- Однако, - он взглянул на сидящих в зале и заговорил вполголоса, - люди не против таких назначений. Чем тупее начальник, тем больше он хочет показать власть, высоту положения, а самый простым и надёжным способом это сделать является издевательство над подчинёнными. Безусловно, потом сотрудники привыкают и любят его и за это, гордятся своим руководителем, вот он, дескать, какой, суровый, но справедливый, ну или просто суровый, но первое время недовольны, хотя вслух почти не говорят, шепчутся в сторонке. Да, забыл упомянуть, что если должность политическая, то на неё легко попасть по квоте для фриков, они сейчас крайне востребованы, при обладании, конечно, достаточными умственными способностями. Очень хорошие для них предложения, надо быть дураком, чтобы не согласиться.
- Но есть же какие-то ограничения? Минимальный уровень интеллекта, черта, которую не пересекают?
- Какие ограничения? Вспомните свой личный опыт, и сами поймёте, что никаких ограничений нет. Чем глупее, тем лучше. Статистика - упрямая вещь. Некоторые, кстати, очень хотят карьерного роста и специально притворяются, скажем так, не слишком умными. Но даже глупость - не гарантия повышения, а кое-кто рискует и заходит так далеко, что не может вернуться! Вжился в роль настолько, что... - Адам грустно покачал головой, - их переводят на работу в специальные кабинеты с обитыми войлоком стенами, где они себе не навредят.
Ян вздохнул и выпил полкружки.
- Пожалуй, вы правы. Если не во всём, то во многом, а это почти одно и то же. Скажите, а откуда появился безумный отдел проверок? Когда они зашли ко мне, мерцала лампочка, и в полумраке они даже людей не напоминали, хорошо, что потом загорелся свет, и я увидел обычных бродяг.
Адам хихикнул и погрозил пальцем.
- Вы ошибаетесь! Сотрудники отдела проверок такие, как вам показалось, и свет тут ни при чём!
- А почему они стали похожи на людей?
- Это естественная реакция вашей психики! Она у всех так действует от одного их вида! Как при травматическом шоке вы не чувствуете боль, так и здесь реальность подсознательно приукрашивается, спасая от жутких последствий. Сомнений нет! Психология - точнейшая из наук!
Он сделал несколько глотков и поставил кружку.
- Я где-то читал, что желание находить других лучше, чем они есть, идёт от страха одиночества.
- Но почему они так выглядят?
- А как они должны выглядеть? Сотрудники отдела проверок по разным причинам изначально не были способны к жизни в социуме и созидательному труду. Но они не потеряны для нас! Если ты не в состоянии работать, то можешь проверять, как это делают другие, что, согласитесь, гораздо легче. Общество само протягивает тебе руку, отказывать невежливо! Практика говорит, что чем хуже ты развит и чем ниже твои нравственные качества, тем лучше будешь проверять и наказывать. В отдел набирают тех, кто, как я сказал, умеет только проверять, а внешность неразрывно связана с внутренним состоянием. Мысли, эмоции, желания, принципы, всё отражено на лице! Те, кто, попав в отдел, чем-то отличались от остальных, скоро догоняют общий уровень. Социальная адаптация! Ну и со временем все изменяются дальше. Некоторые учёные считают, что "человек проверяющий" является самостоятельным эволюционным видом. Клерк второго класса, получив власть, быстро превращается в чудовище как в метафорическом, так и в буквальном смысле. Такова его суть, ничего удивительного. Это нормально! Обычный физиологический процесс. С отделом проверок всё лишь нагляднее, хотя и ненамного.
- А в вымогательстве взяток тоже нет ничего удивительного?
- Знаете, вашей способности изумляться стоит позавидовать. Статус сотрудника отдела проверок выше, чем у остальных, пусть он тоже клерк второго класса, ну может, второго с половиной, и любой, получив такой уровень, будет брать взятки, логично обосновывая свои действия тем, что зависть к его успехам - плохое чувство. Когда чиновник достигает определённого положения, то нарушения им закона перестают быть преступлениями, а становятся чем-то другим, непонятным, мистическим, а о мистическом согласно инструкции следует молчать. Достаточно большой чиновник находится по ту сторону воровства.
Адам заметил недоумение Яна и уточнил:
- Ну, наподобие того, как если достаточно высокопоставленные лица лгут, то это уже не ложь, хотя все знают, что и не правда. Это тоже нечто мистическое и здесь также стоит помалкивать.
Ян скрестил руки на груди, снова взглянул на Адама и спросил:
- Вы считаете это правильным?
- Не знаю. Давно не думал об этом. Когда-то размышлял, но не помню, к каким пришёл выводам. Я привык. Все привыкли.
Адам сделал ещё глоток.
- Важны желания, а не логика, потому что логика всегда следовала за ними, хотя и наотрез это отрицала. Чувства говорят, что нет ничего странного. Всё идёт своим чередом, другое я и не могу представить. Как это, по-другому? По-другому нереально, вот я и хочу, чтобы всё продолжалось. Не так уж оно и страшно, а с не очень страшным можно и согласиться. Жизнь большей частью и состоит из не очень страшного, за это её надо любить.
Ян посмотрел вокруг. Наступила ночь, люди разошлись, и только музыкальный автомат негромко наигрывал одну и ту же мелодию. Адам допил последнюю кружку, захмелел и приобрёл растерянный вид.
- Пора идти, - глядя на него, произнёс Ян.
- Да, пора, - послушно ответил Адам, встал и пошатнулся.
- Я провожу вас, - сказал Ян, взял коллегу под локоть и повёл к дверям.
Они прошли по переулку и спустились в метро. Станция в столь позднее время была безлюдной, по платформе гулял сквозняк и раскачивал лампы. Подъехал поезд, они зашли в вагон. Через несколько остановок Адам, молча и рассеяно смотревший в окно, дёрнул Яна за рукав:
- Нам нужно выходить!
Они выскочили из дверей и поднялись в город. Улица почти не освещалась, стены во мраке казались ненастоящими, словно гигантские картонные декорации. Прохожих не было.
- Там мой дом, - Адам махнул рукой на высокое чёрное здание с кое-где горевшими окнами.
- Я давно здесь живу.
Они подошли к подъезду. Адам снова покачнулся.
- Вон, видите, моё окно. Посередине дома, хотя я не знаю, сколько у него этажей. Нет, не то, не освещённое. Зачем ему сейчас светиться? Дальше не провожайте, я дойду сам. Вы думаете, я пьян? Нет... это привычка...притворство... после выпитого чувствовать себя как пьяный. Я привык. Хаха!
Он засмеялся, но затем мгновенно погрустнел.
- Иногда появляется странная тоска. Не понимаешь, откуда. Нет объяснений. Ведь всё хорошо.
Он помолчал.
- Все боятся, - почему-то сказал он. - Бояться есть чего. Но зачем? А вы не боитесь?
- Нет, - произнёс Ян. - Может, где-то глубоко, но я пытаюсь туда не заглядывать.
Адам опять пошатнулся.
- Давайте завтра ещё поговорим. Я расскажу много интересного. Про суд, например. Вам же интересно узнать о суде?
- Да, конечно, - ответил Ян. - Завтра жду около Министерства.
- До свидания, мой друг. Вы правильно поступаете. Надо думать о том, что происходит, иначе просто глупо! Я знал это, но забыл. Наверное, кто-то украл бумаги из ящика. Хорошо, что напомнили. И хорошо, что вы носите шляпу.
Адам повернулся к подъезду, и, смешно стараясь придать твёрдость походке, скрылся в дверях.
3.6.
Ян возвратился к себе. Открыв замок, он вдруг почувствовал себя почти счастливым. Он распахнул окно, вытянул руку к зашумевшему дождю, рассмеялся и долго смотрел на свет в доме напротив.
3.7.
Утром хорошее настроение не исчезло. Зайдя в лифт, Ян приветливо улыбнулся, чем вызвал лёгкий испуг.
В кабинете он включил устройство регистрации, а когда оно проснулось и недовольно застонало, погладил его по металлическому боку, и механизм заурчал и притих.
3.8.
День кончился быстро, работы оказалось немного. Ян вышел через проходную одним из первых и стал неподалёку.
Но Адам не появился. Толпа прошла, улица опустела, зажглись фонари.
Ян огорчённо вздохнул.
- Наверное, он испугался. Решил, что сказал вчера лишнего. В Министерстве боятся много говорить, вот и он подумал, что впредь не стоит этого делать.
Ян простоял ещё несколько минут и медленно пошёл к метро.
3.9.
- Всё-таки надо зайти к нему, - сказал себе Ян на следующий день, печатая бумаги. - Вдруг Адам забыл о назначенной встрече? Нет, просто так невежливо заявляться, и тем более выяснять, почему он не пришёл. Нужен предлог.
Однако Ян ничего так и не придумал, и вечером снова остановился у входа в Министерство. Чтобы точно не пропустить Адама, он решил подождать на улице подольше.
- Может, он часто задерживается.
Но Адам так и не вышел. Не заметить его было нельзя.
А затем наступила странная глубокая ночь. Рассвет казался нереальным, и Ян почему-то представил, как неизвестный ему человек в шляпе посреди тёмной комнаты с кривой улыбкой останавливает стрелки часов. Промелькнула мысль, что пока он не придёт домой, утро не настанет. Ян в это не поверил, но на всякий случай торопливо зашагал по тротуару, пообещав себе, что завтра без объяснений заглянет к Адаму.
3.10.
Ян открыл дверь отдела регистрации и посмотрел на стол, который, как помнил из первой встречи, принадлежал Адаму. За ним никого не было, но бумаги лежали так, будто их хозяин лишь ненадолго отлучился.
На Яна никто не обратил внимания, сотрудники занимались своими делами - писали, печатали, ставили штампы на документы. Немного постояв, он подошёл к чиновнику за соседним столом.
- Извините, вы не знаете, где Адам?
Тот пожал плечами.
- Не видел его сегодня.
- А вчера?
Человек снова пожал плечами и сдвинул лист в печатной машинке.
- Не помню. Позавчера точно был, он помогал мне составить одну бумагу.
Ян спросил у других, но все говорили, что сегодня Адама не видели. Кто-то сообщил, что брал у него карандаш, потому что не хотел идти на склад, и это произошло совсем недавно. Расспросы Яна вызывали удивление. Люди недоумённо смотрели на него, ответив, тут же отворачивались и продолжали работать. Кто-то попытался его успокоить, дескать, не переживайте, мало ли куда он мог отойти. Ян попросил передать Адаму, что он его искал и ушёл.
- Неужели что-то случилось.
До конца дня он приходил ещё несколько раз. Адам не появился.
Вечером Ян почувствовал, как его охватывает одиночество. Он стиснул голову руками, это не помогло, тогда он выскочил в коридор, но стало только хуже. Ян впервые убедился, что Эрнст прав, его кабинет, который с виду здесь, рядом, на расстоянии двух десятков шагов, на самом деле страшно далеко, также как и все другие кабинеты Министерства.
3.11.
Через день Ян утром снова зашёл к Адаму. Он по-прежнему отсутствовал, и никто не знал, почему.
Кто-то сказал, что повода для беспокойства нет, иначе в отдел уже бы сообщили. А раз не сообщили, то ничего и не случилось.
3.12.
- Странно, - сказал Ян. - Человека нет несколько дней, и никого это не тревожит. Может, здесь часто исчезают люди? Но тогда тем более надо что-то предпринимать! Или он пропал из-за того, что рассказал мне о Министерстве?
Внезапно, словно отголосок грустных мыслей, послышался звук поступившего почтой документа. Ян разорвал конверт и прочёл: "Вы должны сегодня в 12 часов присутствовать на заседании суда по делу N 405/4027НС в роли зрителя. Кабинет 4465, ряд 5, место 18".
Документ печатался на машинке, но слово "зритель" написали позднее. Вероятно то, кем он будет на суде, до последней секунды оставалось неизвестным, и Ян ощутил страх, который мгновенно заставил забыть о пропаже Адама. Он спешно посмотрел на часы, увидел, что стрелка подходит к двенадцати, выбежал за дверь, и из-за волнения и невнимательности едва не налетел на Эрнста.
- Куда вы так торопитесь, - поинтересовался он.
- Вызвали на суд к двенадцати, а письмо прислали только сейчас. Что за дело, с чем оно связано, не знаю. Зачем вообще нужен зритель на судебном заседании?!
- Суд... - Эрнст поморщился. - Я не люблю судов. Суд, это... - он на секунду замолчал, - суд - это очень поверхностно!
Ян хотел спросить что-то ещё, но Эрнст уже захлопнул дверь.
3.13.
Ян полагал, что кабинет, судя по номеру, где-то на одиннадцатом этаже, но его там не оказалось. Ян пробежал, наверное, все коридоры, и даже заглянул в двери, на которых не висели таблички, однако усилия были тщетны. Стрелка часов давно перевалила за двенадцать.
- Я слишком ответственно ко всему отношусь, - говорил он, проходя быстрым шагом мимо очередной двери, - тот, кто рассылал приглашения, вполне мог написать и этаж.
- Надо успокоиться. Вызвали всего лишь зрителем, роль не основная, суд начнётся и без тебя. Ничего страшного. Если б ты был подсудимым, вот тогда действительно неудобно.
3.14.
Не зная, что делать, через час он спустился на этаж вниз. Поиски его уже изрядно утомили.
- Какой-то кошмарный сон, - воскликнул Ян, и вдруг за углом обнаружил неуловимый кабинет, словно что-то решило таким способом опровергнуть его мысль. Он поначалу не поверил глазам, но на двери висел именно указанный в письме номер. С виду она ничем не отличалась от других, обычная выкрашенная в чёрный цвет деревянная дверь, и никаких объявлений о том, что здесь идёт суд.
Ян на несколько секунд остановился, подумав, стоит ли стучать, решил, что нет, приоткрыл её и бочком проскользнул внутрь.
Зал, где проходило заседание, представлял собой тёмное помещение с десятками стульев, на которых молча и неподвижно, словно мертвецы, сидели чиновники. Перед ними на возвышении располагалась освещённая сцена, очень похожая на театральную, на ней - несколько столов и люди в чёрных бесформенных балахонах, то есть в судейских мантиях. У края сцены торчала деревянная трибуна.
Тишина была такая, что слышалось, как где-то скрипит карандаш.
Наверное, Ян зашёл в зал во время промежутка между выступлениями. Он торопливо осмотрелся, заметил предназначенный для него пустой стул, но решил сесть поближе, на ещё одно свободное место у самого выхода.
Пауза затянулась, и тут неожиданно на сцене появился невысокий худощавый чиновник в строгом сюртуке и с папкой бумаг. Он прошёл за трибуну, не спеша разложил документы и сказал:
- С вашего позволения, я продолжу.
- Следует подробно изучить то, как преображаются факты и вещи, когда о них говорят на юридическом языке. В ходе судебного процесса они становятся частью изощрённой игры, меняются их свойства, значимость, ранее очень важное делается бессмысленным и наоборот. Термин, конечно, отличается от обозначаемого им объекта в лучшую сторону, но есть и нюансы.
- Я приведу классический пример. Как известно, доказательства могут сообщать о невиновности кого-то, но всё не так просто! Допустим, нарушена процедура предоставления их в суд. Что это означает? Учёные из юридического отдела полагают, что тогда стоит считать их несуществующими, но я позволю себе с ними не согласиться. Они есть, влачат эфемерное и призрачное бытие пусть за краем шахматной доски, но почти рядом с ним, и отрицать его будет неправильно.