— Вы видели Поттера? — рядом с Солурдом упала Ханна, воздуждённо сверкающая карими глазами, от чего её вытянутое скуластое лицо стало чуть симпатичнее. Она перехватила из-под пальцев Эрни последний пирожок с яблоками и откусила половину, активно двигая челюстями.
Сьюзи, до того медитирующая над книгой, аж встрепенулась вся. Она хорошо ладила с Гермионой, кто бы ни шутил о женской дружбе, и немного жалела Гарри, на которого столь многое было взвалено едва ли не с рождения. Эрни тяжко вздохнул, оставшись без сладкого, и только. Джастин и Захария о чём-то перешёптывались, хихикая, и казались полностью поглощёнными друг другом. В честную душу Солурда закралась крамольная мысль, но развить он её не успел — Ханна продолжила:
— Бледный такой, как привидение, молчит и смотрит волком, знаете, на Сола перед экзаменами похож.
Хаффлпафцы закашлялись, неумело маскируя смешки. «Сол перед экзаменами» — отдельный вид готического искусства, как сказала однажды Лаванда аккурат за два дня перед расставанием.
Солурд обернулся, выискивая взглядом чёрную встрёпанную макушку. Сдвоенных с Гриффиндором сегодня не было, поэтому он не мог оценить весь масштаб пришедшего песца, теперь же оценил. И лихорадочный взгляд, и нездоровую бледность, и резкие движения. Рон и Гермиона рядом с Гарри были похожи на две грозовые тучи.
— Кто-нибудь знает, что с ним?
Гарри многим был небезразличен, и дело далеко не в «победе» или чём-то подобном. Солурд пожал плечами, смиряясь с тем, что этой ночью ему спать не доведётся.
Комментарий к Кусь девятый
https://vk.com/wall-46934002_127
========== Кусь десятый ==========
Ночной Хогвартс был похож на склеп с привидениями: темно, холодно, пахнет пылью и плесенью, от стены к стене несутся шорохи и тихое бормотание. Солурд поёжился, пряча ладони в карманах мантии (кончики пальцев нащупали фантики, бутылёк Восстанавливающего и теплую рукоять палочки), и невероятным усилием воли уговорил себя отойти от входа в факультетскую гостиную. Чтобы завернуть за угол коридора, потребовалось ещё не меньше дюжины таких усилий. Он крался по ночному замку, сам себе поражаясь: докатился. Попадётся Филчу — одним снятием баллов не ограничится, наверняка ещё и половину преподавателей разбудит своими воплями: завхоз в последнее время совсем бешеным сделался. Ходит кругами, злой и осунувшийся, бормочет под нос «ну я вам всем!» и хихикает, противно так, словно вилкой по стеклу.
Солурд цокнул, щурясь в темноту и почёсывая в недоумении щёку. Он не знал, куда идти. Караулить Гарри — сказать оказалось куда проще, чем сделать. Можно, конечно, сидеть перед входом в гостиную Гриффиндора хоть всю ночь. Можно караулить его у входа в подземелья — ежу понятно, что Снейп и Гарри недаром дружно пахли ирисами. Можно и вовсе его не караулить, а вернуться в спальню и попытаться перекричать противный голос совести. Можно. А делать-то что?
Из-за следующего поворота послышались шаркающие шаги и недовольное брюзжание. Заскребли коготки по камню.
Солурд заметался, оглядываясь только-только привыкшими к темноте глазами, выискивая любую щель, которая могла бы его спасти. Щель нашлась за доспехами. Объективно не самый лучший выбор, Филчу сложно будет его не заметить, но посреди абсолютно пустого коридора — не считая запертых на ночь дверей — выбирать не приходилось, и Огилви шмыгнул в нишу, задев краем рукава тихо звякнувшие наколенники. Филч приближался, сухой и сутулый, и пятно света от его фонаря приближалось вместе с ним. Солурд зажмурился, сворачиваясь в маленький костлявый клубок, прикрытый сверху форменной мантией.
— Хе-хе-хе, они ещё увидят, дорогая, как грозен старина Филч, как он могуч! — бормотал завхоз, раскачивая фонарём и всплескивая руками, словно уже кого-то казнил.
Он прошагал мимо, как ни в чём не бывало. Он не замедлил шаг, несмотря на то, что подозрительный комок нервов совершенно точно попал в пятно света. Миссис Норрис замяукала, заскребла когтями по камню: нарушитель, друг, лови-хватай! Но Филч только ногой дёрнул и пошёл дальше. Солурд наблюдал за этим широко раскрытыми глазами, сердце билось в горле от пережитого страха, от недоумения и облегчения. Зловредная кошка тянула Филча за штанину, словно пыталась от чего-то удержать, но тот спокойно шёл дальше, к одному ему ведомой цели.
Солурд выдохнул. Расправил сведённые плечи, из клубка разматываясь в человека, и по стеночке выполз на свободу, снова задев наколенник доспеха. Мордред знает что такое. Сначала Гарри лунатил, теперь Филч с ума сходит. Что дальше? Возрождение Того-кого и восстание единорогов? Он уже ничему не удивится, право слово, даже явлению Сияния в этот бренный мир.
Перед глазами вспыхнула картинка: зелёная нашивка на чёрной мантии, мягкая ткань под пальцами, тёплое дыхание в висок.
Солурд почувствовал, как щекотные мурашки пробежались от копчика к загривку, и лицо заполыхало румянцем. Он сглотнул, моргнул, пытаясь прогнать видение, но то никак не проходило, будоража рецепторы запоздалым осознанием. Какой Филч, какие тайны? В себя бы прийти от этого всего, а потом уже геройствовать. Солурд прислонился к холодной стене, запуская все десять пальцев в волосы, и невидяще уставился на закрытую дверь напротив. Зрению нужно было снова привыкнуть к темноте, а ему — хорошенько обдумать всё происходящее.
Итак. Человек, доставивший его бренное тело в Больничное крыло — слизеринец. Слизеринец настолько благородный или самодостаточный, что предпочёл избавиться от внезапного подарка судьбы в виде по уши зачарованного хаффлпаффца, а не воспользоваться случаем и тем, что навязчиво предлагалось. Дело даже не в самом Огилви, конечно, кому он нужен, а в том, что он мог сделать или рассказать, влюблённо улыбаясь и совершенно не протестуя. Однако его не только дотащили до медиведьмы, но и не потребовали за это оплаты позднее.
Солурд фыркнул. Это же слизеринец! Приберёг на будущее, не иначе.
Он судорожно вздохнул, потирая горящие щёки горячими ладонями. С тех пор, как он очнулся в Больничном крыле, пальцы были неправдоподобно горячими, на градус-два выше остального тела. Медиведьма (он снова забыл имя) сказала, что это странно, но никакой опасности не несёт. Кто там хотел греть чужие ледяные руки? Теперь на это есть все шансы, поймать бы.
Солурд развернулся, собираясь уже что-то делать, оттолкнулся от стены… Или не от стены. Крякнули крепления нагрудника, на которые пришёлся Солурдов вес, заскрипели сочления доспехов, предупреждающе дзинькнула подставка…
А затем загрохотали, зазвенели летящие на каменный пол запчасти, вскрикнул приложившийся копчиком Солурд. Он почувствовал, как сердце подскочило к самому горлу, перекрывая дыхание, а в ушах ещё несколько секунд стоял разноголосый гул.
Такой грохот даже ополоумевший Филч не пропустит…
— Миссис Норрис, ищи! — в ответ последней мысли рявкнул не успевший далеко уйти завхоз, и за поворотом коридора заметались светотени.
Огилви прикрыл глаза, пытаясь обуять панические мысли и частящий пульс, но лишь скуксился, поднялся на ноги, ругнувшись под нос, и рванул в противоположную от Филча сторону, судорожно пытаясь вспомнить тихое место, чтобы спрятаться. Гостиная в другой стороне, кабинеты или закрыты, или на сигналках, а Филч, на минуточку, не единственный, кто радеет за дисциплину по ночам. За грохотанием сердца и захлёбывающимся дыханием Солурд не слышал ничего, в том числе своих шагов, а привыкшие к темноте глаза быстро оглядывали знакомые коридоры, пытаясь найти хоть что-нибудь.
Наконец, перед лестницей в подземелья, он наткнулся на приоткрытую дверь, за которой была то ли подсобка, то ли ещё что похожее, и недолго думая ввалился внутрь. Закрытая дверь, к которой Солурд, зажмурившись, прислонился спиной, внушала слабое чувство безопасности, и хаффлпаффец достал палочку, с третьей попытки повесив Запирающее. С перепугу не рассчитал сил и стёк на пол бескостным и бесполезным приложением к магическому артефакту. Выдохнул. И только тогда сообразил посмотреть, куда же его, собственно, занесло.
Небольшая комната, тёмная и пустая, не считая накрытого серой тканью то ли шкафа, то ли зеркала, то ли ещё чего в углу: большое, в полтора Солурда в высоту и фута три в ширину. Из-под ткани выглядывала узорчатая подставка, отливающая металлом, и матовая зеркальная полоса.
Значит, всё-таки зеркало. Или шкаф с зеркальными дверями.
«Ай, да какая разница!» — с досадой подумал Солурд, запуская дрожащие пальцы в растрёпанные пряди. — «Мне сейчас только на свою испуганную рожу любоваться».
Он часто дышал, непривычный к физическим нагрузкам и настолько интенсивному страху. Выяснил про Гарри, молодец, сто миллионов баллов с Хаффлпаффа за такое расследование!
Спиной Огилви ощутил, как дрогнула дверь от рывка. И это мог быть Филч, который ни в жизни не пробьётся сквозь чары, а мог быть и не Филч, и тогда Сол за свою шкурку бы ломаного цента не дал. Он соскрёб себя с пола и, панически оглядевшись, не нашёл укрытия лучше зеркала, оставляющего между собой и углом комнаты маленький треугольник, где, если постараться, Солурд может спокойно спрятаться. И отсутствие пыли будет ему в этом подспорьем. Он только успел притаиться в своём укрытии, с нервным весельем подумав, что история таки циклична, как дверь распахнулась.
Комментарий к Кусь десятый
Ры-бя-ты. У нас проклюнулся пейринг.^^”
Даже два.
Мне они кажутся очевидными, а вам? .-.
https://vk.com/wall-46934002_131
========== Кусь одиннадцатый ==========
Разумеется, Солурду было интересно, кого это принесло в заброшенный кабинет, но выглядывать ради этого из укрытия, рискуя быть или наказанным, или проклятым, он не собирался. От ткани или самого зеркала пахло чайным деревом, пылью и согретым солнцем металлом. Огилви зажал нос, чтобы немедленно не расчихаться.
Это Гриффиндор — диагноз, а с Хаффлпаффом жить ещё можно.
Целеустремлённо зашаркали шаги, легкие и быстрые, зашуршала стягиваемая ткань… Но прежде, чем опасть, она была остановлена тихим заклинанием и замерла недвижимым монолитом. Человек перед зеркалом резко развернулся, скрипнув подошвой маггловских кроссовок, и обиженно проскулил:
— Отпусти!
Солурд с удивлением узнал Гарри. Того самого Гарри, который, буде на то нужда, летит напролом и не всегда оглядывается на авторитеты, как бы взрослые ни уверяли себя и его в обратном. А тут он чуть не плачет, но ничего не делает, понимает, что не позволят, а то и пинков навешают за ослушание.
— Как ты мне дорог, Поттер, — устало проворчал второй человек. Этот голос тоже было сложно не узнать, после пяти-то лет регулярных отработок. — Пошли спать.
— Дорог? Правда? Правда дорог? — заискивающе спросил Гарри, отступая от зеркала. Солурд сжался в комочек, понимая, что после такого его точно в живых не оставят, если заметят. Снейп шкуру спустит и кости сожжёт, как непригодные для его драгоценных зелий.
— Очень, — с чувством глубокого отвращение к миру в целом и к Гарри в частности выдохнул тот самый Снейп, переступая с ноги на ногу. Но Гарри не понимал интонаций, он верил словам и потому довольно вздохнул, покорно и доверчиво позволяя себя увести.
— Очень… — зачарованно протянул гриффиндорец, идущий за профессором, как ягненочек на заклание. — Завтра пойдём к зеркалу, да? Пойдём?
— Лучше сразу ко мне приходи… — проворчал Снейп и с силой захлопнул дверь, наложив сверху несколько запирающих чар.
Солурд смутно слышал каждое, съёжившись в своём углу и отчетливо понимая, что сидеть ему тут до скончания времен, потому что со своими куцыми знаниями против профессора… Ну, он не совсем идиот.
Узнал?
Доволен?
О да, неимоверно. Огилви скуксился, прислонился затылком к холодной шершавой стене и начал думать. Не то чтобы он до этого не думал, но все-таки стоило разложить все произошедшее по полочкам.
Итак, Гарри говорит, что ничего не помнит из своих ночных похождений. Солурд же только что слышал, что он вполне адекватен, но… по-детски. Словно взрослая личность спит, и на свободу выбирается «внутренний ребёнок», которому недодали ни любви, ни тепла, ни заботы, и теперь он бродит по Хогвартсу в поисках того, кто может всем этим обеспечить. Снейп, конечно, до изумления странный выбор, но каждому своё. Только почему Гарри приходит именно в этот кабинет? Памятное место? Любимое зеркальце, как у Злой Королевы?
Смешно.
Солурд хмыкнул и решил хоть часть вопросов решить сейчас, пока есть возможность. И время. Много-много времени. Он выбрался из угла, обтерев мантией все стены, и резко дёрнул вниз ткань. После ухода Снейпа чары ослабли, а от рывка и вовсе развеялись.
Действительно, зеркало. Большое и вычурное, старинное. Надпись ещё какая-то странная поверху, белиберда белибердой. Огилви вскинул брови. И что в этом зеркале такого? Вот он сам, встрёпанный, раскрасневшийся, в серой от пыли мантии, глаза какие маньячные, теперь понятно, чего от него шарахаются. Вот рядом Сияние в идеально отглаженной мантии с нашивками Слизерина, белые свои пальцы с Солурдовыми смуглыми переплетает, улыбается тонко и с лёгкой насмешкой. Вон родители за спиной руками машут, обнимаются.
Обычное зеркало…
Огилви смотрел, улыбаясь, как Сияние поднимает их руки, чтобы согреть дыханием и без того горячие пальцы, как второй рукой обнимает за талию, соприкасается лбами, шепчет что-то тихо и горячо — не понять. Смотрел и понимал, что остался бы навсегда в этом мгновении, с этим белым силуэтом без лица и запаха, от одного присутствия которого в лёгких мечутся бабочки, а коленки начинают дрожать. Он прикрыл глаза, потянулся вперёд, пытаясь обнять в ответ, и…
Схватил пальцами лишь воздух, тонко пахнущий чайным деревом и пылью. Никакого Сияния нет и никогда рядом не стояло, не обнимало, не шептало на ухо, как сильно… Если Гарри видит что-то похожее, то Сол прекрасно понимает, почему он бродит ночами и потом ничего не помнит. Лучше и вовсе не видеть, чем видеть и понимать, что это лишь иллюзия.
Солурд рухнул на пол, подтянув ноги к груди и зажмурившись. К Мордреду. Вот так отвлечёшься на секунду, а за порогом уже вся жизнь прошла. В горле пересохло, ноги ныли от долгого стояния на месте, а в желудке ощущалась сосущая пустота — налицо выпадение из времени и большая трата магических сил. Интересно, уже утро или ещё нет?
Огилви уткнулся пылающим лбом в колени, чувствуя эфемерные касания тонких пальцев к вискам. Слабак. Какой же он слабак, раз так быстро поплыл от случайного образа. Благородный слизеринец. Белый силуэт. Ха! Главное — это точно «не девочка», как выразился однажды Гарри. Неужели это было всего три дня назад? А кажется, что целая жизнь мелькнула. Пустая и бесполезная жизнь в погоне за той самой-самой, которой будет не страшно доверить своё мягкое сердце. Сердце… Есть ли оно вообще, если ни одна встреча и ни одно расставание не приносили настолько ярких эмоций, чтобы в омут с головой — и утонуть не страшно.
Страшно утопить другого.
Солурд поднялся, блуждая невидящим взглядом по каменным стенам, и накинул на злополучное зеркало ткань, мягко разгладив складки.
Насмотрелся? Счастлив? Живи теперь с этим, глупый-глупый Сол.
Деревянной походкой он направился к двери и даже почти не удивился, что чары выдохлись за ночь — с таким-то магическим вампиром в непосредственной близости. Многое становилось понятным, как и то, что Сол непременно попробует снова сюда прийти, чтобы увидеть своё Сияние.
За окнами темнело предрассветное небо, проколотое искрами тусклых звёзд. Ворочались в своих рамах портреты, досматривая последние сны, и Солурд Огилви пробрался в гостиную факультета незамеченным, рухнув на родную кровать, как подкошенный. И тут же забылся неспокойным вязким сном, больше похожим на кошмар.
Комментарий к Кусь одиннадцатый
https://vk.com/wall-46934002_133
========== Кусь двенадцатый ==========
Солурд бессовестно проспал.
Останки четвертого будильника, до последнего боровшегося за моральный облик своего хозяина, укоризненно блестели под полуденными лучами солнца. Солурд сел, потирая лицо ладонями. Он щурился на свет, пытаясь понять, кто он и где вообще находится. Голову наполнял монотонный гул, едкий, как белый шум, и навязчивый запах лаванды от постельного белья.