– Нет!
– Скажи, дочь, мы мороза не боимся! – обернувшись, улыбнулся Владимир и обнял Светлану за плечи, затем свернул с дороги на тропинку, бывшую после выпавшего снега рыхлой, где саночки то и дело проваливались. Владимир передал Светлане веревку, а сам взял Вику на руки.
– Ну что, идем?
Глядя на дочь, Светлана с задумчивым видом плелась следом. Ей хотелось хотя бы на несколько минут оттянуть эту встречу. Но, еще пару шагов и они войдут в дом. И что потом? Как она посмотрит в глаза женщине, которая растила своего сына не для того, чтобы он всю жизнь носил на руках чужого ребенка. Света понимала, что каждой матери хочется, чтобы ее детям в жизни повезло, чтобы они были счастливы. Евдокии Семеновне, наверняка, тоже этого хотелось, но Света, как говорится, захомутала мужика, взвалив на его плечи свое горе. Владимира, конечно, никто не садил на цепь и не приковывал наручниками к батарее. «Захотел бы уйти – ушел!»
Сердце выпрыгивало из груди, стало трудно дышать, ей еще никогда не было так страшно, как сейчас. Она стояла за спиной Владимира, когда открылись двери.
– Ну, наконец-то! – Евдокия Семеновна расплылась в улыбке. – А я уж думала, что и не придете! Ну, проходите, проходите! Чего на морозе стоять?
– Оппач-ки! – Владимир по привычке нагнулся, чтобы не ударить голову о дверной косяк.
Вика зажмурилась от яркого света и уткнулась в плечо мужчине.
– Ну-ка, ну-ка, кто тут к нам пришел? – Евдокия Семеновна развязала девочке шарф и взяла ее на руки. – Давай знакомиться! Меня баба Дуся зовут, а тебя?
Вика, крутя головой по сторонам, взглянула на маму и дядю Володю, которым тоже не терпелось узнать, как ее зовут.
– Доча, ты что, язык проглотила? – обнимая Светлану, улыбнулся Владимир. – Ой, застеснялась, застеснялась, дочь! Ну, скажи бабушке, как тебя звать!
– Вика, – в полголоса ответила девочка и потянула руки к нему.
– Я думаю, вы без нас обойдетесь, а мы пойдем, посмотрим, чем занимаются Катюха с Сашком, ‒ сказал дядя Володя и, взяв Вику на руки, пошел с ней в детскую комнату.
– Эй, архаровцы! Вы что гостей не встречаете?!!!
На Владимира, пожимая плечами, смотрела неряшливая девочка. Рядом с ней сидел, потупив глаза, маленький белокурый мальчик в застиранной кофточке.
– Что, опять маман в загул ушла?
– Уже третий день дома нет…
– Понятно, – он погладил племянницу по голове, взъерошив ей и без того торчащие в разные стороны волосы. – Ну что, давайте знакомиться: это моя дочь Вика.
– А я Катя, это мой брат Саша. Дядя Володя, а что, у вашей дочи ножки и ручки болят? – поинтересовалась девочка. – Бабушка говорила, она ходить не умеет?
– Не умеем, но обязательно научимся. Правда же, дочь? – он поцеловал Вику в щеку.
Вика кивнула головой, не сводя глаз со своих новых знакомых. Она в первый раз видела таких чумазых детей, но Катя ей все равно понравилась. Вике не терпелось с нею подружиться.
В детскую заглянула довольная Светлана. Ее взгляд пробежался по комнате и остановился на железной кроватке, на которой, прижавшись друг к другу, сидели ребята. До сегодняшнего дня она думала, что Владимир из-за какой-то неприязни к сестре говорит о той разные гадости. Но оказывается, он нисколько не преувеличивал: все было именно так, как рассказывал Владимир.
– Эта тетя Света, моя жена!
– А моя мама, – чуть слышно добавила Вика.
– Конечно, твоя, – улыбнулась Светлана и присела на корточки перед ребятами. – А вы, значит, Екатерина и Александр? Нам дядя Володя много о вас рассказывал.
– И что же он вам про нас рассказывал? То, что мы несчастные дети? Или что мать меняет мужиков, как перчатки? – подтянув коленки к подбородку, Катя обиженными глазами посмотрела на Владимира, которого считала самым близким и родным человеком. С ним она могла поговорить по душам и поплакать у него на плече.
«А теперь? Теперь у него есть семья, жена, вон какая красивая, дочка… Вот бы нам такую семью!» Слезы так и наворачивались на глаза, но Кате не хотелось показывать свою слабость.
– Кать, ты что, не с той ноги встала? Или характерец решила показать? Со своей недоделанной мамашей будешь так разговаривать! Ты меня поняла? Я тебя спрашиваю: ты меня поняла?
– Поняла, – шмыгая носом, ответила Катюшка.
– Смотри-ка, на губах молоко еще не обсохло, а она уже свой гонор показывает!
– Вов, может, хватит? Ребенку и так плохо… – Светлана обняла девочку и прижала к себе.
Но Катя тут же отстранилась. Подтянув к подбородку колени, она окунула лицо в ладони и беззвучно заплакала. Катерина Светлане напоминала героя из мультика «Мойдодыр», но, наверное, она была такой не по своей вине… Катю просто к чистоте не приучили. Кареглазая девочка с длинными ресницами, круглым лицом и вздернутым носиком смотрела на Светлану заплаканными глазами. Ее осмысленный взгляд говорил о том, что она уже не маленькая глупенькая девочка, которая верит в чудеса и сказки про деда Мороза, который приносит детям подарки. Все это чушь собачья! Она прекрасно знала, что деда Мороза не бывает, а чудес – тем более. Бабушка как-то ей рассказывала, что где-то там, высоко на небе, за белоснежными облаками живет добрый волшебник ‒ Боженька, который может исполнить любое желание: нужно только попросить. И Катя его просила, каждый день просила, чтобы мама опомнилась и перестала водить в дом разных дядек. Чтобы на миг задумалась и вспомнила, что у нее есть дети. Она даже выучила молитву «Отче наш» и читала всегда перед сном, как ее учила бабушка, но все было впустую! Боженька почему-то ее не слышал. А она так на него надеялась… Все проблемы по дому свалились на ее хрупкие плечики. Вместо того, чтобы наслаждаться детством, играть в куклы, кататься с ребятами с горки и лепить снежную бабу, Катя заботилась о младшем братишке, которого каждый день надо было чем-то кормить. «Только чем, если в доме хоть шаром покати! Хорошо еще, что бабушка рядом живет, а так бы уже давно в детский дом загремели», – с грустью подумала Екатерина и посмотрела на Вику.
– Мама, а чё Катя плачет? Это папа на нее накричал?
Светлана не знала, что ответить дочери. «И кто меня потянул за язык?» Но откуда ей было знать, что девочка так болезненно отреагирует.
– Катюш, извини меня, если чем тебя обидела! Просто дядя Володя так много хорошего о тебе рассказывал! Знаешь, он гордится тобой!
Девочка перевела растерянный взгляд на Свету. Теперь ей казалось, что эта женщина вовсе не такая, как другие. Тетя Света не хотела ее ничем обидеть.
– Это вы меня извините, – всхлипнула Катя. – Я не люблю, чтобы нас жалели.
У Светланы сжалось сердце. Она посмотрела на дочь. Если бы Катюшка знала, как ей знакомы эти чувства! Чмокнув дочь в затылок, женщина, улыбаясь, проговорила:
– Катюш, не плачь! Вот увидишь: все еще наладится!
– Катя, не плачь, – Вика провела своей непослушной ручонкой по ее жирным волосам и спросила: – Мама, а Катя с Сашей придут к нам в гости?
– Конечно, придут!
Потом в комнату вошел Владимир и пригласил всех за стол. Вот так и познакомились Вика с Екатериной и крепко привязались друг к другу: до сих пор отвязаться не могут.
Скрипнула входная дверь, Вика сразу поняла, что это за ней. Незримая волна прокатилась по всему телу и обожгла ей щеки. Это был Сергей! «Ну, наконец-то!» – подумала Вика и сердце застыло в предвкушении. – «Авось поцелует?» Не поцеловал. Он вообще сегодня не был похож на того влюбленного Сережку, с которым она вчера так жарко целовалась и который, как ей показалось, был готов на все… Неужели что-то изменилось? Ну да, он проспался и начал мыслить трезво. Это ж только под градусом все такие смелые, а как до серьезного дела доходит, так в кусты. Неужто и Сережка такой же? Или похмельный синдром? Вон, видок-то у него тот еще…А ведь надо к тому же Вику вынести. А что он хотел? «Любишь кататься, люби и саночки возить!» – подумала Вика и обхватила Сергея за шею. Вот так, а говорил, носить не будет! Она улыбнулась, вспоминая, как однажды они вернулись с Анюткой домой.
…Дома никого, кроме мужиков, не было. А Вике это только на руку. «Сейчас он меня занесет», – подумала она и отправила племянницу за Сережкой. Но вместо него пришел дядя Коля, а Анютка передала ей Сережкины слова: мол, вот мне делать ничего, как только ее носить. Вика тогда еще в сердцах подумала: ах, ты говнюк!…
Виктория с горечью посмотрела на соседнюю кровать, на которую почему-то сегодня лег Сережка. «Чудес не бывает…» ‒ подумала девушка, закусив губу, чтобы не расплакаться.
Эта ночь была, наверное, самой длинной на свете, самой тяжелой и болезненной. Трудно было контролировать свои эмоции, которые то и дело просились наружу. Как тогда, перед абортом. Или когда ее мама у бабушки оставляла. Или в Ежевске, когда ее положили спать рядом с покойником. Ей казалось, еще чуть-чуть, и сердце разорвется от боли на мелкие кусочки и она умрет. Ну, это ей не Ежевск, она не беременна, да и мама бросать не собирается. А Сережка? Сережка бросил, попользовался и бросил, как ненужную тряпку, бумажку, презерватив, а она-то думала… А оно-то оказалось… Даже спокойной ночи не пожелал, не то что… Он спит, а она?
Вика вытерла об подушку горькие слезы. Наверное, материнские слова и вправду подтверждаются: она на хрен никому не нужна. Только если так, на ночь. Но она не шлюха и никогда ей не станет. Вика посмотрела на звездное небо. Откуда-то издалека в окно заглядывал молодой месяц, словно напоминая ей о вчерашней прогулке. Да, что ни говори, а вчера хорошо было. Особенно, когда Сережка вызвался сходить с ней в ларек за очередной порцией горячительного.
…Дул прохладный, свежий ветерок, небо было усыпано звездами. Где-то впереди, из-за деревьев, выглядывал месяц, в траве трещали кузнечики. Сергей впервые в жизни, не спеша, катил инвалидную коляску, а Вике было так хорошо и просто общаться с человеком, который отвечает ей взаимностью во всем. У девушки создавалось такое впечатление, будто бы Сережка читает ее мысли: вот ей захотелось, чтобы ее поцеловал, и он наклонился для поцелуя. Захотелось обниматься – он ее обнял. Захотелось узнать, откуда он и каким его ветром занесло к ним в дыру ‒ да ради Бога, пожалуйста. Хотя Вика прекрасно знала, каким ветром его к ним занесло. Екатерина ей сто раз об этом рассказывала, но ей почему-то хотелось это услышать от самого Сергея. А вдруг? Вдруг Катерина что-то не так поняла, или преувеличила: у этих Ласточкиных привычка такая, раздувать из мухи слона. Вон у них тетя Тома пьет еще похлеще мужика, но баба же ее из дома не выгоняет. Неужто Сережку родная мать выгнала? Ну, ладно, ее-то мать оставила у бабушки, чтобы Вика не мешала личную жизнь устраивать. А Сережка? Каким образом он мог помешать матери? Слушая Сергея, Вика в очередной раз убеждалась, насколько они с ним похожи.
Как у всех нормальных детей, у Сережки была типичная семья, чем-то похожая на Викину. В первом браке его матери не повезло: муж оказался негодяем, они разошлись. Но не бывает худа без добра! Однажды Лилия Ивановна встретила любовь всей своей жизни. Юрий Тимофеевич стал для нее самым прекрасным мужем, а для сынишки замечательным отцом. Нормальные мужики именно так и поступают: любишь женщину – люби и ее ребенка. Такого принципа придерживался Юрий Тимофеевич, поэтому и полюбил Сережку, как родного сына да и Сергей в отце души не чаял. Бегал за мужчиной хвостиком, перенимал все привычки, учился чему-то новенькому, но и шкодничать не забывал, за что и получал иногда от отца поджопника. В общем – все, как у всех. Именно о такой семье мечтала Лилия Ивановна. Об этом мечтают большинство разведенных женщин, но, видимо, матери Сережки больше повезло! Ухаживая за своими любимыми мужчинами, женщина стала задумываться о втором ребенке. На ногах стоят твердо, почему бы нет? Да и Юрий обрадуется. Нося под сердцем малыша, Лилия Ивановна не сомневалась, что родится девочка: хватит с нее мужчин, хочется и косичек поплести. Юрию Тимофеевичу же было все равно, кого бог пошлет, того и любить будут. Бог послал дочку. Вот теперь они самая счастливая семья на свете! И это действительно было так. Время шло, дети росли. Сережка радовал родителей хорошими оценками, нянчил сестренку, а в свободное время взахлеб читал книжки. Нет, Сергей не был пай мальчиком: он так же, как и все мальчишки, иногда не учил уроки, приносил двойки. За что и получал от отца ремнем по заднице. Но Сережка на отца не обижался: тот же его всегда предупреждал, а мальчишка понадеялся, что прокатит. Но не всегда прокатывало. Верней, совсем не прокатывало: не родился еще тот, кто сможет Юрия Тимофеевича вокруг пальца обвести. Тем более сын, которого он знает вдоль и поперек.
«Какая же все-таки странная эта штука, жизнь», – надевая наглаженный костюм, с волнением думал Сергей. Он волновался точно так же, как восемь лет назад, когда его мама вела в первый класс. Сегодня у него выпускной, наконец-то закончились все его мучения. Теперь не надо будет вставать по утрам, не надо уроки учить, но самое главное, не надо сестренку в школу вести, а на переменах выслушивать выговоры от Валентины Васильевны за то, что она пацанов лупит: сам же научил. А что ему оставалось делать? Какой нормальный брат выдержит, когда сестра каждый день жалуется, что ее мальчишки за косички дергают. Не пойдет же он драться с первоклашками! А вот сестренку научить постоять за себя – это в легкую. Вот она и разошлась не хуже пацана: дернул за косичку – получи в табло!
Уходя со школы, Сережка был за сестренку спокоен: ее уже никто не тронет. После школы Сергей поступил в Тю***кое речное училище, а через три с половиной года стал штурманом-механиком речного флота. Потом армия: полгода – учебка, затем Германия и остров Русский. Так что два года прошли не зря: будет, о чем вспомнить и дома рассказать. Возвращаясь со службы, он мечтал только об одном, чтобы на перроне его встретила любимая девушка, пусть посмотрит, кого потеряла. Хотя прекрасно знал, что она уже с другим, уже и ребенок подрастает. Девки, они же все такие: сначала клянутся в любви, ревут, обещают ждать, а потом… Потом стоит лишь на горизонте замаячить другому и всю их любовь, как корова языком слизала. Нет, он не тот человек, который может простить предательство. Если человек предал однажды, предаст и дважды! Да и не собирается он отношения выяснять: все, ее поезд ушел, просто хочется в глаза посмотреть.
Сергей увидел ее глаза спустя какое-то время. Они встретились случайно, она гуляла с коляской. Вот так. Возможно, если б не армия, и он был бы сейчас папой, работал, обеспечивал семью, по выходным выводил малыша на прогулку. Но случилось так, как получилось, да и рано ему еще папой становиться – погулять хочется. Совсем недавно Сергею хотелось наговорить этой женщине кучу гадостей: мол, все вы из одного теста, все слабы на передок… А сейчас… Сейчас она не просто девочка, она уже мать и неприлично как-то говорить ей все эти гадости. Самое главное, что Надюха не загулялась и не пошла по рукам, а все остальное – мелочи. А он еще найдет свою судьбу, какие его годы. И ведь действительно, какие его годы, впереди вся жизнь и нужно ею наслаждаться! Как говорят, чтобы в старости было, о чем вспомнить.
Усталость с душевными переживаниями все же дали о себе знать. Как-то незаметно Вику затянуло то ли в полусон, то ли в полубред.
А сегодня на душе было еще паскудней, чем вчера. Вчера она до самого вечера тешила себя надеждой, что у них с Сережкой все будет хорошо! Он же ей сам говорил: «если бы не нравилась, не целовал бы». Но нравиться и любить – это большая разница, это что кусок хлеба без масла, или чай без сахара: пьешь его, а он безвкусный. Вот и Сергей, видимо, не почувствовал той любви, которая разыгрывалась в его пьяном воображении: по пьяни все воспринимается по-другому. Иногда даже самый злейший враг становится самым лучшим корешем на свете, а море – по колено. Так что на Сережку ей грех обижаться, сама хотела. Так что получите и распишитесь, Виктория Дмитриевна, какие могут быть претензии? Ну, обещал подумать… Возможно, он и думает, а она? Вика посмотрела в окно. На улице светило яркое солнышко, чирикали воробьи, Катерина где-то в коридоре гремела кастрюлями. А это значит, что жизнь продолжается. И, несмотря на поганое настроение, ей придется вставать, умываться, приводить себя в порядок и ждать. Вот только кого, неизвестно. То ли Сережку, то ли еще кого…