- А в спину крик: "Держите!".
- Не-не-не-не. Они же не звери. Если уж так получилось, то чего теперь.
- А какие ещё экзамены были?
- По физике, естественно. По-моему, это как раз был второй экзамен.
- Кому вы его сдавали?
- Ей же.
- "Злой женщине"?
- Да. А почему? Там тоже четыре преподавателя, она "самая страшная", к ней никто не хочет идти. Но когда другие заняты, то приходится идти к ней. А я-то её знаю, и она меня знает. Она меня уже гоняла, испытала. Соответственно, я пошёл к ней. Она меня увидела, взяла зачётку, раскрыла её, поставила "пять" и говорит: "Бери билет".
- Ну, она молодец. Вот тут она молодец, - вытирая платком брызнувшие из глаз слёзы, прокомментировала Екатерина. - До этого, конечно, она вела себя подло. Поэтому она и поставила вам "пятёрку" перед билетом. Ей совестно стало. Наверно, домашним стала о вас рассказывать и её пристыдили, сказали: "Что ж ты так себя повела?". И она им пообещала: "Я на экзамене исправлюсь".
- Так вот. Я взял билет, подготовился, ответил. Понимаешь, я шпаргалками пользовался редко. Когда не было времени подготовиться. Но готовил их всегда. Это была моя добрая традиция. Я могу тебе свои шпаргалки показать. Хочешь?
- Хочу, - засмеялась Фокина, - вы мне их уже показывали.
Дверь в лаборантскую приоткрылась, и в образовавшейся между дверью и дверным проёмом щели появилась голова студента Бедина.
- Можно войти? - поинтересовался студент.
- Лучшему ученику всё можно, - затушив сигарету и подмигнув лаборантке, сказал Фрычков. - Заходи, Борис. Выкладывай, какая у тебя проблема.
- У меня вопрос личного характера, - глянув на Фокину и покраснев, признался "лучший ученик".
- Пойду, нос попудрю, - пропела высоким голосом догадливая лаборантка.
Взяв со столика косметичку, она оставила студента с преподавателем секретничать.
В её отсутствие Бедин признался Фрычкову, что у него большие проблемы в общении с женщинами.
- А почему ты именно ко мне пришёл за советом? - удивился Александр Николаевич.
- Острота вопроса велика, а посоветоваться не с кем. Ни родни, ни друзей. В прошлом году остался сиротой, родители погибли в автокатастрофе. Если бы жил в коммуналке, расспросил бы соседей. А так как живу в отдельной квартире...
Дверь в лаборантскую резко открылась, вошла Фокина и с порога спросила:
- Александр Николаевич, мы будем сегодня обедать? Будем варить картошку?
- Конечно будем, Катенька. Но прежде мы должны решить вопрос вселенского масштаба. А потом уже все вместе пообедаем. Правильно, Боря? Одна голова хорошо, а две лучше. Я тебе сейчас изложу свои соображения, а Катенька, как человек опытный, нам тоже что-нибудь подскажет. Ты не стесняйся её присутствия. Вопрос житейский, а мы тут все свои. Я твою проблему освещу на своём примере.
Посмотрев на смазливую лаборантку и красуясь перед ней, Фрычков стал учить студента уму-разуму.
- Путь к сердцу женщины долог, полон опасностей и лишений, - говорил Александр Николаевич. - Я, например, сначала закончил институт, затем аспирантуру, в это же время работал на двух халтурах. Выгуливал собак за деньги и "бомбил" по ночам на ржавой "копейке", которую мне по случаю за умеренную плату уступил сосед. Разумеется, давал платные уроки. И только сколотив небольшой капиталец и находясь уже в довольно-таки зрелом возрасте, я рискнул предложить руку и сердце прекрасной даме, в которую был влюблён. Так что, Борис, готовься к длинной дороге.
- Вы до слёз его доведёте, Александр Николаевич, - заступилась за студента лаборантка. - К тому же квартира в Москве, насколько я слышала, стоя под дверью, у Бедина уже есть. Халтурить по ночам ему не надо. Сходите лучше к декану, он вас уже битый час дожидается. Руководство капризно и не любит, когда подчинённые им пренебрегают. А мы пока что с Борисом чай заварим и картошку для супа начистим.
Проводив Фрычкова, Фокина закрыла за ним дверь лаборантской на замок и, подмигнув Бедину, сказала:
- А теперь, мой друг, за дело.
Студент, находясь в полной растерянности, взял в одну руку нож, а в другую картофелину.
- Не торопись, - остановила его лаборантка, и силой усадила Бориса на стул.
Затем сама уселась к нему на колени и прошептала на ухо:
- Есть более короткий путь к сердцу женщины. Я тебе его покажу.
<p>
2</p>
Комнатёнка в общежитии Комбината железобетонных конструкций, которую занимала Фокина, была чудовищной. Маленькая, с низким потолком и крохотным окошком. Через огромную щель под хлипкой дверью беспрепятственно заползал запах переваренных пельменей, смешанный с вонью от тараканьей отравы и душком от кипячёного белья. Из коридора доносилась бесконечно повторяемая песня "Снится мне деревня". По коридору, мимо Катиной двери, беспрестанно, то в шлёпанцах, то в сапогах кто-то бродил. Невидимые люди громко кричали, словно находились в лесу и заблудились. При этом они смеялись и ругались одновременно. Но несмотря на всё выше перечисленное, были и свои плюсы. В общежитии никто из института, в котором работала Катерина, не проживал. Учитель физики на досуге мог свободно навещать свою лаборантку, не опасаясь быть узнанным студентами или коллегами-преподавателями. Мог даже безбоязненно поваляться с ней на кровати, в те дни, когда Катина соседка по комнате уезжала к матери в деревню. Как было, например, в этот выходной.
Фрычков и Фокина лежали на продавленной общежитской койке, вплотную придвинутой к холодной стене с обшарпанными обоями. Надо было что-то приготовить, но ни ей, ни ему не хотелось вставать.
- А чего ты чай не хочешь вскипятить? - поинтересовался Александр Николаевич.
- Ну, если ты хочешь чай, флаг тебе в руки, - огрызнулась Катерина.
- Нуждаюсь.
- Ладно. Сколько нам варить сосисок? Одной пачки хватит на двоих? Ты очень голодный?
- Ну, как тебе сказать.
- Я думаю, открытую пачку сварю. Не такие мы сегодня голодные. Или ты голодный?
- Я сегодня не ел ничего, но пока что голода не испытываю.
- Двумя сосисками ты удовлетворишься?
- Удовлетворюсь.
- А если что, у нас есть бананы, они сытные. Хотя тебе обжираться нельзя. Ты же собирался снова стать стройным, как в юности, - похудеть, - засмеялась Екатерина.
- Не в этом дело, - сделал вид, что обиделся Фрычков, - Я могу обжираться. Для того, чтобы похудеть, надо всего-навсего знать, как механизм похудения работает. Откуда берётся в организме жир и так далее. Организм, если ты не знаешь, использует энергию. А энергию он берёт из расщепления углеводов. Но запасов углеводов у человека всего на сорок минут какой-либо деятельности. Бега, прыжков, занятий с лаборанткой и так далее. А дальше снова надо есть или углеводы доставать. Так вот, мы подходим к самому главному. Организм жир не просто накапливает, через сорок минут интенсивных занятий он этот жир начинает расщеплять на углеводы и воду. А вы смеётесь над нами, полными людьми. Как говорится, пока толстый сохнет, худой возьмёт и сдохнет. Одним словом, если я хочу похудеть, мне надо сорок минут бегать, не меньше. За сорок минут сжигаются все углеводы, а дальше я уже работаю на своё похудение. Но если я беру и ввожу в организм углеводы... Самое простое - это сахар. Например, марафонцы, когда бегут, где-то на тридцать пятом километре у них жира не остаётся. Они все худые, ты это знаешь. Так вот. Они всегда берут с собой кусочек рафинированного сахара. И на тридцать пятом километре они его заглатывают. Сахар - вроде и не допинг, чистый углевод. И им как раз хватает энергии, чтобы без приключений пробежать остающиеся семь километров. Это чисто физиологическая штука и относится ко всем живым существам.
- А если у американского марафонца вытрясти из трусов сахарок, то он проиграет? - начала дурачиться Екатерина, - Например, наш резидент говорит разведчику: "У тебя очень важное задание. Мы должны стать чемпионами мира. Тебя же учили воровать в разведшколе? Ты должен будешь у американского спортсмена из трусов украсть два кусочка сахара", - "Вы шутите?", - "Какие шутки! Два куска рафинада из трусов у того верзилы". Хороший анекдот может получиться. На воровской сходке воры хвастаются. Первый говорит: "Я обворовал дворец". Второй: "Я украл из музея Джоконду". А третий говорит: "Это что. Вот я украл из трусов у американского марафонца два куска сахара...". Над ним стали смеяться. "... и за это получил очередное воинское звание в разведке и боевой орден Красной Звезды". И смеявшиеся до этого над ним воры сразу притихли.
- А почему? - включился в игру Фрычков, - Потому что это было государственное задание.
- "Да. Меня вызвали в Кремль и Сам мне сказал: "Понимаете, такое дело. Нам сегодня никак нельзя проиграть. Вам всё объяснят в соседнем кабинете", - сочиняла на ходу Фокина, - И там я получил большое воинское звание и важное государственное задание".
- Кстати говоря, я не шучу. Но в твоём рассказе есть неточность. Американец, перед тем как бежать, проверил бы наличие у себя в трусах двух кусочков сахара. И твоему придуманному разведчику - вору должны бы были дать задание не украсть, а подменить сахар.
- Конечно! - восторженно закричала Екатерина, - Поэтому ему дали очень похожие по форме квадратики. Более того они и по вкусу были похожи на сахар. Но это был не сахар. А что это было?
- В магазинах сейчас молоко обезжиренное продают. Скоро станут продавать обезуглеводенный сахар.
- Безуглеводный сахар, - смеялась Фокина, - Это ты здорово придумал. Разведчик говорит бывшим приятелям-ворам: "По вкусу и внешнему виду рафинад не смог бы отличить от настоящего даже главный технолог сахарного завода имени Мантулина. Но когда на тридцать пятом километре марафона американец стал сосать сахарок и даже грызть его, а сил не прибавлялось, он впал в бешенство. Стал плеваться, кинулся к ларьку, торговавшем на тридцать пятом километре исключительно сахаром и приобрел там себе целую пачку. Но и в ларьке сидели наши люди и продали ему муляж коробки с рафинадом. Американец, конечно, прилично отстал от других спортсменов, но надеялся, подкрепившись, наверстать упущенное преимущество".
- И чем же всё закончилось для обманутого атлета? Сошёл с дистанции? - предположил Александр Николаевич.
- Да нет. Сошёл с ума. А наш спортсмен занял первое место.
- Откровенно говоря, когда у человека энергии нет, а он прёт, он просто умирает. С ума сойти не получится.
- С ума сходят от избытка углеводов, - смеялась Екатерина и вдруг, разом посерьёзнев, вся задрожала и взмолилась, - Женись на мне, я тебя очень прошу. Я тебе ребёночка рожу.
- Мне вон жена двоих родила. И тоже сначала всё смеялась. А теперь не то, что смеха, даже улыбки от неё не дождёшься. Волком смотрит, словно я и не муж ей, а чужой человек.
- Ну, пожалуйста. Я любить тебя буду до самой смерти. Сделаю для тебя всё-всё-всё. Буду тебе помощницей во всех твоих делах.
- Ты мне сейчас всё, что хочешь, пообещаешь, а как добьёшься своего, будешь вести себя так же, как моя жена. Был бы я учёным или философом, одним из тех подвижников, кто толкает вперёд прогресс или человеческую мысль, мне бы понадобилась помощница. Но я же ничтожество! Человек, не нашедший себя! Такому помощница не нужна.
- Не говори так! Ты красив, у тебя золотое сердце, я тебя безумно люблю.