Утром Бася вышла покурить на балкон, прежде чем зайти за Имой - уже в распахнутой шинели и армейских своих берцах. На соседнем балконе Има раскуривал трубку и смотрел на Басю иронически:
- Здорова же ты спать, матушка. Я уже столько дел переделал...
- Смотался на такси к тому домику у дороги?
- Фуй, Басья, дешево же ты меня ценишь. Готова к экскурсии?
Бася кивнула.
- Я зайду за тобой через пять минут, - Иму окутало облако вишневого белого дыма, и Бася вспомнила о своей несчастной машине, - вот докурю и сразу же зайду.
Экскурсия на подводную лодку закончилась если не позором, то конфузом. Има, перемещавшийся с медвежьей грацией внутри узких отсеков, зачем-то устремился вверх по лесенке и по пояс застрял в овальном люке, или в переборке - бог знает, как они в подводных лодках называются - как медведь в кроличьей норе. Басе пришлось тянуть его за ноги, пока никто не увидел. Хорошо еще, туристов поутру было не так много.
- И все оттого, что у кого-то слишком узкие двери, - ворчал Има, оправляя задравшийся свитер.
- Я не буду продолжать, - миролюбиво отвечала Бася, - но в подводники тебя бы не взяли.
- Я и не претендую, - отозвался Има, - у меня французское подданство.
- Что же ты здесь делаешь, Има?
- Мне здесь веселее. И у меня здесь невеста, - Има покопался в карманах куртки и вытащил полароидный снимок, - смотри, какая красавица.
Они уже выбрались из лодки и стояли на причале, на ветру, под пронзительным, болезненным мартовским солнцем. Бася взяла снимок - на нем запечатлена была девушка столь зазывного вида, что Бася еле сдержалась от возгласа "Это же проститутка!". Одни чулочные резинки напоказ чего стоили... Но на вкус и цвет, как говорится, товарища нет.
- Два вопроса, Има, - Бася вернула снимок, - Почему вы не уедете вместе? И как наличие невесты сочетается с нашей совместной поездкой?
- Первый ответ - она не хочет уезжать. По крайней мере пока. Она актриса, снимается в фильме. А второй - так я же не клею тебя, Басенька. Вот поверь.
- Спасибо, - скромно потупилась Бася, - ты настоящий друг. Что у нас на очереди - могила Канта?
- Кафедральный собор, ты хочешь сказать? Мы к нему и идем.
Они шли по мосту, и бешеный ветер бил в лицо - Басе пришлось натянуть капюшон, чтобы уберечь уши. Кисти Иминой шапки взволнованно трепетали.
- А Альбертину мы разве не пойдем смотреть? - спросила Бася.
- Ох... - тяжело вздохнул Има, - ну ты даешь. Альбертину разбомбили еще во вторую мировую. А в Вену или где она там сейчас я тебя не повезу.
- Ну я и дура! - застыдилась Бася.
- Ты знаешь слово "Альбертина" и что это такое, а это уже само по себе неплохо, - утешил Има.
В кафедральном соборе Басе непременно загорелось подняться на самый верх башни. Има еле поспевал за нею - куртку ему пришлось снять, а свитер на спине сделался влажным от пота. Бася неслась по винтовой лесенке как горная коза.
- Все, я больше не могу, - Има остановился на полпути к вершине, а Бася понеслась дальше - и выше. Здесь, на полпути, оборудована была уютная комнатка с диванчиком и столиком, и даже стояло пианино. Има подсел к пианино, поднял крышку. В детстве мама-француженка водила его к учителю музыки. В колониальной гостиной стоял белокрылый раскрытый рояль, за окном шумели пальмы и цвели бугенвиллии, колибри порхали над цветами, проносились кабриолеты и в них - дамы в очках и в шарфах. Все мешало Име заниматься. И выучил он всего одну мелодию - "I got you under my skin" - такой уж странный вкус был у его преподавателя.
Бася, раскрасневшаяся и довольная, возвращалась с вершины башни. Ничего интересного на вершине не оказалось, но главное - она добралась туда и посмотрела. Откуда-то снизу неслась тихая, умиротворяющая мелодия, напоминающая одновременно о детстве и о гангстерах. Бася замерла на ступеньке - зрелище поистине потрясающее открылось ее взору. В чопорной немецкой гостиной за пианино сидел высоченный, чернейший негр в жизнерадостной перуанской шапочке с кистями, и наигрывал, поминутно сбиваясь и начиная снова, и напевал тихонечко себе под нос:
I'd tried so not to give in.
I said to myself: this affair never
will go so well...
Бася сидела на лавочке и все пыталась осилить своего Гантенбайна. Сердобольные реквизиторы пожертвовали ей полотняный зонт от солнца, но к полудню солнце вознеслось в зенит и жарило совсем уж невыносимо. Лита блистала в свете софитов - без перекуров и перерывов - а на балконе ворковали по-французски актер Юго и продюсер Либерман, то ли мирились, то ли ссорились, кто их, влюбленных, разберет. В книге сюжет заворачивался, как лента Мебиуса, и Бася подумывала уже, не сбежать ли домой, пусть Литка сама добирается после съемок. Черная тень закрыла солнце - стало полегче дышать.
- Привет, Има.
- Почему ты не сидишь на аллее, в тени?
- Я смотрю на балкончик, - Бася поясняюще кивнула. Двое на балконе то ли обнимались, то ли толкали друг друга.
- На этих двух голубцов? Зачем?
- Не на них, я жду, не выйдет ли моя Литка. Предваряя твое осуждение - да, такая я маниакальная мать.
- Да я и не осуждаю, - сокрушенно отвечал Има. Бася подняла голову от своей книги и внимательно на него посмотрела:
- Что, Вася, репка?
- Убит ли я? Увы, - поморщился Има, - Бась, как ты с этим жила? Оно вообще когда-нибудь кончится?
- Не-а, Имаш, не кончится, - отвечала Бася, - но потом привыкаешь. Мы не можем вылечиться, но можем научиться жить со своими болезнями. Ты на машине? - Бася захлопнула свою книгу.
-Да, а что?
- Знаешь, я тебя не особо тогда расспрашивала - просто пошла за тобой и все. И ты не спрашивай. Стартуем?
Бася поднялась со скамейки, отбросила в один куст книгу, в другой - нелепую шляпу. Очки сверкнули на солнце голубоватым бликом, как у анимешного злодея.
- Стартуем, - подтвердил Има. Влюбленные на балконе прекратили драться и смотрели на них сверху вниз с живым интересом. Бася обернулась и крикнула по-французски как можно громче:
- Юго, скажи Литке, что я уехала! Срочное дело!
Потом протянула Име руку и повела за собой - вдаль по тенистой аллее. На выходе из аллеи Има полуобернулся назад:
- Бась, за нами бежит твой гусар.
Конский топ слышался по аллее. Бася остановилась, посмотрела - к ним несся кавалергард в белом мундире, с развевающимися волосами, красный и запыхавшийся.
- Юго? Ты что, смылся со съемок? - спросила Бася, когда кавалергард, наконец, добежал до них и остановился, переводя дыхание.
- Я больше не снимаюсь, - забыв про все уговоры и про изучение русского языка, на своем родном французском выпалил Юго, - меня больше не будет в фильме.
- Выгнали? - тоже по-французски спросил Има.
- Нет, просто Дантес им больше не нужен. Его роль кончилась. Бася, можно я поеду с тобой?
- Мы не домой, Юго, - Бася на какой-то миг ощутила себя Дамианом де Вестером в окружении толпы прокаженных, - и потом, на тебе эта форма...
- На мне еще и грим господина Дантеса, - уточнил Юго, - но форму я верну им завтра. Не прогоняй меня, Бася...
Бася хотела возразить - ты даже не знаешь, куда мы едем. И на фига ты нам там сдался? Но Има сочувственно глянул на красного растрепанного Юго и произнес:
- Сцена затянулась. Если вы с нами, барон, то прошу поспешить, - и быстрым шагом направился к выходу из парка.
- А что, Дантес барон? - спросила Бася у Юго.
- Вообще-то да.
В машине Юго угнездился на заднем сиденье - жестком, узеньком, предназначенном скорее для чемодана. Бася отняла у Имы ключи и села за руль со словами:
- Так будет быстрее. Иначе замучаюсь повороты показывать.
Има с недовольным лицом уселся рядом с нею, и машина рванула с места - именно рванула, как могут только спорткары. Была - и уже нет.
Иму терзало дежа ву - Бася за рулем, прекрасный блондин на заднем сиденье... Басе оставалось только запеть. Но она не запела, спросила:
- Юго, тебя Либерман выгнал из фильма?
- Да нет же! - отмахнулся Юго, - Меня уже отсняли, я свободен, как ветер.
- Что-то ты темнишь, шевалье, - не поверила Бася.
- А почему шевалье? - не понял Има.
- Оттого что де Лоррен. Это сценический псевдоним нашего пупусика, - пояснила Бася.
- Занятно, - оценил Има и посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы оценить - похож, не похож? Юго на заднем сиденье поднял подбородок и приосанился.
- А настоящее имя ваше как? - спросил Има.
- Не скажу, - отвечал Юго.
- Не скажет, - подтвердила Бася, - так что у тебя вышло с Либерманом, Юго?
- Уже ничего, - Юго с любопытством смотрел в окно на деревенские домики - машина неслась по загородному шоссе, - Меня пригласили в полный метр, а у бедняги Либермана были на меня какие-то свои нелепые планы. Но сама понимаешь - где сериалы, и где полный метр. Главная, между прочим, роль.
- Поздравляю, - с чувством проговорила Бася, - нам с Литкой о полном метре только мечтать. А что за фильм?
- "Spirited head". Могу показать тебе сценарий.
- Борони бог, - отмахнулась Бася, - боюсь, меня тогда совсем жаба задушит. Давайте остановимся, купим поесть. Шаурма или Макдо? Голосуем, мальчики!
- Макдо! - хором отвечали "мальчики".
Машина свернула с шоссе на дорогу поменьше, затем на совсем плохую дорогу и, наконец, на проселочную.
- Подвеска, - вздохнул Има.
- Я аккуратненько, - утешила Бася.
- Сколько мы проехали? - спросил Юго. Он лежал на заднем сиденье в странной позе, задрав ноги в кавалергардских ботфортах, и Има не на шутку опасался за потолок машины.
- Двести километров, - Бася вырулила на ровную, с зеркальным асфальтом дорогу. По правую руку расстилалась водная гладь, - Вот наша дорога.
- Наша - в смысле приехали? - уточнил Има.
- Наша - в смысле Полковник ее асфальтировал. Полковник - это мой муж.
- А почему Полковник? - удивился Юго.
- А почему ты де Лоррен? - Бася остановила машину перед закрытыми воротами, - Вот ты у нас де Лоррен, а он - Полковник. Нравится так человеку.
Бася пошарила в своей торбе, нашла на дне здоровенный ключ, как от каморки папы Карло, вылезла из машины и пошла открывать ворота. После недолгой возни ворота распахнулись, Бася вернулась в машину:
- Закрывать не будем, кому мы нужны.
Машина медленно вползла за забор. Впереди расстилался луг, заросший высокой травой, и кисточки тимофеевки трепетали на ветру. За лугом металлически блестела вода, и над водой возвышался небольшой, в облупленной краске дебаркадер.
- Твой? - спросил Има.
- Нравится? Третий год пытаюсь продать, - Бася вышла из машины. Има и Юго вылезли следом за ней. Юго шагнул в высокую, по пояс, траву и бродил среди травы, как звезда эстрады в клипе. Сорвал травинку, потянул в рот. Бася пожала плечами:
- Странный парень, - и пошла к дебаркадеру, открывать. Има взял из машины пакеты с едой и последовал за ней. Оглянулся на Юго:
- В этой форме он как будто с Репербан.
- Он и есть с Репербан, - ответила Бася, - если не любишь мальчиков, поосторожнее с ним. Юго собирает головы.
Бася пошла дальше, Има встал на причале со своими пакетами - хотел окликнуть Юго, но не решился. Юго бродил по берегу в своей белой форме, играл травинкой и смотрел мимо Имы, мимо дебаркадера - какой-то синтез происходил в это время в его актерской голове, возможно, выстраивались какие-то следующие уже роли. Има не стал его будить и направился вслед за Басей.
Внутри дебаркадера было сумрачно и печально. Мебель накрыта была пыльными полотняными чехлами, на обеденном столе валялись остатки каких-то предыдущих трапез.
- Мы живем в Словении, - объяснила Бася, - и сюда почти не приезжаем. А муж мой и вовсе в России в федеральном розыске.
- За что?
- Организация заказного убийства. Он у меня социопат, - криво усмехнулась Бася.
- Может, позовем нашего принца? - предложил Има.
- Захочет - сам придет. Юго мальчик самостоятельный. Надо только еды ему оставить, а то неудобно, - Бася вытащила из пакета гамбургер и принялась жевать.
- Так он актер или хастлер? - уточнил Има.
- Он актер, и совсем не плохой, но в жизни чего только с человеком не бывает, - пояснила Бася, - Литка говорит, что он очень хорошо играет.
Има взял пакет с едой и уселся в кресло.
- Чехол бы снял, - сказала Бася, - попу потом не отстираешь.
- Переживу.
- Можно выкатить катер и покататься, - предложила Бася.
- Давай. А что это - река, озеро?
- Водохранилище.
Юго белой тенью возник на пороге - в ботфортах, с травинкой в зубах. Что-то было в нем потустороннее, из-за белой формы, наверное.
- Юго, ты будешь кататься на катере? - спросила Бася.
- Спасибо, на воде меня укачает и моя форма перестанет быть белой, - церемонно ответствовал Юго.
- Оставайся на берегу, сухопутная крыса.
Юго зябко передернул плечами, взял со стола милкшейк и начал пить, пачкая губы белой пеной - и не исключено, что нарочно. Он взглядывал исподлобья то на Басю, то на Иму.
- А почему де Лоррен, Юго? - спросил Има, - Почему вы выбрали именно этот псевдоним?
- Моя родина - Лотарингия, - пояснил Юго со сдержанным достоинством, - ну, и в память о знаменитом негодяе. А Има Собо - ваше настоящее имя?
- Я не актер, чтобы брать псевдонимы, - отвечал Има чуть брюзгливо, - Собо - фамилия моей матери, а в России разве что Бася знает, что она означает.
- Я знаю, - возразил Юго, - и в какой-то мере я сейчас одержим именно вами, лоа французского офицера, - Юго дотронулся до своей белой формы. Голос его при этом был самый русалочий, и в самом Юго было что-то от русалки, вот-вот готовой увлечь на дно зазевавшегося купальщика.
- Юго, окстись, - по-русски одернула его Бася, - хватит кадрить моего старого друга.
Юго рассмеялся таким же русалочьим, горько-зовущим смехом, и тут же - словно отключил в себе соблазнителя, как будто лампочка в нем моргнула и погасла - и с безучастным уже лицом присосался опять к своему милкшейку. Има с интересом следил за этой внезапной переменой.
- Мы едем кататься? - напомнила Бася, - одной мне не выкатить катер.
Катер нарезал фигуры по серо-стальной глади водохранилища. Солнце, скрытое рваными тучами, светило с небес слабо и неясно. Дебаркадер со своей облупившейся краской и старомодным деревянным декором - резные колонны, полукруглые арочки - выглядел в сумеречном свете и вовсе как тревожная картина художника Хоппера.
В раскрытые ворота въехала стремительная черная машина, затормозила в сантиметре от Иминого спорткара. Из машины вылез человек, тоже с ног до головы в черном, с нахмуренными изломанными бровями, и летящей походкой направился к дебаркадеру. Все было в нем от аллегории возмездия и даже от демона смерти - черный костюм, длинные черные волосы и раскосые черные глаза, горящие гневом. Волосы его и пиджак хищно трепетали на резком речном ветру. Ангел гнева взошел на пирс, пересек дебаркадер и в недоумении остановился на пристани:
- Это что еще за блядский цирк?
Он замер, потрясенный открывшейся картиной. Вдали в призрачных водах таял уходящий катер, на пристани в эффектной позе и в белой форме красовался кавалергард Юго де Лоррен - точь-в-точь как мужик в чулках на причале, из "Гибели богов".
- Как вы вошли? - на своем картавом русском спросил Юго, и аристократическим жестом выбросил в воду окурок, свинья такая.
- Вы не закрыли ворота, - отвечал черный ангел. Он словно раздумывал - сейчас начать все крушить или дождаться возвращения катера. Юго, впрочем, смотрел на него бесстрашными широко раскрытыми глазами, и если чего и боялся - только того, что прекрасный принц вдруг уйдет.
- Вы Полковник? Муж Баси? - уточнил Юго, он уже знал, что это так. Полковник не удостоил его ответом.
- Моя жена там? С негром? - спросил он, гневно указывая на водную гладь.