Погружаясь в эмоциональной, многослойной Музыке Сергея Рахманинова в пучины страстей, сильных чувств и эмоций, Она научилась справляться с ними и «вылетать» из их грубоватого огня и притяжения трехмерного земного мира неопаленной. Всё чаще Ей хотелось пребывать в «бесформенности» перетекающих и невыразимо прекрасных энергий Огненного мира, в котором царит Божественная Любовь. Она слышала отзвуки этой всепоглощающей и торжествующей Любви в адажио Спартака и Фригии Арама Хачатуряна из одноименного балета, в воспетой Сергеем Прокофьевым бушующей и неодолимой, но обреченной в своей красоте любви Ромео и Джульетты, а Скрябинская поэма «Экстаз» не раз позволяла Её Душе совершать подлинные прорывы в бескрайний космос.
Со временем Она научилась беззвучно, «внутренним голосом» напевать «Вокализ» Сергея Рахманинова, чтобы в эти благостные моменты Её Душа могла щедро делиться накопленным Музыкой Светом Любви с тем несовершенным миром, в котором она по-прежнему жила. Именно Её Величество Музыка давно оказывала решающее воздействие на принятие любого духовного решения, на осознание и оживление Ею ЕДИНЫХ Божественных Законов своей каждодневной жизнью.
Она чувствует себя совершенно счастливой, потому что волшебная музыкальная игра бесконечно раскрывает перед Ней необъятные горизонты творчества и новых открытий. И всякий раз, позволяя своему Внутреннему Ребенку опробовать белоснежные растущие крылья, Она взлетает всё выше и выше, ближе к Солнцу, в радужных лучах которого исчезают, в конце концов, любые формы, а царит только неизреченный Свет Любви. Счастлива еще и потому, что Музыка наделяет Её бесценным опытом творчества Самой Себя посредством самого духовного и общекосмического из искусств.
Музыка сотворила из Неё поэта… И Она подвела своеобразный итог пройденным ступеням в своей изумительной игре:
Она назвала эти стихи «Напутствие идущему в Свете». Волшебная музыкальная игра продолжается… Хотите попробовать?
Маска! Кто ты?
Приснился мне сон. Ну, очень реалистичный… Сижу я как-то на резной белой лавочке в летнем тенистом парке и на равных беседую с Мудрецом. То, что это был именно Мудрец с большой буквы, я поняла сразу, потому что он одновременно оказался похож и на древних философов Сократа и Конфуция, а также… немного на сказочного Старика-Хоттабыча. Беседа наша не была долгой. Старый волшебник предложил мне поиграть в одну очень любопытную игру и просто объяснил ее условия. А затем как-то неожиданно, «по-булгаковски» испарился прямо на глазах. Условия игры гласили, что в течение одной недели каждый вечер, перед сном, я должна, оставшись наедине с собой, вспомнить и подумать о каждом встреченном за день человеке, затем посмотреть в зеркало, которое подскажет мне, что делать дальше. Только заранее приготовить две небольшие коробки или вазы, поставив их по обеим сторонам от зеркала. И я… бесстрашно согласилась.
Сказать, что я с нетерпением ждала первого вечера, ничего не сказать. Я даже не очень внимательно отслеживала свои дневные встречи, не придавая им особого значения. И вот, «момент истины» настал… Оставшись одна, в тишине уснувшего дома, я зажгла свечи, уселась перед мистическим стеклом и взглянула на себя… Вдруг в зазеркалье, как в кино, всплыла моя первая утренняя встреча с добродушным соседом, пожелавшим мне доброго утра и счастливого дня. Моё лицо «там» озарилось улыбкой ответной благодарности, а у меня, смотревшей на себя «отсюда», спала с лица прямо в руки… маска. Да-да… светящаяся розовым светом, улыбающаяся маска-слепок с моего счастливого лица… Раздался тихий голос Мудреца: «Цветные маски складывай в правую вазу, черно-серые – в левую…» Я опешила и медленно опустила свою первую, еще теплую маску в правую вазу. Следом шёл эпизод с подрезавшим мою машину по дороге на работу лихачом. Маска досады и раздражения была серого цвета и попала в левую вазу. Мамин заботливый звонок и мой сердечный отклик любви «отпечатали» ярко-розовую умиротворенную маску, добавившую красок с правой стороны зеркала. На работу ко мне пришла плачущая подруга, я обнимала её, успокаивая, помогая справиться с проблемой. Маска зелено-золотистых оттенков как-то не сразу отделилась от лица, но также пополнила «цветную» вазу. Зато осадок горечи от новостей в кабинете врача покрыл спавшую маску почти чёрной краской, и она гулко стукнулась о дно левой вазы… тяжелее всех оказалась. Последняя маска – удивление и любопытство, азарт эксперимента – так и осталась на моем «зеркальном» лице, видимо, ожидая следующего дня. С ней я и отправилась во сне «спать»…
Неделя пролетела быстро. Ежевечерний ритуал маскарада настолько увлек меня, что эмоции от каждого встреченного человека становились глубже, острее, запоминались четче и я… начала ими управлять, стараясь, чтобы левая ваза оставалась почти пустой, а правая наполнялась всё более радужными оттенками прекраснодушных «слепков» с моего лица – красками благородства, щедрости, благодарности, радости, соучастия и сочувствия. Постепенно я глубже понимала, что сбрасываемые по вечерам маски отображают не только испытанные за день эмоции и чувства от моих слов, мыслей и поступков. Они отчетливо иллюстрировали мне все социальные роли, которые каждому из нас приходится постоянно играть в театре жизни. И всякой роли – матери или отца, сына или дочери, сестры или брата, начальника, врача, учителя и так далее, – соответствует в человеке своя маска. А именно, тот внешний поведенческий образ, который от него ожидают окружающие. Однако, «ноты» для этой «многострунной игры» на человеческой натуре и тип масок человек всегда, выбирая, надевает сам.
Наступил седьмой – решающий – вечер итогов моей игры с собой. Мне было велено не заглядывать в вазы до той поры, пока не закончится эксперимент. Только я настроилась, глядя в зеркало, собираясь вновь снимать с себя, как слои с луковицы, свой маскарадный калейдоскоп, как из зазеркалья на меня смотрел с улыбкой знакомый Мудрец. Он предложил мне снять с себя последнюю маску и увидеть, наконец, своё истинное отражение… По взмаху Его Волшебной Руки с моих глаз словно спала мутная многослойная пелена. Из зеркала на меня лился ясный свет неземной красоты, сквозь который проступали ангельские черты божественного лика… Этого не может быть! – такова всегда первая человеческая реакция на потрясение от исключательного события… «Разве это могу быть я – такая заземленная, с кучей ошибок, недостатков и заблуждений?!» – возражала я. «Именно так и есть, мой Ангел! – прошелестел Голос Мудреца «за кадром», – Каждый из вас, людей, приходит сюда чистым Ангелом, каким он навсегда остается в своем сердце. Всё остальное – маски!» И Он разрешил мне заглянуть в вазы. Сложенные в них маски превратились в хрустальные шары-бриллианты, в правой – цветные, в левой – жумчужно-черно-серые… «Что бы это значило?» – не успела подумать я, как ответ Мудреца прозвучал в моей голове беззвучной мыслью: «А это – кристаллы вашего ежедневного земного опыта Жизни, и он бесценен для души как бриллианты, независимо от своего цвета, любой из них – высшая духовная драгоценность. Теперь посчитай…» Оказалось, что в вазах практически одинаковое количество шаров, с разницей плюс-минус один-два, которая постоянно меняется. «Когда ваза с черными бриллиантами твоих негативных опытов опустеет, ты научишься видеть Свет не только во всех людях и в том, что тебя окружает, ты сама станешь Светом! Светом Любви! В этом смысл всех земных маскарадов!».
Проснувшись в реальности, я первым делом побежала к своему зеркалу… И знаете, как это не покажется странным, по бокам от него стояли две большие хрустальные вазы… И они не были пустыми…
Откуда растут крылья?
В пустыне умирал человек… Не имело значения, как он там оказался. Отстал ли от каравана, был ли преступником, брошенным в наказание на верную смерть, либо отчаянным смельчаком-авантюристом, отважившимся пересечь пустыню в одиночку и сбившимся с пути. Нещадно палящее солнце и холод черных ночей изнурили его тело и волю настолько, что он потерял счет времени. В конце концов, он упал без памяти перед очередным высоким барханом, не в силах ползти дальше, понимая, что эту преграду ему уже не преодолеть. В сумерках угасающего сознания почти не осталось мыслей. Лишь слабый стук сердца свидетельствовал о едва теплящейся в измученном теле и исчезающей из него как дым жизни…
Огромная усталость этого человека начала свой жестокий отсчет задолго до начала этого затянувшегося и ставшего роковым путешествия. Ему казалось, что он носил ее в себе, как тяжеленный альпинистский рюкзак, целую жизнь, возможно, и не только эту, последнюю… Не было в записях его памяти таких событий, людей и моментов, которые хоть на короткое время снимали бы с его души этот груз и переводили стрелки минорных часов на указатели радостных дат. Редкие проблески теплых отношений с немногими друзьями, острота экстремальных ситуаций в спорте и риск жизнью, что называется, «на грани фола», давали ему хоть какой-то стимул продолжать свои игры с существованием в этом мире. Но понятие «Любовь» никогда не занимало его мысли настолько, чтобы затрагивать, по крайней мере, поверхности чувств, не говоря уже о душевной потребности в ней…
Состояние безвременья, безмыслия, бесчувствия захватывало человека с пугающей, бесконечной, зияющей как космическая чёрная дыра, пустотой. Он внимал этому неиспытанному прежде, глубинному и тотальному погружению в неизвестное почти с благодарностью за наступившее, наконец, облегчение от давней, непонятной в своих причинах, боли. Лишь знакомый, интуитивный страх смерти просачивался внутрь вкрадчивым холодком, медленно замещая испаряющуюся под зноем вместе с оставшимися каплями влаги …жизнь. Однако, неутомимое сердце продолжало упрямо исполнять свое предназначение, едва ощутимо сдвигая свои ритмичные удары к центру груди…
Не уловив сокровенной секунды, когда это случилось, человек внезапно «взглянул» на себя со стороны… На свое распростёртое на песке, еще не старое, но обессиленное тело, лежащее лицом к небу. Он не испытал ни шока, ни страха, ни сострадания, и только любопытство к происходящей ситуации и новым ощущениям остановило его от молниеносного рывка в небо. Он не понимал, «чем» смотрел на своё тело сейчас, «как видел», что с ним происходит… И этот застывший в «сейчас» процесс загадочным магнитом притягивал его и удерживал на тонкой связи с собой, прежним…
В центре тела, в районе груди пульсировал странный живой огонь, освещавший его изнутри, открывая все внутренние тайны для обозрения. Это был даже не своеобразный рентген из неизвестного источника, а что-то совсем иное – было ясно видно, как перетекают все токи энергий по паутине нервных нитей, как струятся жидкости по веткам сосудов, вдруг открылась видению потрясающая благая связь всех органов между собой в единое целое. Вся, прежде скрытая под внешней оболочкой кожи и под одеждой, непостижимая умом жизнь организма была распахнута и явлена как под волшебной линзой. Возникла восхитившая человека мысль – как тонко и целесообразно, оказывается, устроено человеческое тело, и как мало мы, всё же, о нем знаем… И ведь нет пока внятного ответа на главный сакраментальный вопрос – как в этом совершенном, отлаженном «кем-то» биологическом «механизме» зарождается Жизнь… И как Она из этого тела уходит…
Человек был абсолютно растерян, не знал, что думать, что делать, и лишь биение собственного сердца служило ему в этом новом пространстве ритмическим ориентиром и световым маяком в опустившейся с небес кромешной темноте. Всё вокруг замерло в паузе напряженного ожидания, и только сгусток мерно пульсирующего зеленоватого света мерцал в центре распростертого на остывающем песке тела. Человек где-то читал или слышал, что в момент смерти в сознании людей кинолентой стремительно проходит вся прожитая жизнь. Но в его случае этот личный, закрытый для других просмотр не состоялся. «Интересно, почему, если я умер?» – вяло полюбопытствовал напоследок затихающий (наконец-то!) ум… Внезапно, словно последним выдохом из светящегося центра вырвался мощный выплеск сердечного огня и рассыпался в ночной тьме снопом разноцветных искр. Человека удивило, что они не погасли тут же, одна за другой, а напротив, стали расширяться, превращаясь в маленькие сияющие сферы, причем, каждая из них заключала в себе живую голограмму одного из множества эпизодов его прошедшей жизни. В непостижимой для ума последовательности эти прозрачные шары-загадки втягивали в себя его внимание и предоставляли вполне реалистичные возможности заново пережить в полном объёме чувств и ощущений ключевые по значению эпизоды прожитых лет. Главная странность для человека состояла в том, что переживание всех этих чувств и ощущений, вплоть до звуков, запахов, цвета и тактильных касаний к предметам, – происходило совершенно отдельно и независимо от его лежащего внизу физического тела.
Первым было прожито рождение в этот мир… и любовь к нему собственной матери, невзирая на испытываемое ею в тот момент страдание, захлестнула его горячей волной неожиданной благодарности за появление на этот свет, за самый дар Жизни. Человек был ошеломлен защемившей душу глубиной своей забытой, но никуда не исчезнувшей сыновьей любви. Но как только он это осознал, сфера мгновенно свернулась и вошла обратно в сердечный центр, став сияющим, исходящим теперь из него, розовым лучом.
Безо всякой хронологии событий прожитой человеком жизни, независимо от любой земной логики, этот невероятный эксперимент проводил его сознание только через те эпизоды его жизни, которые имели значение и смысл для таинственной мозаики этой страдающей души. Каждый следующий «пазл» в этой невидимой глазу и необъяснимой умом голографической картине являл собой прожитый в невероятном накале чувств и страстей человеческий опыт, который был абсолютно бесценным для полноты образа его души.
Человек узнавал себя в разных героических сражениях, где великодушие победителя и доблести честного воина даровали ему белые лучи славы в сокровищницу сердца. Он был изумлен напоминанием о спасенной собаке, о радости первой детской дружбы, о первой любви, о верности данному слову… Каждая маленькая голограмма возвращала его в те времена, растворившиеся в волнах памяти, когда однажды он не подписал подложного письма-доноса, рискуя своей жизнью, когда отдал последние деньги на лечение ребенка своего друга, вынужденно взвалив на себя затем ярмо кабального кредита, когда без проклятий отпустил любимую, но не любившую его, женщину. Чувства, охватывавшие его в каждом из этих, таких живых и чувственных воспоминаний, были яркими, страстными, искренними и… подлинными. Именно чувства при осознании человеком их значения и глубины в прошедшей жизни (или жизнях?) трансформировались затем из голографических сфер в цветные энергетические лучи, которые веерообразно сходились в единый «пучок» излучения в центре груди физического тела.
Происходившее с человеком чудо не исключало и негативных, ранящих душу воспоминаний, однако, осветленные новым пониманием, неизбежные для каждого ошибки сохраняли лишь квинтэсенцию пройденного урока в виде еще одного обретенного душой качества. Остальное же словно перемещалось в плотный «рюкзак» за спиной, который становился всё легче, по мере разворачивающегося из физического тела невероятно прекрасного феерического сияния, размывая его очертания… Как долго продолжалоь это «хождение по прожитым жизням», определить не представлялось возможным. Время замерло в этой таинственной мистерии. Но в какой-то миг человек «услышал» некий щелчок позади себя и ощутил невероятную легкость, как бывает в корзине воздушного шара, когда из неё выбрасывают лишний груз. Это окончательно отпал в прошлое «заплечный мешок» с негативными переживаниями, который держал своего носителя цепями неведения в грубой, созданной личностью иллюзии жизни. Если можно было называть жизнью рутинное существование, обделенное истинными чувствами, засоренное обидами и претензиями ума, какое влачил человек до сих пор. И он бы сейчас просто взлетел в прямом смысле от этой невероятной, ликующей радости в состоянии» бестелесности» и освобождения от земных тягот. Но его буквально ослепило свечение собственного физического тела, вернее, мощно развернувшееся радужным спектром сияние лучей из его сердцевины, выходящее теперь из спины и раскрывающее могучие энергетические крылья, так похожие на ангельские… «Так вот откуда растут крылья у ангелов…» – только успел подумать человек, как снова оказался в своем физическом теле. Ощущение могущества, огромной силы, радости Жизни, клокочущей в груди энергии наполнило его существо. Крылья за спиной развернулись и приподняли тело над землей, над тем самым, последним, непреодоленным барханом в пустыне, и ясным взором обновленной души Человек увидел восход Солнца, осветивший большой оазис, притаившийся за последним препятствием. «Так вот откуда у людей растут крылья… – снова подумал Человек, – Теперь я точно знаю – КАК!»