Это дополнение, которым обеспечивают высший класс похорон, объяснил я ему мрачно. Предосторожность не быть похороненным заживо.
Я услышал, как Уилл резко втянул в себя воздух. В это время первый рабочий цеплял цепь к колоколу. Другой конец, как я знал, уже на кольце на указательном пальце Императора. Я кивнул в сторону могилы.
Это на случай, если доктор слегка ошибся. Если дорогой ушедший внезапно проснется в гробу, он может потянуть за цепь, колокольчик зазвонит, и кладбищенский сторож выкопает его обратно.
Похоронен заживо ... выдохнул Уилл. Можешь себе представить?
Я не мог, и более того, даже не хотел. Но я знал многих, кто мог. Когда болезнь прокатывалась по городу - вроде эпидемии черноводной лихорадки несколько лет назад, или кровавого поноса прошлым летом - выкосив большие группы населения, перегруженные работой доктора не всегда были столь щепетильны, как следовало бы. Ходило больше чем несколько историй о тех, кто был объявлен мёртвым, только чтобы очнуться в непроглядной черноте на глубине шести футов (* 2м). Вот почему те, кто мог позволить себе оплатить цепь с присоединённым к ней колокольчиком, торопились сделать это. Некоторые пошли даже дальше. Теодор Бойл - миллионер финансист - заболев, изменил своё завещание, настаивая, чтобы он был обезглавлен после своей смерти и заранее нанял самурая, чтобы осуществить свою волю.
Пошли, Уилл, сказал я, хлопая его по плечу. Хватит этих болезненных мыслей. Отключись.
Мы повернулись чтобы уйти. Кладбище быстро пустело по окончании похорон. Викарий уже исчез, как и катафалк с жеребцами, пока последние из провожающих спешили через арку. Мы потащились следом за ними по мокрой траве, нервно поглядывая через плечо назад, прокладывая путь между могильных камней. Вороны перестали орать, но по-прежнему сидели на месте, их чёрные крылья сложены вокруг их пухлых тел, делая их похожими на группу зловещих чёрных монахов в рясах.
В следующее мгновение, разом, вся стая захлопала крыльями и шумно снялась в воздух, хрипло каркая громче чем даже когда только появились. Оставив это жуткое место, мы свернули на Бельведер Милю и забрались на крышу склада импортёров чая. Через проём между зданиями позади нас, кладбище всё ещё виднелось, густой туман закручивался у стволов тёмных деревьев, как простокваша. Над ними, кружили вороны.
У меня в животе урчит от этого места, сказал Уилл, дрожащим голосом.
Не беспокойся, Уилл, сказал я. Старина Огненная челюсть мёртв, мертвее не бывает, и мы отдали дань уважения, так что у нас нет причин возвращаться туда.
Как мало я догадывался, когда эти судьбоносные слова покинули мои губы, насколько они неверны ...
Глава 4
Несколько недель спустя - воспоминания об этом мрачном погребении потускнели, как жаровня ночного сторожа на рассвете - я зашёл к моему старому другу, выдающемуся биологу Профессору Пинкертону-Барнсу. Я был в хорошем настроении, и для того были причины.
Мой protйgй (* протеже), Уилл Фармер, только что вернулся со своей первой хайстек работы. Аптекарь Арнольд Тиллинг принял Уилла на регулярную работу тик-так парня для доставки зелий и пилюль своим многочисленным клиентам по всему городу. Теперь Уилл практиковал свои хайстек навыки на крышах города, с шумной Поттерс Рич, где воздух звенел от постукиваний и ударов её бондарей, колесных дел мастеров и медников, до убаюкивающей Блэкчапел с ее барристерами и клириками; от захудалой искусанной-блохами Истгэёт до задирающей-нос Чалфонт; с шёлкового рынка на богатой Аскутиш Пассаж до неопрятных чердаков задрипанного Осиного Гнезда ...
Я был рад за него, и теперь с его заработной платой он мог себе позволить взять чердачную комнату рядом с моей и инвестировать средства в прекрасный новый цилиндр и жилет. Улыбаясь про себя удаче Уилла, я съехал по водосточной трубе к подоконнику у окна профессорской лаборатории и забрался внутрь.
Профессор - или Пиби для друзей - сидел на зелёном обитом бархатом пуфике, пряча лицо за научным журналом. Я прочистил горло. Он подпрыгнул, выпрямившись, журнал упал на пол с глухим шлепком.
Барнаби! закричал он. Ты меня напугал!
Простите, ПиБи! сказал я. Я- слова застряли у меня в горле. Что вы сделали?
Сделал? спросил он.
Ваши глаза, два жирных чёрных круга виднелись вокруг его глаз. Вы выглядите как панда!
Профессор нахмурился, снял свои очки и подошёл к большому зеркалу, где несколько мгновений изучал своё отражение.
О, я понял, что ты имеешь в виду, сказал он со смешком. Это вероятно остаток смолы, которую я использовал для герметизации очков ...
Очков? эхом отозвался я.
Да, профессор тёр свои глаза панды неопрятного вида платком. Я пытался сделать их водоустойчивыми - но безрезультатно. Они ужасно сочились. Тем не менее, я придумал кое-что получше ...
Профессор не договорил, заметив озадаченное выражение на моём лице. Отполировав очки подолом своего лабораторного халата прежде чем вернуть их на место, он взял меня под руку.
Сначала кое-что другое, Барнаби, мой мальчик. Улыбнулся он. Я кое-что хочу показать тебе.
Пока он тащил меня через лабораторию к мраморной столешнице на противоположном конце комнаты, я начал улавливать навязчивый запах гнилой рыбы. Он остановился у длинного глубокого металлического подноса и снял крышку. От запаха на глаза навернулись слёзы.
Немного воняет, признал профессор, но ты привыкнешь к этому.
Я не был так в этом уверен. Одной рукой зажав нос и рот, я пытался сморгнуть слёзы, пялясь на поднос. На нём лежало полдюжины рыб, каждая разного вида. Я узнал их из рыбных прилавков с городских рынков. Тут был треска, скумбрия, морская форель и сельдь; плоская камбала, с кожей пятнистой, как у песчаного морского дна, на котором она отдыхала, и длинная пятнистая акула. Каждая из рыбин была изуродована круговой подпалиной-вроде рубца от удара на теле, где чешуйки исчезли и плоть под ними была сырым мясом в волдырях.
Я собрал их в гавани, сказал он, взяв в руки пару длинных пинцетов и подталкивая рыбу. Все они были мертвы и плавали на поверхности воды.
Что случилось, как вы думаете, ПиБи? спросил я придушенным голосом, поскольку не желал отнимать руку ото рта.
Не уверен, сказал профессор, тряся головой. Но у меня есть теория ... Он лучезарно улыбнулся, его зубы полыхнули и оба подведённых глаза прищурились. Хотя мне нужна твоя помощь, Барнаби.
Я кивнул с энтузиазмом. Конечно, сказал я ему. Всегда счастлив помочь, вы же знаете.
У Профессора Пинкертона-Барнса на всё есть своя теория, с акцента гавканья у собак до клептомании сорок; с высоко-прыгающих полёвок до снегирей, раздирающих кошек. Большинство из этих теорий, должен признать, оказывались ошибочными - но это никогда не влияло на энтузиазм профессора, и работать на него было бесконечно увлекательно.
Сегодня ночью, я хочу, чтобы ты отправился со мной, чтобы исследовать основание скалы в гавани.
Основание? переспросил я, заинтригованный. Скала торчала посреди залива между Причалами Гатлинга и доками Ривехизе, ее верхушка была увешана гнёздами морских птиц; основание, надо сказать, лежало в двенадцати фатомах (* морская сажень = 6 футам, те на глубине около 24 метров) или больше под водой. Но как?
Увидишь, Барнаби, мой мальчик, улыбнулся профессор, его глаза в кругах панды сверкнули, сегодня ночью.
И таким образом, когда колокол на башне Ист Батавиа Трейдинг Компани пробил три четверти часа, я оказался у плещущихся о берег вод Ривехизе. Это была воскресная ночь, и кроме пары пьяных матросов, которых выбросили из таверны и которые теперь возвращались на свои корабли, и экипажа ночной рыбачьей лодки, причалы были тихи. Я шёл вдоль стены гавани, обрубок маяка Спрутон Билл остался справа от меня, мигая своим предупреждающим лучом о предательском иле, перебивающим восходящую луну. Одинокий баклан сидел на неровной скале рядом с маяком, расправив крылья и вытянув длинную чёрную шею. Серебристые чайки кружили над головой, мяукая как младенцы.
Швартовые причалы, мимо которых я проходил, были полны судов, больших и малых, от грандиозных чайных клиперов до скромных непритязательных барж. Некоторые прибыли с другой части света. Тантал с угольным приводом с Молуккских островов с грузом древесины, например; двух-трубный Оушен Лорд из Вальпарайсо, гружёный медной рудой, и элегантная джонка, под флагом с малиновым драконом, хлопающим на её центральной мачте, что проплыла весь путь от Восточного Китайского Моря с шелками, специями и лакированными шкафами.
Я продолжал шагать вдоль стены к причалам, где швартовались небольшие рыбачьи лодки. Лёгкая дымка танцевала у поверхности воды и доски под моими ботинками гнулись и поскрипывали. Слева и справа от меня, суда - верёвки крепят носы к обветренным кабестанам - покачивались на низкой зыби.
Я кивнул паре просоленных рыбаков, которые убирали свой щёлкающий клешнями улов из насыпи горшков для ловли омаров. За ними, я поймал взглядом горстку розовощёких рыбачек - с красными руками и в фартуках, забрызганных рыбьими внутренностями - потрошащих и разделывающих пикшу и селёдку, готовясь к раннему утру на рынке, и бросая тушки в поджидающие корзины.
Барнаби! зазвенел голос в воздухе. Сюда!
Профессор стоял на коленях на самом конце пристани, подняв голову и махая мне. Я махнул в ответ.
Добрый вечер, ПиБи, позвал я, приблизившись. Не опоздал, надеюсь.
Нет, нет, ответил он радостно. Пунктуален как обычно. Я только проверял, что всё готово.
На досках рядом с профессором лежал необычно-выглядящий бойлеркостюм. Он казалось сшит из промасленной кожи, с перчатками и сапогами бесшовно-прикреплёнными к нему.
Что это? спросил я.
Это, произнёс профессор, гордость в его голосе невозможно было не заметить, то, что я называю костюмом "Нептуна". Он изготовлен из лучшей промасленной парусины и обработан моим собственным запатентованным средством из смеси резины и воска, и предназначен он для изоляции носящего и позволяет вентиляцию для подводной разведки.
Понятно, произнёс я тихо.
А вместо очков и мундштука, продолжал профессор, у меня есть это.
Он повернулся к небольшому деревянному ящику, стоящему за ним. Я смотрел, как он щёлкает замком и поднимает крышку. Он полез внутрь двумя руками и, слегка похрюкивая от натуги, вытащил металлический шлем, из скрепленных секций меди и со стеклянной панелью.
Смотри! объявил он. "Дыхательный капюшон". Несколько тяжёлый и громоздкий, допускаю, но он не протечёт - и не устроит тебе глаза панды!
Вы хотите, чтобы я напялил на себя этот костюм Нептуна и спустился под воду прогуляться вокруг рифа? уточнил я.
Профессор вечно полон сюрпризов, но это бисквит в буфете прислуги.
Такова основная идея, Барнаби, мой мальчик, радостно ответил профессор. И пока ты там внизу, я бы хотел, чтобы ты собрал несколько морских моллюсков. Видишь ли, у меня есть теория ...
Я превратился в слух. Профессор нанимает меня потому, что он знал, что я предприимчив и люблю вызов. Кто другой вздумал бы взбираться на статую Сэра Ригби Робесона посреди парка, чтобы изучить поведение снегирей? Или запускать воздушного змея с купола театра Гэети в бурю? Но с костюмом Нептуна, профессор устроил мне самый суровый вызов из всех. Сняв куртку, жилет и туфли, я подцепил клеенчатый бойлеркостюм и влез в него, пока профессор объяснял свою теорию.
Материал костюма был жёстким и неподдатливым, и он трещал, когда я пытался двигаться - но размер мой. Профессор явно имел в виду мои пропорции, когда делал его. Возбуждённо говоря, он забрался в маленькую гребную лодку, пришвартованную у причала, и я последовал за ним, зажав шлем под рукой.
Оказалось, теория профессора касалась определённого вида экзотического моллюска с другой стороны света, который, был уверен профессор, был завезён в гавань на корпусах торговых судов. Кучинг скорпион, как полагал профессор, осел здесь и охотился на рыбу, принесённую океанскими теченьями, парализуя и поедая её прежде чем вернуться к основанию рифа на ночь. Профессор был убеждён, что колония этих моллюсков утвердилась на скале в гавани и была ответственна за мёртвую рыбу, которую он обнаружил в этом районе.
Развязав узел на причальном канате и схватив вёсла, профессор начал грести, направляя нас от причала вглубь гавани. Он был тонким человеком, костлявым и узкоплечим - типичный учёный - и я был удивлён, как уверенно он управлял лодкой и как энергично вращал вёслами. Профессор должно быть заметил моё изумление, потому что сказал мне гордо, что он грёб некогда за университетскую команду будучи ещё студентом. Он явно не подрастерял своих навыков. Мы скоро оставили причалы позади и сильными взмахами профессора проплыли через гавань на выход в глубокие воды рядом со скалой.
Когда мы приблизились, птицы, гнездившиеся в расщелинах высоких утёсов завизжали и поднялись в воздух, кружа над нашими головами. Профессор отложил вёсла, и взял у меня из рук дыхательный капюшон. Я следил, как он аккуратно зажал край длинной катушки резиновой трубки в фитинге медного шлема. Другой конец был присоединён к штуковине, лежащей у ног профессора, напоминавшей пару кузнечных мехов.
Я буду накачивать воздух для дыхания в капюшон вот этим вентилятором, объяснил он, надевая мне на голову шлем.
Он затянул серию гаек в вороте костюма, обеспечивая его водонепроницаемость, пока я привыкал к своеобразным ощущениям бытия в костюме Нептуна. Крики чаек и звуки бьющейся о борт лодки воды затихли; острый запах водорослей и соли сменился металлическим ароматом, пронизанным чем-то едким, вроде битума или жжёной резины, в то время как область зрения сократилась до небольшого прямоугольника стеклянной панели.
Ты как? спросил профессор, его голос звучал как-будто издалека.
Я в порядке, мои собственные слова эхом заходили внутри шлема.
Спускайся в воду и держись за борт, проинструктировал меня профессор, цепляя верёвку к скобе на костюме. Когда отпустишь руки, вес шлема потянет тебя ко дну. Просто дыши спокойно, и не паникуй.
Я кивнул, моё дыхание звучало невероятно громко в медной каске.
Когда захочешь подняться наверх, потяни за верёвку и я вытяну тебя на поверхность. Сейчас полнолуние, но внизу всё равно будет темно, так что тебе понадобится это.
В одной руке он держал небольшой топорик и нечто среднее между гарпуном и фейерверком в другой.
Этот конец - подводная вспышка, объяснил профессор. Потяни шнур и соединение магния высвободится и вступит в реакцию с водой. Это даст тебе яркий свет на минуту или вроде того, должно хватить. Срежь столько моллюсков, сколько успеешь. Они дремлют в этот час и не должны доставить тебе проблем.
Я надеялся он прав. Профессор поднёс своё лицо к стеклянной панели шлема и улыбнулся во все зубы.
Готов? спросил он.
Готов, ответил я сумрачно.
С помощью профессора, я перебрался со скамьи лодки в её заднюю часть, ступил на корму и посмотрел в воду. Здесь, за пределами постоянного водоворота причалов гавани, море было относительно прозрачным, несмотря на волнение на поверхности.
Профессор хлопнул меня по плечу, и я повернулся и кивнул. Пора было делать решительный шаг, не впервые я ставил на доверие к профессору и его изобретениям. До сих пор они меня не подводили. Я нагнулся вперёд и сделал шаг назад, в неспокойное море.
Оказавшись в воде, я почувствовал холодное давление сжавшее меня со всех сторон. Принимая гарпун-вспышку в одной руке и топорик в другой, отпустив борт лодки я тут же начал медленно погружаться, тяжёлый шлем тянул меня так, как и обещал профессор. Вниз, вниз, вниз. Вокруг становилось темнее, но я всё ещё был способен различить маленьких серебристых рыбок мечущихся вокруг меня в горохово-зелёных глубинах. После того, как казалась прошла целая вечность, но вероятно не более пол-минуты, мои ноги коснулись песчаного дна.
Прямо передо мной маячил чёрный силуэт громады скалы. Я сосредоточился на том, чтобы успокоить дыхание, в то время как уши мои привыкали к хрипам воздуха, закачиваемого в шлем. Костюм Нептуна, с его дыхательным-капюшоном, казалось работает. Я мог видеть свой выдох, выходящий из бокового клапана, дрейфуя к поверхности моря струйкой блестящих пузырьков.