Причина первая:
Все машины 03 принадлежат частным компаниям, которые они сдают в аренду. В ноябре пермские СМИ сообщали, что в декабре сразу девять районных подстанций скорой помощи города останутся без машин. Срок действия контракта с поставщиками услуг истекал, а конкурс на поставку автомобилей даже не был включен в план-график местного Минздрава.
Кроме того, водители скорой помощи в Перми не раз объявляли забастовку по поводу задержки выплат частными компаниями. При зарплате от 8 тысяч рублей водитель несёт финансовую ответственность за всё: от нарушения правил дорожного движения до ремонта машины. Как рассказал сотрудник скорой помощи, на базе, куда автомобили отправляют для технического обслуживания, нет зимней и летней резины, тормозных колодок и машинного масла. А "новые" авто на проверку оказываются б/у:
"Год назад нашей подстанции поставили машины из Западной Европы. Как оказалось, долгое время их использовали, чтобы развозить мясо – всего лишь вынули рефрижератор".
"Выревела все глаза"
Вопросы к работе скорой помощи, которые каждый день появляются у сотен россиян, часто обсуждаются в публичном пространстве – на страницах в социальных сетях. 19 декабря Ксения, жительница Рязани, мама пятилетней дочери и трёхмесячного сына написала гневный пост о том, как вызывала скорую на дом.
"Температура дочери – 40,3, двое суток поднимается через каждые 4-5 часов. Ребёнок в лёжку, не ест, плохо пьёт, кашель до рвоты. Не помогал уже ни нурофен с супрастином, ни нимулид суспензия…. Я, честно, выревела уже все глаза".
Скорую помощь, по словам Ксении, вызвали в 20:30. Ждали до часу ночи, пока своими силами – растирками, морсами и микстурами – не сбили температуру на пару градусов. Однако, чтобы отменить вызов, пришлось звонить ещё час – по экстренному вызову 112.
Пост увидели и прокомментировали рязанские врачи скорой помощи. По их словам, на всю Рязань только две педиатрические бригады, и вызывают их по любому поводу: ребёнок не пописал, не покакал, болит живот. На каждый вызов в лучшем случае уходит 20 минут.
Как сообщил РИА Новости замминистра здравоохранения Рязанской области Олег Митин, в регионе не существует деления на взрослые и детские бригады скорой помощи. Так же, как и нет регламента количества педиатрических бригад из количества населения. В самой Рязани работают 43 бригады, которые ездят и к детям, и ко взрослым. Кареты подключены к системе ГЛОНАСС, которая позволяет контролировать скорость оказания медицинской помощи не составляет труда. По информации о случае с Ксенией проводится проверка.
Причина вторая:
До 70% вызовов скорой помощи – непрофильные. Немногие знают о том, что скорая и неотложная помощь – это две принципиально разные бригады врачей. "Скоровики" нужны для оказания экстренной помощи: ДТП, пожары, огнестрельные ранения, внезапные роды, падения с высоты, инсульты и отравления. Это те случаи, когда карета прибывает от 2 до 20 минут с момента вызова. При этом врачи скорой помощи не имеют права назначать лечение или корректировать его.
Высокая температура, осложнения после гриппа, ушиб пальцев, повышение давления и прочее – это профиль ОНМП, отделения неотложной помощи при поликлинике. По сути, это вызов дежурных участковых врачей, которые могут назначить лечение, выписать больничные, дать аспирин и таблетки от давления или отвезти в стационар.
"Люди не знают, что можно обратиться в поликлинику, поэтому звонят в скорую. А на пульте приказ – брать все вызовы", – анонимно рассказывает бывший врач московской скорой. Дело в том, что любой вызов – это деньги от страховой ОМС, которые составляют общий бюджет подстанции. Поэтому диспетчер (обычно бывший фельдшер) принимает любой вызов, даже не по профилю скорой помощи. С ОМС у врачей скорой разгорается настоящая война:
"Самое главное – правильно заполнить карту вызова, которая является документом, подлежащим оплате. Задача ОМС – найти ошибки, исправления и зачёркивания в карте. За всё это снимаются деньги от 25 до 100% стоимости карты. Штрафы исчисляются миллионами по городу".
Если на подстанции много штрафов – могут уволить старшего врача или самого заведующего. По данным бывшего врача скорой, сейчас в Москве один заведующий на 2-3 подстанции. "Скоровики" регулярно ездят в архив переписывать и исправлять карты, забракованные страховой компанией, что занимает до 5 часов после окончания смены, однако деньги за количество вызовов до врачей не доходят. Но самое главное – то, что на спасение людей в несчастных случаях просто не остается времени:
"Почти все вызовы скорой – полная ерунда: хронические больные, которые забыли принять свои лекарства, тридцатилетние мужики с температурой и одинокие бабушки, которым скучно. Поэтому дети ждут скорую по 9 часов".
"Посветил фонариком от айфона в горло"
В подмосковном Видном, несмотря на близость к столице, по словам местных жителей, нет даже неотложки. Когда семилетняя дочь Лилии пришла из школы с температурой 38,7, мама позвонила участковому педиатру: врач пришла только утром и выписала лекарство. Но вечером девочке стало хуже: столбик ртутного термометра поднялся до 39,7.
"Дочь не могла встать с кровати: ее бил озноб, хотя она лежала под двумя одеялами. У меня началась паника. Я позвонила в скорую. Врач приехал через два часа, был один. Прошёл в комнату, не разувшись, не помыв руки, достал айфон и посветил фонариком в горло моей дочери. Ахнул. Говорит: "Я бы умер, если бы у меня были такие гланды". И это при ребёнке!"
На вопрос Лилии, можно ли госпитализировать дочь, ей ответили отказом. Целую неделю Лилия самостоятельно сбивала температуру, пока, наконец, не удалось положить дочь в больницу: оказалось, что у девочки бронхит и гайморит. Потребовались антибиотики и капельницы, чтобы вылечить осложнения после вируса. Однако Лилия не винит скорую: говорит, врачей не хватает.
Еще хуже ситуация в городе Щёлково, пишут местные жители, – там нет мест в больницах:
Причина третья:
Одна из причин, по которым врачи скорой не могут дать лекарств, – это их банальная нехватка: инсульт лечат глицином, поскольку изъяли месидол; успокаивающие капли вроде пустырника и корвалола запретили – их, нарушая регламент, врачи покупают сами. Так же, как и шприцы, капельницы, маски и перчатки. В саратовских больницах заканчивается даже анальгин.
Но главная причина, по которой ситуация с отечественной СМП в ближайшее время не улучшится, – это массовые увольнения врачей.
"На подстанции 6 врачей на 40 ставок и около 100 фельдшеров на 200 ставок. Во время затишья и так работать некому, а во время эмидемий – и подавно", – рассказывает врач московской скорой помощи, пожелавший остаться анонимным. "У меня по 22 выезда в сутки – это из квартиры в квартиру, без отдыха и еды. Потолок – 28 вызовов у моих знакомых".
По внутреннему приказу, в бригаде запрещено работать по одному: невозможно провести реанимационные мероприятия при остановке сердца и дыхания, донести носилки до машины. Но почти во всех скорых Москвы сейчас по одному медику, рассказал врач:
"Сейчас одна реанимационная бригада на округ, две или три детских реанимации на столицу, а остальное – 90% фельдшера-одиночки и 10% обычных врачей, не специалистов. Дождаться врачебную бригаду очень трудно, их почти нет. По сути, ситуация: живи быстро, умри молодым".
По его словам, в 2014 году было сокращено 30% коечного фонда Москвы, а в тех больницах, которые не закрыли, сократили до 40% сотрудников. Тогда же были сокращены специализированные бригады скорой: кардиологи, травматологи, неврологи, токсикологи. Этой осенью устранена служба акушерской помощи – роды теперь принимают обычные бригады.
В регионах ситуация не лучше: как анонимно рассказала сотрудник скорой помощи из Выборга Ленинградской области, сейчас, в силу нехватки персонала, в бригаду стали брать медсестёр, которые официально в документах не фигурируют. На весь район выезда всего 4 фельдшера. Дежурных врачей нет.
Даже медики с "комплексом супермена", как выразился собеседник агентства, не выдерживают нагрузок. По его словам, среди врачей остаются пенсионеры: от 50 и старше. Молодые фельдшеры уходят через три месяца работы, а сам он, будучи самым молодым врачом своей подстанции в 30 лет, предпочёл уволиться после трёх лет ежедневных выездов к пациентам: сейчас у него своя столярная мастерская и есть время на семью.
Названы самые распространенные причины гибели детей в Казахстане
Ежегодно по вине взрослых в Казахстане умирает примерно тысяча несовершеннолетних. Редакция Today.kz проанализировала данные, предоставленные Министерством внутренних дел и Министерством здравоохранения РК, и публикует печальную статистику самых распространенных причин гибели детей в стране.
По данным МВД, самое большое количество детей погибает в ДТП, на втором месте – гибель в водоемах, замыкают тройку отравления угарным газом и пожары.
В 2016 году по трем вышеназванным причинам умерли 965 несовершеннолетних.
Дорожно-транспортные происшествия унесли жизни 769 детей, еще 7 306 были травмированы, в водоемах утонули 135 малышей и подростков, а жертвами пожаров и отравлений угарным газом стал 61 ребенок.
Из общего количества основную массу составляют дети до семи лет, за исключением гибели в водоемах – там в основном умирают подростки от 10 до 16 лет.
С начала 2017 года, по данным ведомства, в ДТП погибли 95 несовершеннолетних, что в сравнении с прошлым годом ниже на 19,5 процента, а получили травмы 2 157 несовершеннолетних, что в сравнении с прошлогодним показателем ниже на семь процентов.
За семь месяцев в водоемах утонули 88 детей, а при пожарах и в результате отравлений угарным газом умерли 32 ребенка.
За последние три года количество отравившихся угарным газом в 2017 году превышает в 5,5 раза данные за аналогичный период 2015-го. Статистика по смертности при пожарах и в водоемах также показывает повышение на 16 и 18 процентов соответственно.
По информации Министерства здравоохранения РК, в структуре причин смерти детей от нуля до 14 лет на первом месте являются заболевания и патологические состояния, возникающие с рождения до года – 35,4 процента от общего количества умерших в этой возрастной группе.
Второе место занимают врожденные аномалии, пороки развития, деформации и хромосомные нарушения – 18,4 процента. На третьем – внешние причины заболеваемости и смертности, в том числе несчастные случаи – всего 16‚8 процента.
У подростков от 15 до 19 лет в большей половине, а именно 66 процентов, случаи смерти связаны с внешними заболеваниями и несчастными случаями. Также распространены болезни нервной системы и новообразования.
Наиболее высокая смертность отмечается в первые четыре года жизни ребенка – на этот возраст приходится 73,6 процента смертей от всех случаев среди детей и подростков.
При этом наибольшая доля смертельных случаев приходится на Южно-Казахстанскую, Алматиснкую, Жамбылскую и Восточно-Казахстанскую области. Наименьшее количество зарегистрировано в Северо-Казахстанской, Павлодарской и Акмолинской областях.
"Я умру через полгода"
В этом году от СПИДа в России умрет больше 20 тысяч человек, это на 7% больше, чем в 2016-м, а эпидемия продолжит свое распространение, считают специалисты. Из 900 тысяч ВИЧ-инфицированных в стране необходимое им лечение в лучшем случае получает лишь каждый третий, притом что только в прошлом году число заразившихся увеличилось на 100 тысяч и на их лечение деньги в федеральный и региональные бюджеты даже не были заложены. Всего в России на борьбу с ВИЧ/СПИДом выделяется 17,5 млрд рублей, а нужно, по мнению врачей, почти в пять раз больше, около 100 млрд рублей.
Елене – 48, но больше 40 на вид не дашь. Симпатичная, стройная, веселая. В Москве живет больше 15 лет, десять из них с диагнозом ВИЧ. Фамилию и город, откуда она родом, женщина просит не называть, поскольку о ее проблемах со здоровьем знают только самые близкие. Каждый месяц она шесть часов едет в родной город в центральной России, чтобы в своем региональном СПИД-центре получить положенные ей лекарства. Каждый раз ей приходится отпрашиваться с работы, потому что больница в выходные не работает. Недавно ее дочь вышла замуж за москвича, и новые родственники сделали ей пятилетнюю регистрацию в столице. И Лена решила, что может наконец расслабиться и получать лечение на месте.
Во всех регионах пациентов ставят на новый учет без проблем. Кроме Москвы
С этого года в России появился федеральный регистр инфицированных вирусом иммунодефицита человека и лиц, больных туберкулезом. А значит, если пациент выбывает из своего региона, то его обязаны поставить на учет в другом и лечить уже по месту фактического проживания. Регистр, который придумало и ведет Министерство здравоохранения, создавали как раз для улучшения возможностей Минздрава по контролю распределения лекарств. Во всех регионах пациентов ставят на новый учет без проблем. Кроме Москвы.
– Мне позвонила главврач моего регионального СПИД-центра и сказала, что получила очень странный ответ из Москвы по моему поводу и даже не знает, как на эту отписку реагировать, – рассказывает Елена. – В нем сообщили, что могут поставить меня на учет в Москве, если родной СПИД-центр обеспечит меня годовым запасом лекарств. Мягко говоря, врачи в шоке: они больше чем на месяц препараты никогда мне не давали, потому что лекарства строгого учета и их всегда не хватает. Кроме того, нигде в законе о том, что пациент должен переводиться вместе с лекарственным обеспечением, нет ни слова. Говорится, что его должны включить в регистр и обеспечить всем на месте, и все.
Александр Ездаков из Перми, не скрывающий того, что он живет с ВИЧ-инфекцией, говорит, что знает больше десятка случаев, когда пациентов, живущих, работающих и платящих налоги в Москве, не ставят на учет в СПИД-центре и, соответственно, отказывают им в лечении. И отказывает им в этом Департамент здравоохранения Москвы, который как раз должен стоять на страже интересов пациента.
– Москва, к сожалению, это единственный регион, где не соблюдается законодательство и нарушаются права пациентов, поскольку их просто не ставят на учет. Я считаю, что это вопиющий случай: государственный орган, Департамент здравоохранения, который должен стоять на страже здравоохранения, на стороне пациентов, выступает против пациентов, – возмущается Ездаков. – Но если кто-то и может каждый месяц ездить в свой регион, то есть люди, которые жили раньше на Дальнем Востоке или в Сибири, и туда за лекарствами каждый раз не накатаешься. К тому же ездить в другой регион за необходимыми препаратами очень часто не позволяет здоровье.
Елена вспоминает, как она первый раз поехала в региональный СПИД-центр за лекарствами, от слабости она не могла даже ходить, и знакомые вели ее под руки.
На четвертый день я уже не могла встать с кровати
– Я жила с молодым человеком, который был младше меня, сам он из Молдавии, бывший наркоман. Тогда я не обратила на это внимания, потому что жили мы очень хорошо, он не пил, не курил, был заботливым и внимательным. Сама я никогда наркотики не употребляла, училась, работала, партнеру не изменяла, о СПИДе слышала, конечно, но даже представить не могла, что это может случиться со мной, – рассказывает она. – А потом у меня ни с того ни с сего начала подниматься температура – 37,0, 37,2. Полгода организм боролся сам, я вообще раньше спортом занималась, всегда за здоровьем следила. А тут похудела с 62 до 47 при росте 1,70, я не могла есть, появились язвы по всему телу… А потом начался жуткий кашель, температура подскочила до 40, и меня на скорой забрали в больницу. Подозрение было на воспаление легких. Мест в палате не было, меня положили в коридоре, взяли анализы и сразу стали колоть тяжелые антибиотики, от которых мне становилось только хуже. На четвертый день я уже не могла встать с кровати. А потом заведующий мне сказал, что у меня обнаружили ВИЧ и он попробует устроить меня в специализированную больницу.