Ему безумно жаль ее – брошенную и одинокую, такую постаревшую, в засаленном старом платье, вытирающую горькие слезы.
Ему кажется, что они сделали ей очень больно своим поступком.
- Пока, – тихо шепчет он, переступая порог.
- Пройтись захотелось, – Грэй обернулся, спрятав кривоватую улыбку. – Ты ужинал?
- Нет.
- Ясно, – Грэй пошел на кухню и распахнул холодильник.
Минуту рассматривал пустые полки, потом со вздохом захлопнул его и грохнул на плиту кастрюлю с водой.
«Придется варить пельмени, если они остались, или валить в магазин».
Налив себе кофе, Грэй сел на подоконник, всматриваясь в ночь, и задумался. В принципе, есть он не хотел. Голова почему-то была забита совершенно ненужными вопросами относительно сегодняшнего вечера. Он сам не понимал, что вдруг заставило его укрыть от дождя совершенно незнакомую девушку собственной кофтой, почему ее потерянный вид заставил что-то внутри болезненно сжаться и ни с того ни с сего помочь ей?
- А папа принес новые мультики! – на кухню заглянула темноволосая девочка лет пяти и хитро улыбнулась, глядя на Грэя. – Про принцессу и дракона. А ты что принес?
Грэй отставил чашку и слез с подоконника, усевшись на корточки у стены и невольно улыбнувшись ей.
- Ничего, малышка.
Девочка без приглашения устроилась у него на руках и дернула за кулон на шее, привлекая внимание.
- Так и знала, – вздохнула она. – А еще ты опоздал. Приходила Юма, она принесла мне большой кусок торта и ванильные вафли.
- Хорошо, – Грей взъерошил ей волосы. – Хочешь, кулон отдам на время? А папа дома давно?
Малышка нахмурилась, подозрительно на него покосившись, но потом кивнула.
- Да, еще днем вернулся. Необычно, правда?
- Есть такое, – Грэй ссадил девочку на пол и снял с шеи кожаный шнурок с подвеской, сунув в требовательно протянутую ладошку. – Мне надо поговорить с ним.
- У тебя всегда куча дел, – она наигранно обиженно сложила на груди руки. – Когда сможем поехать в парк с аттракционами?
- Когда папа разрешит, – Грэй прошел мимо. – Грэнзэ?
Подойдя к комнате брата, он стукнул костяшками по косяку, хотя дверь была распахнута настежь.
– Что-то случилось?
Тот читал какую-то книгу и только хмуро качнул головой, не поднимая взгляд.
- Нет. Ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать или отвлечь от твоих гулянок. Но раз уж спросил – Кира убили.
Грэй откинул голову на стену, так и не переступив порог, и прикрыл глаза. Кир был другом Грэнзе и его напарником во многих рабочих моментах. Наверное, брата это расстроило…
- Ясно…
- Ни черта тебе пока что не ясно! – Грэнзе швырнул книгу в стену и вскочил. – Денег он мне так и не отдал! Почти месяц работы впустую!!! Понимаешь? Месяц!!
Грэй не среагировала на крик и брошенную книгу. Брат потерял как минимум свой месячный заработок и хорошего друга … вряд ли он сейчас в том настроении, чтобы с ним можно было поговорить о сегодняшнем вечере и спросить совет. Ему самому бы сейчас совет дать стоило. Знать бы еще какой.
- Юма, найди ему хоть какое-то дело.
Кафетерий уже давно закрыт, но к удивлению Грэя, на стук брата дверь открывается, и их впускают.
- А что он умеет? – хорошенькая официантка без стеснения падает брату на колени и целует в щеку.
- Пусть хоть что-то делает, – Грэнзэ слегка отстраняется от нее, одновременно придвигая Грэю чашку с кофе. – Нам любая работа сгодится.
- Она наконец-то сдохла? – Юма дергает бровью, но в ее взгляде нет даже намека на сочувствие.
- Нет. Но нам там больше нет места.
На миг сморщившись, Юма кивает и оценивающе смотрит на Грэя.
- Зря ты его с собой притащил, – негромко замечает она. – Обуза.
- Он мой брат, – коротко режет Грэнзэ. – Найди ему дело.
Грэй давится горячим горьким кофе и молчит.
Ему неуютно под пристальным взглядом этой незнакомой девушки, которая явно не довольная его тут присутствием. Хотя брату рада, и он, видимо, хорошо тут всех знает, раз даже ночью ему открыли двери.
- Ладно, – Юма вздыхает, пока ее рука рассеянно гладит Грэнзэ по длинным растрепанным волосам. – Пусть посуду моет. Справишься с этим, а?
Грэй вскидывает взгляд, видит, что брат закуривает, явно не собираясь поддерживать его даже одобрительным жестом, и торопливо кивает.
Будь что будет, но назад он не вернется.
Грэнзэ кивнул, приглашая Грэя войти, провел руками по лицу и шумно выдохнул.
- Где кофту просрать умудрился? – он смерил брата неожиданно теплым, смертельно усталым взглядом и взял со стола бутылку пива. – Опять по сторонам много глазел, мечтатель?
Грэй усмехнулся, усаживаясь в кресло напротив, и отрицательно мотнул головой.
- Знаешь, я сегодня неожиданно решил побыть героем дня. Хотел вот тебя спросить, но сейчас явно не до этого.
Грэнзе тихо засмеялся, прищурившись, и выпил большой глоток пива.
- Ничего неожиданного я в этом не вижу. Валяй, рассказывай. Деньги все равно уже не вернутся, да и Кир с того света тоже.
====== “Я просто верну ее и все” ======
Дом. Холодные, выверенные до миллиметра стены застыли в немом совершенстве, режа взгляд своими безупречными углами, словно упрекая Герду за ее растекшуюся по лицу тушь и смазанные тени.
«Геометрия. Совершенная, идеальная, бездушная геометрия. Все четко под 90 градусов. Все ровно, все промерено, измерено и взвешено. Ни грамма лишней штукатурки, ни одного недоведенного вензеля на потолке… Говорят, что человеческое лицо становится полностью симметричным только после смерти. А у нас уже при жизни все идеально. Ни одного изъяна, ни зазорчика или отошедшего уголка обоев. Как будто уже мертво все заранее…»
Герда сбросила туфли прямо посреди коридора, добралась до дивана в гостиной и рухнула прямо в одежде на мягкие замшевые подушки, сжимаясь в клубок.
Дом молчал, взирая на свою хозяйку натертыми до блеска зеркалами и рамами с дорогими картинами признанных художников прошлых лет. Герда прижала к себе остро пахнущую дешевыми сигаретами кофту и горько заплакала, выбрасывая в этих бессильных слезах боль невосполнимой потери.
Слезы хоть чуть успокаивали ее, впитываясь в кремовую замшу обивки вместе с тушью.
Впервые за долгое время это подарило ей какую-то злую радость.
«Не ототрут уже. Придется или обшивку менять, или терпеть пятна».
Сев, Герда оглядела свой дом и передернула плечами, как будто ей было холодно. Бездумно погладила серую толстовку на своих плечах и слабо, вымученно улыбнулась ей, как живому существу.
«Интересно, кто был тот человек? Почему он вдруг решил помочь мне ни с того ни с сего? Даже денег не попросил… впрочем, наверное, рассчитывал на мою благодарность, а я, как курица, даже ничего не сказала».
Сняв кофту, Герда положила ее рядом с собой и попробовала по ней составить портрет ее владельца.
«Явно не новая. Даже странно, что не стал ждать, когда я соображу отблагодарить. Там такой бедный район, что и сотки хватило бы с лихвой».
Герда еще раз попробовала представить себе, каким бы мог быть тот человек, который вдруг укрыл ее от непогоды, но в голове настойчиво всплывал только образ отца в гробу. Из всех, кого она знала, лишь он один мог запросто скинуть на улице пиджак и укрыть им любую нищенку в непогоду. Только отец. Никто больше так не поступал, никто так не делал, и его не раз упрекали в этом все абсолютно, включая мать.
Она снова зарыдала, уткнувшись носом в подушку, и сама не заметила, как наконец-то заснула, полностью обессиленная своим горем.
Проснувшись среди ночи, Герда с трудом смогла вспомнить вчерашний день, который сначала показался просто дурным сном, но потом она увидела на себе черное траурное платье и быстро осознала, что похороны были на самом деле, как и все, что последовало за ними.
Она дернулась, проведя рукой по дивану, и не обнаружила рядом с собой теплую кофту, которая спасла ее от дождя.
- Я ждал тебя, – из кресла у окна поднялся ее муж и, подойдя ближе, присел на краешек дивана. – Мы все волновались, когда ты убежала из ресторана, ты была не в себе. Я понимаю тебя, такое потрясение…
Он попытался обнять Герду, но она передернула плечами, сбросив его руку, и поднялась.
- Мне надо в душ, Дима, – она направилась в ванну, на ходе стаскивая с себя черное платье, насквозь пропахшее ладаном и кладбищем.
- Я не рискнул выбросить эту тряпку, – уже в дверях настиг ее голос мужа. – Но, скажи на милость, откуда это чудовищное порождение кошмарного кинофильма о бомжах поствоенной эпохи?
Герда резко оглянулась и увидела на спинке кресла серую кофту с капюшоном.
Дима, конечно, хотел просто пошутить и хоть как-то поднять ей настроение, но Герда сама не поняла, почему ее так задели эти слова.
- Не трогай ее, – бросила она резче, чем хотела. – Кем бы ни был владелец этой вещи, ее надо вернуть и отблагодарить за то, что позаботился обо мне, когда я, как ты изволил выразиться, была не в себе.
- Мне вызвать такси? – Дима насмешливо приподнял брови, списывая поведение жены на стресс. – Как считаешь, пару сотен хватит в качестве благодарности? Дай адрес, куда отвести этот шедевр и вознаграждение, и я все сделаю.
- Я сама разберусь,- Герда хлопнула дверью в ванну. Разговаривать у нее не было никакого желания.
Дима бросил взгляд на дверь, а потом перевел его на злополучную кофту. В их доме она была столь же неуместна, как и помойное ведро на банкетном столе, и почему-то ее присутствие позволило ядовитой игле ревности больно уколоть молодого человека в сердце. Он давно позабыл, что такое чувство вообще существует.
Его удивило, что его Герда защищает это от него.
Они были женаты уже больше года.
Идеальная пара, как говорили все вокруг. Красивые, молодые, сильные, яркие. Богатые.
Удачливые родители Герды, лихо взлетевшие всего за полгода из среднего класса на самый верх новой страны, предложили Диме жениться на их дочери, когда узнали, что его отец разорился.
Цепляться за родословную и гордиться ей можно было, пока были деньги и перспектива заграничных командировок в прекрасном безмятежном Союзе. А в новой незнакомой и дикой России, где пока еще был лишь один закон – волчий, где бал правили деньги и те, у кого они были, нужно было как-то выживать и приспосабливаться.
Гордиться фамилией, капризно подбирая кандидатку в невестки, отец уже не мог себе позволить.
Герда стала Орловой. Графиней, как теперь модно было говорить. А отец Димы получил 15% от оборота компании ее родителей.
Сделка.
Мать Герды исполнила главную свою мечту, после богатства – породниться с теми, кто «не от сохи».
«Вызвать такси! – Герда стояла под душем, с остервенением оттирая кожу мочалкой. – Как будто я знаю, куда эту вещь отвозить. Я даже не знаю, как выглядит ее счастливый обладатель… Две сотни, надо же! Мне кажется, душевное тепло нельзя купить и за тысячу, и даже за миллион! Он просто так укрыл меня посреди улицы. Просто так!!! Ничего не попросил взамен, не стал ждать, пока я сама додумаюсь дать ему денег! Это какая-то нереальная сказка, так давно уже не бывает. Надо просто вернуть ее и сказать спасибо, может, и в самом деле отблагодарить финансово…»
Девушка выключила воду, вышла из душа и завернула волосы полотенцем, накинув на плечи мягкий махровый халат.
Она вернулась в гостиную и села на диван, глядя прямо перед собой. Дима, как догадливый мальчик, метнулся на кухню и вскоре вернулся с чашкой ароматного кофе, молча поставив ее на столик перед женой. Ему было не привыкать. За год совместной жизни он изучил привычки Герды и ее настроение. Когда ее стоит трогать, а когда нет, когда лучше промолчать и не лезть под руку, а когда нужно выслушивать и улыбаться.
Он все делал правильно и идеально, подтверждая свою внешность милого парня с обложки журнала.
Как он так промахнулся этой ночью, всего час назад, так неудачно пошутив насчет этой дурацкой кофты. Да и что еще могло бы понадобиться оборванцу, который ни с того ни с сего укутал его жену своим тряпьем? Явно же просто хотел выпросить побольше денег, изображая благородного мачо и пытаясь сыграть на ее чувствах.
Очевидно же, что богатая расстроенная девушка будет признательна тому, кто ее вдруг пожалел.
«Фигляр несчастный!»
Дима метнул злой взгляд на злополучную вещь и промолчал, поджав губы.
Герда пила кофе, задумчиво прокручивая в голове события прошлой ночи. Кажется, когда она выходила из обшарпанного автомобиля, который привез ее домой, и швейцар расплачивался с водителем, он взял у него телефон или карточку. Кажется…
- Никогда бы не подумал! – парень аж задыхался от восторга, торопливо отъезжая от высокого подъезда с пассажиркой на заднем сиденье. – Вот уж повезло, так повезло! Вас куда доставить? Или Вы на весь день меня вызвали? Если что, я подожду, где скажете… Я и на постоянной основе могу…
- Я оплачу весь твой день, даже если он мне не понадобится, – коротко улыбнулась Герда, бросив немного высокомерный взгляд в зеркальце заднего вида и поймав восхищенный взгляд водителя. – Отвези меня туда, откуда забрал вчера ночью.
Парень немного приуныл от этого замечания, поняв, что загадочная девушка не собирается нанимать его на постоянную работу, но послушно порулил вдоль проспекта.
Герда с болезненным злорадством в душе отметила, что ее увидела соседка с первого этажа, пялившаяся в окно, когда она садилась в машину.
«Сейчас, наверняка, уже трезвонит своим подружкам и матери, с ужасом охая и рассказывая о том, какая жуткая, ободранная машина меня увезла».
Герда не удержалась от кривоватой усмешки, представив себе лицо матери, когда она это услышит.
Дорога отняла полтора час.
Вчера ночью Герда попусту не заметила этого времени, полностью погруженная в свои мысли и горечь от потери отца. Ей было все равно, что происходит вокруг.
А вот сейчас она только удивлялась, как смогла забежать так далеко от дома и ресторана, находившегося в их районе.
Чтобы скоротать время, Герда стала изучать серую кофту, которая лежала у нее на коленях.
«Нам же рассказывали, как составить портрет человека по его вещи. Сейчас попробую. Итак, начнем…»
Первое. Запах табака. Значит, он курит и явно не сигары или кальян, как принято в высшем обществе, а сигареты и при том, судя по стойкому запаху, довольно дешевые, без ароматических добавок.
Второе. Распахивающийся серый балахон с капюшоном был довольно поношенным. Значит, его владелец небогат, что вполне очевидно, если учитывать район, в котором он нашел Герду.
Третье и, пожалуй, самое важное. На правом рукаве на тыльной его стороне в районе локтя был нашит небольшой металлический герб. Странная серебряная бляшка с крылом и рубленой латинской буквой. Значения этого символа Герда не знала совсем, но предположила, что именно по этому знаку и стоит начать поиски.
«Если у них там символы, знаки и все такое, то совершенно точно все должны знать, что эта штука обозначает и кому именно может принадлежать. Просто спрошу на улице и все. Верну, дам денег и уеду».
- Вот! – водитель притормозил около разбитой остановки. – Здесь я Вас увидел и, конечно же, не мог не предложить помощь.
- Конечно, – Герда кивнула и протянула ему несколько купюр. – Подожди меня здесь.
Она покинула автомобиль, не обратив внимания на вытянувшееся лицо парня, и пошла вдоль тротуара, оглядываясь по сторонам.
Район с обшарпанными фасадами, которые не знали ремонта с того дня, как были возведены, заклеенные рекламами витрины, которые никто не удосужился отчистить или помыть… серая улица, серая пыль вдоль дороги, серая тощая кошка, развалившаяся на солнышке. Окурки, бутылки и фантики, брошенные прямо на тротуар, хрустящие под ногами осколки…
И никого, если не считать подвыпившего бомжа, спавшего на скамейке около неработающего старого фонтана…
«И как его тут искать? – Герда остановилась, растерянно оглядываясь по сторонам и бессильно уронив руки. – Подходить ко всем и спрашивать – это, простите, не ваша вещь? Глупо. Да к тому же к кому я тут подойду? К этому плешивому старикану с бутылкой? Меня стошнит еще на подходе».