Внезапно он стремглав бросился наверх, по стоящему рядом фургону, уворачиваясь от огненного дождя, которым она щедро окропила его путь. Даже громоподобные раскаты выстрелов не смогли заглушить его безумный хохот. Не теряя хладнокровия, она ретировалась, уходя от разящей стали. Скользя по мокрой крыше в изящном подкате, сделала несколько выстрелов и замерла на самом краю. Он лениво пригнулся и отбил две пули сразу изящным взмахом. И остановился.
- В этот раз выстрелов было гораздо меньше, - заметил он, пожирая ее жадным взглядом. - Нет, нет, только не говори мне, что у тебя кончаются патроны...
Она не ответила. Действительно, в обоймах осталось не густо. Запасные висели на поясе, но враг не даст ей времени на перезарядку. Она подпустила его слишком близко - это была ее вторая ошибка.
- Знаешь, в чем твоя главная ошибка? - насмешливо спросил он, словно читая ее мысли. - Тщеславие. Охота на овец сделала тебя слишком самоуверенной, расслабила тебя. И когда ты повстречала такого же охотника... - он не стал продолжать, расписываясь в очевидном. - Твой первый выстрел мог меня убить. Но теперь, ты потеряла инициативу.
- Говоря это, он сделал шаг вперед, меч опущен, отведен назад, на лице страшная улыбка слабоумного забойщика со скотобойни. Ее выстрел стремителен и точен как надрез опытного хирурга и все же он рассыпается кавалькадой искр, пляшущих по лезвию неумолимого клинка.
- Слабо, - печально качает он головой. Занесенный меч опускается со свистом отпущенной гильотины, его встречает пистолет, принимая удар лезвия между спусковой скобой и нижней рамкой ствола. Позже, она не поверит глазам, найдя там углубленный порез, словно его меч мог разрезать даже металл.
Он навис над ней, разражаясь диким хохотом.
- О да! Ты воистину прекрасна! Великолепна! Так покажи мне всю свою отчаянную удаль!
Вместо ответа (собственно, она его и не слушала, используя паузу, которая понадобилась ему, что бы это произнести) Тень уперлась обеими ногами в его живот, оттолкнулась, заставив его чуть отъехать по скользкому настилу крыши, и уже практически скрылась за ее краем, по привычке перехватываясь рукой. Это было ошибкой, ибо он тоже не медлил. В одном отчаянном броске он вонзил жадный до людской крови клинок в тыльную сторону ее ладони. С криком боли, она повисла на пробитой мечом правой руке, но стальной свирепый зверь в левой уже изрыгнул пламя, отправляя пулю прямиком в глазницу безумца. Затем падение. Лишь чувство, как перелетающее через нее тело тянет за собой голодное до плоти оружие и оно, скользя, нежно, словно целуя на прощание, рассекает ей предплечье. А потом был удар о землю и кровь, горячей волной растекающаяся повсюду.
5
Она помнила яркий свет. Резкий настойчивый запах, навевающий мысли о целебных снадобьях. Множество ламп, стены светлых тонов и голоса. Один из них прозвучал совсем рядом.
- Боже мой! Кто мог сделать с ней такое?
Она вспомнила. Крыша. Безумец с мечом. Но где же она? Неужели в том же месте, куда приходит так часто держать молчаливый дозор над телом той незнакомой девушки? Интересно, ее поместили на том же этаже? Но внезапно она поняла, что не может лежать здесь. Она должна идти, время на исходе.
Но тело оставалось глухо к ее потугам пошевелиться. И все оно нестерпимо болело, не только рука, неужели это от падения? Глаза были открыты ровно настолько, что она с трудом воспринимала какие-то размытые пятна света и сколько бы усилий она не прилагала, открыть их было не проще, чем сдвинуть гору. Но ей нельзя было сдаваться. А сознание все уплывало, предвещая приход тьмы, забвения. "Что ж," успела подумать она, прежде чем отдаться в объятия небытия, "по крайней мере, в забвении нет боли." Но куда же ей так отчаянно нуж...
С пробуждением пришла боль. Она резко села и огляделась. Слишком резко, перед глазами поплыло, но все же она испытала облегчение от того, что может двигаться, хоть и не помнила обратного.
Придя в себя, она поняла, что находится в своем обустроенном складском контейнере в заброшенном порту. Кто-то не просто перенес ее сюда. На руке, располосованной в схватке с Забинтованным виднелись свежие... Бинты. Она бы рассмеялась, если бы умела. Но вместо этого стала оглядывать местность в поисках неизвестного благодетеля. Впрочем, была у нее пара догадок.
Догадка номер один, конечно же, отсутствовала. Зато догадка номер два мирно сопела, прислонившись к стенке контейнера. Подавив неожиданное озорное желание разбудить Ника выстрелом аккурат над головой, она снисходительно хмыкнула и перевязала понадежнее "халтурку" музыканта. Пистолеты лежали рядом, хищно поблескивая при свете свеч. Один щеголял свежим довольно глубоким шрамом. Глядя на это зловещее доказательство возможности невозможного, она подумала, что переживи Забинтованный их стычку на крыше, в следующий раз она может его и не одолеть. Открыто выступить против него было глупостью. А если бы не Ник, она тоже была бы мертва.
Объект ее мыслей внезапно заворочался и заворчал во сне. Это застало ее врасплох, но отреагировала она мгновенно, молниеносно схватив ближайший пистолет, и наведя его на нарушителя спокойствия, взвела курок. Осознав, что тревога ложная, девушка положила оружие обратно, даже не поставив на предохранитель. Раньше она никогда бы не позволила себе такой халатности, не говоря уж о том, что бы потерять контроль над нервами подобным образом. С ней явно что-то происходило.
Тень посмотрела на спящего Ника, которого только что едва не пристрелила, и поразившись глупому выражению на его лице вновь испытала непривычное ощущение - уголки губ сами собой поползли вверх. Ей редко приходилось видеть подобный "оскал" у горожан (уж чего-чего, а улыбались в Городе Проклятых не часто) и она была не уверена, что он означает, но сейчас ей определенно нравилось это ощущение. Она гадала, почему ей не доводилось испытывать его раньше...
Знаешь, в чем твоя главная ошибка? Тщеславие!
Улыбаться расхотелось. Она вспомнила, зачем преследовала человека с дипломатом. Прошел слух, что в нем должно быть расписание Высшего Разума. Ну да, как же! Надо было нарваться на Забинтованного, что бы понять, что это ловушка, к тому же далеко не самая изобретательная. Просто локти кусать хотелось от досады. Но теперь она знала, что делать. Не хотелось, но все же придется. Понадобится снаряжение и любая помощь, которую она сможет получить. В своей нынешней форме еще одного Забинтованного ей не одолеть. В одном безумный маньяк был прав - она расслабилась.
Тьма отплясывала замысловатый танец на поверхности воды. Света в "операционной" было мало. Что неплохо с какой-то стороны. Так хотя бы не было видно царящей повсюду грязи. Вот какую помощь получают подчиненные Аполлиона, которые не справились с возложенной на них задачей. Крил подумал, что этому парню еще повезло, раз его все же велели привести в порядок, а не сделали игрушкой Демиана. Впрочем, оглядев пациента, он решил, что нет, назвать этот кусок мяса, лежащий на столе счастливчиком язык не повернется.
Рядом с инструментами лежали пропитанные кровью бинты. Их Крил снял с лица бедолаги, если ЭТО можно было назвать лицом. Но больше всего поражал тот факт, что, не смотря на все увечья (большей частью застарелые, все так, но все же...), не смотря на пулю, засевшую в глазнице, и каким-то необъяснимым чудом не прошедшую дальше глазного яблока, этот искалеченный кусок фарша был еще жив, и помирать явно не собирался. За годы работы на Аполлиона Крил всякого конечно навидался, действительно иногда попадались сильные, волевые люди, которые просто отказывались умирать и переживали невероятные раны, но тут было просто что-то сверхъестественное. Фактически перед ним лежал человек, словивший пулю в голову (да еще и в глаз) и сумевший остаться в живых!
Что ж, Высший Разум ценит его не за размышления, а за умение штопать людей. Через четверть часа все было кончено. Разумеется, ни о каком восстановлении и речи быть не могло, но, через какое-то время можно будет поставить глазной протез. За все время "операции" больной не издал ни звука и ни разу не дернулся, не смотря на явные признаки жизни, да еще при том, что добрый доктор не удосужился прибегнуть хоть к какой-нибудь анестезии. Лишь в конце, когда Крил уже собирался убрать скальпель, больной, поражая недюжинной силой и скоростью, схватил его за руку.
- Второй... - прохрипел он.
- Чего?! - опешил Крил. Такого развития событий он никак не ожидал.
- Убери... второй...
- Да все с ним нормально! Спокойно, парень, второй глаз цел.
Видя, что слова нужного эффекта не оказывают, пациент просто вырвал у хирурга скальпель. А потом произошло невероятное - Крил, проведший десятки операций (как этичных, так и не очень, впрочем, едва ли это слово было ему знакомо), в ужасе отвернулся от операционного стола и проклинал теперь лампу, даже там не позволившую сбежать от противоестественного зрелища, дышащей безумием пантомимы театра теней. Крил и не хотел видеть и одновременно не мог не смотреть на то, как тень корчилась, орудуя рукой со скальпелем в глазнице, в то время как вторая рука судорожно дергалась, пытаясь ухватить воздух. Волосы вставали дыбом от этих хрипов, ужасных, но тихих. Он-то ожидал криков, хотел, что бы были крики, сам готов был кричать, но эта невообразимая тварь, притворявшаяся человеком, хладнокровно продолжала свое дело, пока оно не было доведено до конца. Только после этого безумец позволил своему разуму потухнуть. А Крил вновь принялся за дело, оказывая посильную помощь теперь уже второму глазу, ибо сколь ни был велик его страх перед этим неестественным, насквозь неправильным, словно явившимся из чужого мира демоном, страх пред Аполлионом был решительно сильнее. Впервые на своем веку Крил проклял свое ремесло, из-за которого приходилось участвовать в этом безумии.
Еще не раз впоследствии он проснется в холодном поту от собственного крика, с четко вырезанным в голове образом пляшущей тени на стене, у которой в агонии дергается рука, в то время как другая с холодной точностью двигается, не делая ни одного лишнего движения, под аккомпанемент судорожных хрипов, конечно же. Иногда, уже проснувшись, Крил будет слышать их за своей спиной. И тогда он будет сидеть в своем жестком кресле, упирая в висок холодное дуло пистолета и размышлять. Когда-нибудь, почти случайно, он бы непременно выстрелил. Но еще раньше все поглотил хаос.
6
В тот знаменательный день на заброшенном складе в закрытом порту было необычайно людно. В единственный жилой контейнер никто не заходил, но Тень почти физически ощущала взгляды, направленные в непроницаемую тьму - свечи она погасила и сидела в темноте неподвижно, по привычке сливаясь с тенями.
Олай принимал приходивших, решал что-то с одними, убеждал других. Кто-то уходил, недоверчиво качая головой, другие оставались, и на их лицах каменной гримасой застывала вынужденная решимость, словно они тоже носили маски.
Затем пришел Ник. Поздоровался с присутствующими, перекинулся парой слов со стариком и двинулся прямиком к контейнеру с небольшим чемоданчиком в руке.
- Как твои раны? - спросил он у непроницаемой тьмы, царящей внутри. Тьма не ответила.
- Ты сидишь тут, в темноте, с самого утра?
Вновь без ответа.
- Многие из этих людей надеялись тебя увидеть, - продолжил он, как бы, между прочим.
- Хотят поглазеть на диковинную зверушку? - отрешенно спросила она.
- Да что с тобой? Это же ты их всех позвала! Пусть Олай все устроил, но действовал он от твоего имени. Все они собрались здесь для того, что бы составить план, как помочь тебе проникнуть в резиденцию Высшего Разума! Посмотри, люди хотят перемен, они готовы действовать!
Ник чувствовал себя немного странно, стоя у входа в контейнер и разговаривая с темнотой, в которой Тень, оправдывая свое прозвище, растворялась так, что он не мог даже сказать, из какого угла она говорила, с тем же успехом, она могла сейчас стоять прямо перед ним. В любом случае, он не заметил ни того, как она внезапно вскочила со стула в глубине контейнера, ни того как сделала к нему несколько шагов. Не услышал, не увидел, не почувствовал колебаний воздуха, в темноте она и правда была словно призрак, подчиняла ее себе, сливалась с ней в необъяснимом симбиозе.
- Меня все это не волнует, - сказала она, и он удивился, как близко зазвучал ее голос. - Грядет тяжелый бой, вот что важно. Бой, к которому они не готовы.
- Потому и важно, что бы ты показалась! Если ты скажешь им пару слов, они воспрянут духом...
- Это ничего не изменит. Дух не научит их сражаться. Когда начнется настоящее побоище, все эти люди умрут. Полицейские не станут церемониться. Как я и сказала, все, что от них требуется - ненадолго отвлечь шавок Аполлиона, что бы я смогла проникнуть внутрь. Дальше я справлюсь сама. Не они сами, не их глупые идеалы мне не нужны...
- Да, я знаю, тебе нужна лишь твоя месть, - перебил Ник, безошибочно глядя прямо ей в глаза, хотя раньше, она готова была в этом поклясться, никто не мог разглядеть ее в тени. - Но что потом? Об этом ты думала? Ты убьешь Аполлиона, убьешь всех его прихвостней, его собаку... Но что дальше? Мстить больше будет некому, чем ты тогда займешься?
- Это не важно. Возможно, для меня не будет никакого потом...
- Не говори так. Я хотел бы забрать тебя куда-нибудь подальше от этого мрачного города, когда все закончиться, куда-то, где больше солнца...
- Ты бредишь, - отрезала она ледяным тоном, и сердце ее сжалось. - Это просто не возможно.
Воцарилось напряженное молчание. "Не смотри на меня так", подумала она. "Неужели ты не понимаешь, что я не планирую возвращаться..." И, словно прочитав ее мысли, он опустил взгляд, поставил небольшой чемоданчик, который держал все это время в руке на стоящий рядом с ней стол. Развернулся и вышел, бросив на ходу.
- Это передал один из наших новых союзников. Думаю, они тебе пригодятся.
Одев маску, она зажгла две свечи. По стоящей в отдалении толпе прошел легкий ропот. Кто-то охнул, кто-то ткнул соседа локтем и все активно зашушукались. Ее это немного разозлило, потому крышку чемоданчика она открыла чуть резче, чем следовало, от чего содержимое подпрыгнуло, блеснув сталью в свете пламени свеч. Всегда скрываясь и тратя много сил на то, что бы ни быть обнаруженной, она не привыкла чувствовать на себе взгляды. Эта перемена ей не нравилась. Совсем.
А вот лежащие в чемоданчике пистолеты, напротив, заслуживали внимания.
На смену ее старым Colt пришли серебристые Beretta. Вместительность магазина была чуть ли не в два раза больше и, судя по удлиненному за счет насадки стволу разгон пули тоже, а значит и пробивная способность. На рукоятке был изображен резной дракон. Излишество, конечно, но глаз радовало.
Она подхватила пистолет под спусковую скобу, крутанула на пальце, позволяя рукояти самой упасть в ладонь, и стремительно вскинула оружие, целясь куда-то в крышу склада. Отметила про себя, что вес тоже немного возрос. Тень позволила себе слегка улыбнуться (чего, впрочем, все равно никто не увидел из-за маски) - с таким оружием и забинтованный мечник не страшен.
Хотя, как раз о нем-то ей больше беспокоиться не надо, не так ли?
Вечерело. Невиданный нигде более в Городе Проклятых, свет заходящего солнца заливал окна больницы небывалым ярким светом. И все же Тень знала, что именно так и должно быть. Что-то такое есть в человеке, что отличает естественное и правильное, даже если он впервые с этим столкнулся. Она никогда не задумывалась, почему так происходит, просто принимала чудо, как оно есть. Чудеса имеют привычку испаряться, когда находят их причину.
И она была там же. Девушка, которую Тень не знала, но которую всегда навещала. Может только потому, что в эту палату светило солнце, она и сама не могла сказать. Здесь ей было спокойно, и это она тоже принимала, как оно есть. Как чудо.
И все же, сегодня я здесь, что бы попрощаться. Не знаю, что ждет впереди, но чувствую, что все необратимо изменится, и, так или иначе, я больше сюда не попаду. Прощай, моя названная сестра, надеюсь, когда ты очнешься, во всем мире будет столько же света, сколько всегда было в твоей палате.
И она ушла, как обычно, через окно. Но ей не дано было знать, что уходя, она каждый раз забирала этот свет с собой.