Когда-то Виктор и в самом деле был весёлым и лёгким на подъём парнем, душой любой компании. Был он и вполне симпатичен. И Рая влюбилась. Влюбилась по уши и доверила любимому самое сокровенное.
Уже потом, когда Витьку забрали в армию, она поняла, что беременна. В одном из писем спросила его: что делать. Вернее, она знала, что будет делать. Не сомневалась ни секунды. Рожать! С ним или без него. А у него спросила, потому что так, наверное, полагалось. Ведь имел же он право знать об этом. Первым же письмом, Виктор ответил: вернусь, сразу пойдём в ЗАГС.
Виктор вернулся. Вернулся без ноги. Они расписались и стали жить вместе. Он по-прежнему был хорошим, она ценила его чувство юмора, его умение быть ласковым и страстным. Однако она вдруг поняла, что все её чувства к нему, это вовсе не любовь. Однажды она прочла у Камю: «Не быть любимым – это всего лишь неудача. Не любить – вот несчастье».
Нет, Рая не пыталась развестись с Виктором и начать новую жизнь. Просто она начала мечтать о мифическом принце на белом коне, за которым хоть на край света; с которым и рай в шалаше. Вот его-то, этого самого принца, она б полюбила самой настоящей неземной любовью.
И тут появился ОН. В отличие от мужа, ставшего нерешительным и каким-то неуверенным в себе, вечно глядящим ей в глаза с немым вопросом: я опять сделал, что-то не так, Юрка ни в чём не сомневался…
Оказавшись на улице, Рая вновь позволила своим мыслям вернуться к ночным сновидениям.
«Итак, во сне я видела Юрку. Моего дорогого Юрочку. Как сейчас помню тот день, когда увидела его впервые. Да, было время, он частенько заглядывал в наш дом. Поначалу он просто навещал Витьку, своего бывшего сослуживца. Они проходили службу на одной и той же заставе. Юрка подбадривал его, помогал с трудоустройством. Быть может, сослуживец испытывал нечто похожее на комплекс вины, ведь в том бою, когда муж потерял ногу, они были вместе. Вот только один из них вышел из того боя целым и невредимым, а второй израненным калекой. Потом Юрик приходил уже к нам двоим, вытаскивал нас в кино и на набережную. Ну, а позже «визит к другу», похоже, стал лишь предлогом, чтоб чаще видеть меня.
Ох, и как же нравился мне этот парнишка. Высок, симпатичен, остроумен. Умел скоро находить выход из любой ситуации. В общем: смел, хваток и предприимчив. И на что мне только не приходилось идти, как только не старалась я скрыть свои чувства и своё неровное к нему дыхание. Да разве такое скроешь. Юра замечал, ловил любой намёк и отвечал мне тайной взаимностью. То конфетку принесёт, то цветочек. На какой-нибудь из вечеринок, бывало, возьмёт и пригласит меня на танец. Да так прижмёт к себе, что я, в буквальном смысле, млела.
А однажды, под хмельком Юрка и вовсе обнаглел.
«Ведь мы любим друг друга… – шептал он на ухо. – …Так зачем насильно заглушать свои чувства? Витьку, конечно, жаль. Но тут ничего не поделаешь, мужик он не глупый, должен понять. Увезу я тебя на край света, подальше от завистливых глаз и будь, что будет…»
Но Рая, как порядочная супруга (хоть и скрипя сердцем), а всё же ему отказала. Семья и здравый смысл перевесили её страсть и сиюминутные желания.
«Нет, мой принц ещё не пришёл. Он всё ещё ищет меня. Потому и не стоит спешить…» – оправдывала свой отказ Рая.
Однако после… О том своём ответе, она весьма сожалела. Особенно тогда, когда Виктор «променял» её на «зелёного змея». А может и променял-то он её, именно из-за того, что догадывался: кому на самом деле принадлежало сердце супруги.
С той самой поры, когда Юрка получил от ворот поворот, след его в доме Чернышевых простыл. Он исчез не попрощавшись. И, похоже, пропал навсегда. Мечты, так и остались мечтами. И только тот мифический принц, уже представлялся Рае исключительно в образе Юрия.
Все вернулось на круги своя. Правда, в последнее время, в голове Раи всё чаще и чаще начинали блуждать мысли с полукриминальным оттенком, по поводу своего непутёвого мужа.
«Уж лучше б он погиб тогда, на границе. Юра-Юра, и зачем ты только спасал его, тащил на себе до заставы?..
Эх, и где ты сейчас, мой дорогой друг и тайный воздыхатель? Как живётся тебе без меня?.. – спрашивала Рая, входя в утреннее и ещё совсем малолюдное здание вокзала. А после, обращаясь уже к себе с укором, добавила. – …Что за мысли? И до чего ж я порочная баба. Ну, чем не привокзальная шлюха из моего ночного видения?..»
* * *
Наверняка, многим известны те неповторимые и щемящие душу чувства, которые непременно испытываешь, возвращаясь в места, где некогда прошла твоя юность.
Вот и Юрий Александрович Громов проснулся в это душное утро необыкновенно счастливым. Наконец-то он вернулся в родной Омск. В город своей молодости, первой любви и безумных поступков.
Открыв глаза, Юрий увидел рядом с собой, задержавшуюся с ночи голую девку.
– Пошла отсюда… – он брезгливо столкнул проститутку с кровати, не желая созерцать в столь знаменательный час грязную потаскушку.
Ведь именно сейчас, развалившись на мягких подушках в богатом убранстве гостиничном номере-люкс, он окончательно осознал то, чего сумел-таки добиться за последние годы и то, что он может себе позволить.
«А ведь когда-то был простым слесарюгой. На работу и с работы ходил по заводскому гудку. Каждый день, и в стужу, и в мороз, в ливень и зной знай себе, топай в этот грёбанный цех, к ненавистному верстаку. И никто, так ни разу и не поинтересовался: дескать, есть ли у тебя, Юрок, желание идти туда?»
Ненависть к пролетарскому труду, основанном на железной дисциплине и планово-авральной обязаловке, он впитал с той самой минуты, когда отчим впервые привёл Юрку к заводской проходной. Много воды утекло с тех мрачных времён.
Словно палочка-выручалочка, Юрию Александровичу, успевшему отслужить в армии и наработать приличный трудовой стаж, явилась начавшаяся в середине 80-х, горбачёвская Перестройка. Толком, не осознавая в какое время ему суждено будет жить, Громов осторожно «фарцевал» на барахолке. Немного осмелев, попробовал мотаться «челноком» в Польшу. Ну, а когда появились первые шальные деньжата, погнался за «длинным рублём» в более цивилизованные капиталистические страны.
Зачем он вернулся в город своего детства и юности, объяснить внятно даже самому себе, Громов не мог. Возможно, то была очередная ностальгическая волна, накрывшая с головой его одинокую, заграничную жизнь. Ведь там, на чужбине, новыми друзьями он так и не обзавёлся. А тут бесконечные воспоминания о дорогих его сердцу товарищах, вот и захотелось блеснуть перед ними во всей своей новой красе. А быть может, просто-напросто он вовремя смекнул, что именно здесь (в полуразрушенной Империи) и сейчас (во времена дикого разграбления народных недр), как в сказочной Стране дураков, из семян начального капитала обязательно взрастут денежные леса и рощи.
Так или иначе, но вчера Юрий Александрович прибыл на свою малую Родину. Сходу, закатив грандиозный банкет (по сути, с первыми встречными земляками), он и встретил свой новый день в этом шикарном и совсем недешёвом номере.
«Вот, кажется, и сбылась мечта идиота… – по нынешним российским меркам, на фоне подавляющей всероссийской нищеты, Громов был сказочно богат. Потому и не терпелось Юрию Александровичу поскорее предстать перед изумлёнными взорами друзей, подруг и родственников. – …Пусть они дико мне завидуют и трепещут перед моими деньгами и лоском. Так расступись толпа, нынче пришло моё время…»
И вовсе было не важно, что там, «за бугром» наш герой-миллионер не вылизал из униформы мусорщика и не чурался любого грязного приработка. Что, собирая цент за центом, он экономил абсолютно на всём. Кто здесь об этом знает? Главное было в том, что накопленного там капитала, как ему самому казалось, хватит здесь на две жизни.
Перекусив в ресторане и похмелившись холодным шампанским, сытый и приободрённый Громов вышел на солнечную улицу.
Взглянув на синее и безоблачное небо, он втянул в себя тёплый и родной воздух. После чего, Юрий Александрович направился было, в сторону той самой, неказистой заводской проходной, дабы объявить своим бывшим сослуживцам о возвращении их блудного товарища.
Однако не успел Громов сделать и пары шагов, как кто-то сзади, грубо толкнул его в плечо. К тому же, этот самый наглец, пробегая мимо Юрия Александровича, ещё и наступил тому на итальянский туфель, вычищенный до блеска.
Громов попытался ухватить хама за руку, да не успел. Курсант-танкист уже запрыгнул в отходящий от остановки автобус. Сплюнув обиду, Громов достал из кармана белоснежный платок, обтёр обувку и, забыв об инциденте, двинулся дальше.
«Добро пожаловать, в Советский Союз!» – усмехнулся возвращенец.
* * *
Скажу вам честно: многое потеряли те, кому ни разу в жизни не приходилось учиться в военном училище.
Ведь это далеко не институт и, уж тем более, не школа, где учащихся связывают пять-шесть часов учебного процесса в день, да короткие встречи вне стен образовательных учреждений, в свободное от занятий время.
Военное училище – абсолютно иное. Это свой, закрытый от посторонних мир. Вы только представьте: несколько сотен (вовсе не последних в физическом развитии) молодых людей, на протяжении пяти лет вынуждены уживаться друг с другом, под одной крышей.
Соперничество между возмужавшими юнцами здесь ведётся круглые сутки, причём везде, где это только возможно. В учебных аудиториях, спортплощадках, в курилках и даже, вне стен училищных корпусов. Подспудно, оно присутствует во всех сферах жизнедеятельности курсанта: будь то, служба, учёба, неформальное общение, безнаказанное нарушение военной дисциплине, либо в негласном споре за самую стройную и симпатичную девушку, ожидавшую военнослужащего за воротами училища.
Как в вышеперечисленных, так и в иных «состязаниях» Александр Угрюмов, курсант (считай, уже третьего курса) и будущий офицер бронетанковых войск, отличник боевой и политической подготовки, стоит признать, преуспевал. Вот только его «самая красивая», оказалась для самого Угрюмова, не столько предметом гордости, сколько Сашкиной «бедой» и его же «головной болью».
Познакомиться с приглянувшейся на дискотеке девчонкой, особого труда для Александра не составило. Однако это оказалось лишь половиной дела. Гораздо сложнее было расположить Дашу к себе. Стать для неё, по-настоящему единственным мужчиной.
«Ну, как можно удержать девушку возле себя?.. – спрашивал себя влюблённый курсант. – …Когда между нами высоченный училищный забор, а частые полигонные сборы и вовсе отдаляют нас на невероятные расстояния?»
Положа руку на сердце, были они с Дашей абсолютно разными. Она, студентка пединститута, дама своенравная и капризная, любительница всевозможных «тусовок». Он, обязательный, живущий по строгому армейскому распорядку парень. Её легкомысленность, в противовес его серьёзному отношению: как к выбранной профессии, так и к своему будущему. И, тем не менее, вместо того чтобы навсегда забыть о ней, не взирая ни на что, Сашка продолжал «биться» за Дарью. Упорно соединял, казалось бы, вовсе несовместимое.
Не сказать, чтоб девушка уж совсем не отвечала парню взаимностью или недостаточно уделяла ему своего внимания. Вот только время, которое Даша проводила без Александра, увы, но почти всегда заполнялось кем-то.
Как говорится; мир не без «добрых людей». Хотя, для данного случая, пожалуй, лучшей будет иная поговорка: о том, что шило в мешке не утаишь. Отголоски многочисленных и неприятных слухов, а так же всевозможных сплетен, связанных с подругой Угрюмова, иногда долетали и до самого Сашки. Воспринимались они курсантом чрезвычайно остро и болезненно. А, находясь при этом ещё и в гарнизонной изоляции, он и вовсе впадал в дикую ярость и бешенство.
«Парень, побереги свои нервы. Брось ты эту взбалмошную стерву…» – в один голос советовали друзья, наблюдавшие за метаниями товарища.
Однако, вместо того, чтоб адекватно и жёстко реагировать на слухи и советы сослуживцев, Сашка вновь и вновь мчался к своей Дашке, каждый раз пытаясь доказать, что более терпимого и преданного мужчины ей не найти. Умом Санька понимал, что делает глупость, а вот сердцем.… Ведь разум сердцу не советчик. Оно не думает, оно чувствует.
И видать, совсем потерял Сашка голову.
К примеру, вчера… Во время полевых учений курсант Угрюмов случайно узнал о том, что в ближайшие выходные его Дашуня, в компании друзей и подруг, собирается выехать с ночёвкой на природу. Реакция его была мгновенной. Используя заранее подготовленные хитрости, Сашка уговорил-таки командира перевести его в город. По, якобы, служебной необходимости.
И вот, уже сегодня, так не получив ни единого ответа на многочисленные телефонные звонки на Дашкин домашний номер, он перемахнул через училищный забор. По разумению Угрюмова: наказание за «самоволку» не шло ни в какое сравнение с возможной потерей любимой.
Теперь, оказавшись на «воле», курсанту требовалось быстро добраться до дома. Дабы, переодевшись в «гражданку» (то есть, в безопасную от патруля одежду), и отправится на поиски Дарьи.
Сегодня Александру явно «фартило». Училище он покинул тихо и незаметно. На остановку общественного транспорта вышел так же удачно. Автобус с нужным ему маршрутом, подошёл, как никогда кстати. Правда, бросившись к нему, курсант чуть было, не сшиб какого-то принарядившегося франта. При этом он, кажется, ещё и отдавил бедолаге ногу. Ну, ничего не поделаешь, не надо было стоять на пути беглого военнослужащего. Хотел извиниться, да не успел – водитель автобуса ждать кого-либо персонально не собирался.
– Сашка? Ты, что ли? – услышав в коридоре посторонние звуки, выкрикнула с кухни мать курсанта.
– Да, мам. Я ненадолго.
– Разве ученья ваши уже закончились?
– Нет. Просто я, на пару часов отпросился… – соврал «самовольщик», переодеваясь в своей комнате.
– Сынок. А у нас неприятности… – Людмила Васильевна заглянула к сыну. – …Папа в больнице, с травмой головы. Врачи говорят, что он частично потерял память.
– Что с ним случилось?
– Никто не знает. Его нашли сегодняшним утром, в бессознательном состоянии.
– Почему не сообщили мне сразу? – поинтересовался Александр, поправляя на джинсах ремень.
– Не хотела тебя беспокоить. Ведь у вас серьёзные ученья.
– Мама, ты извини. Сейчас я очень спешу. Вот вернусь, тогда и поговорим. Постараюсь быть скоро… – уже с порога выкрикнул юноша.
Не сказать, чтоб несчастный случай, произошедший с отцом, вовсе не растрогал или не задел Александра. Просто в данную минуту, он думал, совсем об ином.
«Жаль, что мать не позвонила в училище. Гладишь, и бежать бы мне вовсе не пришлось. И отца навестил в больнице… Да и с Дашей проблем было бы куда меньше. Ведь я даже и не знаю: где её сейчас искать».
* * *
В этот яркий и солнечный день, на одной из многочисленных скамеек парка культуры и отдыха расположились две девушки лет двадцати. Они вели меж собой милую и непринуждённую беседу. Так, по крайней мере, это выглядело со стороны. На самом же деле, солнце жарило беспощадно, потому и погода была душной и тяжёлой, вовсе не подходящей для фривольного времяпрепровождения. Собственно, и разговор тех девушек был вовсе не милым – они спорили, по-женски бескомпромиссно и категорично.
– Дашка, какая же ты, всё-таки дура… – раздражённо заметила одна из девчонок. – …За тобой такой парень бегает. Серьёзный, красивый, влюблён в тебя по уши. Опять же, будущий офицер. А ты меняешь его на какого-то идиота.
– Сама ты, Наталья, дура… – в том же неприязненном тоне огрызнулась подруга. – …Никуда твой Саша, от меня не денется. Да и офицером он станет лишь через три года. Если ещё станет. Что ж ты прикажешь?.. Всё это время в монашках ходить?.. Запомни главное: красота не вечна и молодость наша не безгранична. Мне погулять ещё хочется. Может, и встречу я кого получше. Да, побогаче…