И я послушно задумался.
Друзей у Скорпиуса мало. Катастрофически мало.
Всяких чистокровных лордов сразу можно откинуть, несмотря на то, какую характеристику Скорпиус дал каждому из них на кладбище: никто бы не рискнул укоротить жизнь внуку министра магии, да и незачем. На кресло чиновника Скорпиус не претендовал, деньги ни с кем не делил, его роль заключалась лишь в том, что он улыбался отцовским коллегам и прочим сливкам общества, изредка отвешивая комплименты или стараясь поддержать беседу.
Нет, Скорпиус не интриган, которого можно было бы убить за грехи прошлого. По сути, зачем вообще кому-то убивать его?
Он же… такой обычный, несмотря на все свои странности. Молод, богат, беспечен, счастлив в браке.
Счастлив в браке…
Почему-то эта мысль вдруг развеяла все сомнения по поводу адекватности идеи Наземникуса.
— Его жена… Доминик, не ладила с Малфоями, — произнес я.
— Видимо, нормальная она девка, — пожал плечами Наземникус.
— И она хотела родить от Скорпиуса, чтоб наверняка привязать его к себе, — вспомнил я, как Доминик обмолвилась об этом на кухне квартиры на Шафтсбери-авеню. — Она могла делать это не только из великой любви, но и меркантильных побуждений.
— Ну и?
— Чисто теоретически, она могла избавиться от Скорпиуса, чтоб заполучить его деньги, как вдова. А если она еще и беременна, то и как мать наследника.
Судя по каменным лицам Наземникуса и Морана, по дедукции мне надо было ставить «Отвратительно». Но, хоть убей, именно Доминик пришла ко мне на ум, когда речь зашла о возможном убийце.
Наверное, потому что мои отношения с кузиной серьезно испортились, после того, как я узнал правду о Луи. А может, потому что я до последнего не верил в светлую любовь между молодыми супругами, проживающими в сказочной идиллии на Шафтсбери-авеню.
И вообще, во всех детективах в убийстве одного из супругов подозревают второго.
— Мысля не лишена логики, — на удивление одобрил Наземникус. — Но есть два очень существенных «но». Первое: какой нормальный парень, едва закончивший школу, будет писать завещание, в котором все отписывает жене? Малфой туповат, он бы не догадался, да и поводов писать завещание у него не было. И второе: думаешь, загребущие руки Малфоев пустили бы скромную деревенскую девчушку, пусть и маньячку, к золотым горам? Уверен, не сегодня-завтра девчонку сошлют обратно в деревню, а Малфои забудут брак своего наследничка, как страшный сон.
— Признайся, Поттер, ты просто хочешь захапать себе квартирку на Шафтсбери-авеню, — хрипло усмехнулся Моран. — Обвинить в смерти Малфоя его жену, дождаться, когда ее под ручки поведут к дементорам, а самому жить припеваючи в пустой квартире.
— Моя школа, — улыбнулся Наземникус, блеснув золотыми зубами.
Ну как с ними можно было спорить?
Нет, что вы, я не хотел подставить Доминик, хоть некоторые конфликты между нами и желали ей глубоко в душе чего-нибудь нехорошего. Но каждый судит по себе, поэтому аферисты явно «разгадали мой тайный замысел».
Наземникус развернул смятый «Пророк» на некрологе и, наклонившись, принялся вовсю рассматривать колдографию под одним из абзацев, на которой прытким фотографом был отснят один из моментов похорон.
Я тоже наклонился, и сразу же разглядел на снимке кузину, видимо вдову Скорпиуса Малфоя фотографировали целенаправленно.
Даже несмотря на нашу временную неприязнь, я не мог не подтвердить в очередной раз, как же она красива: даже в простом черном платье, которое на фоне дорогих шелков Астории Гринграсс не смотрелось убого и неуместно, даже с заплаканными опухшими глазами, даже с волосами, взлохмаченными ветром. Доминик смотрела в камеру искоса, презрительно, и в этот момент была так похожа на своего брата-близнеца.
— Красивенькая, — заметил Наземникус, ухмыльнувшись уголком рта. — Что скажешь, Моран, приударил бы за веселой вдовой?
— Я уже вижу, как вас двоих будет убивать ее брат, — закатил глаза я.
Наземникус щелкнул пальцами и азартно взглянул на меня. Сначала я не понял этой реакции, но потом, секунду спустя, осознание, словно удар током, грянуло на меня.
— Нет, — растеряно покачал головой. — Уж не хочешь ли ты сказать…
— Хочу, студент. И потом, ты сам все сказал.
Я закрыл лицо рукой.
— Он не мог, — твердо сказал я. – Он, конечно, мразь, но он не мог.
— Серьезно? — вскинул брови Наземникус. — Я ожидал этого.
— Докажи мне, — выпалил я. — Это серьезное обвинение. Министр не станет слушать, особенно тебя и особенно такой бред.
— Да Бога ради. — Наземникус опять все предусмотрел. — Как там его…
— Луи.
— Так вот, этот твой Луи, сам жаловался, ненавидел Малфоя за то, что тот периодически потрахивает его красавицу-сестренку. Мотив? Да, сомнительный, но мотив. Опять же, Малфой впустил бы его в мэнор, потому что знаком с ним, более того, согласился бы на диалог, как-никак с братом жены надо попытаться наладить отношения, — вкрадчиво шептал Флэтчер. — Я бы был уверен, что убил твой кузен случайно: слово за слово, Малфой его взбесил, а тот вспылил, ну и прибил, ты ж видел, Луи твой здоровый, как шкаф. Но после похорон я склонен к мысли, что твой кузен — знатный маньяк.
Я лишь хлопал глазами. Перед глазами проносились какие-то картинки, более того, я видел в словах афериста не просто долю правды, я видел в них истину.
— Всю церемонию топтался где-то в задних рядах, а когда кто-то неосторожно ляпнул, что это было самоубийство, разинул рот и давай что-то про предсмертные записки орать, — нагнетал Флэтчер.
— И что? Будь Луи убийцей, он бы вел себя тихо, и уж точно бы не стал опровергать основную версию о самоубийстве, — наконец встрепенулся я.
— Не-не-не, — подал голос Моран, который до этого сидел тихо и внимательно слушал. — Ты Флэтчера слушай, я с ним согласен. Во-первых, он пришел на похороны своей жертвы. А это, на минуточку, первый признак маньяка. Во-вторых, то, что он начал опровергать, причем так яростно, версию самоубийства, как раз логично: он понял, что его старания не оценили, люди не в панике.
— И потом, это же тот самый кузен, который оборотень? — поинтересовался Наземникус и, не дождавшись ответа, повернулся к Морану. — Скажи, мой ирландский друг, подозрительно похожий на перса, может ли оборотень убить из ярости?
— Легко. — Моран явно почувствовал себя в своей стихии. — Тем более что до полнолуния пару дней всего, а у них крышу совсем сносит, когда полная луна близко. Все, Поттер, твой кузен — потенциальная угроза для общества, с этим надо что-то делать. Я предлагаю содрать шкуру.
— Да что ж ты за человек такой, Моран! Это же не по-христиански! — ахнул Наземникус. — Мы сдадим его министру и получим вознаграждение.
— Остановитесь! — гаркнул я. — Не верю.
Но меня не стали обвинять в тупости, на удивление.
— А ты посмотри на его поведение, — произнес Наземникус. — Клянусь Мерлином, если я что-то понимаю в криминале, то сейчас этот Луи спрячет подальше свою сестренку и заляжет на дно сам. Нет, ты если не хочешь, мы тебя в долю не возьмем…
Я с остервенением затушил окурок о дно чашки.
— Вы уж определитесь, кто вы: детективы или жулики, — прорычал я, и, не утруждая себя вежливостью, трансгрессировал из дома, пропахшего табаком.
***
Но каково же было мое удивление, нет, даже страх, или нет, даже шок, когда этим же вечером, спустя каких-то шесть часов после похорон моего друга, я вернулся на Шафтсбери-авеню, чтоб хоть как-то помочь Доминик пережить первый день без Скорпиуса, и убедился, что, наверное, слова моего учителя не были пустым трепом.
— Ты этого не сделаешь.
Голос Скорпиуса звучал так отчетливо, что я вздрогнул, подумав на секунду, что у меня галлюцинации. Но, увидев на лестнице ничуть не призрачную фигуру покойного, ту самую, что я видел у гроба, я как-то на секунду подумал, что все нормально.
Я вижу мертвого друга. Это нормально.
Я его слышу его ледяной голос. Это тоже нормально.
И не я один.
— Еще как сделаю, мертвым слова не давали, — послышался голос Луи.
Оборотень, сжимая в руке саквояж, быстрым шагом направился из кухни к лестнице и, уже не удивляясь и не пугаясь тому, что видит вполне здравствующего покойника, прошел прямо сквозь него на второй этаж.
— Что здесь происходит? — спросил я.
— Доминик! — крикнул Луи. — Собирай вещи!
— Не понял, — тут же откомментировал я и поднялся наверх. Скорпиус, через которого я прошел, лишь закатил глаза. – Луи, что происходит?
— А ты что здесь делаешь? — поинтересовался Луи и, беспрепятственно открыв двери спальни Скорпиуса и Доминик, взглядом надзирателя тюрьмы оценил, как Доминик, все еще одетая в черное платье, складывает одежду в чемодан. – Ал, тебя здесь не ждали.
— Тебя тоже, — произнес я, закрыв двери спальни перед носом Луи. — Какого черта?
— Давай, рыжий, расскажи. — Скорпиус прошел сквозь двери спальни и явно попытался привлечь внимание жены.
— Она не видит его? — спросил я.
— И слава Богу, — кивнул Луи. — Чего пришел?
— Я здесь живу. А ты, позволь спросить, какого черта собираешь вещи Доминик?
Луи быстро улыбнулся, обнажив ровные белые зубы.
— В семью поиграли, Малфоя похоронили, можно по домам, — пояснил он на полном серьезе. — Она вернется домой.
— А почему ты это решаешь?
— Потому что должен. Доминик, быстрее!
И снова спустился в гостиную.
Из стены вышел Скорпиус, тяжело дыша и сжимая пальцами рукава своего серого свитера.
— Ты как? — осторожно спросил я.
— Молчи, Ал, — свирепо прошипел Скорпиус. — Ни слова.
И направился вслед за Луи.
— И тем не менее, мы не договорили, — произнес Малфой, снова перегородив ему дорогу. — За что ты так со мной?
— С тобой? — удивился Луи. — На тебя мне плевать. Я делаю это ради сестры.
— Поясни.
— Все просто, Малфой. Ты мне не нравишься. Нет, не так, я тебя ненавижу. И раз уж тебя не приняли в небесной канцелярии, навряд ли в раю приживется такое уебище, и ты вернулся сюда, я могу только изолировать Доминик.
— Зачем? — прошептал Скорпиус, хлопая глазами. — Зачем, Луи? Она меня не видит и не слышит. У нас не будет близости. У нас не будет детей. Мы не сможем даже за руки взяться. Я умер, ты понимаешь?
— Понимаю, но даже это ты не смог хорошо сделать, — кивнул Луи, опустив саквояж на тумбу.
— Сутки с похорон не прошли, — только и сказал я. — Да имей же ты совесть.
Но Луи лишь издевательски усмехнулся.
В очередной раз окликнув сестру, он добился своего.
Доминик, спустившись по лестнице с вещами, спрятала лицо за рыжими кудрями и, позволив брату взять чемодан, удостоила меня коротким взглядом.
— Доминик, почему ты молчишь? — спросил я. — Почему ты позволяешь ему забрать тебя?
Она не ответила, лишь отвернулась, сдерживая слезы.
— Она же не хочет уезжать, — пробормотал Скорпиус, подлетев к ней. — Скажи, я знаю, ты не хочешь уезжать.
— Скажи, Доминик. — По другую сторону от нее встал Луи и навис грозной тучей. — Ты хочешь уехать?
— Какого черта ты давишь на нее, Луи? — вспыхнул я. — Что она может сказать?!
Доминик расправила плечи и, покачала головой.
Луи, приняв это за своеобразный ответ, устраивающий только его, крепко поцеловал ее в висок.
— Подожди на улице, — тихо сказал он, утерев пальцем слезу с ее щеки.
И она пошла! Послушно, покорно, без лишних слов, подхватила сумочку и на негнущихся ногах пошла к двери.
Я перевел взгляд на Скорпиуса, впервые в жизни чувствуя к нему жалость.
Но выдержке Малфоя можно было позавидовать. Смерть, собственные похороны, непонятное существование в виде то ли призрака, то ли кого-то еще, скотское поведение Луи и трещащие по швам отношения с любимой девушкой, кажется, прошли словно сквозь него, настолько ледяным был его взгляд, без намека на грядущую истерику.
— Если ты опять пойдешь у него на поводу и подойдешь к двери, то оставь кольцо, — холодно произнес Скорпиус.
Доминик замерла на месте.
Луи вытаращил глаза и обернулся.
Чуть повернув голову, Доминик взглянула на то место, где стоял Скорпиус, и, увидев, как округлились ее глаза, у меня не осталось сомнений. Его услышали.
— Доминик, — с нажимом произнес Луи. — Подожди меня на улице.
— Доминик, стой на месте, — спокойно сказал Скорпиус.
Бедная Доминик! Она даже не могла адекватно отреагировать на явление своего мертвого мужа.
— Он мертв, Доминик, — сказал Луи, быстрым шагом приблизившись к ней. — А я нет, я жив. Что тут думать, я же всегда хотел тебе добра. Идем со мной.
— Думай своей головой, — парировал Скорпиус. — Хоть раз не боготвори его.
Луи, поняв, что ситуация кипит, прибегнул к самому гнусному оружию.
— Я или он? — жестко спросил он.
Я не сдержался и громко матернулся.
На лице Скорпиуса не дрогнул ни один мускул.
— Снимай кольцо, — глухо произнес Малфой. — Мы оба знаем, кого ты всегда любила больше.
Дрожащая рука Доминик стянула с безымянного пальца обручальное кольцо, которое опустилось в тот же момент на стеклянное блюдце с характерным звяканьем.
Луи выглядел так, словно все шло абсолютно естественным путем. Подхватив чемодан сестры, он первым вышел из квартиры, хлопнув дверью.
— Скорпиус, — прошептала наконец Доминик.
— Пошла вон, — прошептал в ответ Скорпиус и снова исчез, как тогда, на кладбище.
Часы тикали чересчур громко.
Я сидел на краю кровати, вертя в руках оставленное кузиной обручальное кольцо, а Скорпиус, не глядя ни на меня, ни на кольцо, стоял у окна, уперев руки в подоконник.
«Как его руки не проходят сквозь подоконник?» — мысленно поинтересовался я, несмотря на то, что вопрос был явно не в тему. — «А, может, его вообще здесь нет. Скорпиус же вполне может быть галлюцинацией».
«Галлюцинация» долгое время даже не шевелилась. Это позволило мне минут десять думать над всем, что происходит: смертью друга, теорией Наземникуса, поведением близнецов и тем, что же будет дальше.
— Скорпиус, — наконец позвал я, когда полчаса слушал лишь собственное дыхание и тиканье часов. — Скажи хоть что-нибудь.
Скорпиус медленно обернулся и взглянул на меня своим самым бесцветным взглядом.
— Он еще не знает, кто такой Скорпиус Малфой, — только и сказал он. — Он еще не знает, кого он зацепил.
========== Глава 14. ==========
Картинки мелькали так быстро, что я не мог найти логической связи между ними, более того, если вспомнить, что я волшебник, который может анализировать свои сновидения с точки зрения прорицаний и прочей лженаучной каббалы, то этот сон не поддавался толкованию.
Лопата, которая сама по себе раскапывает могилу Скорпиуса. Отрубленная рука, сжимающая сухими пальцами клочки бурой шерсти. Квиддич. Гора галлеонов и магловских купюр, которая засыпает дом Наземникуса Флэтчера подобно дождю. Изорванное полотно какой-то картины. У весело потрескивающих в камене поленьев на корточках сидит Скорпиус, который, повернув голову, говорит спокойным голосом неспокойные слова:
— Ты же знаешь, кто убил меня во вторник.
Я резко открыл глаза, словно подорвавшись по звонку будильника. В спальне было светло: лучи солнца умудрялись проникнуть в комнату через неплотно зашторенные жалюзи.
Так, лежа на боку, я встретил взгляд ясных глаз Скорпиуса Малфоя, глядевших на меня изучающе.
Скорпиус тоже лежал на боку, напротив меня, обхватив живот рукой и барабаня длинными пальцами по ребрам. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, не моргая, а затем я, не сдержавшись, протянул руку к плечу Малфоя, проверить, на самом ли деле предо мной мертвец.
Глядя на то, как рука прошла сквозь плечо, как сквозь туманную пелену, я решил дать себе слово больше не пытаться, потому как Скорпиус явно думает, что я издеваюсь.
Одернув руку, я моргнул и снова взглянул Скорпиусу в глаза. Вот уж никогда не думал, что с ним можно просто молчать.