Наконец Ондхон встряхнулась и встала.
- Идти надо. Сиди - не сиди, дело само не сделается. Мэлько не дремлет. Нельо! - вдруг как-то по-особенному произнесла она. Майтимо вскинул голову. - Нельо, ОН не винил тебя ни в чем... Я оставалась с НИМ почти до конца.
Ондхон умолкла. Майтимо тоже молчал. Он застыл в неподвижности, только все мышцы могучего тела судорожно напряглись. Рана была глубокой и еще слишком свежей, чтобы он мог говорить о Финдекано с кем бы то ни было.
Ондхон заговорила снова:
- Он ведь знал уже, что погибнет. И отослал меня. Сказал, что моя помощь сейчас нужнее его брату. Мы тогда чувствовали оба, что Турукано обязан остаться в живых. Любой ценой. Предначертано, что из его рода и в его королевстве явится надежда для эльдар и людей. А Финдекано... Нельо, он помнил о тебе до последнего мгновения. И попросил передать...
Ондхон замолчала опять. Потом потянулась рукой к голове Нельяфинвэ, прижала пальцы к виску. Майтимо не понимал, что она делает, открыл рот, чтобы возразить. В этот миг перед его глазами вспыхнул нестерпимо яркий свет, и развернулась картина: "...Поле боя. Тела эльдар лежат вперемешку с трупами орков, варгов и еще каких-то лиходейских тварей. Эльфийские клинки и доспехи тускло поблескивают среди куч песка и пепла. Анфауглиф. Краткое затишье перед новой атакой. Клубы дыма и поднятой пыли застилают все вокруг, но впереди видны новые орды, подступающие к холму. За рядами орков видны какие-то плотные сгустки дыма, в которых вспыхивают языки багрового пламени - это балроги. Над войском кружат Крылатые Стражи. На холме, наперекор очевидности, плещется лазурное знамя. Под ним, сжимая сияющий клинок, стоит одинокий витязь. Вот он поворачивает голову, оглядывает поле битвы. Все его воины убиты, помощи ждать не приходится. Тогда витязь слегка наклоняется и обращается к кому-то, находящемуся рядом:
- Видишь, Рани, все кончено. Я говорил... Пожалуйста, сделай, как я прошу. За меня не переживай, я ухожу с легким сердцем. Потому что сумел переломить свою судьбу. Я все-таки уберег сына от Жребия Нолдор. Об одном жалею - что не успел свидеться с Нельо. Но я не виню его ни в чем - пожалуйста, скажи ему это. Если бы все силы Ангбанда встали между нами, Майтимо все равно бы прорвался, я знаю. Но здесь вмешалась Судьба. Что поделаешь... - тут витязь наклоняется ближе, и перед мысленным взором Майтимо, будто наяву, вспыхивает лицо друга, открытое, смелое, такое живое... И блестящие глаза Финьо, горячие и ласковые, проникают в душу, пронизывают насквозь... Тихий шепот заглушает бешеные вопли приближающегося орочьего войска, навечно врезается в память, - Все равно он мой лучший друг! И так было всегда. В последние годы мы редко виделись, пусть простит меня, так уж вышло. Ну все, теперь уходи! Только обязательно найди Нельо и передай ему мои слова! Обязательно, слышишь!.."
Короткое завихрение смешало картину, потом еще раз перед глазами Майтимо мелькнуло лазурное знамя, стремительно отдалилось... и все кончилось. Вокруг снова была непроглядная осенняя ночь, силуэты деревьев шевелили над головой черными оголенными ветвями, а впереди журчал невидимый ручей. Ондхон слегка коснулась ладонью плеча Нельяфинвэ и бесшумно растворилась в черноте. Она знала, что виделась с другом в последний раз в этом мире, что они все подошли к последней черте, Рок готов сомкнуться над ними и над всей землей...
Майтимо не обернулся вслед Ойорандель. Мысли бешено скакали в голове, пальцы яростно комкали полу плаща. Финьо, самый близкий, самый верный друг! Не предал своего друга Нельо, не позабыл ни на мгновение. Бросился на его призыв как всегда стремительно и горячо. Но Рок оказался сильнее, и Финдекано погиб, до последнего дыхания сражаясь с Тьмой... Ойорандель сейчас отправится сначала в Гондолин, там неизвестно, сколько времени будет искать вражьего шпиона, и только потом придет в Дориаф. А он, Нельяфинвэ Феанарион, будет сидеть, сложа руки, и ждать, пока этот черный маг пока наберет там необоримую силу. Нет уж! Майтимо вскочил, оступился в темноте, судорожно ухватился рукой за корявый ствол. Не будет он дожидаться, пока там разберутся Валар, майар и их прислужники! Если в центре происходящего сияет сильмариль - значит это его дело! Его и братьев. Дориаф вдруг представился Нельяфинвэ огромным нарывом на теле Эндорэ. Под тонкой кожицей внешнего благополучия и мирной жизни копится гной подлого предательства, медленно, но верно проникающий во все потаенные уголки. А как сегодня выразилась их странная гостья - нарыв надо вскрывать! Вот он этот нарыв и вскроет. И никакой помощи ни от кого не примет.
Ондхон давно ушла, а Майтимо еще долго стоял, вглядываясь во тьму невидящим взором. Там, в этой тьме выплеталось невероятными узорами кружево Мироздания. Нельяфинвэ почти физически чувствовал, как подхватывает его Ветер Судьбы и влечет вперед. И не сойти уже с этого пути, не повернуть назад, даже задержаться невозможно ни на мгновение. Ну что же, пусть будет все, как будет. Он справится. Выдержит. И сделает все, как нужно.
Глава 4. Победа Тьмы.
Рингвэ объяснил Диору и его юным сыновьям, что королева отправилась в гости к родственникам на юг Дориафа. Король был поражен этим известием.
- Что за бред?! В начале зимы? Какие могут быть путешествия в такую погоду? В лесу скоро сугробы лягут по пояс! Да еще так внезапно, никого не предупредив...
- Так уж ей вздумалось. Твоя жена затосковала. Ты отдаляешь ее от себя и тем самым вызываешь у королевы обиду и подозрения. Сам виноват! - недовольно ответил советник и больше не пожелал распространяться на эту тему.
Диор чувствовал, что здесь что-то не так, но он ощущал такую зависимость от посланца Тьмы, что шагу ступить боялся против него. Если бы получилось как-то удалить детей из Менегрота, переправить в безопасные края, в Оссирианд, в Гавани, или еще дальше... Но Рингвэ следит за ним постоянно, видит Диора насквозь, знает все его мысли... Как же он одинок в этом чужом, недобром краю! У него нет здесь друзей, не с кем посоветоваться, попросить помощи. Отчаяние с каждым днем все сильнее овладевало юным королем, мысль о смерти все настойчивее посещала человеко-эльфа...
А дети, несмотря на объяснение советника, сразу мучительно затосковали по маме. Малыши все же были на три четверти эльфами, скрыть от них смерть близкого существа было невозможно. Эльвинг плакала постоянно, успокоить девочку не мог никто, лишь утомившись от безудержных слез, малышка засыпала, чтобы через несколько часов вновь проснуться в слезах. А близнецы все дни проводили возле ворот, мечтая, что вот каменные створы приоткроются, и войдет мама... Она откинет капюшон с разрумянившегося лица, стряхнет снег с дорожного плаща и весело протянет сыновьям руки... Они бросятся к маме, крепко-крепко прижмутся к ней, пахнущей морозом и лесной свежестью... Но ворота оставались запертыми, и только злая пурга наметала огромные сугробы перед входом в каменные лабиринты Менегрота. Жестокая зима гасила последнюю надежду в душах маленьких квэнди.
Короткий зимний день уже начинал клониться к вечеру. Хотя в подземном дворце день мало отличался от ночи, Элуред и Элурин, родившиеся в лесном краю, хорошо умели ощущать время.
- Уже скоро ночь, Эли! Неужели и сегодня мы маму не дождемся?.. - тихо плакал Элурин, прижимаясь к брату. Элуред не успел придумать обнадеживающий ответ.
За воротами послышался глухой шум, какие-то крики, и вдруг огромные каменные створы рухнули внутрь со страшным грохотом, обвалив часть стены. Ледяной ветер ворвался в пролом, швырнул в подземный зал тучу снега и каменной пыли. И в этом жутком хаосе в подгорный чертог ринулись какие-то существа со сверкающими клинками, мгновенно разбросали привратников и устремились вглубь пещерного лабиринта. Навстречу им из боковых коридоров уже выбегали воины Менегрота, на ходу натягивая луки. Запели стрелы. Один из напавших разглядел в уголке зала две детские фигурки, в ужасе жмущиеся друг к другу. Высокий нолдо схватил малышей на руки, вытащил наружу:
- Бегите отсюда, спрячьтесь где-нибудь! Здесь сейчас жарко будет!
Схватившись за руки, мальчишки устремились вперед, не разбирая дороги, пробежали по мосту через Зачарованную реку и бросились в лес. Две маленькие фигурки быстро затерялись между деревьями.
Воин-нолдо, вынесший малышей из боя, был еще совсем юным, душа его не успела закалиться в жестоких войнах с Врагом. Увидев детей, юноша испугался, что их могут зацепить стрелой, или копьем. Вот только где уж догадаться в горячке боя, что одежда мальчиков не годится, чтобы прятаться в зимнем лесу.
Бежать скоро стало невозможно, ноги вязли в снегу. У Элурина слетел башмак. Пришлось искать его, голыми руками раскапывая сугроб. Ледяной ветер стряхивал близнецам на головы комья снега с ветвей. Стоять на месте было холодно, а вернуться страшно. Да и куда? Оглянувшись по сторонам, дети поняли, что не помнят, в какой стороне остался Менегрот. Измученные, промерзшие до костей, мальчики побрели наобум, от одного неохватного ствола к другому, лишь бы двигаться куда-то. Силы малышей таяли, жалкая одежда не спасала от зимней стужи. Дотащившись до векового бука, дети сели в снег, прижались к стволу с подветренной стороны. Крепко обнялись. Стало как будто теплее. Элурин начал задремывать, голова мальчика склонилась на плечо брата. Элуред слегка тряхнул братишку:
- Эли, не спи! Нельзя спать на морозе, нам же рассказывали! Нужно вернуться домой, найти дорогу и вернуться.
- Там враги!
- Все равно. Может воины нашего отца их уже выгнали! Они - самые лучшие стрелки на свете. Надо идти, Эли, а то мы тут замерзнем.
- Да, Эли, сейчас пойдем... Только еще чуть-чуть отдохнем...
Давно отцвели нежные ландыши, ушла в прошлое ласковая весна. Медленно уходила жизнь из маленьких обессиливших тел. Зло нашло путь в Огражденное Королевство. Но не дремали в Искаженном мире и светлые силы.
* * *
Владыка Ульмо конечно же оказался прав. Как и всегда. Король Турукано и слушать не хотел о том, чтобы покинуть Гондолин.
- Взгляни, Ойорандель - как прекрасен мой город, как звонко поют его фонтаны! А какие крепкие стены его окружают! Не так-то просто одолеть эти стены даже всей огромной армии Моргота, пока хоть один воин-нолдо защищает их. А у меня тысячи воинов. И все они любят свой город! Ты говоришь о предательстве? Но уже много лет ни один житель Потаенного Королевства не выходил за кольцо Ограждающих гор. Единственные ворота завалены, да и Великие Орлы не дремлют. Нет, я не могу поверить, что кто-то из моего народа пойдет на предательство и откроет Врагу тайну любимого города. Все мы душу вложили в это дивное творение наших рук. И если мы бросим наш город на поругание Морготу и уйдем, наши души разобьются, как стеклянные!
Ондхон с тоской оглянулась вокруг. Турукано беседовал с посланницей Ульмо в одном из самых красивых залов королевского дворца. Колонны, отделанные зеркальными пластинками, поддерживали куполообразный потолок, в огромные окна вливались потоки солнечного света, отражались в бесчисленных зеркалах и хрустальных резных украшениях. Солнечные блики играли и переливались по всему залу, создавалось впечатление, что беседующие сидят в центре огромного фонтана. Из каждого окна открывался непередаваемый вид на белый город. Ондхон понимала, что никакими силами невозможно заставить жителей Гондолина расстаться с этой красотой.
Вдруг глаза Ойорандель, обегавшие лица нолдор, присутствовавших при разговоре, будто споткнулись о взгляд прекрасной золотоволосой девушки. Красавица прижимала к себе маленького мальчика, и в ее широко распахнутых глазах плескалась мучительная тревога. Ондхон узнала девушку - это же Итарилле, дочь Турукано. Значит, у нее родился сын. И этого сына молодая мать постарается спасти любой ценой. Тут до Ондхон вдруг дошло: вот она, сила, способная преодолеть любовь нолдор к творению рук своих! Те, кто любит своих близких и не хочет их потерять, не будут, сложа руки, дожидаться гибели города. Они постараются сделать все для спасения родных и любимых, а особенно маленьких детей. Ондхон решила выбрать время и поговорить с дочерью короля наедине.
В этот миг сердце Ойорандель будто стиснула ледяная рука. Ощущение случившейся где-то большой беды охватило душу эльдалиэ-майа. Она сжала голову ладонями.
- Что такое? - обеспокоился король.
- Турукано, извини... Подожди... - Ондхон отрешилась от всего и напрягла внутреннее зрение. Мысль ее полетела на юго-восток, туда, откуда несся Зов ужаса и боли. Завеса над Дориафом больше не мешала внутреннему взору эльдалиэ-майа, и Ондхон в подробностях увидела, как эльфы бьются с эльфами в лабиринтах Менегрота. "О, Эру! Нельо! Что же ты натворил?! Зачем?!" Ойорандель вскочила и бросилась к окну. Осознав, что король Турукано и его подданные не поймут не внезапного бегства, Ондхон обернулась и, задыхаясь, выговорила:
- Турукано, прости! Беда случилась... Я вернусь потом, договорим... - с этими словами посланница Ульмо выпрыгнула в окно, уже в воздухе сменила облик и стремительной птицей понеслась к Дориафу. Сжигая себя в неистовом полете, Ондхон вдруг ощутила, как подхватывает ее Ветер Судьбы, вихрится под крыльями, влечет вперед. И не сойти уже с этого пути, не повернуть назад, даже задержаться невозможно ни на мгновение.
Пролетая над лесом, она вдруг услышала Зов. Сигнал был неумелым, но мощным и звучал как-то странно. Устремляясь на Зов, Ойорандель не могла понять, исходит он от одного, или его посылают двое, но уж очень синхронно. Подлетев ближе, она разглядела спрятавшихся в зарослях двух маленьких эльдар, крепко обнявшись, они дрожали от холода. Вернув себе обычный облик подальше за деревьями, Ондхон тихо, чтобы не напугать детей, подошла к ним...
* * *
Огненная машинка Куруфина сработала, как надо. Не зря братья звали его Искусником и Маленьким Отцом. Огромные каменные врата Менегрота разлетелись, будто глиняный горшок, и обрушились тучей пыли и обломков. Стражники-синдар в ужасе разбежались по боковым ходам. Феанариони во главе большого отряда воинов ворвались в подземный зал. Из коридоров вылетело несколько стрел, безвредно ударилось о броню нолдор.
- Не отвечайте! Не стреляйте! - закричал Майтимо. Сорванный, хриплый голос породил многократное эхо в тысяче пещер и запутанных переходах. - Попробуем мирно договориться!
На другом конце огромного каменного зала, почти невидимые за лесом колонн и сталагмитов, распахнулись еще одни ворота. Войско синдар и лайквэнди, ведомое самим королем Диором, выступило навстречу незваным гостям. Нельяфинвэ медленно вышел вперед, подняв руку раскрытой ладонью вверх. Братья полукругом встали за его спиной, впереди всего войска, готовые как к мирному разрешению конфликта, так и к внезапному нападению.
И в этот миг Тьелькормо, стоящий справа, ощутил дуновение опасности, прилетевшее из бокового коридора. Стремительно оглянувшись, Охотник успел заметить жало стрелы, нацеленной в спину старшему брату. Не раздумывая, Келегорм метнул туда кинжал, потом бросился сам, резко дергаясь из стороны в сторону, чтобы сбить прицел прячущемуся лучнику. До входа оставалось два шага, когда навстречу Охотнику прыгнул воин-синда, невысокий и тощий, в нелепом железном нагруднике и даже без шлема. Горе-боец неумело замахнулся мечом на витязя нолдор. Тьелькормо одним движением выбил меч, но синда не успокоился: выхватил из-за голенища кинжал и снова замахнулся.
- Надоел, придурок! Сейчас ты у меня уймешься! - Келегорм стремительно перехватил руку с кинжалом, вывернул за спину неумейке, а другой рукой схватил того за шею и слегка надавил. Но прием не просто успокоил настырного синда - тот вдруг обвис, как тряпка, на руках у нолдо, потеряв сознание.
- Тьфу ты, наказание! - Тьелькормо пару раз тряхнул своего горе-соперника, потом раздраженно отбросил безвольное тело к стене.
- Будь ты проклят, убийца! Ты убил мою жену! - резанул по ушам неистовый вопль. Келегорм оглянулся - на него мчался, занеся меч, сам король Диор. За ним бежали воины Дориафа.