— Ну… Я голоден, — прислушиваясь к себе, ответил Аллен. Вообще-то стоило ему только подумать о еде, как желудок буквально сжался, умоляя наполнить себя чем-то вкусным. А уж слова о походе на кухню… Эх, Аллену хотелось самому забраться туда, пошарить по ящикам с продуктами, самому варить, жарить, резать что-то вкусное и, может быть… сладкое…
— Хорошо, я забегу и туда. — Глория улыбалась, правильно расшифровав состояние мальчика. — Так обещаешь мне, что останешься здесь?
— Здесь, это где, в этой комнате? Моя нога не очень хороша, чтобы убегать. Но что это за место, исключая то, что это дом Графа?
Девушка улыбнулась. По её мнению, Аллен выглядел довольно умным и был мальчиком сообразительным. Она только была немного насторожена и надеялась, что Граф не украл мальчика откуда-нибудь для чего-то плохого, все же они родственники. Её так и подмывало спросить, кто такой Мана и где он сейчас, но Глория решила, что лучше пользоваться моментом, оставлять здесь Аллена и быстро идти к Господину Графу. А заодно, может быть, найти Роад где-нибудь по пути. Чертовка иногда творила такие глупости, что кругом голова.
Впрочем… учитывая то, кем она была… Дрожь пробежала по позвоночнику Глории. Ей очень повезло, что она пришлась по духу девочке. Она отлично знала, что происходит с уволенными. И что половина персонала здесь акума.
Может, и этот мальчик не так прост, как она посмела подумать.
— Простите. Но на самом деле здесь нет ничего необычного, кроме владельцев, и мне надо поспешить.
Девушка, слегка поклонившись, поспешно выскочила из комнаты, так и не взяв с Аллена обещания. Мальчик оглянулся по сторонам, решая, стоит ли ему пытаться выйти снова или дождаться здесь. Он сидел в удивительной тёплой комнате, он был очень-очень голоден, и ему обещали еду принести. До знакомства с Маной Аллен бы не поверил, что кто-то охотно будет его кормить, но если это родственник Маны...
Он никогда не говорил о своих родственниках, только – очень редко – о своём младшем брате. И если в первый раз это звучало как бред, то потом, после того как Аллен нечаянно ударил его по голове, Мана вспоминал о брате мало и путано, признавая, что ничего не понимает.
Аллену было интересно и страшно одновременно. И пока он оглядывал комнату, подмечая, сколько дорогих вещей здесь есть! Взять хотя бы эту картину в мощной раме на стене, красивый пейзаж или резную музыкальную шкатулку. Не такие маленькие, глупые, ломающиеся через пару месяцев, как продавали на рынках в канун праздников. Массивная, многоярусная и явно сделанная с умом шкатулка блестела лакированными боками, стоя перед большим зеркалом, что Аллен тоже считал роскошью.
Хотя... в богатых домах это было нормой и даже больше, чем нормой. Мана рассказывал о том, что разница между тем, как живут люди богатые и бедные, очень велика, и есть очень много полезных и замечательных вещей, автоматических, электрических, просто красивых, которые используются в быту повсеместно.
Почти всё, что знал Аллен о мире, он знал именно от Маны. Но Мана не говорил об этих родственниках. Почему? Может, он и о них не помнил? Но почему они сами тогда не появились в их жизни?
Мальчик не понимал вообще ничего из происходящего, и именно об этом он и подумал, когда дверь в комнату снова открылась, и тут же инстинктивно сжался в комок при виде высокого, далеко не худого, но в то же время не слишком полного неизвестного мужчины. Правда, было в нём что-то неуловимо знакомое…
— Только проснулся, а уже успел начудить, Аллен? — мужчина лишь чуть-чуть улыбнулся, или Аллену это показалось из-за скудности освещения, но, кажется, его голос звучал не злым.
— А вы кто?
Мужчина ударил себя по лбу.
— Адам, — ответил он. — Если брать имя, но о нём, — он приложил палец к губам, — никому рассказывать не стоит. Это секрет семьи. И ты, как часть семьи, можешь его знать. А что касается меня самого, то, конечно же, я тот, кто привёл тебя сюда.
— Тысячелетний Граф? — если он и впрямь был в костюме, то всё равно выглядел слишком уж молодо, на взгляд скептически настроенного мальчика. — А чем докажете?
Мужчина рассмеялся, присаживаясь в одно из кресел напротив кровати.
— Ну, мы встретились на могиле Маны, и там я предложил тебе воскресить его.
Аллен в ответ не улыбнулся. Он покрепче прижал к себе левую руку и тихо спросил:
— А вы правда могли?
— Мог. Но не в том виде, в котором это понравилось бы Мане. В этом можешь мне довериться, Мана стать акума не пожелал бы точно, — совершенно серьёзно произнёс мужчина. — Да и это стоило бы тебе жизни, что сделало бы Мане ещё хуже. Думаешь, он был бы рад, если бы ты умер?
Аллен пожал плечами, а потом отрицательно покрутил головой.
— Нет, наверное. Он говорил, что человек должен не смотря ни на что продолжать идти вперёд. А, ещё он говорил, что человек должен улыбаться. Он очень хотел научить меня улыбаться.
— Ну, судя по всему, в этом он преуспел.
— Да. А ещё он сказал, что я должен полюбить улыбку.... — Аллену нравилось вспоминать Ману. — Он… он, правда, совсем умер, и вы…
— Нет, Аллен, это закрытая уже тема. Мана мёртв. Я знаю, что для тебя это тяжело осознать, я слышал тебя на той могиле и этого уже достаточно, чтобы понять, насколько сильно твоё горе. Но ты ведь должен идти вперёд.
— И Мана никогда бы не одобрил этот способ?
— Никогда.
— Что, создавать акума так плохо?
— Ну, я ведь не говорил, что я хороший, разве не так?
Аллен нахмурился, кусая губы. От тяжёлых размышлений и поспешных глупых выводов его спас стук в дверь, в которую тут же заглянула Глория.
— Я принесла Аллену поесть.
Она подошла, устанавливая поднос с молоком, парой булочек и печеньем разного вида на стол возле кровати.
— Не то чтобы на кухне был большой выбор. Особенно в сладостях, что все попрятаны от Господина Скина… — девушка произносила всё это, не поднимая глаз. Это было особенно заметно со стороны кровати и настораживало. Но Аллену было уже всё равно, он вгрызся в булочку, не задумываясь о последствиях. Если ты голоден и в руках еда, которую некому отбирать, то лучше перекусить, это он знал уже слишком давно.
Глория поспешила бесшумно скрыться за дверью, а Граф с улыбкой наблюдал за тем, как мальчик поспешно утоляет первый голод, искоса поглядывая на него. Явно беспокоясь за свою безопасность.
— А что будет со мной дальше? — наконец спросил Аллен. Не то вспомнил, что он в безопасности, не то решил, что почти наелся. Правда, он и ел немало. Граф помнил, что паразитическая чистая сила может влиять на такие вещи. И если Уолкеру приходилось всё время кормить не только себя, но и эту бесполезную на то время штуковину, то стоило пожалеть Ману. Ему же приходилось прокармливать их.
И кстати о Мане! Это был более чем логичный ответ на вопрос мальчика.
— Тебе не кажется логичным, что после смерти отца, пусть и приёмного, тебя забрали его родственники, которые являются и твоими родственниками теперь?
— Не знаю. Ну, моя рука…
— То, чем является твоя рука, или, точнее, то, что находится в твоей руке, заслуживает отдельного рассмотрения. Это не что-то страшное. К сожалению, члена семьи, который мог бы помочь тебе с твоей рукой синхронизироваться, сейчас нет. Или, может быть, к счастью? Не знаю точно. — Граф вздохнул, раздумывая о чём-то своём. — Но, по крайней мере, настоящее её состояние не вполне нормально, и будь уверен, она не будет доставлять тебе столько проблем в будущем.
— Я смогу ей хорошо управлять и шевелить? — удивлённо распахнул глаза мальчик.
— Конечно, и…
Что-то ещё Граф сказать не успел, с треском и звоном стекло разлетелось на части, и внутрь, путаясь в шторах, влетело нечто! Нечто кричало на два голоса, и первым вынырнул из ловушки знакомый Аллену зонтик, тут же кинувшийся к Графу за защитой, а потом появилась растрёпанная черноволосая голова какой-то девчонки.
— Упс... я тут немного… того, не рассчитала, ну, на Леро-то… — не обращая внимания на паническое верещание, отступила девочка, тщетно ища оправдание своему поступку. И она нашла не его, но кое-что получше. Вытянув руку, указала на Аллена, закричав:
— Посмотрите, Граф, Аллен наконец-то очнулся! Ой… а какие у него глаза красивые…
Роад в один прыжок оказалась на кровати, обнимая ошеломлённого обретённого родственника. Замолчал даже Леро.
— А он теперь будет моим племянником или братом??
Граф смерил её задумчивым взглядом.
— Скорее, внуком…
— Грааааф!! — обитателей поместья оглушил жалобный вой.
====== Глава 4. Скин Борик — Чистая сила. Чистая сила — Скин Борик. Знакомьтесь. ======
Знакомство с Роад, которая просто Роад, знакомство с Тысячелетним Графом и обитателями странного поместья у Аллена растянулось более чем на неделю. На утро же после инцидента с падением девочки, которая, кажется, поставила себе цель затискать Аллена и уже пару раз получила за это по рукам, ногам, по рёбрам и голове и вообще везде, докуда задыхающийся мальчик мог дотянуться, Аллен узнал, что Граф пытается совершить странный финт. Для того, чтобы выкроить себе абсолютно свободный месяц (на этом объявлении Роад радостно завизжала ему прямо в ухо так, что Уолкер едва не оглох), Граф собирался уладить некоторые дела в пределах следующих двух-трёх дней и на это время покидал дом.
Аллен сомневался в том, что именно порадовало буйную Роад (а о том, что это девчонка не из тех, кто сидит на месте, было видно сразу): то, что Граф проведёт с ними месяц, или то, что до этого он некоторое время будет отсутствовать.
— Разумеется, ты можешь попытаться выбраться отсюда, — отметил мужчина, кивая Аллену. При свете дня, когда мальчик сидел сытым с перевязанной уже ногой, но в объятиях девочки, что стала его родственницей, Граф казался не таким уж страшным. — Выбраться отсюда нельзя, по сути, но я буду рад, если ты обнаружишь огрехи, через которые твой возможный побег удастся. Ума не приложу, зачем тебе это делать, но, подозреваю, что всё больше от любопытства. Роад… Роад!
Девочка подняла голову и вопросительно приподняла брови.
— Не надо висеть на Аллене двадцать четыре часа в сутки. И двадцать три, и двадцать два. И двадцать один с половиной тоже! Дай ему хотя бы по шесть часов свободы от себя, хорошо?
— А может, восемь? — предложил Аллен, которому хотелось все десять. Он умел и сам себя занимать и развлекать. И ещё ничего верного не знал об этих странных людях.
— Чтобы он успел попытаться сбежать? — фыркнула девочка, — ему ногу надо беречь, Граф.
Мужчина закатил глаза.
— Расскажешь ему о семье в пределах разумного. Специально для этого вспомни о том, что такое разум. Хотя бы тех, кого ты к себе заманивала. Своим якобы разумом мерить не смей! Я с ужасом представляю интерпретацию некоторых тайн, что успели накопиться в Семье за тысячелетия жизни, — Граф подмигнул, а Аллен кивнул. Насколько он успел понять, этому Графу было, вроде бы как, не тысяча лет, а несколько тысяч. Верилось с трудом, но Аллен решил лишь наблюдать и ждать, что будет дальше.
Граф так же объяснил, что, по сути, Аллену беспокоиться сейчас не о чём. Это о нём должны беспокоиться, и что со временем он привыкнет к такому положению. Что ж, Аллен надеялся, что это будет неплохо. И что, может быть, эти люди его даже полюбят. Ведь они относятся к нему хорошо, ведь так? Правда, Аллен не обманывался, слишком часто видел любопытство в глазах опьянённых шоу зрителей, чтобы не распознать его в Роад. А Граф… Кажется, Граф взял его в память о Мане, за которого он действительно переживал.
Может быть, Аллен сам должен был пойти навстречу? Увидев цель, продолжить движение, не оглядываясь назад, и постараться завоевать привязанность этих двоих? Он никогда не занимался ничем подобным, хотя и видел порой, как дети ласкаются к родителям или строят умильные глазки и шепчут о том, что будут самыми лучшими на свете, только если им что-то дадут. И родители не смотря ни на что, кажется, любили таких детей ещё больше.
Значит, чтобы тебя любили, ты должен что-то специально делать?
Аллен понятия не имел, что это может быть.
Мана в конец избаловал его, когда-то он был бы в восторге от крыши, еды, воды, положения, а теперь ему подавай человеческого тепла! И куда делась его колючая броня, почему ему так сложно грубить этим людям и не тянуться к ним, делать вид, будто ему наплевать, если он целый год не сдавался под напором Маны? Наверное, мужчина всё же перевоспитал мальчика. А может быть, мальчику просто не хватало больше сил держать защиту, и он отдался на милость людям, что согласились приютить его такого, каким он и был.
— Предупреждения о том, что вы оба должны вести себя хорошо, лишние, ведь так? — в это время Тысячелетний Граф вспоминал, не забыл ли он какие-то указания, и замер, вглядываясь в два юных лица. — Роад, тебя это касается.
— И, касаясь меня, вы считаете, что предупреждения лишние? — фыркнула девчонка, широко распахивая глаза, но, увидев взгляд Графа, смилостивилась над ним и рассмеялась, кивая, — Я забочусь о своём брате. Никаких зверств. Если хотите знать, так даже интереснее получается.
— Интереснее? — едва слышно, удивлённо пробормотал Граф, но решил не допытываться до подробностей. Вместо этого он вышел из комнаты и подозвал к себе девочку. — Постарайся занять его чем-нибудь. Это каменная громада полна разных интересностей. И веди себя…
— Да, да, да! Граф я в курсе, я не тупая! И вы тоже должны быть в курсе, что я не тупая! Вы можете уезжать, хоть на года оставляя нас тут, и всё точно будет в порядке! Я гарантирую! Он же теперь с нами останется совсем, ведь так?
Тысячелетний Граф кивнул. Роад довольно улыбнулась. А судьба Аллена наконец-то была полностью решена:
— Он член семьи, сколько раз я должен произнести это?
— Он потенциальный экзорцист, я думаю, я в восторге от одной этой мысли, — Роад вернулась обратно к двери комнаты и добавила, — к тому же, он и впрямь очень-очень милый.
Собственно, после этого Граф и исчез на три, как он говорил, дня.
Излишне объяснять, что с его отъезда (или отлёта, он забрал с собой Леро, который плакал от счастья, оказавшись в родных руках) прошло уже пять дней. Роад молчала по поводу Семьи, утверждая, что узнавать всё сразу неинтересно, и что это может ему не понравиться, и мальчик должен себя подготовить. Но Аллен уже был уверен, что связался с какой-то нечистью. И не был против, он сам назывался проклятым и прокажённым, и уж тем более, если нечисть была родственниками Маны, которым он был не безразличен.
Другое дело, что Роад раскрыла небольшую тайну ещё сегодня утром. Проснувшись, Аллен обнаружил в комнате устанавливающую на его стол поднос с завтраком Глорию, которая напевала себе что-то под нос, и сначала пожелал обратно зарыться в подушку. Эту картинку он наблюдал практически каждое утро, потому как спал довольно чутко. Просыпался по три раза за ночь, когда к нему заглядывали, или Роад перекатывалась куда-то совсем не туда. И утром, когда приносили мягко дребезжащую посуду с завтраком, просыпался всегда.
И скрывать это было бесполезно.
— Эй, эй! Чего это мы не встаём? Десятый час уже! Опять ночью пытался сбежать?
— Я не делаю таких глупостей.
— Ну да, конечно!
Одеяло из его рук попытались вырвать, но Аллен слишком удачно ухватился за него правой и придавил левой рукой, чтобы так просто сдаться.
— То есть тебе совершенно наплевать на то, что доктор с сегодняшнего дня разрешил тебе вставать и даже рекомендовал…
Восторженный крик перебил служанку.
И разбудил маленькое, адское создание, что снова спало в другом конце кровати. Собственно, кровать была велика для ребёнка, так что они оба отлично могли спать, поместив подушки на разных концах. Другое дело, что иногда Роад вертелась во сне, словно юла.
— Ах, это значит, что свободные деньки твои кончаются. Так что на твоём месте я бы не радовалась.
— О чём это ты?
— О том, что скоро начнутся твои занятия... — Аллен не реагировал. — Уроки. — Аллен не понимал. — Учителя будут учить тебя чепухе, которую полагается знать детям.
— Ааа… — Аллен мог только открыть рот и хлопать глазами. — Зачем?