Лук и Красные Холмы - О'Санчес Аноним 8 стр.


Поломка. Из кабины вышли двое, Искандер и Лук, да из кузова, крытого тяжелым армейским брезентом, трое: Козюренок, Нина Ивановна и Олег Николаевич.

- Вот только ее как раз нам и не хватало для полного счастья. - Это Козюренок про поломку.

- Лев Алексеевич, оно ведь железо, оно тоже устает. Сейчас глянем, что там такое мотору не понравилось. На базе сто раз проверяли - все чисто вроде бы, все в порядке, для "газоновского-то" возраста. Он же мне ровесник!

Искандер сдвинул на лоб темные очки, завздыхал, снимая чистую рубашку... Вот, сейчас, вот, через десять секунд... и все хреновое для него начнется. Надолго ли? - А кто его знает! По-любому - жать на газ куда как веселее, чем раком стоять, с головой в капоте!

Ни встречных, ни попутных автомобилей не слышно и не видно, до ближайшего поселка у дороги, если карте верить, километров двадцать, если поперек, по барханам идти, то меньше, но таких дураков-самоубийц еще не народилось: времени дневного - полдень с получасом, жара явно за тридцать, хорошо за тридцать, пойдешь - умрешь.

Из пятерых присутствующих, один только Искандер способен разобраться в возникшей проблеме - что именно случилось-испортилось в раскаленном чреве двигателя. Лук из вежливости предлагает помощь, но Искандер только матерно отмахивается: он вовсе не хочет ссориться с Луком (и Лук правильно его понимает, поэтому не сердится), просто нет никаких человеческих сил, чтобы добровольно лезть из одного пекла в еще более горшее! Но деваться-то некуда! И помощники не нужны, потому как бесполезны.

В округе ни холмов, ни деревьев, ни хижин, одни только барханы. Лук сдуру сунулся, было, под кузов, единственное место с кусочком тени, если не считать пекла под брезентовым тентом (на полном ходу ветер, все же овевает-остужает кузовное пространство, делает зной терпимым), но грузовик нагрелся по самый кардан, по самые рессоры почти до точки воспламенения, там легко можно печь яйца и ящериц с черепахами!

- Нина Ивановна, а вода во фляге у нас есть? - Бдительный и осторожный Козюренок, перепроверяя себя вопросом, зрит прямо в корень: вода в пустыне - это жизнь. Причем, сколько времени она будет продолжаться - зависит от количества воды в запасе. Флягой здесь привыкли называть здоровенные алюминиевые бидоны по типу молочных, с защелками на крышках, с оттопыренными ушками-петлями для переноса вручную.

- Как не быть, Лев, Алексеевич, плещется покуда. Но литров пять-шесть ее, не более того.

И, предупреждая возможное негодование старшего по экипажу, повариха сбивает его упрек на ближнем подлете:

- Сами же утром, вместе с Козыревым, говорили-торопили: скорее, скорее, в Самарканде свежей заправимся! Вот и заправились!

Козюренок чешет под тюбетейкой обритый затылок, молча обстукивает ладонью звонкий серебристый сорокалитровый бидон - а что тут скажешь?

- Э! Э-э! - Хрипит из-за капота бедняга Искандер, - литра три, не меньше, для мотора понадобится!.. А может и не понадобится, если мотор окончательно сдох!

Присутствующие медленно осмысливают зловещую шутку Искандера, а также вырисовывающиеся перспективы предстоящего светового дня, и Козюренок виновато гмыкает. Внешне он спокоен, но остальные члены его команды вполне взрослые люди, они все понимают без дополнительных пояснений.

На самом-то деле, Козюренок не очень виноват в водяном дефиците, скорее напротив: он уже почти договорился с завхозом базы о дополнительной фляге в имущество экспедиции, конкретно для своего маленького подразделения, но Козырев пресек и поторопил всех волевым порядком, даже не дал имеющуюся флягу "дозаправить"! И Козюренок не решился спорить с непосредственным руководством (А когда-то был Козырев Вовка, однокашник с параллельного потока!) перед началом похода, а проявил бы твердость, помешкали бы с пяток минут, отнеся к колонке и налив доверху - сейчас бы воды оставалось никак не меньше половины.

- Ладноть, тогда воду пока не пьем, терпим, все и дружно. В течение этого часа точно не пьем, а там поглядим. Время пошло. Всем отдыхать, от машины далеко не отходить.

Пользуясь случаем, Лук побрел к ближайшему бархану, потому что ему интересно понять, как тот устроен, и плотен ли в нем песок, и трудно ли было шагать по нему красноармейцу товарищу Сухову, персонажу одного старинного кинофильма?

Идти можно, пусть и не асфальтовый тротуар, но, по крайней мере, ноги в песке не вязнут, он явно, что не зыбучий.

Спрятаться от немилосердного зноя в безветренной пустыне, когда солнце жалит с самого верху, нет никакой возможности, но каждый (кроме Искандера, героя поневоле) пытается сделать это по-своему: старший техник Олег Николаевич сел на земляную обочину и храбро выставил под солнце косматую грудь в расстегнутой рубашке, Нина Ивановна, хитрющая бабка, пристроилась рядом и как бы за ним, по другую сторону от палящих лучей: старший техник, рослый и широкий, дает тень, она хоть маленькая - да есть! Козюренок аккуратно расстелил коврик (это его личный коврик, из Питера привезен!) прямо на песке, сел поодаль и съежился, как бы сгруппировался: руками подогнутые колени обхватил, сверху панама, вокруг шеи платок... И объяснил свою позу окружающим, хотя никто на сей счет любопытства не проявлял: шар, дескать, это физическое тело с самой маленькой поверхностью при равных объемах тел. Лук его теплоизоляционные рассуждения понял, остальные, скорее всего, нет. Хотя Олег Николаевич, давний сподвижник и Козырева, и Козюренка, наверняка множество раз слышал от каждого из них всё, что можно услышать от привычных собеседников в типовых ситуациях.

Хождения Лука по раскаленному песку наверняка им всем кажутся очевидной глупостью, но у Лука просто нет душевных сил, чтобы сидеть неподвижно и тупо ждать манны с небес. Так, по крайней мере, отвлечься можно.

На первый взгляд песчаные барханы пусты, ничего в них нет, кроме жары и мелкого растительного сора... Но вдруг прошмыгнула из песка в песок ящерица, другая... Наверняка черепахи и змеи ползают где-то поблизости... Лук не боится змей, он уверен, что он фаталист; вдобавок к этому, на ногах у него нечто вроде полуботинок из плотного брезента - песок пропускают, конечно, вытряхивать потом и вытряхивать, но от змеиного укуса, небось, защитят... Опытные члены экспедиции, а старательнее всех Олег Николаевич, еще на базе, дружно уверяли новичка Лука, что из всех ядовитых опасностей пустыни самая главная отнюдь не змея, не скорпион и не фаланга, но каракурт - небольшой такой паучишка, с туловищем в ноготь величиной: этот укусит, особенно весной - и верная смерть! А сейчас весна, в разгаре апрель. Отличить его от других "паучиных" разновидностей легко: у каракурта на спине и брюшке ровно тринадцать красноватых пятнышек. Впрочем, у "черной вдовы" - которая самая что ни на есть ядовитая разновидность каракуртов - пятнышки не обязательны и размерами она побольше среднего раза в два, потому что самка, Вот она-то - поганая стерва даже среди каракуртов! Но и скорпион ежели укусит, или эфа - тоже мало не покажется. Короче говоря, всего живого надо бояться, что шевелится в твою сторону в дикой пустыне. Мудрость сия безусловно хороша, но зной сегодня просто невыносим, даже бояться чего-то иного, кроме солнца, нет никаких сил, ни душевных, ни физических. И к тому же мнительный Лук подозревает, что никто из рассказчиков не только не был укушен злобным каракуртом, но и покусанных-то собственными глазами не видел... да и самих каракуртов все они знают, небось, по описаниям в умных книгах и устным пересказам таких же как они "очевидцев".

После слов Козюренка всего лишь двадцать минут прошло (Лук бдительно засек по своим наручным), это значит, что еще сорок минут жаждой мучиться.

Лук медленно, стараясь не дышать глубоко, чтобы легкие не ошпарить, вернулся-добрел до "своих" и тоже брякнулся джинсовой задницей на пыльную обочину. Джинсы у Лука простые советские, то ли "Восход", то ли "Орбита", иными словами - обобщенной марки "Сельпо", такие не очень жалко и в пыли извалять. А фирменных у Лука нет и еще ни разу не было. Сам он заочно полюбил суперрайфл и левайсы, "левиса" в просторечии.

"Не хочу жениться, не хочу жениться, а хочу я джинсы, джинсы!.. Мне не надо райфл, носите сами! Я приду прикинутый "левисами!" Обезумевший от жажды Лук бормочет тупые тексты из хипповского фольклора, но сам он с легкостью бы дал сейчас зарок: на пять лет... н-на три года вперед отказаться от мечты по фирменным джинсам за возможность спрятаться от жары до конца дня и за возможность вволю напиться холодной газировки!

Лук грезит наяву, а жизнь продолжается. Чего, чего там они бурчат?.. Что случилось?..

Это Искандер попросил воды, залпом опорожнил четвертьлитровую кружку, что нашлась у него в бардачке... Примерно такая же, чуть поменьше, в кабине у Толика есть. Да, индивидуально попил, вне всякой очередности, и оно вполне справедливо: Искандеру можно и нужно, он мается среди раскаленного железа, от него сейчас все зависит.

Лук заметил, что не только он, но и остальные поглядывают на часы, чтобы ни на единую секунду не пропустить время водопоя...

И вдруг, когда уже оставалось до вожделенного мига минут восемь с секундами - мотор рыкнул, взревел и затих. И тотчас опять загремел, зарычал всем своим металлическим естеством!..

- Порядок, мать его перемать! Едем, сваливаем отсюда, пока он (двигатель, в смысле) не передумал!..

Откуда и прыть взялась у истомленного зноем народа: прыг, прыг, скок, клац, бамс - уже все на своих местах, кроме Искандера и Козюренка.

Лев Козюренок очень осторожный мужичок, физическая стать в нем невеликая, дерзостью и нахрапом не отличался никогда, сколько его помнят сослуживцы и университетские однокашники, но...

- Так. Все уселись?

- Все!

- Да, Лев Алексеевич.

- Все, порядок!

- Все выходим и организованно, по очереди, утоляем жажду, из расчета: одна кружка на одного человека. Начинаем с уважаемой Нины Ивановны, а потом все остальные в произвольном порядке. Я последний.

Козюренок умеет, когда надо, находить в себе и включать командирские качества, без этого в пустыне пропадешь, вместе с коллективом и анархией.

Машина ждет, покорно пофыркивая, она тоже изнывает от жары.

Всем очень и очень страшно, что мотор опять заглохнет, однако дикая жажда сильнее страха, никто не прекословит Козюренку, даже Искандер, который главный жрец при моторе, и, кстати говоря, член коллектива, уже выглохтавший внеплановую порцию.

Пьют в порядке живой очереди из одной посуды, некогда распрягать багаж и искать другую. Первая Нина Ивановна, за нею Олег Николаевич, потом, после коротких "уступающих" друг другу препирательств, Лук, потом Искандер, и последний - командир сухопутного корабля пустынных песков Лев Алексеевич Козюренок.

Вот теперь поехали!

Километра через три - бам-бам по кабине из кузова!

Оказалось, Козюренок решил перебраться в кабину, но не потому, что ему надоело валяться в жаркой полудреме на мягких тюках, о, нет, Козюренок всегда поступает с конкретным расчетом!

Вот, если, предположим, тормознули гаишники машину, когда Козюренок рядом с водителем сидит, и оштрафовали шофера - Толика, там, или Володю, или Искандера, часть вины при разборе полетов непременно ляжет на Козюренка: он старший, он обязан был предусмотреть, упредить, не допустить... А если он в это время в кузове спал - имеет право планировать время отдыха, свое и членов своей команды. Тоже часть вины остается на его плечах, без этого никак, но уже поменьше!

Из кабины удобнее обозревать город, в который они вот-вот въедут, если доверять карте и вновь появившимся дорожным знакам.

Впереди Джизак, маршрут козюренковской группы пролегает чуть восточнее Джизака, небольшого городка, центра небольшой области, но Козюренок решил "дать крюка", слегка вильнуть, с заездом в город, а за Джизаком вернуться на ранее обусловленную трассу. Во-первых, чуть передохнуть, во-вторых, в Джизаке бывают неплохие завозы в магазины (все, кроме Лука, сразу оживились), а в третьих, и в главных, водой запастись! Чтобы до самого Самарканда - блин горелый! - пресной питьевой холодной воды у нас было вдоволь! Не три литра, екарный бабай! - а все сорок, чтобы под завязку!

- Точно, Лев Алексеич! А я талоны попробую отоварить, баки залью, типа, и воды, и бензину пусть доверху будет!

Приехали в Джизак. Городок невелик, жителей тысяч сорок-пятьдесят, но это не просто населенный пункт, каких по многомиллионному Узбекистану арба и маленькая корзинка, а родина замечательного руководителя, верного ленинца, настоящего пламенного коммуниста и, по совместительству, руководителя союзной республики Узбекистан, первого секретаря ЦК компартии Узбекистана, товарища Рашидова, Шарафа Рашидовича! Соответственно, и снабжение этого городка заметно лучшее, нежели на остальной периферии.

Лук повторно и публично высказал полное презрение к товаронаполнению магазинов областного центра, за что и был награжден-наказан обязанностью присмотреть за машиной, покуда остальные члены экипажа пробегутся в окрестностях центральной площади по местным лабазам, продуктовым и промтоварным.

Первым вернулся Искандер, с какой-то пластмассовой дребеденью красного и зеленого цвета: набор игрушечной мебели для дочки Алины...

- Конечно, дрянь, уродство, но авось сойдет, на часок поиграть. Вот, будем живы если, доберемся до Навои - вот там можно что-то хорошее купить, а это... Почти рубль отдал - а за что, спрашивается?..

Примерно с такого же качества покупками вернулись и остальные члены козюренковского экипажа, но зато сам Лев Алексеевич пренебрег промтоварами города Джизак и разжился двумя бутылками жигулевского пива. Луку показалось, что жидкость в бутылках слегка мутновата и вообще цвета мочи, и он, чтобы смыть с себя приступ внезапной брезгливости к увиденному, глотнул воды из личной походной фляги (нарочно загрузился, улучив момент, чтобы не заморачиваться каждый раз с открытием-закрытием сорокалитрового бидона), вода надежнее, да и вкуснее.

В ответ на просьбу одолжить ему кружку из бардачка, Искандер позволил себе лишь ухмыльнуться одним уголком рта, невидимым Козюренку, и молча достал емкость.

Потом они доехали до водяной колонки, вылили старую воду, налили свежую холодную: снизу флягу поддернули Искандер с Луком, сверху приняли Виноградов с Козюренком.

- Лев Алексеич, закрываем борт?

- Закрывай, поехали!

В кабине молодые люди закурили, каждый свое, Искандер нажал на все необходимые рычаги и педали - вперед!

И вот уже позади Джизак, малая родина товарища Рашидова, а впереди лента шоссе, бегущая прямиком в Самарканд.

- Не, Лук, ну ты видел это пиво, что Козюренок купил?

- А что?

- Он же мутное! А завод, на котором его выпустили, ты усек?

- Тем более нет, я даже и не всматривался. А что такое, что с ним не так, кроме того, что мутное?

Дрянь на вкус, кислятина. Мы в Ангрене такое вообще никогда не берем, даже в голодный год! Вот, например, ты хотел бы сейчас пивка?

- Не-а. Я к пиву равнодушен, лучше лимонад, вода или молоко. Нет, ну, если, конечно, жара, как сегодня днем, так я бы его вместе с пробкой бы выпил! А так... по фигу, мне оно невкусное.

- А мне вкусное, только я сейчас за рулем. Но если бы даже и не за рулем - хрена бы я его пил! Вылил бы, а посуду бы сдал. Плюс двенадцать копеек в кассу!

В справедливости Искандеровых суждений о качестве местного пива Лук убедился в этот же вечер и на следующий день. Первую бутылку пива Козюренок открывал за ужином, на глазах у Лука, бережно, чуть ли не с нежностью, так, чтобы, не дай бог, скола на горлышке не образовалось - тогда бутылку не примут в магазине! Первую порцию пил из собственной чашки, эмалированной, с двумя веселыми гусиками на боку. Выпил и едва заметно поморщился. Лук нарочно смотрел-наблюдал, как бы проверяя, насколько Искандер был прав. Козюренок опорожнил и тут же наполнил чашку вновь, но ее он осушил уже не единым махом, а постепенно, глоток за глотком, заедая зеленью, вареным картофелем с курятиной, белой мягкой лепешкой...

Назад Дальше