- Да, именно так. А вы что, желаете переехать? - клерк засмеялся. - Висел какой номер? Три тысячи тридцать первый! А сейчас? - он поднял с пола табличку. - Двадцать тысяч двести семьдесят один! Видите, разница колоссальная! От соседей, правда, вы теперь ещё дальше, - он опять засмеялся, - но тут ничего не поделаешь. Надо смириться и надеяться. Хотя нет, пожалуй, только смириться.
Ян кивнул.
- Я могу понять ваши мысли. Проще поменять номер, чем перевозить вещи.
Клерк хихикнул.
- Ошибаетесь! Вы не представляете, какое количество бумаг приходится подготавливать! Перевезти вещи, включая сотрудников, куда легче! Но трудности нас не остановят. И таблички меняются тоже не знаю по какой причине. Лучше на одном месте работать, а то пока привыкнешь к новому, пора уже снова переезжать. Так все считают, не только я, но вы, пожалуйста, никому не говорите.
- Тогда зачем всё это? - удивился Ян, удивившийся ещё и тому, что не потерял способности удивляться.
- Мне неизвестно, ведь я человек маленький, не слишком образованный, плохо справляюсь даже с этой работой, и Министерство может скоро отправить меня на другую, совсем несложную. Но и я понимаю, что незнание смысла приказа или даже знание о его отсутствии не должны порождать сомнений в его необходимости. Кстати, я едва не перепутал инструкции и не заколотил снаружи дверь. Вот бы вы, уходя домой, изумились, попробовав её открыть! Хахаха!
- Я сломал бы дверь, - ответил Ян.
- Сломали? Нарушили приказ Министерства? Да вы шутник! И потом, разве у вас плохой кабинет? В нём запросто можно провести остаток дней! Что здесь такого? Многие так делают! Годами и десятилетиями трудятся на благо Министерства в заколоченных кабинетах. Пока смерть не разлучит их, да впрочем, и она не всегда разлучает. У нас работает уйма мертвецов! Подождите минуту, сейчас я прибью табличку.
2.58.
Примерно через час после того, как номер повис на двери, Ян возвращался к себе и заметил пробежавшего мимо человека. Рассмотреть его он не успел, тем более что тот поднял воротник и неловко прикрыл лицо рукой. Он напоминал застигнутого при попытке украсть документ чиновника, но Ян остался спокоен. После того случая он закрывал замок, уходя даже ненадолго.
Ян сел за стол, застыл на минуту, о чём-то размышляя, потом будто очнулся, подвинул ближе документы и печатную машинку.
И тут неожиданно замигала лампа. Кабинет потемнел, но лампа не потухла, свет то угасал, то немного разгорался, и в этом призрачном освещении Ян увидел, что дверь неслышно открылась.
Вошли люди. Однако на людей они были похожи не очень.
Перекошенные и заросшие шерстью лица исподлобья смотрели на Яна. Одетые в грязные лохмотья, из-за переменчивого света они исчезли в темноте и появлялись снова.
Их можно было принять за странных обезьян, загримированных для нелепого циркового представления, но этому мешала блестевшая в глазах осмысленная злоба, которая принадлежала существам, чей интеллект, несомненно, превосходил обезьяний.
Яна настолько потрясло увиденное, что он не успел даже испугаться и впал в оцепенение, которое порой наступает, когда сталкиваешься с чем-то ирреальным, сверхъестественным, выходящим за границы понимания.
Но вдруг лампа перестала мерцать и разгорелась своим обычным светом. Сейчас он казался ослепительно ярким, спасительным, отгоняющим тьму и ночные кошмары, хотя и не слишком далеко.
Наваждение исчезло. Точнее, почти исчезло.
Жуткие чудовища из подземных катакомб словно по волшебству превратились в маленьких грязных бродяг, которых очень развеселил испуг Яна.
Один из них, наверное, старший, судя по тому, что он был выше других и на голове у него лежала потёртая кожаная кепка, подошёл к столу, снисходительно посмотрел на Яна, достал из кармана удостоверение и помахал им перед его носом.
- Отдел проверок, - гордо произнёс он.
- Извините, отдел чего?- не сообразил Ян.
- Будто не знаете, - ответил бродяга. - Не притворяйтесь. Отдел проверок занимается нарушениями служебной дисциплины. То есть не нарушает дисциплину, а борется с нарушениями, не перепутайте.
Он глянул на остальных, и те часто закивали, подтверждая его слова.
- Я ничего не нарушал, - нахмурился Ян. - Не понимаю, что не так.
Человек в кепке оскалил зубы и подмигнул одному из стоявших поодаль. Тот извлёк из кармана документ и с трудом прочитал:
- Сообщаю вам о сотруднике из кабинета три тысячи тридцать один, который сегодня опоздал на две минуты вопреки инструкции Министерства 41122. Прошу принять меры к наказанию виновного.
Он отвёл взгляд от документа.
- Письмо анонимно, что только усиливает его правдивость.
- Я не опаздывал, - встревожено сказал Ян. - Я всегда прихожу даже раньше. Здесь какая-то ошибка.
- Мы не ошибаемся, - нагло улыбаясь, возразил человек. - В крайнем случае, ошибка в достаточной степени похожа на реальность, чтобы привлечь виновного к ответственности. Инструкция Министерства 5473.
Ян расстроился. Наверное, кто-то его оклеветал. Не тот ли клерк, которого он видел в коридоре?
Как объяснить им, что ещё ни разу не задержался? И что означала последняя фраза? Приход вовремя похож на опоздание? Ну, не так уж и похож. Хотя и там и там речь идёт о появлении на работе, о том, как он открывает замок, включает лампу, проверяет почту... и единственное отличие в нескольких минутах, в положении стрелок на часах, в маленьком кусочке картины. Нет, надо придумать что-то другое.
- Да и устанавливать, достаточно похожа ошибка на действительность или нет, будут сотрудники отдела проверок. Инструкция 54732. Так что промахов у нас не бывает, не надейтесь, - сказал пришедший.
Толпа засмеялась. Один бродяга от смеха даже повалился на пол, чем развеселил всех ещё больше.
- Но мы, конечно, сумеем договориться. Заплатите штраф, и мы выбросим анонимку. Безо всякой волокиты, нигде и расписываться не нужно.
После этих слов улыбки прекратились, все напряжённо посмотрели на Яна, как бы намекая, что не стоит разводить бюрократию.
Ян обхватил руками голову. Он запутался окончательно. Теперь эти люди вымогают у него взятку.
- Это не взятка, подобные действия так часто применяются, что стали обычаем делового, то есть правового оборота, - человек в кепке будто услышал его мысли. Затем он снял её, положил в перевёрнутом виде на стол и пододвинул к Яну.
- Размышление над законом не оставляет сомнений, что поступать следует именно так. Об этом он говорит пусть и косвенно, но очень откровенно. Страшная кара ждёт нарушителя Закона. Нет ему спасения! - он толкнул кепку ещё ближе.
Ян лихорадочно думал, что ему делать. Может, действительно дать им немного денег? И вдруг у него возникла неожиданная мысль.
- Скажите, а о каком кабинете идёт речь в письме?
Делегация почувствовала подвох и злобно зашепталась. Читавший документ снова близоруко поднёс анонимку к глазам.
- Три тысячи тридцать один! - запинаясь, проговорил он.
- Мне очень неудобно, - сообщил Ян, - но мы в кабинете двадцать тысяч двести семьдесят один, номер на двери недавно поменяли. Вы пришли не по адресу.
Все переглянулись, главный прошипел на кого-то, тот бегом выскочил в коридор и через несколько секунд вернулся с испуганным лицом и виновато развёл руками.
- Видите, я прав, - сказал Ян.
Человек упрямо стукнул пальцами по столу.
- Я всё-таки нахожу, что ошибка в пределах допустимой погрешности. Кабинет практически тот. Будьте выше мелочей! Любите Министерство! Обзаведитесь, наконец, семьёй!
- Позволю себе с вами не согласиться, - возразил Ян, уже чувствуя себя намного увереннее. - В номере не совпадают почти все цифры. Кабинет противоположен по своему содержанию указанному в бумаге!
С этими словами он отодвинул кепку.
- Понятие "противоположность" изначально подозрительно, не позволяйте ему управлять собой, - возмущённо воскликнул бродяга. - В таких случаях надо спрашивать - а кому выгодно считать эти вещи противоположными?!
И снова придвинул кепку к Яну.
Но он не смутился.
- Тогда я скажу так. Отличия в номерах - это даже не фактическая ошибка, то есть та, которую действительно можно отбросить, а процессуальная, вроде использования правильной, но устаревшей инструкции. Доказательства, полученные с нарушением процессуальных норм, как вы понимаете, не могут учитываться, если они и верны по своей сути.
И решительно отодвинул кепку на самый край.
Это была победа.
Предводитель делегации теперь выглядел так, словно побывал в нокауте. От недавней наглости не осталось и следа. Его руки дрожали, лицо побелело, один глаз задёргался. Он хотел что-то произнести, но не смог; другие сотрудники смотрелись не лучше. Он сгрёб со стола кепку, криво напялил её, и все медленно и печально, как на похоронах, направились к выходу.
- До свидания, - вежливо сказал Ян.
Ему никто не ответил.
2.59.
Ян вернулся домой. Снова пошёл дождь, в соседнем здании загорались окна, внутри телевизора мужчина с револьвером в руке кого-то грустно ожидал на тёмной улице.
- Дальше так невозможно, - думал Ян. - Почти каждый день что-то случается, и пытаясь разобраться, я запутываюсь ещё больше. Что за отдел проверок? Почему они так выглядят? Что им от меня нужно? Откуда взялась анонимка? Надо поговорить с Борисом, и обязательно прямо и откровенно.
Ян вздохнул.
- Непонятно, в общем-то, всё. Я до сих пор даже не знаю, чем занимается Министерство.
С этими словами он лёг на кровать и закрыл глаза.
- Жаль, что не удалось найти ту девушку из архива.
2.60.
Борис сидел за столом, курил сигарету и что-то печатал.
Последнее время он часто продолжал курить, когда заходил Ян, видимо, привык к нему, и Ян приободрился, подумав, что Борис наверняка в хорошем настроении и не против неформального разговора.
Он кивнул Яну, сдвинул бумаги, чтобы взять документы для подписи, потом заметил, что тот зашёл к нему с пустыми руками.
- Присаживайтесь, - сказал Борис и положил сигарету в пепельницу.- Что-то случилось?
- Нет, - сказал Ян. - Хотя может и случилось. Я волнуюсь и не знаю, с чего начать. Наверное, всё-таки случилось. Всё, что есть в Министерстве, как раз оно-то и случилось. Важно определиться, с какой стороны смотреть. Если с одной - то ничего не происходит, если с другой - то увидим вереницу странных событий. Извините, я очень путано выражаюсь.
- Нет-нет, я вас прекрасно понял. Вы, поскольку с этим пришли, склоняетесь к точке зрения, согласно которой события надо воспринимать как странные?
- Мне неудобно признаваться, но, похоже, что так. Они где-то между обычными и непонятными, но ближе к непонятным, причём гораздо ближе. Помните, когда мы только познакомились, вы сообщили, что как начальник должны рассказать мне про Министерство, но полученные сведения могут послужить основой для неправильных выводов, и что ничего не заменит личный опыт. Однако поработав, я убедился, что личный опыт ничего не даёт и даже скорее забирает знание, ведь с каждым днём я теряюсь всё сильнее. То есть он имеет обратный, говоря математически, отрицательный смысл. Такая близость реальности к математике пугает. Пожалуйста, объясните, что здесь творится, или подскажите какой-нибудь способ понимания, а дальше я и сам разберусь.
Борис снял очки и погасил тлеющий в пепельнице окурок.
- Вы подняли серьёзную проблему, но ее серьёзность надуманна. Министерство, будучи большой и солидной организацией, неизбежно выходит за края рационального.
- И что тогда делать? - спросил Ян.
- Верить.
- Во что? В Министерство?
- Необязательно сразу в него. Начните с веры во что-нибудь, а уверенность в непогрешимости Министерства придёт следом. Приоткрыть дверь, не спрашивая, кто за ней, и всё произойдёт само собой. Великие истины быстро размножаются в подходящей среде. Верить можно во что угодно. Лишь бы вам нравилось, хотя это и необязательно. Немного потерпеть, и через короткое время вследствие веры вы обязательно изменитесь, и тогда то, во что верите, непременно станет вам по душе. Вера безошибочна, это доказывается историей человечества. Верующие во что-то никогда не ошибались, для чего нередко меняли объект веры. Как поверить? Очень несложно. Тысячи методов. Повторяйте одно и то же сотни раз в день, например. А что не вписывается в необходимые рамки, выбрасывайте без объяснений. Метод прост и надёжен. Что здесь такого? Надо сформировать некую внутреннюю реальность, которая вытеснит остальное, а как вы это сделаете, неважно. Сомнения имеют эмоциональную природу, как впрочем, и вся логика. Именно чувства заставляют думать и колебаться, и если испытывать правильные эмоции, то и логические формулы приобретут нужные очертания. Опровергнуть их будет нельзя. Как известно, неумение последовательно мыслить позволяет с лёгкостью побеждать в споре.
- Разрешите спросить, - сказал Ян, - чем занимается Министерство? Промышленностью, наукой, или связано с военным производством? Что означают те цифры, которые я пересчитываю каждый день? Они ведь что-то означают, правда?!
- В ваших словах, - ответил Борис, - сквозит недоверие. Недоверие Министерству. Вы сомневаетесь в нашей работе и поэтому спрашиваете. Не надо так делать. Подобные вопросы по меньшей мере подозрительны. Сомнение наказуемо, в отличие от бездумной веры. Вы получаете зарплату? Получаете. Порядочному гражданину этого достаточно.
- Действительность, - продолжил Борис, - состоит из двух частей. Первая - факты, а вторая - наши желания. Но факты неустойчивы и желания остаются единственной точкой опоры. Они определяют то, во что вы верите, и чем они проще и незамысловатее, тем в более надёжном мире вы живёте. Возьмём, например, обитателей подвала. Они не мучаются от неопределённости и у них есть на всё ответы. Они верят только в то, во что хотят, и чтобы разубедить их, надо сначала изменить их желания, а это невозможно, поскольку они не поверят, что так необходимо поступить для их блага. Согласитесь, есть чему поучиться.
Ян прислонился к спинке стула.
- В чём-то вы, безусловно, правы, - сказал он, - но над многим стоит поразмыслить.
- Хотите, я расскажу одну поучительную историю, - Борис торжественно произнёс эту фразу и даже застегнул воротник, - она быстро развеет ваши сомнения.
- Конечно хочу, - удивлённо ответил Ян и приготовился слушать.
- Это история о человеке по имени Эмиль. Он долгожил со своей женой в одном из тех огромных домов, которые невидимо нависают над нами в темноте, когда мы спешим по улице. Нооднажды произошло несчастье. Жена Эмиляумерла, и он остался один. И пускайони всю жизнь почти не разговаривали, ему сталогрустно в этой квартире, и он, чтобы убежать от одиночества, решил переехать.
Новая квартира мало отличалась от старой. Она тожетаилась на верхних этажах огромного здания, и в ней также было несколькотёмных комнат. Прошлые хозяева, если когда-то здесь и жили, давно съехали; оставшуюся мебель спрятали от времени и пыли белыми покрывалами.
Погруженный в свои мысли, Эмиль рассеянно прошёл по комнатам и подписал документы.