Есть-то есть, но девочку привлекли картинки, серо-коричнево-зеленоватые, уродливые и мрачные, как ночной кошмар. Но то, что сказала Танька, справедливо. Книжку она будет мусолить недели две...
- Ладно. Только мне скажи, когда будешь сдавать.
- Ладно.
Ничего она не скажет, просто забудет. Танька живет далеко, в деревянном доме, и до школы они больше не увидятся, и книжка уйдет.
...
Сейчас девочка сидела за столом, с тоской поедала сухую пшенную кашу из термоса (она бы предпочла сварить картошку, но мама и бабушка боятся подпускать ее к газовой плите) и читала библиотечную "Тысячу и Одну ночь". Читать за столом нельзя, от этого бывает гастрит, но сейчас ей этого никто запретить не может, правда? Папа тоже так делает... Книга открылась на истории некоего Шахзадэ и его коня из черного дерева. Интереснее всего были винты на плечах коня - куда повернешь, туда он и летит - и загвоздка в конструкции, из-за которой заставить его опуститься было очень сложно. Взрослый подумал бы, что это история о силе любви и везении юности, а девочка опять заскучала. Самое интересное - это летучий деревянный конь, а всякие принцы и принцессы в сказках всегда ведут себя одинаково. Ей стало то ли стыдно, то ли немного страшно, она не поняла, почему.
На самом деле ей было стыдно за хорошую деталь в глупой истории. Она, ребенок, не думала, что сама делает что-то подобное. Дело в том, что в ее ящике письменного стола лежала заветная Зеленая Тетрадь, исписанная с обоих концов. С одной стороны там были начала всяких фантастических рассказов. Там паслись плоские и прозрачные зеленые коровы, они перепархивали с пастбища на пастбище на огромных зеленых крыльях и грелись на солнышке, подставив свету несущие плоскости. Эти стада питались днем с помощью фотосинтеза, а ночью жевали жвачку. Мяса от них было мало, зато они доились и молоком, и глюкозой. Мясо росло в больших парниках. Вот и весь сюжет. Или была мостовая на пьезокристаллах, и волнолом, преобразующий энергию волн в электричество. Это, думала девочка, интересно само по себе, и при чем тут сюжет? Но Казанцев и Беляев наворачивали такое! так что сюжет надо было срочно придумать - и не получалось. Или позаимствовать у какого-нибудь настоящего писателя - но все равно получалось скучно. И что с этим делать? Так и хранились фрагменты чего-то, не похожего на нормальные фантастические рассказы.
С другого конца Зеленая Тетрадь представляла собою журнал наблюдений за обитателями "больничного леса" и некоего "пруда". Тут получалось куда интереснее, и надо было взглянуть на эти владения и сегодня. Вот оно и дело.
***
Она собралась - надела старую мамину юбку в клеточку с большим карманом и ту футболку с изображением голубого Олимпийского Мишки, которую давным-давно прислал папа, но ошибся размером (вместе с футболкой пришло письмо, что он работает с водолазами в Институте Моря - алименты и вправду были тогда побольше обычного). Теперь она до нее доросла. В карман юбки свободно влезла бы Зеленая Тетрадь, но девочка опустила туда только старый мамин блокнотик, химический карандаш и нож, который прислал отец - с ручкой из оленьего рога, двумя лезвиями и шильцем. Почему так? А вот так. Девочка совершенно точно знала, что дети (обращаться друг к другу во дворе было принято по именам и прозвищам, называть кого-то за глаза по фамилии, обращаться к целой компании "ребята" или просто "ребя", но девочка всегда для себя называла их "дети", а взрослых - "люди"), про которых люди думают так хорошо, в библиотеке одни, а во дворе - совершенно другие. Словно бы они принимают там свою истинную природу, природу маленьких троллей. Это особенно заметно у девочек - а мальчики почти все время одинаковы. Эти самые "девочки" (по дворовому названию - "девки") делились на две компании. Двор принадлежал медицинским работникам и строителям, это двухэтажные кирпичные дома с водопроводом и канализацией. Двор оброс хлевами, банями и огородами. Так вот, одна компания - это дочки начальников (главврача, завучей...), а вторая - дети строителей, чаще всего одиноких баб. Обе компании воюют и одинаково относятся к девочке - то подпускают к себе, то начинают травить - это надоело, но девочка не знала, почему так происходит и как это исправить. Ей хотелось бы, чтобы девочки не делали пакостей исподтишка. Вот почему нельзя было брать с собой Зеленую Тетрадь. Девочки-начальницы могли бы напасть на нее прямо, а строительницы - натравить пацанов. В любом случае Тетрадь отнимут, будут читать и издеваться, а потом порвут.
Этим летом девочке казалось, что она проспала несколько лет, а теперь пробуждается. Иногда в голове неожиданно открывалась словно бы еще пара глаз и видела все за нее. То, что видят эти глаза, было непросто понять, они только видели, но не объясняли. Она уже привыкла считать себя хуже других детей и в то же время лучше их. Жизнь детей скучна и сумбурна и иногда опасна, но она не понимает того главного, что превращает детей в компанию "ребят". Пока девочке не было понятно, почему издеваются именно над ней. Тут надо было знать о положении в обществе взрослых, их родителей. Поскольку мама девочки работала в единственной тут средней школе, а бабушка вышла на пенсию в звании отличника здравоохранения и до сих пор позволяла себе покрикивать на главврача, своего бывшего ассистента, то девочке из такой семьи на роду было написано играть с маленькими начальницами. При этом у нее не было отца, а у начальниц отцы были. Значит, ей надо было играть со строительницами, но те с нею скучали и желали позабавиться, издеваясь. Как и Танька, девочки из обеих компаний смутно чувствовали, что она - не совсем правильный ребенок и понимали это для себя так: девочка "больно высоко заносится". А ей надоело заискивать перед дурочками.
Одна компания другой стоила. Прошлым летом дочки начальников заживо разорвали ящерицу. Им было просто интересно, отбросит ли она хвост. Гнездо ящериц нашла девочка и по глупости показала одной "подружке". Когда ящерица ходила по рукам, девочка не успела врезать, кому следовало - сначала оцепенела, потом испугалась. В этой компании было в ходу прямое насилие - бросить в канаву, вывалять в череде и все такое. С дочками строительниц было сложнее. Они договаривались с парнями. Одному из них девочка надела на голову помойное ведро (жалко, уже пустое), и парни притихли. А девки занялись мелкими кражами, расцарапывали тетрадные обложки и вымогали то, что присылал отец. Позавчера они придумали новое издевательство - подходят сзади и орут: "Безотцовщина!", "У тебя нет отца!". Мама это услышала в окно и бессильно расплакалась. А дочка поплакала, проразмышляла целый вечер и на следующий день ответила так: "А у вас еще хуже, чем нет! У всех по два, по три папы, и каждый вас лупит ремнем. Сами после родительских собраний вечно жалуетесь. И пошли вы все...!"
Если мама узнает, куда именно дочка их послала, будет ужас что. Ей все равно, что это была месть за мамины слезы. Сегодня девки придумают что-то еще - тогда ножик надо оставить дома, а то отберут или украдут.
Девочка обула старые бабушкины вельветовые кеды (ступни у нее росли очень быстро и в длину и в ширину - мама говорила: "Ласты! В кого такие, даже у отца нога маленькая"; это хорошо, что ни в кого, а то был бы еще повод ругать, что и здесь дочка в отца - из маминой обуви она выросла прошлым летом и теперь принялась за бабушкину), с сожалением оглядываясь на удочку и купальник. Если уйти на реку одной, вот тогда попадет по-настоящему, так что обойдутся коты без пескарей.
***
Странная была погода. Мог собраться дождь - бабушка еще вчера жаловалась на пяточные шпоры. Шпоры эти росли внутрь, их видно не было; она растерлась на ночь муравьиным спиртом, а сегодня все равно пошла продавать корову, раз обещала. Погода нагнетала скуку, ветра не было с утра. Сначала солнце светило ярко, а к обеду потускнело, затянулось очень легкой равномерной пеленой. Ни детей, ни собак на улице не наблюдалось, хотя ни жары, ни духоты особо не было. Бабушка всегда напоминала - надевай панамку, но пока не было такой необходимости. Девочка привычно огляделась - Васька спал на дереве у сараев и ее даже не заметил. Дымчатого Тишу гладила целая компания маленьких девочек, и он свисал в их руках. Защищать его необходимости не было - сам убежит, если что. Девочки приняли в компанию слабоумного парнишку. Бабушка его почему-то выделяла. Он добрый и кота не обидит. Даже гладить не будет, если кот не захочет. Девочки чирикали что-то (а вот воробьи и синицы молчали) про Колю Герасимова и Алису Селезневу - но одна упрямилась, что Шерлок Холмс интереснее. Не договорившись, малявки стали обсуждать, что пьют чьи папаши. Речь велась про самогон, брагу, антифриз и какой-то разведенный клей. Над воротами больницы висит длинный плакат - змея и чаша. Это то, что разделяет детей из этого двора. Одни говорят, что змея ест варенье, другие - что она пьет. Девочка решила в свое время, что змея лижет мороженое - ее как-то папа в кафе водил, но там тоже пили, и им обоим очень попало от мамы.
С утра исчезали тени, расплывались и бледнели. Потому не видно было, дует ветерок или совсем пропал - не мотались под деревом тени листьев. Даже девочки-салаги и те спорили почти шепотом, без обычных обезьянских визгов. А то в этом возрасте (важно подумала девочка), малявки специально учатся визжать и не упускают к тому повода. Она позвала Ваську, но тот спал крепко - за долгую свою жизнь отполировал себе гнездо в развилке дерева. Тиша устал от ласк, вырвался и взлетел по стволу выше - это и было единственным движением во дворе.
"Все равно клевать не будет" - подтвердила свое решение девочка и свернула вправо, решила обогнуть двор и уйти к больничному лесу.
...
Это был на самом деле почти настоящий лес на склоне оврага - с елками, соснами, зарослями малины и заросшими котлованами на месте старых холерных бараков. Больные гуляли там в тихий час, выбрасывали кое-какой мусор и иногда выпивали. Дети играли в казаки-разбойники.
Этим летом больничный лес породил две достопримечательности. Там поселилась умная ворона. Как-то раз уличный пес чуть не сошел с ума - он лаял, скулил и бросался на сосну. А с сосны на него кто-то громко хрюкал. Девочка постояла, успокаивала пса, а тот обиженно подвывал. Потом с сосны слетел просто-напросто вороненок. Наверное, пес хотел ухватить его за хвост, а этот почти птенец собаку испугал. Эта ворона научилась еще и гоготать, и издавать что-то похожее на "Кукареку". Но своей пары и гнезда у этой умницы не было. Может быть, она еще маленькая. Или ее даже свои боятся. Ворону-пересмешника можно было показать детям, и какое-то время девочка была в авторитете, а потом о них с вороной позабыли.
Со второй достопримечательностью нужно было обращаться аккуратнее и делать так, чтобы дети тебя ни в коем случае не заметили. Все девчонки и пацаны любят муравьиный сок на палочках, и потому раскапывают муравейники. Их папаши любят ловить рыбу и тоже раскапывают муравейники. А те пижоны, у кого есть лупы, сжигают муравьев заживо и могут случайно или нарочно поджечь целый муравейник. Вторая достопримечательность - это новый, только прошлым летом отселившийся муравейничек на самом краю больничного леса. Посмотреть его и записать, что делают муравьи, стоило.
За двором солнце пока светило почти во всю свою мочь, золотисто и нежно, а песчаная дорога казалась совершенно белой. Ветра не было, пыль невозможно было заставить подняться. Вот проехала телега, запряженная невысоким гнедым коньком. Это дядька с неприличным прозвищем вез больничное белье в прачечную. Собаки не гнались сегодня за телегой, и даже колеса не могли поднять пыль с земли. Под лавочкой у прачечной дремал рыжий кобелек очень легкого сложения, похожий на шакала - так и он не проснулся. Девочка обрадовалась - ходить в лес с собакой куда интереснее, она замечает такое, чего человек сам никогда не увидит.
- Привет, Душман! Пошли гулять?
Обычно Душман тут же вскакивал, потягивался и бежал следом, потом выносился вперед. Но сегодня он только приоткрыл левый глаз и мотнул хвостом в пыли: "Извини, мол, я сплю. Душно". Ну ладно, спи.
Но муравьи почти ничего не делали. Фуражиры, четверо или пятеро, вяло возвращались, а остальные закрывали входы, как обычно на ночь. Видимо, дождь все-таки собирается, хоть и медленно.
Но что-то же надо было делать в этом неподвижном лесу? Она привычно посмотрела в небо, затянутое прозрачной пленкой и огляделась. По тропинке вниз к ручейку трусил Мосей, просверкивал белым туловищем. Уши он прижал на всякий случай. Говорят, здесь видели лису! Жалко, сама девочка не замечала ни лисы, ни следов. Так говорил троюродный брат, хулиган и враль, сын охотника. Но он-то жил как раз за больничным лесом. Если лисица укусит кота, тот может заболеть бешенством. Но Мосей не волновался. Он единственный из всех кошек двора посещает больничный лес и иногда приносит оттуда полевок, но чаще наполовину съеденных серых птенцов. Мосей ходил в больничный лес, потому что там гуляла бабушка. Сейчас он обходит территорию, и на хвост уже прицепилась сухая головка репья.
- Мосей, у тебя на хвосте репей! - получилась рифмованная дразнилка.
Кот оглянулся; голову поворачивать ему нелегко, потому что конкуренты часто били его по щекам, и там наслоилась толстая, как подметка, кожа. Он скосился на хозяйкину внучку, дернул хвостом снизу вверх (поздоровался, значит) и побежал дальше, вниз. А девочка пошла своей дорогой, влево.
Там было такое интересное место, о котором детям лучше вообще не знать, а то все загадят (они где захотят, там и устроят туалет). А взрослые туда просто не поместятся. Больничный лес отделяется от жилых домов забором из сетки-рабицы. Старый забор продырявился и во многих местах упал, большую часть его убрали, но один длинный обрывок остался и ржавел себе. Новый забор, тоже сетчатый, поставили чуть дальше. И получился коридор. Вход туда закрыли собою чахлая рябинка (пока что длинный прут) и молодая сосенка ростом девочке до глаз. Если их отодвинуть, коридор откроется.
Девочка раздвинула детеныши-деревца и пролезла между сеток.
Здесь, у входа, было совсем темно, а на земле слежалась рыжая еловая хвоя. Оттуда девочка всегда приносила хорошие белые грузди, но сейчас для них еще не время. Вытянувшись и ставя ноги по-волчьи, след в след, чтобы не зацепиться за проволоки, она прошла дальше, к свету. Там еловую хвою на земле сменила сосновая, показалась травка. Тут скоро появятся белые грибы.
Но сейчас было совсем пусто. Да что же это такое? Ветра нет, солнце прячется, кот и пес не разговаривают с ней! Ни с кем, ни с чем нет никакой связи! То ли скучно ей, то ли страшно - сонно и беспокойно. В этом пустом и тихом мире можно потеряться и остаться навсегда!
... Самое интересное в сетчатом коридоре - не грибы, не хвоя. Он выводит из сыроватой зеленой серости леса в место, которое кажется иным. Сетки закончились там, где резко обрывается песчаная дорога, асфальт уходит чуть вниз и приводит в дом для начальства - два этажа и четыре квартиры. Там живут два человека из райкома, главврач и директор школы с семьями. Дворик у них тесный, гаражи огромные, и обычно дети сюда не заходят.
Левее - больничные яблоньки и длинная лавка для пациентов - но сейчас на ней никого нет, никто не курит даже на крылечке, а двери в приемный покой распахнуты настежь.
Простые дети не ходят в гости к детям начальников, если те сами их не пригласят. Дело в том, что у самого обрыва песчаной дорожки главврач построил вольер из той самой старой рабицы. В вольере живет собака, помесь лайки с овчаркой - их специально так скрещивают, чтобы получались злые и пугливые щенки. Такая собака живет в вольере, он ей слишком тесен, а она скучает и злится. Ее так и зовут - Собака Главного Врача, и она совсем не боится детей. Рабица дряхлая, и дети ждут, когда собака прыгнет на сетку посильнее, сорвет ее и выскочит. Тогда ее придется пристрелить, она сумасшедшая. Жалко, что сошла с ума такая красивая собака - она похожа на маленького волка...
Можно было поглядеть на Иное Место, постоять там, не побеспокоив собаку - это такая игра в сказочный мир. Но ходить к дому начальников не надо - это не Иное Место, а самое обыкновенное. Девочка постояла, поглядела, неслышно дыша, и чем-то отвлеклась. Кажется, заметила начало города полевок, целой системы нор. Но визгливо, слюняво залаяла Собака, загремела ржавой сеткой. Девочка резко обернулась и чуть не порвала новую футболку. Очень близко от вольера был какой-то человек, девочка никогда его раньше не видела. Наверное, он не отсюда и не знает, что Собака - сумасшедшая. Этот человек даже не крикнул, не отскочил - просто сделал шаг, почти задев полой собачий нос. Тогда Собака Главного Врача резко замолчала, легла на пол и стала отползать. А человек прошел дальше, даже не оглянувшись. Это должен быть старик, высокий и сутулый - девочка видела, что волосы у него на затылке короткие и седые, как свинец. Одет он был странно - в какой-то темный, но бесцветный халат и штаны вроде черных трико. И в тапки из ремней. Шагал он легко, быстро, а на ходу не харкал, как старики. Он не обернулся. Это монах? Но в Советском Союзе нет монахов. "Черный Монах!" - как-то хищно подумала девочка. Мама проходила эту историю со старшеклассниками. Черный Монах был призраком и как раз появлялся средь бела дня! Вот бы он обернулся! Но девочка испугалась окликнуть старика. Мало ли что - вдруг это больной в халате просто вышел погулять? И как его позвать: "Эй, дяденька"?