- Франсуа, прошу вас!
Тот стоял, грудь вздымалась и опускалась, дыхание успокаивалось и его голос прозвучал почти ласково:
- Элен, мне бы не хотелось двусмысленности в наших отношениях, так что я предпочту прямо сейчас расставить точки над "i", а вы, в свою очередь, запомните этот урок.
Он бесцеремонно задрал подол ее сорочки обнажая бедра, ягодицы и низ спины. Элен задохнулась от возмущения - что бы вчера не происходило между ними, это происходило по ее согласию, но сейчас он действовал совершенно как дикарь, не знающий правил поведения и не считающий ся с ее желаниями. В одно мгновение с него слетел налет цивилизованности и галантности.
Элен замерла, ожидая жгучей боли и твердо решив не произнести ни звука, пока будет продолжаться экзекуция, но вместо удара ощутила тепло мужской руки на своей коже. Рука прикоснулась к ее пятке, скинула с нее туфли, двинулась вверх, очерчивая крепкие икры девушки, задержалась во впадине под коленом, бесцеремонно провела по тыльной стороне бедра, сжала ее ягодицу. Девушка поймала себя на том, что кусает губы, вовсе не от страха, а от возбуждения, которое начало ее охватывать. Она была в полной власти этого человека, он мог сделать с ней что угодно и никто никогда не узнал бы, что стало с бедной девушкой, которая украдкой от всех пришла в дом Синей Бороды.
Легкий шлепок по попке показался ей почти ласковым, добрым. По телу прошла дрожь и из ее губ вырвался полу-стон полу-вдох. Внизу между ног предательски заныло от разгоравшегося тепла. Она опустила голову на свое плечо, отдаваясь накатывающим волнам. Шлепки стали ритмичными, разливая по ее телу покалывающее кожу ощущение покоя. Кожа ягодиц порозовела и начала наливаться кровью, стук сердца ускорился. Шлепки становились все сильней и болезненней, но девушка, будто не замечала этого.
Камень внимательно наблюдал за ней и за сменой эмоций на ее лице: страх, удивление, румянец возбуждения, умиротворение... Бросив взгляд в проем двери, он увидел Мари, принесшую из прихожей многохвостую плеть, на манер тех, которыми в свое время стражники, не соизмеряя силы, пороли каторжников на кораблях Его Величества. Только эта плеть была сделана на заказ, с хвостами из более мягкой кожи - Камень время от времени пользовался ею, когда требовалось успокоить Мари и помочь ей выплакаться, а портить кожу своей маленькой подопечной он совсем не хотел. Он взял плетку в руку, ощутив привычную тяжесть, продел кисть руки в петлю и наклонился к Элен:
- Вы прекрасно держались. Посмотрим, как будете вести себя дальше.
Элен только моргнула, слегка затуманенными глазами и неожиданно произнесла:
- Да, прошу вас, продолжайте.
Камень встал в ее ногах и начал раскручивать плеть в руке, примеривая силу удара. Шлепки порядком разогрели девушку и подготовили к дальнейшему, но наверняка ее никогда не пороли плетью. Первые удары легли легко, без видимого усилия, ритмично и спокойно. Девушка реагировала на удивление хорошо, дыхание было ровным и спокойным. Он усилил удары. Элен почувствовала, что боль начинает накатывать на нее с новой силой, рассыпаясь по коже с каждым новым прикосновением плети, проникая в нее, вплетаясь в мышцы, расщепляясь на миллионы жгучих искр, закипая в крови и обволакивая разум. Не в силах сдерживаться она закричала, с каждым ударом оглашая комнату, которая, казалось завибрировала в унисон со звуком ее голоса. Потом с ней стало происходить нечто странное. Она ощутила что боль начинает уносить ее куда-то из этого места. По всему телу разлилась сладкая нега, голова была легкой и свободной от мыслей, перед глазами стоял туман и она тонула в нем. Образ цепей, свисающих сверху в каменном чертоге ее снов... ощущение полета охватило ее тело... она качалась на этих цепях и летела... летела... летела...
***
Чувства пробуждались постепенно, как будто она выныривала из небытия, возвращаясь реальность. Сначала Элен услышала размеренное пение на незнакомом языке, почувствовала запах табака. Она лежала на чем-то мягком, а к ее бедрам и ягодицам прикладывали что-то обжигающе-холодное. Элен открыла глаза. Рядом с ней сидел её недавний палач, держа за руку и поглаживя по растрепавшимся рыжим волосам. Возле камина, мерно раскачиваясь и куря индейскую трубку сидела Наури в накинутом на плечи покрывале, а Мари смачивала в медном тазу и прикладывала к ее бедрам мокрую холодную тряпицу, снимая боль и жар.
- Что со мной? - губы не хотели слушаться, а собственный голос показался Элен осипшим, как при сильной простуде.
- С вами все хорошо... - мужчина чуть улыбнулся, - а вы полны неожиданностей, мадемуазель. Добро пожаловать обратно и мира духов!
Элен смутно помнила, что происходило после порки - как ее отвязали, на руках отнесли в гостиную и положили на медвежью шкуру около камина.
Где-то в холле часы пробили два часа после полночи.
Наури принесла чашку с травяным настоем и Элен с благодарностью выпила его. Жизнь возвращалась к ней, о чем она немного сожалела - полет в "мире духов" был так сладок...
- Как вы себя чувствуете? - Камень склонился над ней, внимательно глядя в глаза девушки.
Она потянулась как кошка и улыбнулась:
- Мне хорошо, спасибо вам за урок!
Он улыбнулся в ответ:
- Похоже это урок нам обоим - Вас даже наказать не получается.
Элен и сама была обескуражена реакцией своего тела. Этот человек пробудил в ней нечто доселе неизведанное, но безусловно великолепное, дарящее радость и требующее постоянного насыщения.
- Мне кажется, я полюблю Ваши наказания и без них буду чувствовать себя... - она пыталась подобрать слово. В голове возник образ человека идущего по пустыне и она произнесла, - буду чувствовать жажду... голод.
Камень провел рукой по ее спине, от чего она задрожала и издала тихий стон. Только сейчас она поняла что совершенно обнажена, но чувства стеснения не было и в помине.
Наури поднялась и покрывало упало с е обнаженного тела. Элен впервые видела ее вот так, стоящей в полный рост. Индианка подошла к Каню и ее руки обвили его широкие плечи, провели по волосатой груди, острые зубки нашли мочку уха мужчины и слегка укусили. Она что-то сказала на языке племени ирокезов.
- Она говорит, что нам нужно скорей пожениться - Камень задумался, проведя рукой по своей бороде - через пару часов я провожу Вас домой, а Вы пообещаете мне, больше не делать таких глупостей! Ночью не безопасно - вспомните свое недавнее приключение.
- Хорошо, я обещаю, - Элен поцеловала его руку. В голове промелькнул образ этой ладони, шлепающей ее по голой попке..
***
Безухий Жак издали наблюдал и видел, как девчонка ночью пришла в дом Синей Бороды, как тот ее схватил и утащил. Уже под утро, Синяя Борода вывел рыжую из своего дома и под руку препроводил до ее дома.
"Голубки, гори они в аду!" - Жак сплюнул сквозь зубы, вспоминая, как верная добыча улизнула от них позапрошлым вечером. Гастон все твердит об осторожности, о том что нельзя привлекать к себе внимание и даже по пистолю не дал с собой взять, так что на дело они пошли как простые крестьяне - с вилами на перевес. Впрочем, старый вор был прав - будь они при палашах и оружии, то наверняка привлекли бы к себе лишнее внимание, а так их приняли за обычных сельских увольней и даже погони не было.
Жак потер корявый шрам на месте правого уха, отчекрыженного проклятыми гугенотами под Ля-Рошелью. Повезло, что его тогда сочли мертвым, так что он даже в списках дезертиров не значился. Повезло и потом, когда в Париже его приметил Четырехногий Гастон и взял к себе в телохранители. Жизнь при старике была сытной - знай делай свое дело и тряси должников. Сейчас, после того как им струдом удалось выбраться из Парижа и справиться от блюстителей закона, старый вор и пара его подручных, в числе которых был и Жак, прятались на заброшенной ферме, время от времени совершая вылозки в пригород за продуктами и послушать, что слышно в местных краях. Судя по слухам, об этой сладкой парочке - рыжей ведьме и ее женишке - в случае чего горевать ни кто не будет...
Свет в окнах сарая, ставшего их прибежищем, не горел. Старик страховался не без оснований. Во-первых это могло привлечь ненужное внимание, а во вторых пол был сильно пропитан маслом, которое когда-то тут давили, разливали по бочкам и кувшинам и везли на ярмарку и в Париж. Старый хозяин помер, а сын подался в армию, поведясь на посулы рекрутеров Его Величества. Чего стоили эти посулы Жак знал не понаслышке...
Подойдя к ферме Жак условно прокричал, на манер птицы. Тяжелый засов отодвинули изнутри и в проеме проявилась лысая голова Немого. Как звали Немого никто не знал, потому и кликали просто - Немой. Увидев Жака, Немой убрал взведенный пистоль и пропустил дружка внутрь.
Гастон развалился на подобии кровати, сколоченной из досок и покрытой старым тряпьем:
- Ну? - глаза старика недобро сверкали из-под густых бровей, торчавших в стороны как крылья вороны, - глупостей на этот раз не наделал?
- Будь покоен! - Жак уселся на бочку в углу, - сделал, как ты сказал. Эта девчонка ночью бегала к бородатому медведю, видать миловались до утра. А на заре он ее проводил домой.
- Эх, молодость... - Гастон улыбнулся щербаным ртом, - помяни мое слово, она теперь к нему зачастит. Видать у девки совсем зудит между ног, раз до свадьбы потерпеть не может, безбожница. Вот на этом мы ее и возьмем, а женишок отсыпит нам за нее звонких золотых.
- Женишок-то у нее здоровый, как бык и вид звериный, - Жак зевнул и привалился к стене.
- Ничего, Жак, ничего... мы здоровей видали и тех не боялись! - старик почесался, клопы не давали покоя, - и где теперь эти здоровяки? На галерах да в колониях - кандалами звенят. А мы - вот они мы, на свободе, а скоро будем и вовсе, как жирные "грачи" (прим.: "грач" жаргонное выражение французских преступников - "богатый человек")
***
Мать проснулась довольно поздно, еще не до конца отойдя от волнений после столкновения с бандитами на дороге и порядком утомившись от свадебных хлопот.
Элен и младшая дочь уже накрывали на стол. Слуг после смерти мужа пришлось распустить и забота о доме и хозяйстве легла на плечи женщин. Старшая дочь выглядела счастливой, что-то пела тихонько и явно пребывала в прекрасном расположении духа, правда время от времени от чего-то потирая себя чуть ниже спины. "Должно быть отшибла, бедняжка, о скамью возка, когда лошадь понесла." - подумала мать. Младшая во всю щебетала, расспрашивая сестру про разбойников, про ее жениха и его дом. Вдова, глядя на их веселую суету прислонилась к дверному косяку и почувствовала, как на глазах появляются слезы. Ее муж не дожил до этого дня, а он так мечтал повести Элен под венец...
***
Окна спальни были открыты. Элен лежала, зарывшись в подушки и который раз пытаясь уснуть, а проклятый сон ни как не шел. Зад саднило от порки, но эта боль была такой прекрасной! Элен открыла глаза, перед которыми проплывали картины прошлой ночи. Ее тело еще помнило то пьянящее ощущение полета, подаренное ей привязанной к жесткой деревянной скамье в доме Камня, его рукой... его рукой. Она уже любила эти руки, сильные, оплетенные венами, покрытые черными волосами, пусть и лишенные изящества, но такие горячие, дарящие боль и наслаждение.
Девушка вскочила с кровати, накинула шаль и через заднюю дверь вышла в сад. Пусть она и дала Камню обещание больше не бегать к нему по ночам, но выйти в сад и подышать воздухом ей никто не запрещал. Камень... Боже, какое имя дали ему ирокезы!!! Камень драгоценные, камень надежный, камень твердый, камень теплый от солнечных лучей и холодный от зимней стужи. Ее жених был именно таким - очень разным в своем постоянстве.
Девушка замечталась представляя их вместе, идущими между рядов церкви к венчальному алтарю и совсем не заметила двух темных фигур, проскользнувших вдось живой изгороди. Она уже развернулась и собралась войти в дом, когда чьи-то руки грубо схватили ее и сунули в рот вонючую тряпку, а на голову накинули мешок. Элен брыкалась босыми ногами, пыталась кричать и царапалась, как дикая кошка, но тут в ее затылке что-то разорвалось и мир окончательно погрузился во мрак.
Она пришла в себя от грубого шлепка по лицу, голова мотнулась, незнакомая комната с деревянными стенами и полом перестала крутиться перед глазами. На старой бочке на против нее сидел противный старик, в старом камзоле, грубых ботинках и смотрел на нее будто щупал, от чего Элен передернуло в отвращении. В темном углу стоял тощий бандит с жутким шрамом вместо правого уха, рядом со стариком - лысый здоровяк, на коротких ногах.
- Что, птичка, очнулась? - старик хрипло кхекнул и сплюнул на замасленный пол.
Элен не пыталась кричать, справедливо рассудив, что ее крики только позабавят похитителей. Старик похоже прочел ее мысли и кивнул:
- А ты, рыжая, совсем не дура. Будешь умницей, может и жива останешься, - старик достал откуда-то перо с чернильницей и грязный клочок бумаги. С подозрением глянув на девушку он отдал письменные принадлежности лысому бандиту, а тот подошел к Элен. Старик усмехнулся:
- Да не бойся... Грамотная небось, так что пиши своему нареченному. Пусть готовит 500 золотых - не обеднеет!
Лысый бандит отвязал правую руку девушки и она обмакнула перо в чернильницу, сверкнув на старика зелеными глазами. Ее взгляд не предвещал старику и его подельникам ничего хорошего.
***
Этой ночью Камень спал прекрасно. Он вообще не жаловался на плохой сон, с детства научившись ценить эту простую радость жизни - возможность выспатья вдоволь. В браке, где они жили с отцом и матерью, первые годы после прибытия в Канаду, покоем и не пахло, пахло там несколько иными вещами - давно немытыми телами, отбросами, человеческими экскрементами и гнилой соломой. Однако маленький Франсуа и в этих условиях спал как и подобает ребенку крепко и сладко.
Утром Его разбудила Наури, цепко ухватив за член и однозначно дав понять, что не смотря на его скорую свадьбу, она не намерена отказывать себе в удовольствии. Мари, наблюдала за ними сидя в кресле и ласкаясь, пока Наури не позвала ее взмахом руки. Сидя верхом на его члене индианка активно двигала бедрами, а Мари практически села на лицо мужчины, отдавшись ласкам его языка. Наури схватила подругу за белые волосы, притянула к себе и впилась в нее губами. Мари застонала, а индианка слега отстранившись влепила ей звонкую пощечину, но Мари только улыбнулась, проведя языком по губам и снова прильнув к своей дикой любовнице... Наури усилила движения доводя мужчину до исступления, а Мари чувствуя близкую развязку взмолилась:
- Можно мне!!! - Наури поняла о чем она просит, опустила одну руку вниз своего живота и не переставая скакать на члене Камня начала ласкаться, доводя себя до оргазма. Кончив и хищно улыбнувшись, она встала, а Мари тут же нагнулась, вгоняя член мужчины себе в горло. Индианка нажала на ее затылок, взяла за волосы и начала двигать голову девушки верх-вниз, насаживая на член их общего любовника.
Мари, почувствовала волну накатывающего оргазма. Камень понял это и добавил к своему языку палец в зад девушки. От члена во рту, пальца в попке и языка, ласкавшего ее, Мари начала бурно кончать, в исступлении заглатывая член. Камень, не в силах больше сдерживаться, тоже кончил, обильно изливаясь в горло Мари...
Немногим позже они сидели в гостиной за утренним кофе, когда где-то со стороны сада послышался звук разбитого стекла. Камень невозмутимо поднялся из кресла и вышел в коридор. На полу лежал камень, обернутый в бумажку с проступившими чернилами. Развернув послание и прочтя текст, он глубоко вздохнул, усмиряя стук сердца и обратившись к Наури, произнес:
- Принеси из кладовки снаряжение, мы идем на охоту.
***
Утреннее солнце еще не успело испарить росу с травы, так что след, оставленный тем, кто кинул камень с запиской в окно, был четко виден. Похитители Элен явно были городскими жителями цивилизованной Европы, а для Камня и Наури, привычных к охоте на зверя в лесах Канады, "читать" следы было делом привычным. Они уверенно двигались за неосторожным человеком, имевшем глупость покуситься на женщину, одарившую Камня своим доверием.