Пошёл дождь. Закрыться от него было нечем, и потому пришлось позволить волосам намокнуть. Вскоре и весь кафтан Орла был сырым насквозь, что с каждой минутой злило его все сильнее. Ну не менять же одежду прямо посреди дороги!
— Хорошо, а штуки вроде топора в руках держал хоть раз? — С почти умершей надеждой в голосе спросил Курск наконец. — Как ты понял, меня тоже не радует наше совместное будущее, но отказаться от тебя я тоже не могу.
— Эм… — Раздумывая, как наименее позорно дать отрицательный ответ, Ваня не нашел ничего лучше, чем сказать прямо. — Нет. — И сразу же поспешил исправить ситуацию. — Вообще, то, что у меня нет опыта, не так страшно. Ты же такой си-ильный и всё умеешь. Ты же научишь меня всему, что знаешь?
Очередная улыбка довершила идеальный образ.
— Я же тоже олицетворение и не могу умереть просто так. Тебе же поручили меня защищать, и потому ты будешь должен это делать. — Несильно растягивая некоторые слова для усиления влияния, продолжал Ваня.
— Я знаю. — Бросил в ответ Курск. — На месте посмотрим, что да как.
— Кстати! — Наигранно и явно специально снова привлекая к себе внимание, воскликнул Орёл. — А мы же ещё не познакомились!
— Разве? Ты же, вроде бы, Орёл? — Тот кивнул. — Да и меня ты тоже уже должен знать, Курск.
— Я не об этом… — Подсознательно понимая, что собеседник не очень хочет касаться этой темы, Орёл все-таки не смог совладать с нахлынувшим любопытством и, собравшись с духом, продолжил. — Меня Ваня зовут, а тебя?
— Курск.
После такого ответа Орлу стало только хуже. Неужели его спутник и правда не понимал, о чем он?..
— Я имел в виду не название города… Постой, у тебя что, нет имени?..
— Есть, но оно бесполезно. Для нас, как для олицетворений, важнее городские названия, не так ли? Поэтому зови меня Курском. Меня многие так называют, кстати.
— Но…
— Что-то непонятно? — Курск развернулся к нему.
— А? Д-да все понятно… Курск. Рад знакомству!
— Как и я. — Улыбнулся он в ответ.
Сказать, что Орёл был разочарован таким ответом — значит не сказать ничего. Он совершенно не понимал, что может быть плохого в имени, которое дали два самых близких олицетворения еще при рождении. Поднимать тему снова он не стал, так как нужды в этом уже не было — после такого ответа-приказа Орёл просто боялся выглядеть навязчиво.
Виня себя в том, что снова затронул лишнюю тему, Орёл поспешил замолчать и спешно занять себя чем-то. Не найдя ничего лучше, чем сосредоточиться на узкой ленте дороги, убегавшей куда-то за горизонт, он снова погрузился в свои мысли.
Начало октября 1570 года. г. Елец.
В Ельце они были уже в середине осени. Посчитав это небольшим успехом, Курск находился в слегка приподнятом настроении, в то время, как Орёл, напротив, только всё сильнее впадал в депрессию. Он понимал, что это было ещё только начало его пути, и впереди его ждут вещи похуже, но именно сейчас был тот переходный момент, когда нужно было привыкнуть к новому статусу, обстановке, целям в жизни и… товарищу.
Во время небольших разговоров в пути они, конечно, смогли узнать друг друга немного лучше, но Курск всё ещё оставался для Орла слишком закрытым, а Орёл старался не казаться тому слишком надоедливым. Их общение немного скрашивало настроение Вани, но в целом оно только ухудшалось. В конце пути его начало бесить практически всё: от бесконечного цветного пейзажа по обе стороны до грязи, неизвестно откуда взявшейся на его одежде и коже.
Да, грязь. Пожалуй, это и была главная проблема всего путешествия. Орёл, хоть и понимал, что к этому пора привыкнуть, но, в виду особой чистоплотности с раннего возраста, смириться с таким резким изменением условий ему было крайне сложно.
Впрочем, с Курском он старался общаться по-прежнему как можно приветливее — Ваня решил, что с самого начала портить отношения с тем, кто будет рядом с тобой очень долгое время, а, возможно, и всю жизнь, не стоит.
Найти дом Ельца в его городе не составило труда — еще когда они были в Москве, Касим снабдил Курска сведениями, известными в столице. Оставалось надеяться, что нужное олицетворение вообще пустит их на порог. Однако это, после тех старых тёрок с Курском, виделось ему весьма маловероятным.
У его-то дома и произошло событие, одинаково сильно смутившее обоих путников: когда пришло время слезать с лошади, Орёл, застряв ногой в стремени, уже падал с неё, и, если бы не Курск, вовремя поймавший его, Ваня не отделался бы одним густым румянцем на щеках.
Севрюк тоже прятал взгляд, стараясь не смотреть на Орла. Курск и сам не понимал, зачем спас этого неженку от падения, ведь оно могло бы стать для того хорошим уроком.
— Курск? — Из-за чуть приоткрытой двери на странников смотрел юноша со светлыми волосами, в котором Курск и узнал Ельца. Сначала он удивлялся тому, что, по сути, его ровесник очень долго не менялся внешне, потом считал эту странность особенностью его тела, теперь же Курск думал, что это было какое-то отклонение в развитии, и, в целом, был довольно близок к истине. — Чего тебе надо? Снова воевать будем?
— Да. — Отрезал Курск, но сразу же осёкся. — В этот раз на одной стороне. Слушай, этот разговор не для чужих ушей, пусти в дом.
— С какой стати? Я тебя не приглашал, я пока еще в здравом уме.
— С той, что у нас есть указ Москвы, касающийся тебя. И для его исполнения ты должен присоединиться к нам.
— С чего бы мне тебе верить? Где сам указ-то?
Курск нахмурился. Он явно не хотел показывать столь ценный свиток на улице, но такие громкие слова требовали доказательств. Скинув мешок на доски крыльца, он достал из него заветный свёрток и покрутил им перед лицом Ельца.
— Надеюсь, разворачивать не стоит? Царской печати хватит?
— Хорошо-хорошо. — Елец закатил глаза. — Но пускаю только из-за неё.
Открыв дверь полностью, он пошёл ставить лошадей в небольшую конюшню рядом с жильём, перед этим жестом показав Курску и Орлу проходить внутрь.
После того, как гости расположились внутри, Елец попросил дать ему указ для ознакомления.
— Я серьёзно должен идти с вами двумя? Это не шутка? То есть, Москве в голову опять чёрт-те что ударило, а разгребать должны мы? Не поймите меня неправильно, я не отказываюсь. Но у меня и своих проблем хватает[4]. Да и потом, с вами… Кстати, кто это? — Елец бросил короткий взгляд на сидевшего подле Курска паренька.
— Я Орёл. — Прежде, чем Курск успел объяснить сам, выдал Ваня. — Я тоже олицетворение, и буду помогать Курску в его деле.
— Его приписал ко мне Москва. — Уточнил севрюк. — Его земли находятся в нужной нам местности, и потому он, якобы, должен присутствовать. Но ты посмотри на него, ну посмотри! Он ведь ничем помочь-то не сможет, только мешать и будет.
— Только это хотел сказать.
— Будто мне нравится таскать за собой лишнее. Я бы и к тебе быстрее добрался, не будь со мной этого юнца. Да от него проблем больше, чем помощи! Хотя, может, как раз из-за этого его и сбагрили из Кремля к нам. — Орёл сделал вид, что не услышал ничего из сказанного. — Нет, и что он будет делать с нами на передовой в его-то шестнадцать лет? Да у него даже нет никакого опыта! — Курск перевёл дыхание, будто успокаиваясь. — Кстати, о… возрасте. Ты почему все еще мелкий? Сколько вижу тебя, а ты все не меняешься. Выглядишь как…
— Я прекрасно знаю, как я выгляжу! — Курску показалось, что он надавил на больное. — А ты, если ещё раз поднимешь эту тему, вылетишь отсюда без промедления! Знаешь, если тебя худо-бедно поддерживали из центра, то я вот не виноват, что оказался сильно ослаблен боями! Да ты хоть знаешь, сколько раз тут был хотя бы наш «любимый» Крым?! А еще Казань и многие другие…
— Как будто у меня Крым был реже! — Расстегнув кафтан, а затем и рубаху, Курск рывком стянул его с одного плеча. Под ним виднелся свежий бинт, говоривший о том, что раны от последнего сражения ещё не зажили полностью.
Орёл также не мог не посмотреть в этот момент на спутника, слишком уж громок и яростен был своеобразный призыв того повернуться. Поймав себя на мысли, что невольно залюбовался объёмом и рельефностью мышц Курска, он сразу же отвёл взгляд и, вперив его в пол, сидел так какое-то время, молясь лишь об одном — чтобы щёки не краснели ни в коем случае.
— Я удивляюсь, как он тебя ещё на тот свет не отправил.
— А я удивляюсь, как ты ещё жив с твоим слишком острым языком.
Перепалка рисковала перерасти в нешуточный скандал, но обоих олицетворений сдержала цель визита, о которой весьма кстати вспомнил сам Елец, предложив вернуться к её обсуждению, а не переходить на личности и припоминать друг другу былые обиды.
Таков был весь Елец: он легко загорался, сразу же взрывался, но потом столь же быстро и остывал. Это показало его в весьма неприятном свете для видевшего его впервые Орла. Сам-то он по характеру был совершенно далёк от нового знакомого: не кричал по пустякам, не угрожал, да и проблемы свои предпочитал решать тихим и мирным путём. Конечно, Орёл понимал, что там, во что он ввязывается, вряд ли найдутся другие такие же, как и он сам.
— Есть ещё одно дело, которое связано непосредственно с главной задачей.
— Ну что ещё?
— Нам нужен твой брат, Воронеж. Москва говорил и о нём тоже.
— Не представляю, где он может сейчас быть. Честно говоря, и представлять не хочу. Не удивлюсь, если он уже давно где-то сгинул.
— Ты, как всегда, очень добр по отношению к своим родным. — Иронично заметил Курск, словно специально давя на что-то.
— Заткнись! Той родни, которую я любил, нет уже давно!
— Так отомсти за неё! Отомсти всем ордынцам через Крыма! Это очень даже в твоих интересах.
Несомненно, Курск знал все, что произошло с Ельцом когда-то давно. Он нарочно ковырял старые раны, пытаясь показать, что, пойдя с ними, тот сможет однажды скинуть с плеч груз ответственности. Вот только он совсем не подумал о том, что за многие века концентрации своей боли в себе Елец уже сросся с нею чуть ли не полностью, принял, ощутил всем своим естеством, и вытравить её из его ослабленной души будет очень непросто.
В эти минуты он выглядел жалко даже для Орла. Тот пока ещё сам не знал всех обстоятельств, но, глядя на Ельца и слушая его, у него складывалось впечатление глубоко несчастного олицетворения, которому мог бы немного помочь даже простой разговор по душам с кем-то. Вот только ему было не с кем, а тех, кто мог хоть как-то приблизиться, Елец неосознанно гнал от себя, закрывая им вход в свою душу.
— В любом случае, найти Воронежа мы просто обязаны. Хотя бы попробовать. Москва вообще говорил, что, чем больше олицетворений мы соберём, тем легче нам будет потом, наедине с опасностью.
Елец чертыхнулся. Вот уж с кем он точно не хотел воевать рука об руку — со своим старшим братом. Но выбирать не приходилось.
— Он точно где-то на нижнем Дону. По крайней мере, перед уходом много говорил про те дали. Больше я ничего не знаю.
— Отлично. Значит следующей целью будет юг. — Вспомнив о времени, Курск добавил. — Надо поторопиться.
— Можем выехать через несколько дней, я соберу всё необходимое. — Практически безучастно бросил в ответ Елец. — Будем надеяться, что дождей будет меньше, а то размокшие дороги сильно затруднят езду…
— Ах да… — Вспомнив еще одно предложение Москвы, Курск поспешил озвучить его. — Нет ли у тебя здесь в округе каких-нибудь местных, кто был бы не против пойти с нами? Нам нужны люди, а, если можно, то даже олицетворения.
— Никого нет. — Все также безэмоционально соврал Елец. — Это все вопросы, которые мы должны были обсудить?
— Вроде да.
— В таком случае, располагайтесь. У вас теперь есть дня три на отдых.
К вечеру первого дня Курск и Орёл уже чувствовали себя в гостях у Ельца более свободно. Да и сам хозяин уже не воспринимал их в штыки, но, всё равно, был ещё весьма отстранен и замкнут. Словесные перепалки с Курском всё также случались периодически, чему Ваня, привыкнув, уже совершенно не удивлялся.
Видимо, с Ельцом нельзя было общаться иначе. Он не подпускал к себе никого, и такая манера общения служила своеобразной защитой от посторонних уже долгие годы.
Орлу не нравилось его поведение. Он думал, что Елец, если бы хотел, мог бы уже давно отпустить свою боль и жить нормальной жизнью. Но тот, будто специально, снова и снова бичевал себя ею, словно это доставляло ему какое-то определённое спокойствие. Спокойствие от того, что сам наказывает себя за былую невозможность спасти от смерти самого дорогого родственника в мире.
Раздумывая обо всём произошедшем, Орёл даже не мог сказать точно, кто из его будущих товарищей, нравился ему больше — немногословный и замкнутый Курск, привыкший полагаться только лишь на себя, или измученный внутренней болью Елец. Обещая себе подумать над этим вопросом позже, он достал свой дневник и, наконец-то, смог записать туда всё, что случилось в поездке, а также, как обычно, немного своих мыслей и чувств по этому поводу.
— Чего голову повесил? — Внезапно возникший перед глазами Елец вернул задумавшегося Орла в реальность. — Что, не нравится тебе твоя судьба, да? А я ведь вижу это. — Он сел рядом и протянул Ване кружку, полную яблочного сока. — Ты такой весь из себя чистенький, красивенький, и, я так понимаю, слабый? Не умеешь что ли ничего?
Орёл кивнул, не в силах обронить хоть слово. Кружку он взял и теперь медленно отпивал из неё напиток. Он сразу понял необычность этого сока — Елец специально налил им слегка забродивший, видимо для того, чтобы немного расслабиться.
— Не бойся, он со всеми так. Вот увидишь, притрётесь еще друг к другу. Вы же, как-никак, соседи будущие. Если, конечно, я правильно понял, где находится твоя земля.
— А ты правда знаешь, где она?.. — Лицо Орла озарило изумление. Елец же какое-то время просто смотрел на него, а потом разразился смехом.
— Ну ты даёшь! Олицетворение ещё называется! Не знать, где твоя земля — как же это так можно?
Орлу стало стыдно. И правда: он так гордился этим своим статусом ещё пару недель назад, а теперь что?!
— Неужели Курск тебе не сказал об этом и не показал её?.. — Пришел черед удивляться уже Ельцу. — У него же есть карта. Не особо хорошая, конечно, — весьма и весьма примерная, самодельная. Но для того, чтобы нормально передвигаться, сойдёт. Ты что, не знал?..
— Нет. — Осознание своей оплошности впилось острыми иглами в мысли Вани. Да знай он про карту, он бы… Он бы не задавал в пути множество глупых вопросов, он бы точно знал всю обстановку, да он бы, в конце концов, посмотрел бы хоть на рисунке на главную причину своего существования — на свою территорию! Почему, почему Курск так поступил с ним?..
— Не вини его, посмотришь ещё. — Елец отпил сок из своей кружки, которую всё это время держал в руке. — У вас ещё будет много времени. Кстати, как тебе его характер? Просто он такой: если увидит, что к нему относятся с душой, сам будет относиться также. Возьми на заметку, я же заметил, как ты смотрел на его плечо тогда, за столом.
Ваня смутился. Он и не думал, что это было видно так сильно.
— Не пугайся. Да что же ты в самом деле, а? Как зверёк в ловушке, не иначе.
— Так и есть.
— Почему?
— Понимаешь, Елец… — Ваня и сам не знал, откуда у него взялись силы на разговор. Он вдруг почувствовал, что, если не поделится хоть частью своего состояния с собеседником, уныние и отчаяние поглотят его уже совсем скоро. — Я всю жизнь мечтал быть летописцем. Летописцем, понимаешь? Я учился, старался, выработал красивый почерк… А в итоге…
— А в итоге на войну, да? — Усмехнулся хозяин дома. — Ничего, бывает. — Он легонько хлопнул Орла по плечу свободной рукой. — Вот что я тебе скажу… Твоё состояние сейчас сложное, но тебе нужно просто перебороть себя и приспособиться к происходящему. К жизни же, в целом, относиться стоит также, как и к Курску: повернёшься лицом и сделаешь несколько шагов навстречу — и она ответит тебе тем же, и уже не будет столь страшной. Работай над собой и не воспринимай придирки Курска всерьёз: как только он увидит твои успехи, он сразу же изменит своё мнение, поверь мне.