В двенадцать пятнадцать раздался звонок. Леночка подбежала к телефону, но её ждало разочарование – звонила подруга Настя Воробьёва. Поболтав с ней минут пять, Леночка сказала, что ждёт важный звонок и поэтому больше разговаривать не может. Настя, конечно, догадалась, от кого, поэтому отнеслась с пониманием и не обиделась – обычно они трепались с Леночкой по телефону не меньше часа.
А через полчаса позвонила Людмила, другая подруга Леночки:
– Ленусик, ты что, с Димкой поругалась?
Поболтав с Людмилой минут десять и даже всплакнув, Леночка пошла на кухню, чтобы съесть что-нибудь сладенького. Это обычно её на какое-то время успокаивало.
И тут позвонил Дима!
Схватив в руки телефон, Леночка взвизгнула от счастья и радости и несколько раз чмокнула экранчик:
– Димочка мой! Любименький! Ну, наконец-то!
Дима позвонил еще раза три, но Леночка не отвечала. Она довольная сидела на диване и держала в руках телефон:
– Вот тебе! Не отвечу! Если вечером только, а то и завтра. Будешь в следующий раз знать, как со мной ссориться.
Скилл
Ричард Флекс, считавший себя гениальным писателем нового поколения, он же Евгений Тонконогов двадцати трёх лет от роду, написал три рассказа и разместил их на одном из литературных сайтов. Один рассказ под названием «Оплёванный дождем» и представляющий собой бред сивой кобылы, обожравшейся конопли, он отнес в своём предисловии к постмодернизму. Второй рассказ «Многолуние», по его мнению, был написан в жанре фэнтези, а третий, «Вывернутый уикенд», в жанре крутой эротической прозы. Впрочем, отнести эти рассказы к какому-либо из вышеупомянутых жанров можно было и наугад – рассказы один от другого мало чем отличались. Еще эти рассказы объединяло то, что все они были промаркированы знаком 18+.
Вот на эту маркировку Ричард Флекс в основном поначалу и возлагал свои надежды. Но количество читателей, число которых в первые дни достигало аж тридцати в день, за месяц упало до одного – это был его давний приятель Оборзевший Кролик, писавший тоже, как он сам с гордостью считал, в жанре постмодернизма.
Не помогло и увеличение количества опубликованных произведений. Ричард Флекс ходил в гости к Оборзевшему Кролику, а Оборзевший кролик к Ричарду Флексу. Рецензии, которые они писали друг другу, тоже были очень похожи: Ричард восхищался гениальным творчеством Кролика, а Кролик гениальным творчеством Ричарда. В одно из таких посещений у Оборзевшего Кролика родилась мысль, которую он изложил в письме Ричарду. Мысль была проста: гениальность гениальностью, но попиариться бы не мешало – для привлечения количества читателей, а то и издателей. Ричард с предложением Кролика согласился. Не секрет, лучший пиар – это скандал или экстравагантный поступок, или пример Моськи из басни Крылова. Ну, виртуальное пространство интернета – это не Красная площадь. Здесь себя за мошонку к брусчатке гвоздем не прибьешь, как сделал некий художник Павленский. Поэтому приятели-писатели выбрали последний вариант: потявкать на слона. В качестве слона приятели выбрали писателя Ивана Дмитриевича Коржикова – у него было больше всех читателей.
«Иван Дмитриевич, советую почитать Вам рассказ «Нора в норе» Оборзевшего Кролика – это поднимет Ваш скилл в писательстве», – написал Ричард Флекс в своем комментарии к последнему рассказу Коржикова «Утро» и дал ссылочку на Оборзевшего Кролика.
«Иван Дмитриевич, если Вы хотите поднять свой скилл в писательстве, то советую Вам почитать рассказ Ричарда Флекса «Булкотряс», – в своем комментарии написал Оборзевший Кролик и тоже дал ссылочку – на Ричарда.
– Какой еще скилл? – недоумённо спросил Коржиков, зайдя вечером на литературный сайт. – Отстал от жизни – не знаю, что такое скилл. Ладно, сейчас посмотрим.
Коржиков набрал в поисковой строке Яндекса «скилл» и нажал поиск.
– Так, скилл, в переводе с английского, это умение, мастерство. Тьфу ты, чёрт! Напишут же, идиоты.
Удалив со своей страницы Ричарда Флекса с Оборзевшим Кроликом и занеся их в чёрный спичсок, Коржиков взял со стола тетрадь со своим недописанным рассказом про собачку Шуньку и пошел на кухню, откуда доносился ароматный запах свежесваренного кофе.
В конце можно еще добавить то, что в тот день Ричарда с Кроликом посетили почти пятьдесят читателей. Но на следующий день их количество снова упало до одного.
Поболтаем?
– Присаживайтесь, пожалуйста.
– Ой, спасибо! Какая у вас обивка на стульчиках симпатичная – васильки! «Разбрелись возле тихой реки васильки, васильки, васильки…» Не слышали такую песню? Обожаю васильки! Еще ромашки: любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмёт – к черту пошлёт. Меня, в основном, любят. Представляете, сейчас ехала в трамвае. Как его трясло, это же просто ужас! Такое ощущение, как будто кувалдой снизу колотили – бум-бум-бум! У меня зубы только клац-клац-клац! Как меня зовут? Катя Кац. Ой, какая прикольная рифмочка получилась: клац-клац-клац – Катя Кац. Можно прикольный стишок какой-нибудь написать. У меня был один знакомый, так он сходу мог написать стихотворение. Только рифму ему подавай. Буриме называется. Знаете такую игру, да? А то и сам на ходу придумывал рифму. Скажешь ему, к примеру, Макс, пойдём в кафе. А он тебе: шарша ля фе. Иль ля-ля-фе. Смешно, да? Кстати, это мой дедушка настоял на том, чтобы меня назвали Катей. Папа с мамой хотели меня назвать Сарой, но дедушка сказал, что сразу три Сары в одном доме это уже чересчур. Потому что бабушку тоже зовут Сарой. Да-да, вот мои документы. Паспорт и всё остальное. Вы знаете, когда у меня плохое настроение или просто посмеяться хочется, я достаю свой паспорт и смотрю на фотографию. Это ж надо так получиться! Образование? Высшее. Диплом? Вот, пожалуйста. Красный. Инженер-электрик. Но, честно признаюсь, электричества я очень боюсь. Нет, всякую скучную лабуду типа контурные токи, узловые потенциалы или переходные процессы в нелинейных электрических цепях я могу легко рассчитать. Но электричества боюсь. Просто дедушка в свое время, когда я окончила школу, посоветовал далеко не ехать и поступить в наш единственный в городе институт – электротехнический. Талантливому человеку, Катенька, сказал он, любой диплом пригодится. Ну, а после – большие го-ро-да. Помните, Би2? Полковнику никто не пишет, полковника никто не ждёт…
– Хорошо, Катенька, вы нам подходите. Для начала будете вести утреннее телешоу «Поболтаем?», а дальше посмотрим.
Стульчик
– Здравствуйте. С чем к нам пожаловали на этот раз? С каким изобретением? Наверно, какая-нибудь чудо-лопата или сапоги-скакуны?
– Нет. Стульчик!
– Стульчик? А где же он?
– На мне!
– Не вижу что-то.
– А вот, я сейчас повернусь к вам задом. Видите?
– Что это?
– Это свисают ножки стульчика. Само сидение привязывается лямками к заду. Когда я стою, ножки свисают вдоль ног и не торчат. Но стоит мне только начать садиться… Видите?
– Вижу.
– Они начинают откланяться. Всё больше и больше. И как только я сажусь, стульчик полностью распрямляется и упирается ножками в пол. Получается обыкновенный стульчик. Видите, я уже сижу на стульчике.
– Вижу. Оригинально! Только вот один вопрос – где такой стульчик может найти применение?
– Везде! В трамваях, троллейбусах и автобусах, в магазинах, аптеках, ЖЭКах и даже на улице. Особенно будет полезен для лиц преклонного возраста. Представляете, вы, стоя в очереди, к примеру, в аптеке, почувствовали усталость в ногах. Садитесь, стульчик под вами распрямляется – и вы сидите, отдыхаете. Никуда отходить из очереди не надо. Заходите в трамвай, а там все места заняты. Садитесь прям тут же в проходе. Идете по улице, почувствовали усталость – присели. Для пожилых людей это будет незаменимая вещь!
– Можно еще раз?
– Конечно! Вот смотрите: сел – встал, сел – встал, сел…
– О Господи! Позвольте, я вам помогу подняться. Не убились?
– Ничего, ничего. Ножка одна не отклонилась. Шарниры надо лучше смазать.
По просьбе аграриев
В кабинете мэра Кашинского района Анатолия Павловича Гричухина уже второй час шло заседание.
– А что у нас с дорогой в Еловке? – спросил он одного из своих замов – Деревцова. – По договору с подрядчиком, насколько я помню, к первому октября дорога должна быть полностью отремонтирована и заасфальтирована.
– Работы временно остановили – с асфальтом у них проблемы. Но через пару дней, Анатолий Павлович, работы обещали продолжить.
– В августе они почти неделю простояли, – нахмурился Гричухин, – теперь еще пару дней простоят. Ты им напомни-ка о штрафных санкциях за несдачу дороги в срок. А на предстоящие работы в Малаховке, которые мы с ними обговаривали, мы можем найти и другого подрядчика.
– Хорошо, Анатолий Павлович.
– Что у нас там еще по Еловке осталось? У вас что-то, Наталья Дмитриевна?
– От жителей пришло письмо. Просят запретить продажу спиртного на селе.
– Мы же удовлетворили их просьбу. Разрешили продавать только два дня, как они и просили – по выходным.
– Теперь они просят, чтобы совсем запретили.
– Странно. Вроде село как село. Ну, выпивают мужики там – как и везде. Не стопроцентные, конечно, трезвенники, но и не алкоголики, не напиваются до чертиков. У меня там сестра двоюродная живет, навещаю иногда. Да и родом оттуда я. Многих сельчан знаю.
– Но если сами сельчане просят, – подал голос Филимонов, второй зам, – почему бы нам не удовлетворить их просьбу. Тем более денег на это не потребуется. Может, они решили всем селом вести абсолютно трезвый образ жизни.
– Странно как-то всё это… – постучал, задумавшись, Гричухин по столу пальцами. – У вас, Наталья Дмитриевна это письмо с собой?
– Да, вот оно.
– Позвольте-ка посмотреть.
– Пожалуйста, Анатолий Павлович.
Гричухин взял в руки письмо и, надев очки, принялся читать вслух:
– Уважаемый мэр Кашинского района А.П. Гричухин, к Вам обращаются аграрии села Еловка… Ишь ты, напишут же – аграрии! – Гричухин, улыбнувшись, продолжил читать дальше, но уже молча.
– Ну вот, я так и думал! – воскликнул он через минуту, хлопнув ладонью по столу. – А.Д. Тимохина, У.А. Трофимова и К.Н. Ёлкина. Три агрария! Знаю я этих аграриев. Со стажем. Это же самогонщицы! Самые первые и отъявленные самогонщицы на селе!
Мыло Земляничное
– Итого двести тридцать пять рублей, – проведя сканером по пачке «Земляничного» мыла и взглянув на монитор, сказала кассирша. Пока Клара Тимофеевна, что-то недовольно бормоча, отсчитывала деньги, кассирша сложила ей в пакет молоко, хлеб, сосиски и пачку мыла.
Отойдя от кассы на пару шагов, Клара Тимофеевна надела очки и принялась изучать чек. Понять Клару Тимофеевну было нетрудно: «Одно жульё и ворьё, так и норовят обмануть!» – частенько ругалась она, выходя из магазина.
Но на этот раз Клара Тимофеевна ругаться с кассиршей не стала, несмотря на то, что обнаружила явное несоответствие: пачка земляничного мыла была пробита за двадцать пять рублей, хотя на ценнике было указано тридцать.
«Не обеднеют, нас больше обманывают!» – решила Клара Тимофеевна и в течение дня еще несколько раз сходила за мылом.
Она ходила за земляничным мылом еще несколько дней и продолжала бы ходить дальше, складывая его у себя на квартире в большой картонный ящик, если бы не Маргарита Сергеевна, тоже пенсионерка. Выложив дома на кухонном столе после похода в магазин пачку овсяной каши, три коробка спичек и пачку земляничного мыла, Маргарита Сергеевна стала рассматривать чек. По её подсчётам, она должна была заплатить пятьдесят три рубля, а с неё взяли сорок восемь. «Ошиблись. Мыло-то стоит тридцать, а не двадцать пять. Завтра схожу, отдам пять рублей, – решила она. – Сегодня не пойду, устала».
Но пять рублей, которые Маргарита Сергеевна на следующий день принесла в кассу, брать не стали. Потому что «Земляничное» мыло действительно стоило двадцать пять рублей. А ценник в тридцать рублей, стоявший на пирамидке из земляничного мыла, заменили другим.
К этому рассказу можно было бы добавить ещё длинную тираду из бранных слов в адрес работников магазина, высказанную в тот же день Кларой Тимофеевной, но автор счёл это лишним.
По второму разу
Не знаю, как другие, а я, если сильно задумаюсь над чем-нибудь, то могу в таком состоянии, к примеру, поставить чайник в холодильник, а после очень долго его искать – куда же он мог деться?! В общем, выражаясь языком лётчиков, начинаю какое-то время жить на автопилоте. Чем частенько веселю или привожу в недоумение своих домашних – жену и дочек. Понять их можно. Представляете, вы открываете холодильник, а там стоит радиоприемник.
Сегодня вот озадачил даже нашу собачку Боньку. Вечером пришел с работы и отправился с ней гулять. Гуляем мы обычно полчаса. После прогулки моя Бонифация, обычно не дожидаясь команды «В ванну!», сама открывает носом дверь, запрыгивает в ванну и ждёт. Ждёт, когда я, скинув с себя куртку, кепку, переобуюсь в тапочки, зайду в ванну, засучив рукава рубашки, сниму с крючка лейку и, поднимая по отдельности Бонькины лапки, с шутками и прибаутками пройдусь по ним тёплыми струйками воды. После вытираем лапки махровым полотенчиком. У Боньки есть своё полотенце. Вернее, два – одно для лапок, другое для мордочки.
Так вот, сегодня после этой недолгой процедуры, я, по просьбе жены, сразу отправился в магазин за пакетом молока, а Бонька умчалась на кухню – оттуда доносился вкусный запах жареных котлет. На обратном пути из магазина меня посетила, как мне показалось, очень интересная мысль, которую я, может быть, изложу в одном из последующих своих рассказов. А пока… А пока я, зайдя домой, положил пакет молока на стоящую в прихожей табуретку, снял кепку и куртку, затем, задумчиво глядя на Боньку, приветливо помахивающую мне хвостиком, сказал:
– Ну, чего стоишь, хвостом машешь? Иди в ванну. В ванну иди! Первый раз, что ли?
Бонька недоумённо, склонив на бок голову, посмотрела на меня.
– В ванну, в ванну, говорю!
Бонька, собачка воспитанная и покладистая, спорить со мной не стала – открыла носом дверь и запрыгнула в ванну.
Я же, скинув туфли, стал переобуваться в тапочки.
– А где Бонька?– спросила жена, выходя из кухни.
– В ванне. Лапы сейчас мыть будем, – ответил я, продолжая думать о своём.
– По второму разу, что ли? – рассмеялась жена. – Молока-то хоть купил?
– Н-да… – почесал я в затылке. – Купил, вон на табуретке лежит.
Современно и злободневно
– Здравствуйте! – сказал я, заходя в кабинет редактора.
– Здравствуйте. Присаживайтесь.
– Я по поводу рассказа, который приносил вчера. Еще не читали?
– Прочитал, – ответил редактор. – Рассказ, в общем-то, не плох. Сюжет интересный: Коля любит Машу, но Маша любит Игоря, а Игорь любит Катю…
– Иру, – поправил я редактора.
– Ах, да, Иру. Ира любит…
– Федора.
– Федор же Катю, а Катя…
– Колю, – подсказал я.
– Круг, так сказать, замкнулся. Рассказ, как я уже сказал, в общем-то, не плох. Только надо бы сократить в нем число влюблённых, иначе читатель будет путаться и забывать – кто, кого любит. Согласны?
Я, разумеется, согласился, прикидывая про себя, насколько при этом сократится мой гонорар.
– Это, во-первых, – продолжил редактор. – А во-вторых, не мешало бы его несколько осовременить.
– В моем рассказе, вроде, все современно, – робко возразил я. – Коля – дизайнер, увлекающийся дайвингом, Маша работает в рекламном агентстве, слушает рэп, Ира участвует в конкурсе красоты, Игорь – модельер…
– Я не об этом, – перебил редактор. – Предлагаю убрать из этого замкнутого круга, например, Катю. Этим мы сокращаем число влюбленных и что имеем?