— Меня не было, нет, и не будет. Я — невидимое пятно, — сказала я не своим голосом. Именно не своим. Казалось, будто другой человек говорит.
— Ты была, ты есть, и ты будешь. Я не позволю тебе сойти с ума.
— Да что ты можешь сделать? Я ведь уже мертва.
— Ты не мертва.
— Перестань твердить одно и то же. Я не хочу тебя видеть.
— Хорошо. Тебе нужно побыть одной, я понимаю.
Он встал и ушел. У меня снова загудело в ушах. На этот раз громко. Как будто сирена звучала, оповещающая о катастрофе. Я заткнула уши, но это не помогло.
— Ну че там? — услышала я издали доносящийся грубый голос.
— Она шокирована. Ей нужно побыть одной, — сказал Том. Я едва разобрала слова. Их машина была припаркована позади меня, недалеко. Нас разделял здоровенный драндулет, — Я хотел сегодня ей признаться, но не успел.
— Так че те мешает? Она ж типа сломлена, а тут ты весь такой утешитель. Она те на шею бросится, отвечаю.
— Она не из тех, кто так просто полюбит. Чтобы она начала мне доверять, мне понадобилось несколько лет. И то, не полностью. Да и не до этого ей. Они с Марком поссорились, а потом он погиб и многое осталось недосказанным. А тут я со своей любовью. Не кажется ли тебе подлым пользоваться чьим-то горем?
— Ты так промолчишь до конца своих дней.
— Видимо, да… Не вздумай говорить ей. Помни, что моя семья платит тебе жалование.
Не выдержав, я убежала. Подскользнувшись, я упала в лужу. Холодная вода и удар подействовали на меня освежающе. Я встала, подошла к забору и ударила по железным прутьям кулаком. Показалась кровь. Что-то хрустнуло. А я была в такой ярости и замешательстве, что не обратила внимание на резкую боль. Даже представляю, что сказала бы на это Леа: «Странная ты, Сандра, у тебя всё не так, как у людей. Когда тебя любят, ты бесишься. В ответ на пылкое признание ты хочешь ударить. Красивая, но ненавидишь каждый квадратный сантиметр твоего тела.» Я вспоминала её голос, пока капли дождя стекали по моим волосам, по моим плечам, по моему лицу. Ливень бушевал, улицы затопили лужи, небо было темно-серым, ветер развевал мои волосы и платья. Мимо проходили люди, не замечая меня. Я была совсем одна, и при этой мысли мне хотелось сойти с ума.
Я ударила по прутьям снова. И снова. И снова. Я била, пока мои кулаки не превратились в кровавое месиво. Я сама не понимала, на что я злюсь, от чего хочу убежать. Марк был единственным человеком, который любил меня, даже зная, что я законченная сволочь. Даже в последние минуты он думал обо мне, даже сорвавшись в пропасть, падая навстречу пустоте, последней его мыслью была я, уж я-то знаю. Мое имя застыло у него на губах, а словам так и не суждено было быть произнесенными. Я не любила его, я любила его любовь ко мне. Потому что даже родители меня не любили так, как любил он. Мне нравилось, что он страдает по мне, но никогда не хотела, чтобы это закончилось так. Я не хотела, чтобы он умирал!
— Глупышка. Чего плачешь? Кто тебя обидел? — услышала я его голос как наяву. Да, он именно так бы и сказал. Слово в слово.
— Я обидела, — вслух произнесла я, — Я — стерва, тварь. Зачем ты меня любишь?
— Именно потому что ты стервочка, — рассмеялся голос у меня в голове, — Я люблю тебя, потому что люблю. Разве нужна причина?
— Не все люди заслуживают любви. Особенно таких, как ты. Извечная проблема: хорошие мальчики любят плохих девочек, хорошие девочки любят плохих мальчиков. А хороших кто любит? Любить надо хороших, а меня оставьте в покое.
Чьи-то теплые руки обняли меня сзади. Волосы защекотали мою шею.
— Ты думаешь, я оставлю тебя вот так?
Это был Том.
— Не думаю, а знаю. Оставь меня наедине с моей болью. Если она вообще есть.
— Чтобы она сожрала тебя? Не оставлю. Никогда. Ни за что.
Я толкнула его локтем, попав в солнечное сплетение. Он упал прямо в лужу.
— Да что же вас так тянет на меня?! — закричала я, — Ты видел, что я сотворила с Марком? Хочешь закончить так же?!
— Извини…
— Уйди, оставь меня одну!
Он поднялся и заковылял прочь. В этот миг завибрировал мой телефон.
Хей, я сейчас приеду! Встречай меня с кучей жратвы!
Леа, ты, конечно, вовремя. Хотя, может, от разговора с тобой мне станет легче? Я побрела в сторону её дома. Там уже была её машина. Когда я подошла, подруга выскочила оттуда и бросилась мне на шею. Запахло молоком и травой. Леа была теплая, смуглая, с выгоревшими волосами и множеством веснушек. Я была бледная, с растрепанными волосами и проросшими корнями. И холодная.
— Ну че, как деревня? В навозе рылась и кур гоняла?
— А нормально!
— А Марк умер.
— Че?!
— В аварии погиб. Покончил с собой из-за меня. Ударь меня, пожалуйста.
— Не буду я бить тебя…
— А надо бы. Я убийца.
— Ты не виновата.
— Нет, я виновата.
— Тебе нужен психотерапевт.
— В жопу психотерапевта.
— Нет, не в жопу. С психотерапевтом разговаривают.
— О, да ты у нас остроумная стала. Ну, видимо он и впрямь хорош. Подкинь телефончик.
Я списала у неё телефон психотерапевта. Затем мы пошли к ней, я помогла ей и её родителям разложить вещи. Потом они угостили меня ягодами. Я чуть не съела червяка, её отец долго ржал, а мать с укоризной смотрела на него. А потом она сказала мне, что у меня отросли корни и вскочили прыщи. И что я запустила себя. Я кивнула и пообещала исправиться, скрестив за спиной пальцы.
Когда я вышла, уже выглянуло солнце. Над городом показалась радуга. Лоскутное небо отражалось в лужах. Пахло озоном, мокрым асфальтом, листвой и травой. Выглядывали из домов люди. Впереди дети плескались в луже. Хозяйка китайского ресторанчика помахала мне рукой, я ей в ответ. Она вывешивала мокрое бельё. Соседские подростки громко переговаривались, парень щипал девушку за зад. Среди них была Бекки, она молчала в сторонке. Очкарик сидел на скамейке и читал Эдгара По. Сосед сидел на крыльце с директрисой, они о чём-то мило беседовали. Меня они не заметили. Другая соседка крикнула, что на днях занесет варенье для нас. Я поблагодарила её. Я зашла на наш участок. Отец опять валялся пьяный на полу в гостиной. Мама смотрела сериалы и ела начос.
— Опять шлялась непонятно где? — набросилась она на меня с порога.
— Марк умер.
— О…
— Я буду в своей комнате.
Я удалилась в свою комнату. С плакатов на меня смотрели всякие поп- и рок-певицы и певцы. Я села на скрипучую кровать, достала телефон и набрала номер психотерапевта.
— Здравствуйте, это мистер Милтон? Я хочу записаться на сеанс.
====== О голосах прошлого и самопожирании ======
Ночью я видела его. Он стоял у меня под окном, продрогший и намокший. Меня будто парализовало и я не могла подбежать к окну и закрыть шторы. А он стоял среди капель дождя и молча смотрел на меня. Просто смотрел. Мокрые вьющиеся волосы падали ему на лицо, голова была чуть опущена. Я хотела, чтобы он ушел. А ещё хотела, чтобы поскорей наступил рассвет.
Мама сказала, что я отвратительно выгляжу и что мне надо перестать ночами играть в телефон. Я не стала говорить ей, что видела Марка, так как знала: она не поймёт.
Клиника находилась на другой стороне города. Для этого мне пришлось попросить родителей Леа меня подбросить. Мать Леа посоветовала мне знакомого парикмахера. Я вышла, поблагодарила их и направилась в сторону здания.
Обычный, белый дом. На скамейках сидят плачущие женщины, у кого-то синяки. Рядом играют дети. Какой-то мальчик тычет палкой в мертвую птицу. Мужик орет на кого-то по телефону. Внутри было почти темно и холодно. Персонал был неприветливым и хмурым.
— Агрх! Черт возьми!
Какая-то худая девушка с растрепанными короткими волосами розового цвета пила таблетки, запивая их виски. Потом она заметила меня.
— У тебя есть антидепрессанты?
— Нет.
— А ты новенькая?
— Да.
— А че случилось?
— Умер парень.
— Жалко. А у меня расстройство пищевого поведения.
— О.
— У меня была анорексия. А потом булимия. И теперь опять анорексия.
— О.
— А когда я была толстой, никто не верил, что у меня анорексия. А некоторые говорили, что мне это полезно. Да пошли они к черту, тупые ублюдки, сыновья и дочери собак.
— Собаки лучше них.
— Не знаю, меня одна за жопу укусила.
— Сочувствую.
Потом розововолосая куда-то убежала, меня вызвали. В кабинете сидел очкарик в строгом костюме и напомаженными черными волосами. Хотя, если приглядеться, то они просто сальные.
— Итак, Сандра Алькона, верно?
— Да.
— И что же вас беспокоит, мисс Алькона? Можете не стесняться, всё, что Вы скажете, останется лишь в этом кабинете, если Вы захотите.
И тут меня как прорвало. Я смеялась, рыдала, кричала в исступлении, а он торопливо делал пометки у себя в блокноте и задавал наводящие вопросы. Потом он сказал, что у меня клиническая депрессия и прописал медикаменты. И назначил сеанс психотерапии. Теперь я буду станционарно лечиться. Впрочем, я уже это проходила и отнеслась к этому скептически.
За мной заехал Том. Как всегда, в красном халате, с хвостиком и окутанный дымом. Машину вел тот же верзила. Делать было нечего, пришлось согласиться. Я старалась не смотреть на него. Мне было неприятно видеть Тома, он напоминал мне о Марке. Воспоминание о той ссоре ещё свежо в моей памяти. И эти глаза, полные боли и отчаяния. Я пыталась пробудить в себе чувство любви, но его не было, просто не было. Я натыкалась лишь на гулкую пустоту. Я проваливалась в неё, тонула в ней. Всё-таки Том ошибся, я не любила Марка, я вообще никого не любила. Я бы предпочла, чтобы Марко меня ненавидел, презирал. Тогда я бы поняла. Я не заслуживаю любви такого человека.
— Ну что, любишь меня такую?!
— Люблю.
Нет, я не должна это вспоминать.
— Ты знаешь про меня всё, я про тебя ничего.
Заткнись, Марк!
— Кто ты, вампир?
Нет! Нет! Нет!
— Я вижу твои зеленые глаза, но что кроется за ними? Может, они пустые?
Вон из моих мыслей! Вон из моей головы!
— Сколько сердец ты разбила и сколько разобьёшь?
Нет! Это уже было, это уже прошло! Тебя нет, ты просто не можешь говорить со мной!
— Ты кровопийца, Сандра. Ты медленный яд. Ты начала убивать меня, как только мы познакомились, как только я вступился за тебя.
Я сжала руки в кулаки. Ногти впились в кожу. Показалась кровь.
— Убийца! — послышался крик с улицы, — Ты убила его! Убийца!
— Нет… — сдавленно прохрипела я.
— Убийца! Нет тебе прощения! Убийца!
— Нет! — уже громче сказала я.
— А я говорю, убийца! Ты оставила ребенка одного, а сама ускакала трахаться с каким-то ублюдком! Это из-за тебя он умер! Своего сына погубила!
Бабушка кричала на молодую девушку, которая с затравленным видом слушала её. Я покрылась холодным потом. Живот скрутило. Голова закружилась. И снова гул.
— Том, останови машину! — не своим голосом закричала я.
Парень, удивившись, приказал водителю остановиться. Я выскочила и побежала куда глаза глядят. Мной двигал дикий ужас. Так сильно гудело, что, казалось, из ушей потечет кровь. Голова раскалывалась.
— Ты мой медленный яд, ты медленно меня убиваешь. А мне это даже нравится. Я никогда не стану тебя ненавидеть, я буду любить тебя, даже когда ты меня терзаешь. Это твоё наказание.
— Да заткнись ты уже, Марк, заткнись!
Но он не замолкал. Я стала биться головой об стену какого-то дома. Благо, место было огорожено другими домами и какими-то ящиками и тут мало было народу. Днем здесь никого нет, при свете солнца это непримечательное полузаброшенное здание, но ночью оно оживает. Безумцы и отбросы стекаются сюда отовсюду, тени пляшут на стенах и призраки прошлого стоят на страже храма прошлого, пуская лишь избранных сюда. Отвергаемый всеми здесь герой и всеобщий любимец, а ложь становится правдой. Может, они и меня примут к себе? Но до ночи далеко.
Лоб весь в крови, на стене остались пятна крови. Рядом кто-то своей кровью вывел надпись:
Любви предела нет.
Мы к одиночеству привыкнем,
Здесь утешение найдём.
Я тихонько матюгаюсь. Рану щипает, в неё попала грязь. Голос стал тише, но не замолк. Он повторяет лишь одно слово. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю.
— Если хочешь, чтобы он замолчал, возьми это.
Я обернулась. Я не видела его лица, но он мне сразу не понравился.
— Я не употребляю наркотики.
— Это не наркотики.
Я посмотрела на упаковку. Антипсихотик с жутким названием. Отпускается с рецептом. Я пожала плечами и взяла одну таблетку и проглотила, не запивая.
— Он вернется, когда действие закончится. Так что возьми ещё.
— Обойдусь.
Я ушла. Услышала, как парень упал на асфальт. Похоже, так и остался лежать. Пожав плечами, я ускорила шаг.
И тишина… Благословенная тишина. Марк заткнулся. Убийцей меня никто не обзывает. Но от темных уголков я всё равно шарахаюсь. Я вернулась домой и включила телевизор, как раз шел мой любимый сериал. Я наблюдала за происходящим на экране без малейшего интереса, даже не вникая, что там происходит. А потом заснула. Сон был долгим и тревожным, засасывающим меня, как болото.
====== О недосказанности, превращениях и ночных гостях ======
Ночью он опять стоял у окна. И опять шел дождь, хотя на утро всё было сухо. Он смотрел прямо на меня, будто заглядывал в душу. Немой укор читался в его глазах. В телевизоре был белый шум, стрелка часов замерла. Всё, всё застыло, лишь мои мысли с бешеной скоростью сменяли друг друга. Он протянул руку и дотронулся до стекла. Как заведенная, я подошла к окну и повторила его жест. Наши руки разделяло лишь стекло, холодное, словно лёд. А что бы было, если бы стекла не было?
В этот момент он как-то странно улыбнулся и сделал рывок. Оцепенение с меня спало и я ударила по стеклу. Осколки врезались в мою кожу, пол залила кровь. Зато Марка больше не было. Да и как он мог здесь быть, он же мёртв.
На шум прибежала мама.
— Вот дрянь такая, ты что делаешь?
— Я всё исправлю.
Она влепила мне пощечину. На этот раз довольно сильную, даже разбила мне щеку. Я почувствовала солоноватый вкус крови во рту.
— И в кого ты такая родилась? Всю жизнь мне сломала, ещё и выпендриваешься.
Она ушла будить отца. Я вышла в сад и легла на гамак. Мне хотелось напиться. Мама говорит, что я вся в отца пошла, такая же дрянь. Видимо, я пойду по его пути и сопьюсь, не успев закончить школу. А может, даже брошу. Всё равно слишком тупая.
Я иду по сухому асфальту, пошатываясь и опустив голову. В волосах колтуны, под глазами мешки. Мне всё осточертело, весь этот мир, все Марки, Томы, мамы и папы, вместе взятые. Вдали орёт пьяная компания. Музыка, машины, алкоголь. Смеются девушки, громко матерятся парни. Сосется парочка. В машине рядом кто-то трахается. Я вспоминаю, что завтра похороны Марка. А все ведут себя, как ни в чем не бывало, жизнь продолжается. Люди по-прежнему пьют, курят, веселятся, танцуют, влюбляются и расстаются. Это я неправильная или что-то с миром не так?
— Эй, вампир! — слышу я голос друга Марка, — Давай к нам!
Что за наглый тип. Вампиром меня мог называть только Марк.
— Извини, чувак, нет настроения.
— Да че ты, иди сюда! Надеремся и пососемся, забудь ты о своем придурке!
— Он же твой друг.
— Да какой он мне друг…
— Мудак ты.
— О да.
Я иду дальше. Около ночного клуба блюют люди, какая-то девушка валяется и храпит. За ящиками кто-то передаёт кому-то травку. Тут собрались самые низы общества, их мозги растворены в спирте и морфии, а души черны от никотина.
— Оп, а вот и ногастая идет! — ко мне подошли парни, опять друзья Марка, — Давай к нам? Те развеяться надо.
— Нет, спасибо.
— Первый образец бесплатно.
— Я не употребляю наркотики.
— Тогда бухнем.
— Не хочу.
— Курнем.
— Не хочу.
— Ну хоть потанцуем!
— Не хочу. Я пойду.
Парни пожали плечами и ушли.