился, с деланой непринуждённостью падая в свободное кресло. Рон сел в соседнее, тут же присосавшись к чаю, как к последней надежде.
— Давайте не будем ходить вокруг да около, — предложил Солурд после минуты напряжённого молчания, — вы говорите, что случилось, я падаю в обморок, прихожу в себя и сваливаю.
— Да как ты!.. — возмущённо вскинулся Рон, так, что чай выплеснулся на его колени, рыжий зашипел, стукнув донышко о столешницу, и потянулся за палочкой. — Всё бы вам шуточки…
— Ты сказал о личной жизни, — меланхолично заметил Гарри, делая ещё глоток чая. Солурд подумал, что в чай намешана изрядная доза Успокоительного, — когда мы столкнулись. Почему?
— Духами пахнешь, цветочными, — пожал плечами Огилви. Он чувствовал себя неуютно и полагал, что скоро тоже потребует свою законную долю Успокоительного. — Я и подумал, что ночь хорошо прошла.
Гермиона подавилась кашлем — но не чаем, — засверкала карими глазами, как охотящаяся кошка, подалась вперёд, так, что не разделяй их стол — непременно бы нос к носу столкнулись.
— То есть, чисто теоретически, ты можешь найти человека, который пахнет так же?
— Теоретически да, — протянул Солурд, пытаясь сообразить, что тут вообще происходит. И его осенило, — погоди. То есть, ночь была настолько хороша, что память начисто отшибло? Мне бы такие развлечения…
Гарри покрылся неровными розовыми пятнами, отпечатавшимися даже на шее, и стыдливо отвёл взгляд, нервно ломая пальцы. Гермиона кашлянула, то ли призывая к порядку, то ли сдерживая смех, и кротко улыбнулась. Один Рон был очевидно зол, только-только избавившись от чайного пятна на брюках, он проворчал:
— Я говорил, что не стоит никого впутывать! Сами бы разобрались… как-нибудь.
— Гарри не помнит, Сол, — мягко проговорила Гермиона, посылая Уизли предостерегающий взгляд, — куда ходит по ночам. Знает только, что ему там спокойно. Мы его даже караулить пытались, привязывать, но засыпаем, а верёвки исчезают. Я искала в библиотеке, но похожих чар не нашла, и…
— И вы хотите использовать меня в качестве ищейки, — понятливо закончил за неё Огилви. — Как самого «с носом», после Снейпа, конечно.
— Именно так, — сказал Гарри, кое-как справившись со смущением, — пожалуйста, Сол, я хочу понять, что происходит.
— Хорошо, — легко кивнул тот, — я постараюсь, Гарри, но у девчонок бывают похожие запахи, и…
Гарри издал задушенный хрип, и Гермиона успокаивающе похлопала его по руке. Рон фыркнул, поспешно отпивая большой глоток остывшего чая. Гарри помолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли борясь со стыдом, но наконец выдавил:
— Сол. Это не девочка.
Комментарий к Кусь четвёртый
Даёшь де-тек-тив-чик, ага? *бессовестно ржет*
Кусь след. части: https://vk.com/wall-46934002_93
Эстетика: https://vk.com/photo169419323_457239590
========== Кусь пятый ==========
История нагоняла тоску. Солурд водил кончиком пера по пергаменту, вырисовывая бессмысленные рунные цепочки, и мысли его витали далеко-далеко, там, куда ни Бинсу, ни всем остальным преподавателям вовеки не достать.
Проблема Гарри… (ох, до сих пор в горле комок, как вспомнит) Огилви казалась и смешной, и грустной одновременно. Трагокомедия, не иначе: шляться незнамо где ночами в компании неизвестного парня, любящего девчачьи духи. На этом фундаменте можно построить бесчисленное количество анекдотов и баек, возникни такое желание. Но желания не было. Неприятия тоже: в конце концов, все они взрослые (нет) люди и могут нормально реагировать на всякое… такое.
Но не следовать примеру, никак нет.
Урок прошёл смазанным пятном, серым, с вкраплениями коричневого и зелёного — снова сдвоенный со Слизерином, и Солурду казалось, что кое-кто может прожечь его спину грозовым взглядом — так пристально смотрел. Плевать. Горло прихватила мягкой лапой меланхолия, голову кружило от смешения запахов — цветов, чернил и пыли — и клонило в сон. Бинс бубнил об Ульрихе Рогоносце и его похождени… то есть походах, да. Эрни рядом клевал носом, его светлые волосы расчерчивали линиями высокий лоб, а опущенные уголки губ придавали сходство с грустным котёнком.
Теперь, когда на Огилви водрузили почётную роль личной ищейки Национального Героя, клятый цветочный запах мерещится везде. Особенно хотелось «надеть» его на Малфоя, чтобы посмотреть, на какого размера ленточки оскорблённый в лучших чувствах Гарри того нарежет. Но честность… врождённая честность требовала воздержаться от подобных шуток, и Солурд воздерживался. А ещё этот навязчивый запах казался знакомым до каждой нотки, до каждого полутона: нежные и цветочные, кажется, ирисы; удушающе сладкая ваниль; резковатый мёд и прозрачная горчинка чайного дерева. Но никак не получалось вспомнить, где он мог его слышать.
История была последним уроком, чему зевающий шаг через два Огилви был безмерно рад. Он брёл в хвосте такой же сонной группы хаффлпаффцев, щурил жёлтые глаза и сцеживал зевки в кулак. Помнить о том, что через пару часов нужно спускаться в змеиное логово, совершенно не хотелось. Ну вот ни капельки.
— Эй, дело есть, — прошипел печально знакомый голос одного «змея», и холодные пальцы вцепились в плечо, оттаскивая в ответвление коридора. Запахло острым и пряным парфюмом с душным флёром чего-то цветочного.
Солурд тихо вскрикнул от неожиданности, прикладывая руку к бешено забившемуся сердцу. Сон выветрился со скоростью летящей совы, оставляя Огилви один на один с Малфоем.
«День начался не с кофе», — почему-то вспомнил Солурд, хмуро разглядывая слизеринца. Одинаковый рост позволял смотреть глаза в глаза, создавая иллюзию доверительного равенства.
— Чего тебе? — спросил он недовольно, подтягивая сползшую лямку.
— Что с Поттером происходит? — выпалил Малфой на удивление обеспокоенно, даже забыв про вальяжный тон. И, не дав ответить, также быстро продолжил. — Ты точно что-то знаешь. Я видел вас с Уизли.
— Ничего… — в первую секунду Солурд растерялся, но поспешно нацепил стеснительную улыбочку и отвёл глаза. — Мы о Гарри не говорили.
И мечтательно вздохнул, перебирая пальцами рукав мантии.
— А о чём вы говорили? — с нажимом уточнил слизеринец, впиваясь в плечо до колкой боли. Его пальцы были холодными, и этот холод, казалось, проникал сквозь ткань и кожу в кости.
— Ну какая тебе разница, Малфой! — вспыхнул хаффлпаффец, отталкивая его, и быстро зашагал в сторону гостиной, договаривая на ходу. — Сдался мне твой Поттер, отстань.
Кто-то говорил о честности? Забудьте. Иногда факты можно немного исказить. Если очень хочется.
Малфой остался позади. И чего пристал? Скучно стало без постоянных перепалок с Золотым Мальчиком? Ведь, как выяснилось, тому без тени Того-кого за спиной и опасности предательства наследник великого рода оказался совершенно неинтересен.
Солурд прибавил шаг, чертыхаясь сквозь зубы и недовольно сопя: вот ещё, думать о чужой мотивации, когда со своей бы разобраться. Вот кой Мордред его дёрнул намекать о… всяком? Стоит Гарри что-то сказать, и его проблемы моментально становятся общими, не иначе.
В факультетской гостиной уютно трещал поленьями камин, и вверх по шее пробежали довольные мурашки: тепло. Пахло дымом и карамелью, точно кто-то присланные из дома конфеты жевал. Солурд улыбнулся, скидывая сумку около ближайшего кресла, и растянулся на ковре перед камином, как большой кот. Рядом захихикали младшекурсники, зашушукались девочки, стреляя подведёнными глазками в «разведёнку». Огилви затруднялся сказать, считают ли его достойной персоной для отношений, но что-то подсказывало, что едва ли. И к лучшему, пожалуй, хоть в себя придёт после всех этих «великих любовей», от которых остаётся только пшик.