– Непонятно, как вы с такими связями оказались в глуши, в местах для ссыльных? – с нескрываемым удивлением спросил Голубев.
– Я по своим убеждениям «народник», – пояснил Николай Николаевич. – Считаю, что бедность простого народа происходит из-за неграмотности. В этом я убедил и свою супругу. Чтобы победить бедность, надо ликвидировать неграмотность. Кроме того, я люблю заниматься рисованием и живописью, а в Тотьме школа имеет художественный уклон. Мне всё равно, где жить, лишь бы заниматься любимым делом. Теперь, по причине моей болезни, я живу с семьёй в Петербурге, то есть в Петрограде. По старой привычке я забываю, что он теперь Петроград.
Николай Николаевич, после этих слов, встал из-за стола и, с подчёркнутым почтением, сказал:
– Извините господа, мне надо идти, супруга ждёт. Она послала сына за мной. А газету оставляю вам, желаю приятно провести вечер.
– Как жаль, что вы уходите! – Вскочил с места Голубев, – было интересно с вами побеседовать. Когда встретимся завтра?
– К сожалению, завтра мы отъезжаем домой, с утра пораньше. Экипаж до вокзала мы уже заранее заказали.
Пожав на прощание приятелям руки, и, выслушав ещё несколько пожеланий, Николай Николаевич вместе с сыном вышли из павильона.
На пляже по-прежнему было многолюдно, везде на песке лежали отдыхающие, многие бродили между ними, одни заходили в воду, другие, искупавшись, возвращались обратно. Тем временем, солнце уже опускалось к горизонту. Жара утихала. На морском горизонте показался военный корабль. Люди обратили на него внимание и спорили: наш это корабль или турецкий. Многие опасались, не начались бы военные действия в Крыму. Ведь Турция воевала на стороне немцев.
Евпраксия Павловна давно приготовила на костре рыбу и ждала с нетерпением мужа. В мыслях она ругала его за то, что долго не идёт. Костёр совсем погас, когда на пологий берег стали подниматься отец с сыном.
Тринадцатилетний Павлик и шестилетний Глеб побежали им на встречу, в шутку сообщая, что рыбу они всю съели, и опоздавшим ничего не осталось.
– Ну ладно, переживём и без рыбы, – весело сказал отец.
– Извини, Планечка, что мы задержались, – поцеловал он руку жене, которая с мрачным видом сидела у прогоревшего костра.
– Не извиню. Ты же знаешь, что завтра рано надо вставать. А вещи у нас ещё не собраны.
– Мама, не сердись на папу, давайте уже есть рыбу, – прижавшись к матери, попросил Глеб.
Евпраксия Павловна погладила сына по головке, лицо её сразу подобрело, и она вынула из золы чёрную головёшку.
– Где же рыба? – шутливым тоном спросил муж.
– Сейчас увидишь.
Она стала ковырять ножом головёшку, счищать с неё гарь и внутри оказалась запечённая в тесте рыба. Таким же способом её родители раньше часто готовили рыбу и куриное мясо на природе. Рыбы в золе было много, так что все наелись досыта. После рыбы захотелось пить. Павлик разжёг заново костёр, и языки пламени уже лизали котелок с чаем. Пока он не закипел, Сергей спросил отца:
– Ты не знаешь, папа, откуда взялась наша фамилия? Мне она очень не нравится.
– Почему вдруг не нравится? – удивился отец.
Сергей рассказал о неудачном знакомстве с девушкой, которой не понравилась его фамилия.
– Если эта девушка оценивает парней по фамилиям, то она не далёкого ума, – высказал своё мнение Николай Николаевич. – Хорошо, что судьба не свела тебя с ней. Она тебя не достойна.
– А я знаю, как образовалась наша фамилия, – заявил с гордостью Глеб. – Раньше жил наш прадед Сергей в городе Пинске. Поэтому, его прозвали Сержпинский.
– Правильно. Молодец, сынок, – похвалил его отец. – Только это был не прадед, а наш далёкий предок, живший в двенадцатом веке. Серж был сыном князя Пинского Ярослава. Об этом мне рассказал мой отец, а ему его отец, и так далее. По семейному преданию известно, что в то далёкое время на Пинское княжество напали Варяги. Город Пинск сожгли дотла, людей там много погибло. При обороне города князь Ярослав тоже погиб. Через некоторое время, город стали заново отстраивать, а князем Пинским стал Ярополк, старший сын Ярослава. Он послал своего брата Сергия послом к Литовскому князю, просить защиты для Пинского княжества. Поэтому Серж остался жить где-то в Литве. Очевидно, там женился. В исторической книге я читал древний список дворян Великого княжества Литовского. В этом списке есть и наша фамилия.
Слушавший внимательно отца Глеб, спросил: «А кто такие Варяги?»
– Варягами славяне называли племена, жившие вокруг Балтийского моря. Это были очень храбрые, воинственные люди, и в большинстве рыжие.
– Значит, рыжий Мишка из нашего класса тоже Варяг? – засмеялся Павлик. Сам он не Варяг, но, очевидно, его далёкие предки были Варягами. Ведь под Варягами подразумевались многие народы: это Шведы, Пруссы, Голландцы и другие. Среди русских тоже много рыжих, потому что Варягов русские князья нанимали к себе в войско, и они женились на русских девушках, оставались жить на Руси, превращались в русских. С четырнадцатого по шестнадцатый век Пинское княжество стало входить в состав Великого княжества Литовского, а затем Литва вошла в состав Польского королевства.
– И когда же Сержпинские появились в России?
– Из уроков истории в школе, я помню, что Польша и Литва вошли в состав Российской империи в 1793 году. А в начале девятнадцатого века в Петербург приехал мой дедушка Франц-Иосиф Михайлович Сержпинский. Он окончил в Петербурге медицинскую академию, затем служил штабслекарем в военном гарнизоне города Вологды. Сам являлся дворянином и женился на русской дворянке. У неё было поместье, но потом крепостное право отменили, и землю она продала.
Пока Николай Николаевич рассказывал детям семейную историю, Евпраксия Павловна, сняла с огня котелок с кипящим чаем и разлила его по кружкам:
– Пейте чай, а то скоро совсем стемнеет, – сказала она.
Николай Николаевич взял кружку и, обжигаясь, сделал глоток. Потом показал рукой на красный закат и восторженно произнёс:
– Посмотрите, какая красота! Какой чудный пейзаж!
С высоты берега открывался вид на море, над которым опускалось за горизонт багровое солнце. Ветер стал усиливаться, подгоняя к берегу пенящиеся гребни волн. Солнце окрасило море у самого горизонта в красный цвет, и оттуда, тянулась к берегу по волнам яркая оранжевая дорожка.
На старой фотографии Евпраксия Павловна Сержпинская (Албитская).
Глава 2
Воспоминания предыдущей жизни
На вокзал в город Симферополь, Сержпинские приехали вовремя. Перед отходом поезда, они купили билеты в вагон первого класса, и, заняв места в отдельном уютном купе, смотрели в окно. По перрону ходили люди с вещами в руках, многие прощались с провожающими. Среди гражданских лиц было много военных, это напоминало, что где-то идёт война. Однако, южное солнце и, ехавшие на морской курорт отдыхающие, отвлекали от мыслей о войне.
И вот паровоз дал гудок, и вагон резко дёрнулся, со скрипом поехал вперёд, постепенно набирая скорость. Мимо проплывали городские здания, затем, за городом начались сельские пейзажи. Глядя в окно, Николай Николаевич, воодушевлённый приливом сил, понимая, что болезнь отступила, мечтал о своей будущей карьере художника. По рассказам отца, он знал, что все предыдущие предки (пять поколений Сержпинских) были художниками-любителями. Они в свободное от работы время писали картины, получалось не хуже, чем у профессионалов.
Николай Николаевич с юных лет, по примеру отца, тоже увлекался рисованием и живописью. Отец убеждал сына, что художники не все хорошо зарабатывают, и надо иметь настоящую профессию, чтобы зарабатывать себе на жизнь. По совету отца Николай поступил учиться не в художественную академию, а в техническое училище в городе Череповце. По окончанию училища он получил специальность инженера по ремонту и проектированию паровых двигателей. После училища он устроился на работу в Московский паровозостроительный завод. В Москве, после работы, он стал ходить на подготовительные курсы в художественное училище «Живописи, ваяния и зодчества», чтобы в дальнейшем поступить туда, учиться. Он решил, вопреки наказам отца, стать художником.
Однажды, в художественное училище, зашёл великий князь Константин, дядя Николая второго. Он был большим ценителем искусства, опекал поэтов, писателей и художников, сам писал хорошие стихи, неплохо рисовал. В тот момент на вечерних курсах занимался и Николай Сержпинский. Увидев натюрморт, написанный им, Князь Константин воскликнул: «Это писал большой художник!» Познакомившись с автором натюрморта, он посоветовал: «Зачем тебе, Николай, учиться, ты и так можешь писать картины, и даже обучать других. Сейчас требуется в Петрозаводское ремесленное училище преподаватель по рисованию и технологии. Я дам тебе туда направление и будешь получать хорошую зарплату».
Н. Н. Сержпинский инспектор-учитель.
Так, Николай стал жить и работать в Петрозаводске. После смерти матери, из Вытегры, в Петрозаводск переехал жить и отец Николая с младшими братьями, Костей и Сашей.
Семейная жизнь Николая тоже началась в Петрозаводске. Здесь отец познакомил его с очаровательной девушкой, дочерью коллежского асессора, Евпраксией Павловной Альбитской. Она была очень образованной невестой: как и её три сестры, знала в совершенстве четыре иностранных языка: французский, немецкий, польский и итальянский, в летние каникулы ездила с отцом и сёстрами за границу. Свадьба у Николая и Евпраксии состоялась в июле 1899 года, в Петрозаводске.
В марте 1902 года, из министерства образования Николаю Сержпинскому пришло в Петрозаводск письмо, с предложением переехать в город Тотьму для работы в художественной ремесленной школе инспектором-учителем. Посоветовавшись с женой, он согласился.
Город Тотьма располагался в самом дальнем углу Вологодской губернии и был окружён непроходимыми лесами на десятки километров вокруг. Дорог туда не было, связь с внешним миром осуществлялась лишь по реке Сухоне. Зимой, когда река замерзала, транспортное сообщение прекращалось, или ездили по льду на лошадях, если снегу было не много.
Город был маленький, преимущественно состоящий из деревянных одноэтажных домов, лишь в центре Тотьмы стояли кирпичные двухэтажные здания, построенные местными купцами. На Сержпинских большое впечатление в Тотьме произвело здание художественной ремесленной школы. Оно располагалось на окраине города на левом берегу реки Сухоны. Своей изящной архитектурой это трёхэтажное здание никак не вписывалось в маленький городишко. Построено оно было в основном на средства мецената Токарева Николая Ильича, уроженца этих мест.
Все эти воспоминания Николая, прервала жена:
– Коля, ты будешь пить чай? – Громко спросила она, стараясь перекричать шум от стука колёс, проникающий в открытое окно вагона.
– Да, – ответил он, отводя от окна свой задумчивый взгляд. В вагоне становилось очень жарко из-за того, что крыша раскалилась от палящего южного солнца. В купе, в этот момент, проводник принёс на подносе горячий чай и пирожки. Выпив горячего чая, Николай Николаевич сильно вспотел и вынужден был снять намокшую рубашку. В окно дул снаружи раскалённый воздух, не уменьшая жары. Казалось, что люди в вагоне находились в бане, и по этому поводу все шутили, мол: «не хватало только тазиков с водой и веничка, чтобы попариться». Евпраксия Павловна тоже разделась до купальника, а мальчишки сидели в одних трусах.
– Коля, ты бы одел другую рубашку, а то простудишься, – беспокоилась жена.
– А вы все не простудитесь?
– Но ты же не здоров, тебе надо особо остерегаться.
Николай Николаевич согласился и, достав из чемодана, свежую белую рубашку, переоделся.
К вечеру жара ослабла, все успокоились, и началась не принуждённая беседа. Обсуждали предстоящие семейные дела и насущные денежные проблемы.
– Папа, почему мы едем в Вологду, а не в Петроград? – Спросил отца младший сын Глеб, самый любопытный из детей. Не зря его в шутку называли «почемучкой».
– Мы туда едем, чтобы получить деньги за пароход, который сдавали в аренду родственникам. Деньги у нас заканчиваются, надо жить на что-то, пока я не устроился на работу.
– А что это за пароход, где он?
– Пароход я построил сам, когда мы жили в Тотьме, тебя тогда ещё не было на свете. Ты родился в 1910 году, а пароход я построил на год раньше. Купил я по низкой цене старый баркас и к нему сломанный ржавый паровой двигатель. Всё отремонтировал. Не зря же я учился на инженера по ремонту паровых двигателей. Баркас тоже подновил, покрасил, потом прокатился несколько раз на своём маленьком пароходе по нашей реке Сухоне и сдал его в аренду родственникам, купцам Ширгановским. Этот пароходик теперь таскает баржи с товарами по реке Северной Двине. Мы договорились с купцами, что через пять лет они выплатят мне пять тысяч рублей.
– А кто такие, Ширгановские? – вновь задал вопрос Глеб.
– Моя двоюродная тётя вышла замуж за купца Ширгановского, и живут они в Вологде.
После этого объяснения, семья обсудила предстоящее поступление Сергея – старшего сына, в художественное училище, в Петрограде. Ещё в прошлом году отец начал готовить сына к вступительным экзаменам, учил его срисовывать карандашом гипсовые фигуры с натуры, а мать занималась с ним по русскому языку и математике. Было решено ехать Сергею в Петроград одному прямо из Москвы. Всё равно там будет пересадка на Вологодский поезд. Экзамены в художественном училище должны начаться 20-го августа.
Устав от разговоров, Николай задремал, и вновь его мысли вернулись в прошлое. Работа руководителя художественной ремесленной школы была интересной, но и трудной. Преподавателей в школе не хватало. Пришлось приглашать работать преподавателями своих друзей и родственников. Например, на должность учителя математики он уговорил приехать Томилова Тараса Васильевича, который был женат на сестре Евпраксии – Людмиле. Удалось уговорить приехать в Тотьму и знакомого художника Лашина. С ним, Николай очень дружил, они часто ходили вместе на природу писать этюды.
В 1913 году они с Лашиным поехали на моторной лодке по реке Сухоне ловить рыбу, этюдники тоже взяли. Маленький мотор внутреннего сгорания, для лодки, Николай купил в Англии, куда ездил с женой к её сестре в гости. Альбина Павловна – старшая сестра Евпраксии Павловны, была замужем за английским дипломатом, по фамилии Гамбургс. Из Петербурга, где Гамбургс служил в Английском посольстве, он увёз жену жить в Англию. И в дальнейшем, они переехали в США.
Когда художники отплыли на моторной лодке далеко, погода неожиданно испортилась, пошёл дождь, подул холодный ветер. Николай сильно озяб и в этот же день слёг от воспаления лёгких. В 1913 году болезнь у Николая затянулась, воспаление лёгких перешло в бронхит, и ему пришлось уволиться из ремесленной школы, чтобы ехать лечиться в Петербург. Моторную лодку он подарил своему другу Лашину, который после Сержпинского стал директором ремесленной художественной школы.
Глядя в окно вагона, Николай вспоминал прошлую жизнь и строил планы на будущее. За окном мимо пролетали, словно прожитые годы, дома, деревья, великолепные пейзажи украинских степей, с живописными берегами Днепра.
После увольнения из ремесленной школы, он много ходил по врачам, пил лекарства, ездил на курорты и даже в Китай на иглоукалывание. Но до конца вылечиться не удавалось, болезнь то затихала, то вновь обострялась. Когда наступало облегчение, он писал картины, накапливал их для персональной выставки, мечтал стать известным художником. Жила семья Сержпинских всё это время на деньги, полученные в наследство от умерших родителей. Ведь мать Евпраксии Павловны была из богатого рода Новгородских помещиков Соколовых. Сама Евпраксия Павловна часто брала заказы на переводы иностранных книг на русский язык. За эту работу ей неплохо платили.
Во время отдыха на море Николай Николаевич успел написать несколько этюдов, но считал их не удачными, так как писал через силу, из-за того, что неважно себя чувствовал. Здоровье у него стало налаживаться только в последние дни пребывания на курорте. Это усиливало нетерпение поскорей приступить к реализации всех планов. Он смотрел в окно вагона и теперь почти не замечал проплывавших мимо пейзажей. Мысли были где-то далеко в будущей жизни.