— Да ладно, ты говорил то же самое три месяца назад! — возмутилась Роад, укладывая локти на стол и начиная вылезать и сама. — Значит, осталось три месяца. Тики, я, конечно, понимаю, что ты необразованный дурак, но чтобы настолько!
— Вот смотри, Аллен, не будешь учиться, станешь таким же, — нашёл время для наставления на путь истинный Граф, так и не отрываясь от своего письма.
Аллен смерил Графа и Тики недоверчивым взглядом. Учиться ему было всё же... нудно. И местами трудно, хотя и пара учителей, что приходили к нему, старались вести себя корректно и вежливо, иной раз уж слишком вежливо, до того, что юный Уолкер задумывался: накажут ли его, если он над этими учителями подшутит, будет им грубить постоянно или что-то такое сотворит?
— Я умею считать! — раздражённо заявил Тики в это время. — Добрые полгода!
— Тики? — уточнили в один голос слушатели.
— Злые три месяца всё равно, что добрые полгода!
— Ого… — Роад медленно опустила чашку, сложила руки перед собой прилежной ученицей, подняла взгляд к потолку и, улыбнувшись, кивнула: — Надо запомнить эту логику.
— Полночь, — мечтательно протянула Роад, сидящая на перилах балкона и раскачивающая босые ноги над открывающейся отсюда снежной пропастью. Крутой склон был полностью укрыт сугробами, а девчонке такая низкая температура явно была ни по чём.
Аллен стоял рядом со слипающимися глазами, выглядывая в ясном небесном полотне знакомые звёзды. Когда-то давно Мана учил его созвездиям. Каким только вещам Мана его не учил...
Он улыбался и почти валился с ног от усталости. Ему было холодно, но уйти в тепло так же было очень сложно.
— Тебе повезло, что завтра тебе сделали выходной.
Аллен кивнул. Говорить сил не было. Точнее, ему было даже немного лень открывать рот, думать, что именно произносить.
— Интересно, они ещё долго будут буянить? — Роад оглянулась на двери.
Аллен пожал плечами, сжимая посильнее замерзающие пальцы.
— Но до сих пор я никогда не видела, чтобы кто-то ломал Скину нос.
Аллену тоже было трудно представить, чтобы такому громиле кто-то смог сломать нос. Но сегодня он это увидел.
— И вообще, знаешь, у Тики, оказывается, длинные ноги…
Аллен, не выдержав, хихикнул.
— Это ничего, что мы это? Что так всё закончилось?
— Какой праздник без бедлама? У нас таких ещё не было, — фыркнула девчонка и, не услышав никакого ответа, продолжила, — Ты не волнуйся об этом. Со временем наверняка привыкнешь.
— Вы не любите людей, да?
— Везде есть свои исключения, Аллен, — Роад совсем не нравилось то, какой вывод сделал Аллен сегодня. — Пойдём спать?
Мальчик снова лишь устало кивнул, почти мечтая упасть на мягкий матрас, завернуться в тёплое одеяло и погрузиться в глубокий, спокойный сон.
П/А. (размышлизмы) Авторское мнение (для этого фика) таково, что Тики падал во тьму и сближался с Семьей постепенно, осознавая, что деваться-то некуда. Так как сейчас речь идёт о событиях за пять лет до канона, недоверие Тики к Ноям и нелюбовь к собственной тёмной стороне будет прослеживаться в его действиях и мыслях. По этой же причине не ожидайте, что во славу Тиллена я сделаю так, будто Тики будет смиряться с Семьёй ради компании Аллена. У него есть своя привычная, любимая жизнь, давний друг (пока один), и незнакомый ребёнок не может так сразу заставить его бросить всё это. Другое дело, что благодаря Аллену Тики может увидеть, как человек-ребёнок контактирует с Семьей, которая вокруг него будто становится человечнее.
====== Глава 7. Ученье. ======
— Марс, Венера, Земля и… — Аллен запнулся, покачивая четвёртый, пока не загнутый палец. Гримаса выдавала страшные усилия, что он предпринимал, чтобы вспомнить, чтобы не сдаться, но этот бой был проигран заранее. Именно это он понял, поднимая глаза к потолку и мученически вздыхая. Мальчик готов был поклясться – только что помнил название четвёртой планеты, в его голове даже было довольно яркое изображение всей солнечной системы и того, где находилась эта самая планета.
— Не помнишь? — Роад, разлёгшаяся на сиденье напротив, жевала ручку и черкала в тетради, изредка поглядывая на Аллена. Когда юный Уолкер некоторое время назад заглянул в тетради, то обнаружил там непонятные, неряшливые рисунки. Роад утверждала, что это акума в их истинной форме.
Аллен полагал, что девочка не умеет рисовать. По крайней мере, за эти полгода он ни разу не видел Роад, рисующую что-то нормальное. Она редко брала карандаши или краски, но если брала, то все слуги дома едва сдерживали стон понимая: скоро будет большой ремонт. Рисовала девочка с подобающим её личности размахом.
— Меркурий? — предположил Аллен, нахмурив лоб. В отличие от Роад, он сидел в самом углу сиденья у окна, то и дело бросая взгляды на проносящиеся за стеклом пейзажи. Это было не слишком интересно, но Аллен вообще всего второй раз в жизни ехал на поезде. И уж тем более он никогда прежде не ездил первым классом, и всё здесь было для него интересно. Если бы ещё не причина, по которой он ехал сейчас на этом поезде!
Мальчик снова поморщился, отворачиваясь к окну и закусывая губу. В запылённой поверхности, отделяющей купе от внешнего мира, он вполне мог угадать очертания собственного отражения, которое за эти полгода немного, но всё же изменилось. Аллен, к собственной радости, подрос — всё же обидно быть ростом ниже Роад. Медные, обычно хорошо причёсанные волосы успели сильно отрасти, так как Аллен не особо любил стричься, и обрамляли довольно милое личико. Другое дело, что и расчёсываться по утрам мальчик не особо любил, а чем длиннее были волосы, тем больше проблем это обещало. Пока побеждала нелюбовь перед ножницами.
И он улыбался.
Хотя на людях Аллен искреннее улыбался редко и действительно не любил куда-либо выходить, но в Семье его улыбка покорила всех без исключения. Даже акума, которые, вроде, не были ни эстетами, ни способными на заботу созданиями в принципе. Ставшего родным поместья Аллену, как ни странно, хватало с лихвой, и на улицу не тянуло. Может быть, это оказалось связано и с его постоянной занятостью. Его и впрямь заставляли много учиться, но это было действительно интересно, когда кому-то, кроме тебя, это было нужно. Когда ты получал похвалу и недовольные взгляды или лишение сладкого.
Это было так интересно – жить ещё и ради кого-то, зная, что о тебе заботятся, что у тебя есть семья.
Иногда Аллену так же казалось, что он нагулялся на всю жизнь, или, быть может, он немного побаивался людей. Побаивался, окончательно перестал ценить, опасался, не зная, как отреагирует его семья на друзей из людей. Мана был человеком, но по крови Ноем.
А сам Аллен не мог определить до конца, кем именно он являлся (ведь не даром же у него в руке чистая сила?), но не имел ничего против тактики «стояния в сторонке и пристального, но незаметного наблюдения».
Серые глаза замерли, фокусируясь на выбившейся из-за уха пряди. Было немного непривычно понимать, что от облика маленького бродяжки в нём осталось немногое: не было старых обносок, нерешительность или злость исчезла из его глаз, впрочем, серые глаза так же больше не задерживались жадно на каждом съедобном объекте, что проносили мимо, как бывало во времена голодания. Сейчас он был ребёнком обеспеченной – Аллен бы даже предположил – неприлично богатой семьи. Не то чтобы это бросалось в глаза, но Уолкер знал, что денег у Ноев «до фига и больше», — как говаривал о таких вещах Тики Микк, редко, но метко появлявшийся в поместье.
Для Тики, сознательно выбравшего бедную жизнь с друзьями, материальное положение семьи было довольно болезненной темой.
Для Аллена болезненной темой была его искренняя дружба с людьми.
Граф насчёт этого лишь вздыхал и утверждал, что «Малышу Тики» не хватает обычного человеческого общения, и вообще у всех Ноев свои заскоки. Обычно произносил Глава подобное, только расчувствовавшись, и Аллен изучил все симптомы подобного состояния лишь для того, чтобы вовремя смываться. Он ненавидел, когда его тискали, словно любимую, неожиданно найденную на старом чердаке игрушку.
Ненавидел…
Всегда… почти всегда!!
— А где он находится? Этот Меркурий? — Роад, видно, решила продолжить тему астрономии.
— У Солнца, наверное, — Аллен уже ни в чём не был уверен, постукивая пальцами по жёсткой обложке большой книги, а его рёбра уже трещали от едва сдерживаемого в груди смеха: Роад с бумажным пакетом на голове и недовольно-пьяным взглядом была очень милой. — Они все у Солнца. Точнее, вокруг него. Давай теперь ты про планеты-гиганты?
— Мер… а нет, ты назвал только что его. Хотя название подходящее. — Девчонка перевернулась на спину, постукивая каблуком по кожаной обивке. Конечно, стянуть туфли с себя она и не подумала. — Юпитер. Тритон. Или нет, что-то другое.
— Плутон? — засмеявшись, предположил мальчик, хотя и сам был полностью не уверен в том, что говорит. — Он не гигант, если уж на то пошло!
— Откуда тебе знать? То есть, неужели запомнил? И точно, есть же ещё Уран! Хотя, мне кажется, что уран это… вещество? — Роад уронила лицо обратно в спинку сиденья и начала пинать его ногами, громко ругаясь на неизвестном для её брата языке. — Зачем, скажите мне, давать одному названию несколько разных предметов?
— Может быть, двум предметам давать одно название? — Аллен отлично знал, что Роад иногда чудит со словами и смыслом, когда нервничает. А сегодня точно нервничала и даже не ответила, только зыркнула в его сторону обиженно и, сложив руки на груди, замолчала. Не хотела выдавать позорное состояние.
Школа, экзамены – это ведь не так уж и страшно, должно быть, но пальцы рук казались такими холодными и беспощадно сдавали нервы. О том, что такое нервы и как они вообще могут сдавать, Аллен и не догадывался. Но эти выражения повисли на его языке после общения с Тики Микком. Граф обычно выражался изящнее.
Аллен покосился на дверь купе, возле которой находился их «взрослый сопроводитель», и даже мысленно подивился, насколько привык игнорировать присутствие акума. Посвящённым было, конечно же, понятно, что за взрослую и отвечающую за проведение этого мероприятия выступала именно Роад. Но вот окружающих могло удивить подобное поведение. О том, кем значится этот акума — лакей, дворецкий, учитель или, может быть, друг семьи — Аллен не знал. Не помнил сейчас даже имени и знал, что это плохо. Но каша в голове и впрямь была невыносимой.
А сам акума был очень молчалив и обращался к ним двоим, как к своим хозяевам, каждый раз, когда рядом не было людей. Впрочем, и на людном вокзале он обращался к ним с большим уважением.
Уолкер предпочитал воспринимать акума как… кукол. Больших таких, механических, очень умных кукол. О человеческих душах, скрывающихся под странной оболочкой, предпочтительнее было забыть и не вспоминать никогда. Его новую Семью такой подход полностью устраивал.
А Аллена устраивала его семья.
Только частенько приходилось спрашивать у себя: что бы сказал об этом всём Мана? Уж наверняка ничего хорошего. Но что делать тогда Аллену? Сбежать? Его наверняка найдут, может быть, накажут, а, может быть, и вовсе убьют, раз он знает слишком много. Ведь должны же где-то быть ещё экзорцисты?
Только Аллен опасался о них спрашивать, вдруг Граф решит, будто Уолкер задумал к ним сбежать или ещё что похуже?
— Аллен?
Он, вздрогнув, оглянулся на Роад и кивнул, показывая, что слушает. Так как девочка и сама грешила частыми «выпадениями» из реальности, на чужую задумчивость она внимания не обращала вовсе.
— Что там с Ураном-то?
— Есть Уран. Есть, — собравшись на мгновение с мыслями, ответил мальчик. — Или ты больше не помнишь?
— Почему же? Сатурн. И что-то ещё. Да и какая разница? Даже если мы провалим эти экзамены, Граф обязан позаботиться о приемлемых оценках!
Оценки и экзамены. Аллен предпочитал не вспоминать о цели их с Роад путешествия, но не мог. Они ехали сдавать экзамены для некоего официального появления на публике. Настолько официального, что у них даже фамилии появились. Точнее, появилась у Роад, теперь она была Камелот. У Аллена появился опекун, а фамилию оставили старую – Графу действительно нравился Аллен Уолкером, и вряд ли Глава Семьи согласился бы изменить это.
Тики на этот счёт отмечал, что Глава Семьи мается от чувства вины и пытается теперь выслужиться. Уолкер не вполне понимал, при чём тут он, если это перед Маной был виноват Граф и при этом интересовался, в чём собственно заключалась вина? Того, что ему уже рассказали, отчаянно не хватало.
Так что Аллен, по сути, впервые в жизни официально ехал в какое-то заведение, и, конечно же, это было волнительно. Роад, не смотря на разницу их фамилий, была, вроде бы, как его сестра. Но и Аллен, и Роад не видели того самого Камелота.
Девочка предполагала, хитро подмигивая, что пробудился кто-то новый.
И они сегодня по этой отрадной причине ехали в школу. И планировали задержаться там на целые две недели.
А Аллен нервничал, потому и пытался отвлечься.
— А сделать что-то самой, своим трудом, без помощи Графа не хочешь?
— Зачем, если есть Граф? — улыбнулась Роад. — И ты, вон, трудишься!
— Вам просто надо было чем-то меня занять, потому так и заставляли учиться.
— Ну, немного такого, конечно, есть, не подумай, что это плохо, Граф и меня куда-то пристроить пытается. Он привык, что от детей могут быть огромные проблемы, если нет кого-то, кто ими может заниматься сутками. Но акума детей из Семьи он, разумеется, никогда не доверит.
— Потому что если это человек, акума его и убить могут? — Аллен с трудом удержался от того, чтобы бросить взгляд на их невозмутимого провожатого.
— В смысле?
— Я уже знаю об их потребности убивать!! Роад, я ведь говорил раз сто, что не дурак и не глухой. Я живу в их окружении и знаю о них немало. И знаю, что они убивают, что некоторые проштрафившиеся люди-слуги были им отданы. А иногда они убивают друг друга. Чтобы вырасти… так говорят.
Стучали колёса, за окном проносилась лесная поросль, мальчик в закрытом купе не отводил взгляда от этого пейзажа и совершенно не отмечал его, ловя отражение собственных глаз, не в силах даже уловить их цвет. Душа сжималась где-то внутри, в глазах закипали слёзы. Лучше бы он думал об экзаменах. Лучше бы он думал о чём угодно другом и жаловался самому себе на скуку. С чего его вдруг стали волновать эти акума??
Роад медленно подтянула к себе ноги, приподнимаясь и поудобнее усаживаясь. Она хмурила брови и, словно следя за маятником, глядела то в одну, то в другую сторону. Остановилась, повернула голову к акума и жестом приказала выйти.
— Почему ты до сих пор от нас не сбежал?
— У меня был способ?
— Ты даже не пробовал.
— Не правда. Гуляя по округе, я задумывался о возможности сбежать. Но всегда останавливался на том, что лучше остаться здесь в конечном итоге.
— Ты до сих пор об этом думаешь?
— Из школы я сбежать пытаться не буду точно… — попытался усмехнуться Аллен.
— Я не об этом.
Улыбка стекла с лица мальчика, словно плохой грим под дождевыми струями. Он опустил взгляд на книгу, что ещё была в его руках, и решил, что эта тема должна быть закрыта. Он должен был начать говорить о чём-то совершенно другом, но ничего не шло в голову. Разве что...
— Отличие метеоров от метеоритов?
— Метеоритов много, как в метеоритном дожде, но состоит он из метеоров? — подхватила девочка, словно именно этого и ожидала, и теперь она выглядела гораздо веселее, чем до этого. Или это тоже была всего лишь маска? Аллен ненавидел свои никчёмные потуги прочитать Мечту Ноя! А вот Тики каким-то образом это делал.
— Большего бреда я не слышал. — Мысли о Тики заставили его улыбнуться в ответ. А нелепость ответа Роад… ну так она часто бывает нелепой.
— Ну, раз такой умный, скажи, что это там на самом-то деле!
— Что-то мне подсказывает, что метеор это вообще не камень и не тело… Хмм. — в голове Уолкера была мешанина. Он был уверен, что знал ответ на этот вопрос, но в каком именно краю его мозга он хранился, понятия не имел. И вообще доступа ко всем закоулкам памяти — тоже. — Я не помню. И не желаю помнить. Моя голова вот-вот взорвётся, может, займёмся чем-то другим?