Искандер отсмеялся и вернулся к теме своего вопроса:
- Как ты сказал? Какое измерение смысла? Что за хрень такая? Да вон спички.
- Угу, мерси, спички у меня свои. Ну... короче говоря... Скажем так, у любого физического тела, исходя из физики Ньютона, есть разные обязательные параметры: высота, ширина и толщина...
- У арбуза, типа, да, или у футбольного мяча?
- Блин! Ну, при чем тут арбуз, Искандер!? И у арбуза есть, только не так явно. Вот спичечный коробок, на этом примере возьмем. Вот его высота, ширина, толщина...
- Раньше одну копейку стоили, а теперь две.
- И теперь есть за одну, просто эти вдвое толще.
- Угу, в карман хрен засунешь и обратно высунешь! И у нас пацаны специально сравнивали, считали: стоит вдвое больше, а спичек там не додано, типа, на два прежних коробка не хватит.
- Ну, может быть. Но ты спрашивал про четвертое измерение, и я отвечаю. Вот, смотри: толщина, ширина, высота. Но это не все характеристики предмета. Есть еще и материал, из которого они сделаны.
- Из шпона.
- Чего, чего?
- Из шпона эта коробка сделана. Это... ну, из деревянных отходов, из очень тонко наструганного дерева, как спички, только еще тоньше в толщину. За границей давно уже бумажные коробки, а у нас вон какие уродищи... И чирки дрянь лохматая, ни в звезду, ни в красную армию. Секи масть: фабрика г.Чудово! Не зажечь с первой спички! Ломается этот шпон только так, спички через дно высыпаются... Все, все, все, молчу!.. И что там четвертое измерение?
- На хрен! Не хочешь слушать ?- не надо!
- Да я слушаю, Лук, не сердись, "я вас внимательно слушаю", типа, что там про передокс?
- Парадокс. Ну, короче говоря, это нечто вроде кажущегося противоречия, неожиданный дополнительный смысл, заключенный в привычных словах. Как в анекдотах, вроде того.
- В каких анекдотах? Ты на примере мне говори, я же в институте не учился, как некоторые вспыльчивые...
И впрямь, Искандер тоже недоучка, вроде Лука, но только его не с третьего курса универа, а из восьмого класса средней школы турнули, у него даже нет аттестата о неполном среднем образовании. "Фигня, Лук! Вот выберу время, соберусь с деньгами и куплю. За всю десятилетку! Лучше вечернее, оно дешевле, но посмотрим. А то дочка вырастет, неудобно перед нею будет!"
- В университете, а не в институте.
- Ну, одна байда. Ну, так?
- Гм. Джимми Картер и Лёня Брежнев вдвоем на спор бегут стометровку, защищают спортивную честь своих стран. Пробежали. ТАСС уполномоченно заявляет на весь мир:
"Леонид Ильич занял второе призовое место! Картер пришел к финишу предпоследним!"
Искандер поперхнулся смехом прямо во время затяжки, опять вильнул рулем.
- Ништяк! Он же и так едва ходит! Екарный бабай, Лук, предупреждать надо, я ведь чуть в кювет не свалился! Ну, а еще парадокс? Давай еще!
- Давай, лучше, тормози, слышишь, барабанят. Сейчас Козюренок точняк меня сгонит, у него и спросишь про парадоксы.
Так и вышло: Козюренку в кузове наскучило, он выспался, на небе легкие облачка, посвежело, потому что дело к вечеру, скоро поселок с магазинами, а поселок при золотом руднике, магазины богатые...
Олег Николаевич, старший техник, и Нина Ивановна, повариха, почему-то не любят ездить в кабине, даже когда предлагают, свили каждый себе гнезда из мягкой походной рухляди, и большую часть поездки дремлют, а то болтают между собой по-стариковски. Луку выгодно.
Когда Лук пересаживается в кузов, он тоже пытается спать, но если дорога идет не по ровному асфальту, а по обычной "грунтовке" или просто по плоскому бездорожью, то его начинает укачивать, стоит ему лишь смежить веки... С Ниной Ивановной говорить, ему, в сущности, не о чем, зато Олега Ивановича он не устает теребить насчет довоенной жизни в Ленинграде... Самое дорогое и яркое воспоминание, как тот, в составе кордебалета, четырнадцатилетним подростком, на сцене Кировского театра плясал лезгинку перед первым секретарем Ленинградского обкома партии Ждановым, которого только что сделали членом Политбюро...
Состав маленького летучего отряда, так называемого ПГРЭ (полевой геолого-разведочной экспедиции) в котором трудится Лук, не имеет четкой структуры: Нина Ивановна кочует-перемещается, в качестве пассажирки, из грузовика в грузовик, а иногда и в "командирский" газон-66, но это при передислокациях с "точки" на "точку", а когда экспедиция, закончив переезды, становится "на якорь" - она неотлучно при котлах и запасах с продовольствием.
Олег Николаевич отчего-то любит выходить на полевые работы с кувалдой на плече: он дробит ею камни, чтобы сделать сколки на шлифы, трудолюбив и безотказен в поле, но работает чаще с Козыревым, а не Козюренком, в то время как Лук - только с Козюренком. Луку, по большому-то счету, почти все равно: в первые дни экспедиции он - да, склонялся к тому, чтобы пронырнуть на постоянной основе в команду Козырева, а потом свыкся и даже обнаружил в совместной работе с Козюренком некие положительные моменты. Во-первых, тот не пьет, во-вторых, дело знает, в третьих способен с искренним интересом рассказывать о своей работе и объяснять смысл той или иной составляющей... Терпелив. Сколько бы Лук ни донимал его вопросами - Лев Козюренок никогда не раздражается... ну, почти никогда, если вопрос по теме, и старательно объясняет, в силу своего разумения. А еще Лук бросил курить (наверное, впервые за все свои последующие бесчисленные попытки), не так чтобы навеки завязал, а поспорил с тем же Козюренком на срок, до августа: тот взял его "на слабо" и Лук охотно поддался, ибо сам захотел вдруг проверить силу своего слова и своей воли. О чем теперь жалел по десять раз на дню, особенно в кабине грузовика, рядом с беспрерывно дымящим Искандером.
- Да, ладно, Лук, чего ты там? Я не заложу, зуб даю, - Искандер для убедительности тычет пальцем в передний золотой зуб, - вообще никому не скажу, а в заднюю амбразуру из кузова нас не видно. Хочешь, я занавеской дополнительно прикрою?
Луку нестерпимо хочется закурить: покатать в пальцах сухую, аж похрустывающую "приму", округлить ее, слегка сплюснутую от тесноты в пачке, прикурить, затянуться, выдохнуть... Будь он один на всю пустыню - наверное так бы и сделал, но рядом Искандер. Может быть, он и не "продаст" его Козюренку, но сам-то будет знать: Лук слаб, Лук сдался и хитрит!.. А может и "продаст", просто заложит ненароком, развяжет свой длинный язык - не по-подлому, не Льву Алексеевичу непосредственно, а так... из минутной слабости... на ушко Маматову или Нине Ивановне. А те уж непременно дальше понесут. НЕТ. Лук твердо вознамерился выспорить бутыль трехзвездочного коньяку, но не от жадности к спиртному, которой в нем и сейчас нет, и в будущем так никогда и не появится! - а просто из упрямства, из норова! Или, иначе говоря, из принципа, хотя Лук недолюбливает слова "принцип" и "принципиальность", ибо вдоволь насмотрелся на их носителей, еще по комсомолу и пионерии, на всю жизнь пресытился.
Машины Краснохолмской пэгэрээ, в просторечии экспедиции, колесили по Узбекистану, то выстраиваясь в трехзвенную колонну, то разбегаясь друг от друга на десятки, даже сотни километров, но не по прихоти своей, а выполняя четко начертанные планы! Для Лука было откровением узнать, что Краснохолмская экспедиции как таковая - это огромное, на тысячи сотрудников, подразделение с штаб-квартирой в Ташкенте, а то, что Лук уже привык считать Краснохолмской экспедицией, это всего лишь мелкое полевое подразделение-соединение, и даже не все ленинградское отделение, а только часть его. Таким образом, экспедиции, каждая из которых привыкла именовать себя Краснохолмской, рассыпаются, подобно пчелам или муравьям, по своим направлениям и трудятся, добиваясь выполнения конкретных, поставленных перед ними задач. Большой общий результат будет подготовлен и сдан-доложен поздней осенью, предварительно в Ленинграде, а потом уже и в Москве, на уровне совместной коллегии министерства геологии и Средмаша, быть может, даже самому Антропову, Петру Яковлевичу, а мелкие промежуточные итоги своей командирской деятельности на посту руководителя пэгэрээ, Владимир Иванович Козырев обязан подводить и докладывать регулярно, согласно графику, своему начальству, местному.
В мелочах этот график можно поменять и сдвинуть, и растянуть, хоть он и не резиновый, но в целом...
В геологии до сих пор любят вспоминать и декламировать лозунг сталинских времен: "Умри, но сделай!" Или, при неудачах, от которых никто не застрахован, дай качественный, убедительный, пуленепробиваемый "отмазон" - за себя и для будущих докладов непосредственного начальства "наверх" - почему не получилось!
В кузове Лук, чтобы завязать разговор, да и просто от скуки, перерассказывает старикам, Нине Ивановне и Олегу Николаевичу, потешные "кабинные" бредовухи по поводу курительных пристрастий английской королевы, и вдруг, нежданно, негаданно, выслушивает из уст Виноградова рассказ насчет двух табачных фабрик города Ленинграда.
Дескать, придумал папиросы "Беломор" фабричный мастер с греческой фамилией Иониди и русским именем Василий Иванович, якобы хороший знакомый родителей Олега Виноградова, фабрика Урицкого стала их выпускать в тридцать седьмом.
И мастера в этом же году чуть было не репрессировали, за то, что он подменил технологию набивки бумажных табачных гильз, то есть, в Беломор фабрики Урицкого табак (сверхсекретная смесь молдавского и турецкого табаков, рецептура до сих пор под охраной КГБ) набивался чуть плотнее предписанного, поэтому он не рассыпался из картонных гильз. А сами гильзы те картонные имеют диаметр семь целых, шестьдесят две сотых миллиметра, точно под винтовочный диаметр, чтобы в любую минуту, если понадобится, перейти на тех же станках к выпуску боеприпасов. Мастера почему-то не посадили, но зато его родного брата закатали надолго, а технология до сих пор идет "с нарушениями", оттого курильщики выше всех остальных папирос ценят питерский Беломор именно этой фабрики. Сам Василий Иванович Иониди умер несколько лет назад, глубоким стариком-пенсионером, героем Советского Союза.
- Да неужели??? - щегольнул геральдическими познаниями Лук. - За технологию набивки папирос - высшую награду Советского Союза, звезду героя плюс орден Ленина?
- Ну, может и героем соцтруда наградили, я уж деталей, честно говоря, не помню.
Лук все равно усомнился в правдивости всего этого повествования, но, тем не менее, оно ему показалось на два порядка правдоподобнее, чем байки о многострадальной английской королеве-курильщице, надо бы сделать зарубочку на память.
А байки эти напомнили ему древнюю, как ленинская кепка, пошлую легенду о попранной и восстановленной справедливости на одной из танцплощадок страны. На одной из, поскольку инцидент этот лично пронаблюдали, а потом пересказали окружающим, в том числе и Луку, многочисленные очевидцы в Омске, Алма-Ате, Чернигове, Москве, Ленинграде, Выборге...
Некий пьяный иностранец с заграничным удостоверением личности, обличьем негр, приглашает в грубой форме девушку на танец, и бьет ее по лицу, когда та отказывается. Подбегают менты, дружинники, но чернокожий обидчик вынимает пресловутый заграничный паспорт, типа, Эфиопии, Конго или Занзибар, и советские стражи порядка отступают перед всесильным документом, подобно вампирам, увидавшим перед носом и клыками христианский нательный крест! Наши пацаны с танцплощадки рады бы отметелить негодяя, но мусора и повязочники в двух шагах, они не дремлют и при первом же поводе сцапают всех и посадят за расистское нападение на темнокожего иностранца! Вдруг один парень решается: подходит и резко выписывает в табло обнаглевшему куражисту! Опа! Тот падает, блюя кровью и рыдая от страха, на храбреца налипают дружинники и менты... Но тут - о чудо! - парнишка вынимает из заднего кармана джинсов "Монтана" всамделишний французский (американский, канадский, бельгийский, немецкий...), махровый капиталистический паспорт... и вразвалочку уходит, в полной неприкосновенности, под рукоплескания толпы...
У советских собственная гордость, так это называется.
В городке с неразборчивым названием они провели не более получаса, бесплодно, сиречь без покупок, и помчались дальше, Козюренок по-прежнему в кабине, а Лук в кузове, среди вьюков, мешков, коробок, пока еще пустых ящиков. Ну и ладно, ну и очень даже хорошо, что он сослан, зато нет искушения закурить, пусть там Козюренок хоть под пытками допрашивает Искандера - Лук чист по условиям пари!
Самарканд. Один из древнейших городов на Земле! Москвы и Киева с Новгородом еще в проекте не было, а Самарканд уже полтора тысячелетия разменял!.. Угу! Ноль значимых впечатлений! Ну, пыльный, грязноватый, улочки неровные узкие, старинной архитектуры нет ни хрена, Луку, во всяком случае, не попались на глаза... Из всех достопримечательностей - постоялый двор на окраине, где они ночевали намедни, да ресторан "Юлдуз" на высоком пригорке, куда им пришлось заехать за двумя равночинными начальниками, Козыревым и Антоновым, обмывающими кандидатскую степень жены Антонова...
В другой раз Лук успеет чуть подробнее взглянуть на город, побывает на знаменитом базаре, но это будет позже, а пока - Самарканд мимо, и Бухара мимо... Дальше, дальше, южнее, к туркменской границе, там срочно требуется провести геологоразведку, залатать чужую производственную дыру!..
Лук очень быстро почувствовал себя геологом, настоящим разведчиком недр земных!
Он уже не новичок в поле, за этот месяц уже который раз пешком пустыню меряет! На нем расстегнутся рубашка без майки, штаны поверх сатиновых трусов (чем они больше, - советуют опытные наставники, тем - чреслам легче и свободнее), на ногах парусиновые ботинки, на голове не пойми какая шляпа, из фетра не пойми какого цвета, за спиной рюкзак с необходимыми для пустыни вещами, из которых самые ценные - это две литровые фляги с водой.
А на груди у Лука прибор, похожий на коричневую шкатулку с полукруглым экранчиком. Верхняя дуга экранчика расчерчена делениями с цифрами, и стрелка, словно бы от часового циферблата, шатается вдоль цифр туда-сюда. К шкатулке с помощью недлинного шнура подключена зеленоватая пластмассовая трубка, на верхнем конце которой привинчена рукоятка, что придает трубке сходство с очень толстым, но довольно коротким, сантиметров семьдесят, костылем. Все вместе это - полевой радиометр, чтобы мерять уровень радиоактивного излучения местности непосредственно у поверхности земли.
Их трое на очередной вылазке - Лук, радиометр и Козюренок. Козюренок, вооруженный геологическим молотком, бодро шагает где-то впереди, обязательно в пределах прямой видимости, Лук и радиометр - следом, и Лук, понимая заранее обусловленные знаки, тычет трубкой в указанные точки, и тут же, если надо, записывает несколько цифр, показания счетчика.
Пустыня до поры молча все это терпит.
ГЛАВА 7
Созидать, творить, постигать - вот единственная реальная возможность обрести бессмертие. На какое-то время.
Никогда раньше Лук не задумывался так глубоко о природе жизни и смерти, о тщетности ненадежного человеческого бытия, столь часто и предметно, как здесь, посреди вечной бесчувственной пустыни, где вокруг только неприветливая целина, состоящая из глины, песка и вкраплений сухого сора от скудной растительности, где за весь день скитания в пределах указанного на карте квадрата можно встретить, хотя и это далеко не так просто, местную живность: змей, черепах, скорпионов, случайную стайку одичавших бактрианов, ночью - летучих мышей и ежиков.
Зачем он здесь, что его сюда занесло!? Почему он должен скрываться от армии? Ведь он призван Природой к совсем иному: Лук хочет науку двигать, не прочь мировые открытия делать в самых разных областях человеческого знания, мечтает сочинять гениальную рок-музыку и петь суперхиты, намерен сниматься в эпохальных кинофильмах, на худой конец готов книги писать!.. А он тут... как этот... как не знаю кто... не пришей и не пристегни... Это же голимый абсурд: тратить время на участь муравья или песчинки! Но винить, увы, некого, сам во всем виноват, только он сам! И еще замдекана Якунин с преподом Суходольским!