Юма расслабилась в его объятиях, позволив себе редкую роскошь – отодвинуть все в сторону и просто насладиться мгновением скупого тепла, вдруг подаренного Грэнзэ.
Который год уже ей хотелось верить, что все у них изменится и станет хорошо, что однажды они будут вместе не просто в постели, но и в душе.
Но этого не происходило. Раз за разом разбиваясь об бетонную стену, тараня ее разбитым в кровь лбом, Юма поняла простую и банальную истину – Грэнзэ любил ее, но не так, как она хотела этого, как мог бы любить, не будь в его сердце Лии, которой просто повезло встретить его чуть раньше, чем Юма.
Сережа мог дать ей все – надежность, дом, уверенность в завтрашнем дне, потому что он предложил то, что стало так редко в их мире – свадьбу. Он готов был жениться на ней, даже зная, что сердце Юмы занято, готов был ждать, прощать, принимать…
«Я не знаю, как мне быть, Грэнзэ… не знаю и все».
Она все решила несколько дней назад, на похоронах Кира, осознанно поехав к Сереже ночевать, понимая, что будет дальше, решив попробовать и понять, что такое быть обожаемой и любимой. И это было прекрасно. Юма решила, что уедет от Грэнзэ и больше не выйдет на работу в кафетерий, найдет себе другую, даже из района уедет и забудет его телефон.
И вот именно в то утро, когда она приехала, чтобы сказать все это – в доме Грэнзэ оказалась Герда. Такая влюбленная, такая милая и открытая, рядом с которой Грэй вдруг стал как-то ярче и намного добрее.
Они любили.
Она увидела это со стороны.
Она поняла, что без этого ничто не имеет смысла, ни дом, ни семья, ни весь белый свет.
- Сережа, я передумала, – Юма часто дышит в трубку, стараясь не заплакать, потому что понимает, как на том конце провода сейчас будет больно ни в чем не виноватому человеку. – Я… я не могу без него… прости, пожалуйста, прости меня…
В ответ звучит долгая-долгая пауза, во время которой Юме хочется вырвать себе все волосы на голове, потому что она знает, именно знает, а не просто представляет, каково это – слышать, что тот, кого ты любишь, не может жить без кого-то другого, не без тебя.
- Хорошо. Ясно. Звони, когда передумаешь. Дверь открыта, Юма, ты стоишь большего.
- Пока, – уже в короткие гудки шепчет Юма, зажмурив глаза, и вешает трубку.
- Я пойду, – Грэнзэ отстранился, коротко поцеловав ее в шею, и вышел из кухни.
Юма постояла минуту, смахивая с накрашенных ресниц сырые искринки, потом взяла со стола тарелки и вышла следом за Грэнзэ. Она молча толкнула дверь в гараж, подошла и уселась рядом с тойотой, на боку которой уже красовался серебристый лев в закатной саванне.
Привалившись головой к плечу рисовавшего Грэнзэ, Юма взяла с тарелки котлету и, откусив кусок, не глядя сунула остаток ему.
Грэнзэ коротко кивнул, практически проглотив еду, и ничего не сказал.
«Ты pасскажи мне, как живешь и где твой дом,
А pазговоp о нас оставим на потом.
Ты pасскажи, у нас есть вpемя до утpа,
У нас есть ночь, да без нее ж никак нельзя...»*
Едва заметно покачивая головой в такт музыке, чтобы не помешать Грэнзэ, Юма прикрыла глаза, продолжая вылавливать пальцами из тарелки кусочки мяса, жареного картофеля и салатные листья, чтобы разделить ужин на двоих.
- Иди домой, – спустя полчаса негромко сказал Грэнзэ, чуть дернув плечом.
- Ты приедешь? – Юма поднялась, забрав тарелки и сложив их одну на одну.
- Буду утром, – Грэнзэ кивнул, сунув в уголок рта сигарету. – Закончу и приду.
Юма кивнула и вышла, тихонечко закрыв за собой дверь.
Она переоделась, быстро сходив в душ, и отправилась домой к Грэнзэ, прихватив шоколадный пудинг и салат с кухни.
Уже укладываясь спать на разбросанную на полу постель, Юма почему-то задумалась о том, что сегодня на улице до странного стыло и промозгло, хотя дождя не было.
Она слышала, как пришел Грэй, как в своей комнате Лисса втихаря включила музыку, как в окно скреблись голые ветки старого дерева…
Утро застало ее без сна под тонким холодным одеялом в компании клубов ментолового дыма, плававшего по комнате, как клочья тумана.
Грэнзэ так и не приехал домой.
9-й район “Я буду рядом”. Анахронизм.
====== конверт, ценник “кажется” и левша ======
Короткий стук в дверь заставил Юму вскинуть голову с подушки, отбросив все тревожные мысли, и резко сесть.
- Привет, – в комнату заглянул встревоженный Грэй. – А Герда где?
Ветер жестко дергает волосы, сваливая их в колтун, который вероятнее всего расчесать потом будет почти невозможно.
«Господи, а Аника утверждала, что это круто и до жути возбуждающе – ночь, мотоцикл, ветер в лицо… жуть просто».
Герда пытается одной рукой собрать волосы хотя бы в пучок, но терпит полную неудачу, а отпускать вторую – страшно, потому что Грэй так резко уходит в повороты, что ее мутит, и каждый раз она думает, что слетит с седла.
- Ну, как ты? – спрашивает Грэй, когда они наконец-то останавливаются перекурить. – Нравится?
Его глаза ярко горят от восторга, а на лице столько радости и такая светлая улыбка, что Герда невольно начинает им любоваться, отложив свои страдания по волосам на потом. Грэй удивительно живой в этот момент, весь какой-то переполненный жизненной силой, энергией и светом, которые, как брызги фонтана, разлетаются вокруг него.
- Вообще-то неплохо, – с улыбкой отвечает она, на минуту заражаясь этим бесшабашным весельем. – Только прохладно.
- Тепло сегодня, – возражает Грэй и привлекает ее к себе, стараясь согреть, и выдыхает прямо в волосы сероватый сигаретный дым. – На самом деле хорошая погода. Люблю такую. Еще бы дождь…
Герда решает не спорить, прижавшись к его груди и мысленно улыбаясь. Какая сейчас разница – дождь, ветер или даже снег, когда ее окутывает эта дымка любимого запаха и аура радостной беспечной силы.
Ей давно не было так хорошо, как сегодня, хотя ее колотит озноб от недосыпа и ужасно болит голова. Даже это можно пережить и перетерпеть, когда рядом так радуется твой любимый человек. И эта радость у вас одна на двоих – дар этого скупого и жадного мира, за который никто не вправе вас осудить.
- Ой, – Герда хмурится, чуть отстранившись, и напряжённо лезет в сумочку. – Грэй, я конверт забыла в вашем кафе, кажется, за столиком...
Грэй закатывает глаза и вздыхает, притворно морщась.
- Значит, стоит с ним попрощаться, – заявляет он. – Хотя, может, повезёт, и его найдёт Юма, когда будет убираться. Спросим у неё, когда вернёмся.
Герда отрицательно качает головой.
- Давай вернёмся и сейчас поищем. Вдруг все же его никто не взял...
- Грэй, погнали! – один из парней, с которыми они катаются, нетерпеливо газует и оборачивается в их сторону. – Хорош ворковать с красоткой. Успеешь еще!
- Ща, – Грэй кивает другу через плечо. – Дай еще минуту.
Он снова поворачивается к Герде и берет ее за плечи.
- Слушай, ну, какая разница, потом или сейчас? Если конверт не взяли – приедем и найдём, а если сперли, то уже все равно сперли. Ничего же не теряем.
- Он мне нужен, – Герда упрямо вскидывает голову. – Пойми, я не из прихоти машину продала. Эти деньги...
- Ладно, как скажешь, – немного раздраженно перебивает Грэй. – Бросаем все и едем лазить под столами в закрытом уже кафе.
Он поворачивается к своим приятелям, коротким свистом привлекая их внимание.
Герда смотрит на него и расстраивается едва ли не больше чем он. И дело тут вовсе не в конверте.
Ей не хочется ссориться из-за пустяков и таких мелочей, как конверт или прогулка, но и ночные покатушки привлекательными сейчас не кажутся.
- Подожди, – тихо просит она. – Давай, я сама вернусь и поищу, а потом подожду тебя там?
- Одна? – Грэй вскидывает брови и насмешливо трогает ее лоб. – Заболела? Герда, в нашем районе одной не стоит расхаживать. Особенно среди ночи.
- Да ладно, – она морщится и фыркает. – Я же как-то выжила, отыскивая тебя тут одна-одинешенька.
Грэй хмыкает, но на шутку не реагирует.
- И если честно, я ещё жутко замёрзла, – сознается Герда, виновато прикусив губу. – Давай я в кафе тебя подожду или с Юмой домой пойду, а?
- Ладно, – после минутного молчания решает Грэй. – Но только домой с Юмой, а не в одиночку. Я покатаюсь немного и приеду. Ок?
Герда кивает и не удерживается от язвительного вопроса:
- То есть Юме можно ходить одной, а мне нет? Я настолько хуже?
Грэй смеется.
- Юму тут все знают, и знают, с кем она – попробуй ее тронь.
Герда недовольно бурчит в ответ, хотя хорошо понимает, что реально возразить нечего. Если вспомнить девушек, с которыми она столкнулась, пока искала Грэя, то лучше и в самом деле пойти с Юмой домой.
- Парни, давайте до кафе крутнемся, а потом уже на набережную рванем?
Грэй заводит мотоцикл, коротко целует Герду в макушку и усаживается за руль, приглашающе мотнув головой.
-Герда? – Юма сонно потёрла глаза, с трудом соображая. – Я думала, она с тобой...
Грэй упёрся лбом в косяк и зло выдохнул сквозь зубы
- Она вернулась в кафе, конверт потеряла с деньгами. Сказала, что с тобой домой пойдет…
- Юма ещё здесь, – Грэй указывает головой на светящееся окно, хотя большие панорамные стекла зала черны как уголь. – Я открою тебе, у меня ключи есть от входа.
- Я с ней подожду тогда, – Герда спрыгивает с заднего седла и идёт к двери. – Будь осторожным, ладно?
Грэй посылает ей воздушный поцелуй, открыв замок, и разворачивает мотоцикл.
- Увидимся!
Осторожно толкнув дверь, Герда заходит в кафе и оглядывается. Никого нет. С кухни долетает едва слышимый плеск воды и тихие голоса.
Два голоса...
«Юма не одна? Может, этот Сэльва тут, и ему отдали мой конверт? Он же, как бы, начальник, как я поняла».
Герда понимает, насколько нелепа эта мысль, но отчаянно цепляется за неё, оглядывая чистые столы и стулья.
Подойдя чуть ближе к приоткрытой двери, за которой горит свет, она выслушивается внимательнее и к огромному своему разочарованию узнает и второй голос тоже.
«Ну, конечно же. Как иначе? Мне везёт как утопленнику. Только насмешек этого типа мне и не хватало».
- Дай им шанс.
Герда вскидывает голову.
- Я просто знаю, чем это закончится.
Насторожившись, Герда начинает вслушиваться внимательнее. Юма и Грэнзэ говорят о ней.
«Даже Юма на нашей стороне, хотя и живет с этим сокровищем. Господи, пусть он хоть к ней прислушается».
-…А теперь ещё и мерс. Наверное, детка не привыкла жить на гроши, и ей нужны бабки на ресторан.
Герде становится так обидно, что хочется немедленно вбежать в кухню и сообщить этому чудо-эксперту по людям и их поступкам, для чего именно она продала машину.
Она едва сдерживается, впившись ногтями в ладони.
- Прости, – короткий звук поцелуя кажется каким-то сухим и даже колким. – Тебе надо дальше.
«Божечки! Сколько в нем показного благородства! Не может просто прямо сказать: «ты мне не нужна», а строит из себя героя, думающего о ее будущем! Фу!»
- Я пойду, – негромкий скрип пола и хлопок двери ясно дают понять, что Грэнзэ покинул кухню.
- Грэнзэ тоже не вернулся, – Юма вскочила с постели, не озаботившись тем, что на ней только нижнее белье, и начала торопливо натягивать джинсы.
- Блядь! – Грэй ударил кулаком в стену. – Надеюсь, между ними ничего не произошло.
Пока Герда приводит мысли в порядок и пробует хоть как-то успокоиться, дверь хлопает снова – Юма вышла следом за Грэнзэ.
Движимая каким-то тревожным и горьким любопытством, помноженным на желание узнать, что ещё думает о ней брат Грея, Герда неслышно приоткрывает дверь кухни и проскальзывает внутрь, стараясь не шуметь.
Дверь в дальней стене приоткрыта, Герда помнит, что ведет она в большой гараж-мастерскую, где сейчас стоит ее мерседес.
«Бывший твой мерседес»
Которому предназначено стать чем-то другим или просто быть распроданным на запчасти.
От этой мысли становится горько. Нет ни машины, ни денег за нее, и ремонт становится призраком, маячащим на горизонте.
Сквозь неплотно прикрытую дверь видно Юму, сидящую спиной к Герде рядом с Грэнзэ.
Она вылавливает прямо руками из тарелки рядом кусочки еды и суёт их поочередно ему и себе в рот.
«Помойная романтика просто какая-то!»
Герда запоздало догадывается, что это остатки чужих ужинов, заботливо собранные Юмой со столов.
Ей становится горько и противно, потому что люди не должны так жить.
Это уже за гранью.
Это бомжи по помойкам побираются...
- Иди домой, – Грэнзэ чуть ведет плечом, и Юма, словно продолжая его движение, плавно поднимается с пола.
В этом простом жесте столько единства, что Герде становится еще более горько и обидно за девушку.
- А ты?
- Буду утром.
Юма выходит на кухню и только чудом не налетает на Герду, отпрянувшую в темноту.
Первое желание – выйти и сказать все, как есть, но Герде становится страшно, потому что их может услышать Грэнзэ и, что ещё хуже, Юма может обидеться, что их разговор услышали.
«Подожду ее у входа» – Герда тихо-тихо выбирается обратно в зал и усаживается за столик в полной темноте.
- Думаешь, они поцапались? – Грэй следом за Юмой бегом спустился по лестнице. – Тогда она могла уехать домой...
- Грэнзэ был уставший – мог и ляпнуть что-нибудь. Господи, зачем она только в кафе пошла? Почему ты ее отпустил одну?!
- Она конверт потеряла, – Грэй мотнул головой, уже заводя мотоцикл, оставленный им у подъезда. – Сказала, что с тобой домой придёт.
Юма села сзади него, крепко вцепившись в поручень седла.
- Гони!
Герда ждёт и ждёт, а Юма все не показывается. Становится тревожно.
Она уже собирается снова сходить до гаража и проверить, где же девушка, когда какое-то движение за окнами привлекает ее внимание.
А потом затылок неприятно колет раздражение, помноженное на злость и бессильный гнев.
«Ищет все-таки! Блин, я надеялась, что Дима будет сидеть дома и не отсвечивать! Его только не хватает!»
Мысли обрываются сами собой, потому что знакомый тонированный джип останавливается точно напротив кафе, и у него распахиваются сразу две пассажирские двери...
Уже подлетая к бару, Грэй понял, что случилась беда.
Дверь черного входа, ведущая в гараж, была выбита, ступеньки засыпаны осколками...
- Герда!!!
С заднего седла на ходу спрыгнула Юма, и Грэй даже не успел испугаться, что она переломает себе ноги, а девушка уже помчалась в кафе.
- Юма, стой!!!
- Грэнзэ!
Звон выбитой ногой двери заставляет Герду испуганно вздрогнуть и сжаться. Те, кто приехал с Димой, не стали трогать главный вход в кафе, они обошли его с той стороны, где был гараж.
- Бля, охуели!.. – возмущенный рык Грэнзэ обрывается звуком удара и задохнувшимся продолжением матерной тирады.
- Охуел ты, – звучит спокойный ровный голос, который Герде совершенно незнаком. – Тебе же ясно сказали – верни бабу. Зачем артачиться?
Грохот снесенного металлического стеллажа, еще звон летящих осколков, мат, перемежающийся короткими ударами.
- Где она?
Снова грохот.
Герда медленно сползает с диванчика и сжимается под столом, закрывая уши.
«Дима рехнулся? Он что, нанял каких-то мордоворотов, чтобы меня выследить? Больной?! Я матери скажу, чтобы осадила его!..»
Закусив губу, она вслушивается даже сквозь свои ладони в происходящее и понимает, почему Грэнзэ сказал ей «матери позвони». Не потому что виноватой школьницей считал, нет, а потому что догадывался, что ее будут искать, и это может плохо закончится для Грэя…
- Где она, мать твою?!
Снова грохот, снова звуки, с какими кулак врезается в тело, хриплый мат, обрывающийся на полувздохе.