Стародубцев часто «прорывался» в кабинет к Шибаеву со своими смелыми предложениями и тот поддерживал его рационализаторство о применении подъема для откачки шахты. Поэтому «Красненькая», одной из первых получила электроэнергию от энергопоезда. Подъемная машина к тому времени была уже смонтирована, разрушенная стена здания подъема восстановлена. Цемента не было, кладку производили на растворе глины с песком под руководством пенсионера-каменщика Петра Ивановича. Это он убедил Стародубцева, что такая кладка в сцепке с оставшимися стенами вполне сгодится, а когда шахте дадут цемент, то для придания ей прочности, нужно будет оштукатурить ее снаружи. «Сто лет еще сможет простоять!» – гарантировал пенсионер.
Каната на подъемной машине было с избытком, наверное, шахта, где ее применяли ранее, была глубже «Красненькой». Не просто было получить сварочный генератор, который предоставлялся руководством треста централизованно, по очереди. На весь город их было всего два, а каждой шахте электросварка требовалась практически ежедневно. Пока ждали очереди, раскроили листовой метал на изготовление сосудов-«ведер» для подъема. Сварщиков тоже давали централизованно и когда они прибыли на шахту, Стародубцев дал им в помощь людей, чтобы специалисты не теряли времени на подсобные работы. Пришлось также дополнительно заинтересовать их в сверхурочной работе. Им авансом выплатили большую премию и выдали талоны на дополнительное питание. Двое суток с перерывом два часа на сон, они выполняли заказ шахты.
Сосуды были готовы, но напряжения еще не было подано. Чтобы не терять драгоценное время, коллективно было решено – один из сосудов можно было опускать в ствол, прикрепив к нему канат. Под собственным весом он затонет в стволе шахты, если растормаживать барабан подъемной машины. Это нужно было делать осторожно при помощи лома, для чего единственный электрослесарь, понимающий в подъемных машинах, разжимал тормоза по команде Воронина. Главный инженер находился у ствола, а для передачи его указаний электрослесарю, выстроилась цепочка рабочих до здания подъема.
Ствол шахты был неглубокий, всего пятьдесят метров и спуск первого сосуда прошел благополучно. Второй оставили на поверхности у ствола, зафиксировав его другим плечом каната. Так он пролежал несколько дней, пока из треста не пришла радостное сообщение о том, что на следующий день дадут напряжение. И вот сегодня тридцать человек во главе с Ворониным и Стародубцевым ждали этого момента у ствола. Трансформаторной подстанции у шахты еще не было и напряжение 3 кв должно быть подано по временной схеме на панели управления подъемной машины. Аварийный свет в ее помещении загорался от трансформатора схемы управления и электрослесарь с утра дежурил там вместе с машинисткой подъема.
– Дали напряжение! – взволнованно прокричал электрослесарь, выбежав во двор, – аж, как-то не верится….
– Приготовились все! – скомандовал Воронин, – выстроились в цепочку, как в прошлый раз!
Женщины послушно стали в «живую связь» от ствола до открытой двери в помещение подъема. Мужики, вооружившись ломами, обступили сосуд, лежащий у шейки ствола. Воронин молча наблюдал за приготовлениями. Он сильно волновался, и от этого его лицо было потным и красным, как панцирь у вареного рака. Стародубцев наоборот сиял азартом и в его глазах зажглись озорные искорки.
– Вира помалу! – скомандовал Воронин, когда приготовления закончились.
Живая цепочка передала команду машинистке подъема, трос с затопленным в стволе сосудом натянулся, медленно пошел вверх.
– Стоп! – закричал Воронин, – стоп! Я же инструктировал машинистку, твою мать, а она дала «вира» не той клети…, сосуду! Ко мне ее, быстро!
Цепочка передала команду «стоп» и вскоре из открытой двери подъема вышла Глафира, машинист. Она с разгневанным выражением лица подошла к главному инженеру.
– Глаша, – обратился к ней Воронин, – я же тебе объяснял! «Вира помалу» нужно сделать тем сосудом, что лежит у ствола. Когда ты его выведешь, так, чтобы мужики смогли направить в ствол, тогда я дам команду «майна помалу». Что непонятного?
– Откуда ей могла быть заранее известна фазировка? – вступился за Глашу электрослесарь, который кричал Воронину, стоя у открытой двери, – это неизвестно пока не попробуешь!
– Какая фазировка? – не понял Воронин, – по натянутому канату нужно было ориентироваться. Иди Глаша за рычаги управления и сделай «вира помалу» другим плечом каната.
– Хватит спорить! – предупредил Стародубцев, – ничего страшного не произошло!
Глаша вернулась на рабочее место и, не дожидаясь команды Воронина, дала «вира помалу» другим плечом каната.
– Стоп! – закричал Воронин, – стоп! Ко мне ее, быстро!
– Чего опять я неправильно выполнила? – спросила Глаша, выглядывая из двери.
– Ты команду мою не дождалась! – гневно кричал на Глашу Воронин, – всё делать только по команде! Поняла, клуша? Совсем разучились работать за время войны….
Глаша с рассерженным видом скрылась в помещении подъема. Воронин разозлился на машинистку и минуту успокаивался, прежде чем выдать команду. Когда натянулось нужное плечо каната, сосуд, лежащий на полу у ствола, начал подниматься верхним краем. Его за оттяжки держали Михаил и Павел Прохоров. Все шло, как запланировали, через несколько минут сосуд повис над стволом, а растяжки вытянулись до предела. Михаилу с Павлом с трудом удавалось сдерживать раскачку. К ним подбежали несколько человек и успокоили груз.
– Теперь отдай команду «майна помалу», – требовал Михаил от Воронина, – иначе первый, затопленный сосуд может лечь на бок и зацепится там за какую-нибудь хрень!
– Майна помалу! – скомандовал Воронин, и цепочка передала его указание машинисту.
Подвешенный сосуд пошел вниз, и через несколько секунд достиг своим верхом нулевой отметки.
– Стоп! – крикнул Воронин и машина остановилась.
Оба плеча каната равномерно натянулись, и можно было начинать практическое опробование новаторской идеи.
– Пусть немного побудут в таком положении, – предложил Воронин, а вы Михаил и Прохор задвиньте желоба для слива воды в рабочее положение. Передайте электрослесарю, чтобы поставил на место концевые, включил сигнализацию и проверил упоры для открытия клапана сосуда.
Только сейчас Стародубцев заметил, что за работой людей наблюдает Шибаев, приехавший на шахту после запуска энергопоезда. Он оставил свой «Виллис» далеко от ствола и незаметно приблизился к месту работы.
– Здравия желаю, Василий Филимонович! – приветствовал его Стародубцев, – Вы, как нельзя вовремя! Только что закончили подготовку, можно приступить к первому подъему воды….
– Здравствуй, Федор! – ответил Шибаев, – я только что проводил заместителя наркома Шумерского и сломя голову на твою шахту. Как думаешь, не опозоримся со своим рацпредложением?
– А чего думать, работать нужно! – с задором ответил Стародубцев, – я предоставляю Вам право отдать команду на начало главного этапа работ!
– Ну, хорошо! – с улыбкой произнес Шибаев и, перейдя на громкий командный голос, – товарищ Стародубцев, приказываю начать откачку шахты!
Воронин распустил «живую цепочку» окриком «расходитесь по рабочим местам» и, подойдя к рукоятке сигналиста ствола, дернул ее. Послышалось знакомое каждому шахтеру «дзынь-дзынь» и трос первого затопленного сосуда медленно пошел вверх. Через несколько минут скорость подъема увеличилась, и вскоре сосуд вышел на нулевую отметку. Скорость сбросилась до «медленно вверх» и сосуд остановился. Но открытия клапана не последовало и все, кто находился у ствола, с огорчением смотрели вверх, где установлен концевой переключатель и упора для открытия клапана.
– Гриша! – закричал Воронин электрослесарю, – регулируй упору!
Электрослесарь, захватив с собой легкую кувалду, полез вверх по металлической лестнице копра, и вскоре послышались его удары.
– Что там? – громко спросил Воронин, когда удары стихли.
– Я подогнул упору немного вправо, рычаг сосуда не попадал на нее, – откликнулся Гриша, – сейчас подрегулирую концевой.
– Всё, готово! – послышался через несколько минут голос Гриши, – дайте сигнал «тихо вверх»!
Воронин дернул за рукоятку сигнала, и сосуд плавно подскочил вверх, открылся спускной клапан в его нижней части, и вода мощным потоком хлынула в желоб. После того, как сосуд слился полностью, Воронин еще раз дал сигнал. Сосуд пошел вниз, а на смену ему появился такой же другого плеча. Когда он достиг упора, его клапан нормально открылся, и вновь вода мощным потоком хлынула в желоб. В этот момент раздалось дружное «ура» и громкие аплодисменты. Все кто находился у ствола, искренне радовались удачной работе подъема. Шибаев широко улыбался, обнял Стародубцева и, хлопая его по спине ладонями кричал «молодец Федор!».
– Вы больше благодарите Таликова и Воронина, – скромничал Стародубцев, – это их детище!
– Давайте еще несколько циклов понаблюдаем, – предложил Шибаев, – а потом соберешь людей на митинг! Нужно поблагодарить всех за отлично проделанную работу. И главное чтобы все коммунисты твоей парт ячейки высказались по этому поводу…. У тебя их всего шесть человек, так что времени на это много не потребуется.
Стародубцев подал знак Воронину о продолжении испытания, но тот поставил на сигнал обученную женщину по имени Варя.
– Варя, становись на свое рабочее место, – приказал Воронин, – я хочу посмотреть, как будешь справляться.
– Я не против, товарищ главный инженер, – шутила Варя, – я привыкшая за конец дергать! Чего в этом сложного?
– Ты мне шуточки свои брось! – показушно сердился Воронин, – работа ответственная и негоже в присутствии первого секретаря опозориться. Становись на сигнал!
Варя стала на место и дернула за рычаг, раздалось знакомое «дзынь-дзынь» и подъем начал работу. Шибаев достал карманные часы и принялся засекать время полного цикла.
– По моим замерам, – многозначительно произнес секретарь через четверть часа, – кубов пятьсот в час можно откачать. Медленно погружается пустой сосуд, но и это очень неплохо, почти вдвое больше дизельного насоса.
По выражению его лица было заметно, что секретарь доволен производительностью откачки. Он улыбался и радовался, как мальчишка, увидевший первый раз в жизни автомобиль. А на противоположной стороне от ствола Михаил беседовал с Павлом.
– Башковитый ты Мишка, – хвалил его Павел, – смотри, сколько воды за полный цикл сливает! Молодец! Я бы не допетрил до такого….
– Я только идею подал, – возражал Михаил, не любивший похвал, – а рассчитал всё и начертил Воронин. Это он голова! Сделал быстро, и как видим, правильно – всё работает…. Вот ведь как бывает, когда он был заведующим шахтой Красина, то слыл в коллективе, как ни рыба, ни мясо…. Тогда я и подумать не мог, что Воронин сможет выдать такое изобретение!
Стародубцев приказал собраться всему коллективу у здания подъема и когда там появились люди, он с Шибаевым подошел к толпе. Мужиков было мало, две трети коллектива составляли женщины. Секретарь обвел взглядом собравшихся, прокашлялся и начал.
– Дорогие товарищи! – громко произнес он, – вы все молодцы и я благодарен вам за хорошую работу. Особенно хочется отметить инициаторов создания этой установки водоотлива – Таликова и главного инженера Воронина. Из резерва горкома партии они будут премированы денежным вознаграждением в размере пятисот рублей каждый и талонами на усиленное питание….
– Я не согласен! – выкрикнул Михаил, – ведь это Воронин изобрел такой водоотлив и ему нужно дать восемьсот рублей премии, а мне и двухсот хватит за идею….
– Ты коммунист? – спросил Шибаев.
– Нет! – ответил Михаил, – я никогда не был в партии, а что?
– Если бы ты был коммунистом, – улыбаясь, произнес Шибаев, – то получил бы сейчас от меня выговор без занесения за то, что перебиваешь первого секретаря горкома. Я сказал по пятьсот каждому, и баста!
– Это нам теперь и баста! – бурчал Михаил, отходя в сторону.
– Чего? – не понял Шибаев.
– Я сказал, что теперь Вам руководить, а нам и баста! – перефразировал шутку Михаил.
Шибаев с недоумением взглянул на Михаила и продолжил. Он еще с минуту выступал и воодушевлял всех на трудовые свершения, особо благодарил женщин, которые пришли на шахту, чтобы заменить мужчин воюющих на фронте. Секретарь сказал, что шахте «Красненькой» повезло, потому что она самая маленькая из тех четырех, на которые подано напряжение и коллектив должен приложить все силы, чтобы оправдать доверие. Затем по очереди выступили коммунисты, и Михаилу сразу понравился один из них. Это был молодой мужчина по фамилии Крюков, вернувшийся с фронта на восстановление шахт. Он по специальности был врубмашинистом, как Катя и тут же предложил восстановить врубовую машину, которая еще с мирного времени ржавела в груде металлолома. Михаил тоже вспомнил, что на территории взорванной шахты Красина в довоенном металлоломе видел врубовую машину с сожженным электродвигателем. Ее тоже стоило привезти сюда и из двух собрать одну.
Членом партии была и Глаша, машинист подъема. Катя уже сдружилась с ней, и они весело обсуждали шепотом работу нового водоотлива. Катя хвасталась, что идея принадлежит ее куму и радовалась его премированию секретарем горкома партии. Электрослесарь Григорий тоже был коммунистом, но когда Стародубцев дал ему слово на митинге, растерялся и не мог связать трех слов.
– Я это…, как его? – начал он, сбиваясь, – чего сказать-то хочу? …Эх, да чего языком-то молоть? Напряжение дали шахте и за то спасибо! А остальное за нами, …ну и, конечно, за вами…. А если честно, то за всеми….
Дружный смех заглушил его дальнейшие слова, и неудавшийся ритор, красный, как вареный рак сам с себя смеялся из-за несуразной речи.
…Шибаев уехал, и с этого дня подъем ни на день не прекращал откачку воды, Стародубцев организовал двухсменную работу по двенадцать часов. По его расчетам, ствол и коренные штреки можно было откачать за две недели, а затем использовать насос, оставшийся с дизельной установки. По распоряжению управляющего треста, ее двигатель был снят несколькими днями ранее и отправлен на комплектацию передвижной электростанции. Взамен по железной дороге из эвакуации, привезли мощный высоковольтный мотор и специальный кабель к нему.
– А из каких расчетов, Федор Васильевич, Вы исходите, что ствол и коренные выработки можно откачать за две недели? – спросил Воронин у Стародубцева, когда тот собрал очередное совещание коллектива.
– Посчитай сам кубатуру, – отозвался Стародубцев, – ствол глубиной 50м и диаметром шесть, плюс около 2-х км коренных! У меня получилось примерно шестьдесят тысяч кубометров.
– А приток как Вы учли? – не унимался Воронин.
– От фонаря, – отвечал Стародубцев, – по опыту знаю, что если ствол затоплен водой, нужно объем выработок умножить на три. Получается почти 180 тысяч кубометров, а по времени где-то пятнадцать суток работы, если за одни откачивать 12 тысяч. Я ведь после гражданской войны, еще пацаном, принимал участие в восстановлении петропавловской шахты….
– Смелое утверждение, – иронически заметил Воронин, – хотя практика скоро покажет….
– Нужно подумать, как будем в дальнейшем производить откачку? – предложил Стародубцев Воронину, – ведь стационарный насос невозможно таскать по шахте или постоянно наращивать ему заборный шланг.
– Я не знаю эту шахту, – отвечал Воронин, – в тресте не сохранилась даже карты шахтных полей «Красненькой». Всю документацию не успели вывезти при эвакуации, и немцы сожгли ее. Мне известно только то, что эта шахта гораздо меньше, чем Красина, на которой я работал, и я надеюсь исследовать выработки, когда будет возможность опуститься и пройти по коренным штрекам.
– Среди нас есть кто-нибудь, кто работал до войны на «Красненькой»? – спросил собравшихся Стародубцев.
Коллектив молчал. Получалось, что никто из работников от заведующего до разнорабочего не были знакомы с горными выработками шахты, которую откачивали.
– А чего заранее гадать? – вступил в разговор Прохоров, – правильно главный инженер говорит, откачаем коренные штрека и посмотрим своими глазами. Эта шахта, скорее всего, как Красина с западным и восточным крылом, а может и однокрылая….