***
Да, я предложил своей кузине обчистить Малфой-мэнор.
Но я был пьян, и по всей логике сложившейся ситуации, наутро ни я, ни Доминик не должны были помнить ничего, после третьей бутылки.
На деле же получилось немного иначе. И чем я думал вообще?
— Ну что, идем? — будничным тоном спросил я, привстав с дивана следующим утром.
Доминик, тоже привстав, моргнула.
— Идем, — кивнула она. — Как я выгляжу?
— Как будто тебя красил Мэрилин Мэнсон, а потом сбил грузовик, — честно сказал я, стерев тыльной стороной ладони смазавшуюся косметику с ее щеки. — Сотри с рожи этот слой потекшего грима, скажи брату, что идешь в библиотеку и найди в квартире спортивную сумку. Или пакеты.
— Пакеты? — стянув растрепанные волосы в неряшливый пучок, переспросила Доминик. — Мы грабители-нищеброды?
Я оскорбленно обернулся.
— Грабители? Эй, мисс Ланнистер, грабят киоски с мороженным. Мы же восстанавливаем справедливость путем компенсации твоего материального и морального ущерба за счет денежных и вещественных ресурсов представителей зажратой правящей верхушки нашего гнилого общества.
— Чего? — протянула Доминик.
— Умой еблет, — не стал разжевывать фразу я. — Ты похожа на Джокера.
Доминик направилась в ванную, смывать с лица вчерашний макияж, а я подогрев заклинанием воду в чайнике, залил кипятком ложку растворимого кофе.
Нет, ну о чем я думал?
Грабить Малфой-мэнор — на такое не решался даже бывалый домушник Флэтчер.
Делать это вместе с кузиной, которая наверняка заснимет весь процесс ограбления и скинет его в «Инстаграм».
Просто провал.
***
— До сих пор не могу поверить, что ты просто так взяла и согласилась.
— Да я тоже, — призналась Доминик.
Мы стояли у высоких кованых ворот, обвитых древним плющем, и, задрав головы, смотрели на Малфой-мэнор. Чувствуя себя донельзя странно, я хотел было достать волшебную палочку и отворить замок заклинанием, однако вспомнил, что Наземникус и Моран, во время ограбления жилища Тервиллигеров предпочли магии проверенные веками способы проникновения в помещения без колдовства.
Определенная логика в этом была. В дома волшебников не так-то легко проникнуть без согласия хозяев: трансгрессия прямиком внутрь, заклятия взлома, сеть Летучего пороха исключены. Я знаю, что в семейном загородном домике наставлены такие чары, которые, как говорил дядя, отфутболивают незваного гостя на десяток миль.
И это простой лубяной загородный домик.
А мы позарились на Малфой-мэнор. Уверен, лорд Малфой уж на что, а на охрану фамильного особняка не поскупился.
Пока я продумывал варианты проникновения на территорию мэнора (всерьез рассматривая идею подкопа) ворота вдруг скрипнули и отворились. Я уже подумал, что нас засекла защитная магия мэнора и перепугался, как увидел по ту сторону высокой изгороди Доминик, которая еще раз толкнула тяжелые ворота, запуская меня.
— Как ты там оказалась? — поразился я.
— Пролезла через прутья.
Я промолчал.
— А вдруг там внутри есть кто-то? — не унималась кузина, когда мы, применив Дезиллюминационные чары, шагали по подъездной дороге, окруженной ровно постриженными кустами. — А тут мы.
— Сегодня среда, на часах — одиннадцать утра, подумай головой, женщина, Драко Малфой ещё минимум девять часов будет сидеть в министерстве.
— А домовые эльфы?
Признаюсь, не подумал.
— Ты паникерша, — констатировал я.
Мы дошли до крыльца, однако ежу понятно, что дергать дверь было бесполезно.
С постным лицом наблюдая за тем, как Доминик поглядывает на витражное окно, явно гадая, можно ли разбить его чем-нибудь, я отошел на добрых десять шагов от крыльца и, прищурившись на солнце, задрал голову, оценивая крышу.
— План «Б», — протянул я, и, за локоть подтащив к себе Доминик, которая уже замахнулась веткой на окно, трансгрессировал.
***
— Ну и дальше? — орала Доминик, перекрикивая шелест ветра, который особо был слышен на крыше.
Я осторожно ступил на относительно ровную крышу, покрытую древней черепицей, а кузина, мертвой хваткой вцепившись в острую башенку, наотрез отказывалась перепрыгнуть несчастные тридцать сантиметров, чтоб оказаться на не такой покатой поверхности. Вид с крыши открывался шикарнейший: зеленые холмы, редкие дома вдали, озеро, а если уж очень хорошо присмотреться, можно разглядеть и башни большого города.
Однако не красотами любоваться я сюда влез.
— Да что ты прижалась к этой башне, как к холостому миллионеру? — хмыкнул я и, дернув Доминик за руку, снова подтащил к себе. — Лучше скажи, ты завтракала сегодня?
— Нет, — растерялась кузина.
— Отлично. Лезь в трубу.
На меня уставились большие зеленые глаза с таким ужасом, что я не выдержал и фыркнул.
— Давай-давай, — улыбнулся я, указав жестом на каминную трубу, дым из которой, к счастью, не валил.
— Я не полезу, — побледнела Доминик. — Я подожду тебя, а ты…
— А ты, милая кузина, полезешь в трубу со мной.
— Мы убьемся!
— Ничего подобного, Скорпиус тысячу раз лазил в дом через камин. Правда пьяным, и чтоб отец не засек, но если тебе нужно накатить для храбрости…
Доминик скрестила руки на груди и отвернулась.
Я уже говорил о том, что зря затеял ограбление и взял в помощники кузину?
— Ладно, — смиренно сказал я. — Я первый.
— Я подожду тебя на крыше.
— Хорошо, ты подождешь меня на крыше, — кивнул я, закатывая рукава рубашки. — Так, посмотри, там слишком много сажи, ну чтоб я не задохнулся.
Доминик уперла руки кирпичную трубу и, свесившись, заглянула в дымоход.
— Ты думаешь, здесь что-нибудь видно?
— Уверен, — улыбнулся я и, толкнув ее вперед, буквально пропихнул в трубу.
Наверное, этот высокий девичий вопль за сотню миль услышал Драко Малфой, мирно попивающий кофе в своем кабинете, уже не говоря о том, что бедных домовых эльфов этот адский звук если не свалил с ног, то лишил слуха минимум на неделю.
Услышав заветный глухой стук, я тоже свесился в дымоход.
— Жива ли ты, моя милая кузина?
— Спустись, сука, только спустись, — послышался приглушенный рык из трубы. — Мигом со всеми апостолами поздороваешься!
Гневные вопли гласили, что отделалась девушка легким испугом.
Поэтому, будучи практически спокойным за свою сохранность, я осторожно спустился в дымоход и, упирая ноги в выпирающие кирпичики, чихая и кашляя от попавшей в нос сажи, преспокойно спустился в камин.
Не успели мои колени коснуться опоры, как цепкие пальцы схватили меня за ворот рубашки.
— Ты столкнул меня в камин?! — рычала Доминик. Ее лицо и волосы были перепачканы сажей, а, судя по ссадине на лбу, приземлилась она удачно: головой в поленья.
— Ой, какая ты страшненькая, — хихикнул я, отцепив ее пальцы от рубашки. — Успокойся, ты даже испугаться не успела. А так бы спускалась до следующего Рождества.
— Луи узнает об этом, — прошипела Доминик, рукавом водолазки утерев сажу на щеке.
— Пренепременно, — кивнул я, всучив кузине сумку. — Давай, мародерствуй.
Доминик мигом забыла о гневе и растерялась.
— А что брать?
— Все, что не прикручено к полу.
Врожденная жадность рыжей деревенской принцессы, судя по выражению ее лица, только что вырвалась из оков совести.
— Только чтоб мы смогли унести, — напомнил я.
Самое время наконец вылезти из камина и самому прихватить чего-нибудь ценного. Но стоило мне опустить руки в холодные угли, чтоб ползком выбраться из камина за невозможностью выпрямиться, как левую ладонь обожгла боль — я наткнулся на что-то острое.
Наскоро выбравшись из камина, я взглянул на довольно глубокую ранку на ладони, из которой сочилась кровь. Видимо, Бог покарал меня за издевательство над Доминик.
Пошарив в углях, я сразу же обнаружил, что меня покалечило. Это оказалась крохотная, не больше четырех дюймов статуэточка змеи с разинутой пастью из гранита. Внизу статуэтка явно была отколота, именно об острый скол я и поранил руку.
— Ну и откуда ты в камине? — вслух поинтересовался я, повертев гранитную змейку в руках.
Впрочем, ответ нашелся моментально, стоило мне немного присмотреться.
На гранитной каминной полке виднелся скол.
Прижав найденную в камине статуэтку к месту скола, я лишь убедился в свой правоте.
— Домовики выходят из кухни, — прошипела Доминик, бегом спустившись с лестницы. В руке ее тяжелела полная сумка какого-то добра.
— Тогда уходим, — сказал я, машинально сунув гранитную змейку в карман.
Кузина придирчиво меня осмотрела.
— Ты ничего не взял?
Я огляделся, в поисках поблизости чего-нибудь ценного, однако кроме пары пустых бутылок из-под бренди, ничего не обнаружил. Но, все же схватил с журнального столика канделябр, не уходить же с пустыми руками.
— Хочешь трансгрессировать? Ты же говорил защитные чары.
— Нельзя трансгрессировать в чужой дом. А из чужого дома никто не запрещал, — с непонятно откуда взявшейся уверенностью сказал я и трансгрессировал, действительно беспрепятственно, первым.
***
— Ты ограбил Малфой-мэнор?!
Наземникус Флэтчер смотрел на меня то ли в благоговейном ужасе, то ли как на идиота.
— Да, держи подарок, — кивнул я, протянув аферисту сворованный наскоро серебряный канделябр.
Устало опустившись на угловой диванчик, я закрыл глаза.
— Ну как так можно? — сокрушался Флэтчер, поставив передо мной стакан. — Я никогда не рисковал даже думать об ограблении домишки Малфоев.
— Можешь мною гордиться, все прошло успешно.
Но даже поняв, что я провернул ограбление века, Наземникус не спешил радоваться.
— И ты упер только канделябр? — поинтересовался он, налив мне чего-то из бутылки. — Только один-единственный канделябр? Ты что, идиот?
Я сделал глоток мерзкого алкогольного пойла и скривился.
— И еще это, — признался я, достав из кармана гранитную змейку.
Флэтчер взглянул на меня так, словно уже поставил мне неутешительный диагноз.
— Это что за поебень, Поттер?
Я откинулся на спинку дивана и сонно повертел перед глазами статуэтку.
— Я нашел это в камине. Она откололась от каминной полки, — произнес я.
— Ну и?
По сути, Наземникус был прав, что посчитал меня в тот момент дураком. Но что-то не давало мне выпустить статуэтку из рук, что-то, что порождало в моей голове ряд вопросов.
— Почему она откололась от полки? Это же гранит, а не пластик.
— Хуевый гранит, — констатировал Флэтчер.
— Тогда почему мистер Малфой не приделал ее обратно? Это так сложно, произнести простое заклинание?
— Потому что не царское это дело, — фыркнул мой учитель.
Но я, задумавшись, закурил.
— Раз это не царское дело, почему домовые эльфы не приделали змейку на место?
— Потому что всем похрен, Поттер, на твою змейку.
— Потому что им сказали этого не делать, — протянул я, выдохнув сигаретный дым. — Иначе они бы починили полку, и никто бы не заметил того, что статуэтка откололась.
Наземникус подпер небритый подбородок рукой и уставился на меня взглядом ожидающего продолжения сказки.
Я встал с дивана и зачем-то начал ходить по кухне.
— Зачем Драко Малфой прятал статуэтку в углях? — спросил я. — Да, старый, именно прятал, потому что даже если бы статуэтка откололась сама по себе, она бы упала рядом с камином, но уж точно не в сам камин, под слой углей. И если он хотел прятать ее, почему не уничтожил заклятием? Но это ладно, зачем прятать отколотую статуэтку?
— Поттер, — громко сказал Наземникус.
Я обернулся.
— Проспись. Ты устал.
— Почему ты не слушаешь меня?
— Потому что ты несешь бред. Допивай портвейн и иди спать.
Я закатил глаза и послушно залпом осушил стакан.
— Поттер, — кликнул Наземникус, плюхнувшись в кресло. — А ты когда в последний раз ел?
— Давненько, — признался я. — С тех пор, как ты сказал мне искать кровь самому.
— Ты б поел, — посоветовал аферист, закурив трубку. — В моих интересах, чтоб ты был сыт.
— Почему?
— Потому что тогда я знаю, что ты не сожрешь меня.
Мое лицо посерело.
— Спасибо за безграничное доверие, старый.
— К твоим услугам, — кивнул Наземникус.
Поставив стакан на стол, я поднялся в свою спальню. Опустившись на низкую пружинистую кровать не раздеваясь, я прикрыл глаза.
Гранитная змейка покоилась на прикроватной тумбочке и в свете огарка свечи ее ониксовые глазки казались совсем живыми.
========== Глава 20. ==========
Примерно месяца три я жил спокойно и законопослушно. На Шафтсбери-авеню царила своя атмосфера с русалками, оборотнями и неупокоенным духом наркозависимого аристократа, в Паучьем Тупике царствовала запойная рутина, книжный магазин действительно «стал книжным», без запрещенных товаров из-под прилавка.
И меня это настолько умиротворило, что я начал всерьез задумываться о том, не поступить ли мне в колледж (чтоб не врать родителями лишний раз о том, что я получаю высшее образование). В принципе, идея колледжа была привлекательна со всех сторон: знания, студенческие будни, жизнь нормального парня, новые впечатления… ну и что там еще.
Тенденция волшебников получать высшее образование у маглов была отнюдь не новинкой, особенно после года так две тысячи десятого, когда министерство магии и премьер-министр кланялись друг другу, заверяя опять же друг друга в вечном мире и сотрудничестве, разумеется подальше от камер репортеров и в строжайшей секретности для маглов.
Находились и приверженцы данной тенденции, и ярые оппоненты.
— Нахрена? — вскинул брови Скорпиус, когда на «ежепятничном совете нечисти» был поднят этот вопрос. — Учиться у грязнокровок премудростей… зачем тебе?
— Для того чтоб найти работу потом.
— Узрите парня, который верит в то, что после колледжа найдет работу по специальности, — ехидно хмыкнула Доминик. — Феерический идиот.
Она полулежала на диване, распутывая пальцами влажные волосы, а рыбий хвост, переливаясь в свете торшера, музейным экспонатом возвышался на диванных подушках.
— Кстати, мисс Ланнистер, ты бы тоже подумала о высшем образовании, — напомнил я. — Особенно о магическом.
— Это еще почему?
— Потому что тебя возьмут куда угодно, из жалости к безутешной вдове лорда Малфоя.
Доминик закатила глаза.
— Все равно не понимаю, — протянул Скорпиус, сидя на полу по-турецки. — Почему ты просто не можешь пойти к отцу в Отдел Мракоборцев?
— Потому что Боже меня от этого упаси, — хмыкнул я. — Кстати, Скорпиус, а если бы ты не скопытился, куда бы ты пошел учиться?
— Нахрена? — повторил Скорпиус. — Я же лорд. Лорды по умолчанию умные.
— Пока все логично, — кивнул я. — Да что я вас слушаю, две недоучки, лучше спрошу эксперта в деле учебы в магловских колледжах.
Луи, закрыв холодильник, плюхнулся на кресло.
— Что я скажу о магловском колледже, в котором из меня делают врача? — лениво протянул оборотень. — Скажу, что это злоебучая трата времени.
Скорпиус зааплодировал.
— Но у меня нет выбора, — пожал плечами Луи. — Я оборотень, в магическом мире, таким как я работы не найти. Учебы, кстати, тоже. Поэтому призвание целителя меняется на… на кого я там учусь?
— Хирург, — напомнила Доминик.
— На хирурга, — кивнул Луи. — Но, честно, если бы я не знал, что проституция — максимум до тридцати лет, то нахрен учебу и медицину.
— И тебя это не смущает? — полюбопытствовал я.
Луи взглянул на меня, как на придурка.
— Нет, я же красавец.
Вы понимаете, как выглядела кривая моих проблем? От «Господи Иисусе, я пью кровь!», набирая обороты в «Интересно, люди картеля нас расстреляют или обезглавят?» и заканчивая «Хм, поступать ли мне в колледж или нет? Сдавать экзамен по математике или литературе? Наверное, литература… хотя…».
Примерно так это резюмировал Наземникус Флэтчер, когда вечером я валялся на диване в его доме и лениво просматривал программки разных учебных заведений.