Когда злость унялась, Айзек почувствовал, что обессилел. Прошлая ночь принесла свои плоды. Рана на лбу разболелась, да и сама голова раскалывалась на части. Подойдя к зеркалу, взглянул на свое отражение. Раньше мог так делать по несколько раз в день. Поиграть мышцами, втянуть живот и похвалить себя, найдя кучу выдуманных достоинств. "Какой нелепый самообман", - подумал сейчас об этом клерк, видя в отражении мужчину с полосой засохшей крови на лбу, грязным лицом и ободранными руками. За день он так и не привел себя в порядок. Он лег на диван, прокручивая в голове все, что случилось прошлой ночью. Пытался сообразить, что делать дальше. Мысли стали цепляться одна за другую, не давая возможности думать трезво. Сам не заметил, как потерял связь с телом. Он просто заснул, лежа грязным на диване, сомкнув руки на лбу.
3
Дул сильный ветер, своими порывами пытаясь сбить с ног. Где-то за линией горизонта гремело. Небольшие вспышки света освещали камни на тропинке и отбрасывали тень Айзека на серые скалы. Он шел вперед, носками изношенных кроссовок раскидывая гальку в стороны. Уже начал моросить дождь. Мелкие холодные капли, похожие на острую пыль, въедались в глаза, мешая нормально видеть. Айзек как мог закрыл лицо от ветра и продолжал идти по тропе между обломков серого базальта. Это единственное, что оставалось. Сзади быстро приближалась гроза, отсекая дорогу в обратном направлении сильным ливнем. Куда вела эта тропа, поднимаясь вверх, в темнеющее небо и изгибаясь между уступами, он не знал. Да и не задумывался, просто шел, спасаясь от непогоды. Дождь усиливался и под ногами появились первые лужи из скользкой глины, перемешанной со щебнем.
Через двадцать минут, когда ноги промокли, а с одежды начали скатываться крупные холодные капли, появился тот самый магазин. Он стоял монументом правильной формы среди беспорядочно разбросанных камней и насыпей. Айзек приближаясь, увидел, что товар ровными рядами лежал среди полок как ни в чем не бывало. Окна и стены целые. Только темно внутри. Ни одной лампы не освещало разнообразие упаковок и банок. И ни души. Абсолютно пустой темный зал.
Тропинка пролегала около крыльца и далее уходила в туманную пелену дождя. Броско осмотрев темные углы между рядами прилавков, Айзек двинулся дальше, в неизвестность. Вспышки молний участились, ярко освещая валуны по краям тропы. Гроза усилилась, пробирая путника до костей холодным ветром и ледяным дождем. В лужах начали появляться какие-то предметы. Они выделялись из серой глиняной массы цветом и формой. "Фотографии?" - подумал Айзек, подняв первую. Среди пятен грязи и ручейков влаги он рассмотрел одно лицо. Ее лицо. На следующих - лица родных, близких и друзей. Они стали попадаться на каждом шагу, вперемешку с камнями. Клерк продолжал идти, уже не стараясь их обходить, втаптывал в грязь изображения коллег, знакомых и друзей. Шел сквозь дождь, едва различая тропинку при помощи сотен фотокарточек. Они указывали путь. Непогода продолжала бушевать, изматывая и вытягивая последние силы. Ноги тонули в липкой жиже, которая гроздьями налипала на обувь. И вдруг во вспышке молнии блеснул силуэт. Сначала один, потом несколько, потом десятки и сотни с боков тропинки. Они стояли, сидели на камнях и просто на земле. Люди. Вроде обычные, не обращенные. Но когда он проходил мимо, отворачивались и закрывали лицо руками. "Кто они такие? - думал Айзек, - И почему прячут от меня лица?"
По немного шум дождя стал разбавлять шепот сотен голосов. Все сильнее и сильнее он просачивался через монотонный стук капель о гранит. "Уходи!" - хаотично и разноголосо шипели они. Были слышны мужчины и женщины, дети и подростки. Вскоре все слилось в один звук, но Айзек слышал всех и каждого в отдельности. Их было на столько много, что голоса начали заполнять всю голову, резонировали в черепной коробке как сотни камертонов. "Уходи!" начало стучать по вискам ударами молотка.
Не в силах сдерживать нарастающую боль и тревогу, Айзек схватился за голову и закричал: "Прекратите! Умоляю Вас!!!". Но они только нарастали, сводя его с ума и причиняя нестерпимые мучения. Он, не глядя и не разбирая дороги, бросился вперед, раскидывая брызги и грязь в разные стороны. Падал и снова вставал, сбивая колени о камни. Бежал до тех пор, пока мог, а после, обессилев, рухнул в жидкое месиво. Его лишали рассудка, и он, свернувшись в позу эмбриона, жалостно умолял прекратить. Вскоре он совсем потерял способность думать. Боль заполнила каждую клетку его тела, и Айзек потерял сознание.
Когда глаза открылись - все исчезло. Прошла какая-то секунда, во всяком случае ему так показалось. Тропинка на ощупь была абсолютно сухая, дождя не было, лишь редкие облака, гонимые ветром, проплывали по серому небу. Позади виднелся магазин. Только теперь с разбитыми стеклами, грудами товара, разбросанного по всей округе, и другими атрибутами безудержной паники.
Айзек поднял голову и увидел Ее, стоявшую на краю пропасти. В двадцати метрах тропа кончалась бездной. Шатенка, такая же прекрасная и живая, как тогда, вечером четверга. Это была она. Её простое, но прекрасное бардовое платье развивалось на ветру переливами шелка. Распущенные волосы ложились на плечи, изредка колыхаясь под порывами ветра. Только вот взгляд ее был направлен вниз, под босые ноги. От нее веяло тоской, и он это почувствовал.
Он не смог себя сдержать - на глазах начали проступать слезы радости:
- Это ты?! Боже мой, ты? - не отрывая от нее мокрых глаз, дрожащим голосом произнес Айзек. - Прости меня. Прошу.
Он протянул руку и сделал два шага вперед. Она стояла, скрестив руки на груди. Едва заметные блестящие полосы влаги сползали вниз по ее щекам. Шатенка медленно подняла голову и посмотрела ему в глаза.
- Как же ты прекрасна, - с восхищением проговорил он.
Айзек был на седьмом небе от счастья, что видит ее в здравии. "Она всегда была живой. Это был всего лишь сон. Бредовый сон", - сказал он себе. Но это тоска в ее глазах колола иглой в самое сердце.
- Я тебе помогу. Пойдем со мной, прошу тебя, - протягивая руки, говорил он, шагнув вперед.
Несколько шагов разделяли их. Еще чуть-чуть, и он обнимет ее и никогда больше не отпустит. Но она просто смотрела на него, пуская очередную слезу. Еще пару шагов и... Айзек услышал всего одно слово. Слово, которое останется с ним на всю жизнь, которое будет звучать во снах Ее твердым отреченным голосом:
- Уходи.
Шатенка протянула к нему руки и спиной начала падать в бездну. Он бросился к ней в попытке схватить за руку. Несколько сантиметров разделило две ладони. Он не смог ее спасти. А если бы дотянулся, то держал бы вечно, упал в пропасть вместо нее, ради нее. Однако все закончилось тем, что клерк лежал на краю обрыва и ревел от безысходности, повторяя: "Зачем ты так поступила? Зачем опять оставила меня одного? Зачем?.."
4
Айзек проснулся в холодном поту. Его трясло. Мокрые полосы тянулись от уголков глаз по вискам, заканчиваясь пятнами на покрывале. Он сел, закрыл лицо руками, пытаясь прийти в себя, что ему удалось только минут через десять. Страшный сон еще горел образами в сознании, но реальность все же брала свое. За окном начинало темнеть и уже появились первые звуки активности демонов за бетонными стенами.
"Твою мать...Я проспал!" - с ужасом заметил он, взглянув на часы. Еще немного, и в окно бы влезла какая-нибудь тварь, движимая жаждой смерти. Айзек бросился выключать компьютер и телевизор, схватил телефон, мельком взглянув, не пришло ли ожидаемое сообщение. Ничего не было. Времени оставалось совсем мало. Ночь шагами минутных стрелок опускалась на мертвый город, открывая дорогу своим детям. Он тихо вскочил в ванную комнату, закрыл дверь и вполз под саму металлическую емкость, в которой любил проводить минут по сорок, стачивая свои мозоли и просто наслаждаясь теплой водой. В первую ночь ему повезло. Демон не заметил беглеца. Но сидеть под окном и испытывать судьбу клерк не захотел. Решил переждать в другом укрытии.
Его было видно со стороны. Щель оказалась довольно маленькой, поэтому Айзек тихонько положил стиральную машинку на бок, прикрыв проем. Конечно, его бы это вряд ли спасло в случае обнаружения. Двери в комнату представляли собой декоративную картонку из недорогих вариантов, хотя смотрелись довольно неплохо. И довольно неплохо разлетелись бы в клочья. Да и стиральная машинка вряд ли бы спасла, будь он замечен.
Айзек взобрался в импровизированное убежище, тихо подвинул машинку и завалил остаток проема кучей грязного белья. Стирал он не часто, когда появлялось желание, или когда просто переставало хватать чистых носков. Но сейчас повезло, они могли спасти ему жизнь.
"Я забыл нож", - с досадой осенило его. Эта вещь хоть как-то уравновешивала шансы. Конечно, разница между одной и двумя частями к ста не сильно влияли на возможный исход, но присутствие оружия вселяла некую уверенность. Но поздно. Одержимые уже вышли на охоту, выползая из своих убежищ...
Так Айзек и провел вторую ночь - под ванной, как таракан, слушая шипения и шлепанья детских ладоней о стены и окна дома. Его уютный холостяцкий уголок сжался до размеров лавочки в парке. И все-таки свою обязанность он выполнил - укрыл несчастного.
Спать снова не пришлось. Стуки, скрипы, голоса тварей впрыскивали адреналин в кровь. Лишь изредка, в моменты затишья, разум сам начинал отключаться, краем касаясь того, что называется сном. Но такое случалось не часто. Не потому что он не хотел, а потому что не хотели те, кто находился по ту сторону стекла. Они ползали, активно прислушиваясь к каждому шороху, но клерк был очень осторожен. Он себя не выдал.
Время от времени он думал о той, что явилась во сне и сейчас лежала в луже засохшей крови около магазина. Образы вспыхивали в его голове красным платьем и единственным словом "Уходи".
Что он мог сделать для нее тогда? В четверг вечером? Ничего. Айзек прекрасно понимал это. И она понимала. Но чувство неоплатного долга уже поселилось в сердце, глодало его изнутри. Теперь сделать для нее он мог только одно... И пообещал себе, что сделает, когда покинет квартиру.
5
К рассвету все стихло. Мобильный телефон показал около восьми утра, когда Айзек решил, что пора выбираться. В это время года Солнце вставало довольно рано, несмотря на сокращающиеся дни. Он подумал, что зимой пришлось бы лежать гораздо дольше, замерзая от отсутствия отопления и электричества. Но до зимы еще "надо дожить". Такое летучее высказывание, встречающееся сплошь и рядом, теперь приобретало вполне определенное значение. Точнее свое истинное значение. Но пока Айзек больше думал о том, как продержаться до следующего восхода. И руководствовался еще одной летучей фразой, принявшую всю серьезность своих слов - "Жить одним днем". Эта фраза теперь не несла презрения к человеку, в адрес которого была сказана. Теперь она несла образ жизни, единственно верный сейчас для него.
"Надо привести себя в порядок. - решил бедолага, - Так недалеко и до заражения". С этими мыслями его грязное и вонючее тело выбиралось из-под ванны. Комнаты уже наполнились солнечным светом, слепя привыкшие к темноте глаза. Одержимые ушли вместе со своей матерью - ночью. Настал его день.
За окном не появилось ни одного нового пятна ни одного нового пятна. И это огорчало: "Неужели просекли, что Солнце их убивает? С такими успехами мне осталось недолго...". Но все же Айзек пока был жив. Да и осталось одно незаконченное дело - обещание, которое он дал себе и Ей.
Электричество не пропало, во-всяком случае пока. Вода тоже текла, правда холодная. Горячую отключили неделю назад на четырнадцать дней, как всегда, в августе. Вероятно, теперь ее не включат совсем. Он вздохнул и с горечью проговорил: "Ну, хоть так...". Принялся мыть руки и лицо, сдирая остатки засохшей крови. На кухне достал из-под умывальника металлическое ведро, которое использовалось для разных нестандартных решений. В августе - для нагрева воды, в сентябре - для отварки грибов и овощей перед маринованием. А всю оставшуюся зиму в нем парили ноги во время болезни. Вещь незаменимая. Из разряда таких, которая в течение года тупо стоит под умывальником, но когда ее нет - просто беда.
Вода грелась на газовой плите, пока Айзек забивал гвозди в уголки оконных рам, подкладывая на шляпку свернутые тряпки для уменьшения звука удара. Двигал шкафы в направлении окна. Он готовился к следующей ночи. Клерк осознал, что просто чудо, что какая-нибудь тварь не впрыгнула к нему в квартиру, спасаясь от рассвета. И не факт, что так и будет сегодня. Создавал защитные сооружения, на сколько хватало фантазии и подручных средств. Ночевать решил там же. Так было безопасно и белее-менее удобно, по крайней мере относительно остальных вариантов. К двенадцати часам все было закончено. На гвозди потом будет повешено махровое одеяло, закрывая видимость с улицы. А шкафы будут подвинуты в плотную к стеклу. Но это ближе к ночи. А пока...
А пока вода закипала, он снял с себя одежду и оглядел в зеркале. На плечах выделялись синяки с кровоподтеками. Как раз в тех местах, где руки продавщицы вцепились в него, таща к верной смерти. "Вот тварь! - усмехнувшись, выругался клерк. - Уделала меня, как щенка...". Он уловил себя на мысли, что чувство юмора и злого сарказма все-таки остались, несмотря на пережитое им событие. Хотя шутить было не самое подходящее время, однако всегда оставаться собой - важнейшее из того, что человек должен сохранять под напором обстоятельств.
День близился к концу, когда он, с зеленкой и пластырем на лбу, лежал на своем диване и перелистывал вкладки браузера в телефоне. Искал информацию о происходящем. Снова ничего. Зато некоторые страницы перестали открываться совсем. Мир, каким его знали прежде, умирал. Где-то быстрее, где-то медленнее, но верно близился к своему концу.
Айзек думал о том, что будет делать дальше. Колбаса с яйцами прошла на "Ура", приходила очередь варенья. "Но это завтра. А потом? Сдохнуть с голоду?" - прикидывал он. Да и понимал, что с таким режимом загнется раньше, чем его кто-нибудь найдет, если будет искать вообще. Ночь требовала бдительности, а день - подготовки к следующей ночи. Если все пройдет нормально, то в понедельник он выйдет из дома, а весь следующие пару дней постарается заснуть и набраться сил.
Он выкурил сразу две сигареты в туалете, накинул одеяла на окна и подвинул шкафы, а после расположился у себя в закутке под ванной. Уже с ножом. Оставалось только ждать. Когда за окном и стенами послышались звуки активности, еще раз убедился, что звук телефона выключен. Сон стал приходить рывками, бороться с которыми бесполезно. Особенно в полной темноте. Он едва не выронил гаджет из рук, когда кто-то в его голове беспорядочно щелкнул тумблером, отключая мозг. И чтобы исключить незапланированных инцидентов, положил мобильник на пол, попутно еще раз убедившись, что тот не завибрирует и не зазвонит.
Когда он проваливался в другую реальность, приходили какие-то воспоминания из детства, школьные друзья, учителя. Он то сидел за партой на уроке математики, то оказывался в лесу на "Тарзанке", то воровал в магазине конфеты... В общем, бред вперемешку с воспоминаниями ведрами вливался в голову. Организм после двух бессонных суток просто не желал бодрствовать и впадал в глубокий сон, как вдруг...
Такое случается, когда снится кошмар и волна адреналина резко выбрасывает тебя из царства Морфея. Айзека просто вышвырнуло оттуда. Он что-то начал чувствовать. Не понимал, чем и не понимал как, но чувствовал нутром. Возникло ощущение, что находится в густом тумане и улавливает его вибрации. Так же, как паук ощущает дрожание паутины. Только улавливал не каким-то определенным местом, а всем телом и разумом.
В тумане начали появляться странные размытые сгустки. Они двигались, создавали дрожь. Холодный пот выступил на спине. Едва только несчастный начал привыкать к тому, что происходило вокруг, как все усилия канули в лету. "Это что-то новое", - с ужасом думал он, пытаясь понять, что происходит. - Вот и поспал!". К двум часам ночи сгустки стали концентрироваться. Айзек все понял, когда один из них, двигаясь, создавал вибрации совсем рядом. Как шестое чувство, только органом восприятия становился мозг. Эта субстанция начала проявлять очертания, двигаясь метрах в десяти, судя по ощущениям. И когда ее положение совпало со стуком в окне, все стало ясно. Клерк почувствовал их. Чувствовал все четче и четче, одного за одним. Расстояния, направления - все стало проявляться. Кругозор расширялся как мокрое пятно на ткани, постепенно выявляя неоднородности, не видимые на сухом материале.