Надпись на задней стене гласит, что эта комната использовалась как церковь в 447 г. н. э. Справа располагаются сидения, высеченные из скалы, слева – пять резных колонн, увенчанные несколькими закрытыми окнами. Это Махкама – Суд Справедливости. Комнаты под сводами использовались в качестве тюрьмы.
— Подойди, посмотри, — берет меня за руку Файруз, браслеты я сделала сама.
— Это подарок, — она вешает мне на шею какую–то безделушку.
Мы пьем сладкий чай и молчим. Опустошение и наполненность. Восторг и слезы. Усталость и снова восторг.
ВСЕ меркнет пред тобою, прекрасная Петра. Ни Эйфелева башня, ни Биг Бен, ни даже великая Китайская стена — ничто не сравнимо с тобою.
Обнимая эти камни, прикасаясь к чуду, пытаясь врасти, вживиться в розово–красные прожилки вечных скал… Кто ты есть среди всей этой безбрежной, безудержной красоты?
Ты песчинка вечности.. Не камень, не скала, лишь розовая песчинка, осыпающаяся на землю от прикосновения чьей–то руки…
В тишине и покое, в усталости всего тела, в рождаемом солнечном свете, но еще легкой прохладе раннего утра, кто ты есть у подножия величественной Петры.
Но в путь! Ведь впереди – божественно прекрасный молочно–розовый фасад Шелковой Гробницы, находящийся под влиянием эрозии, огромные Коринфская, похожая на Хазну и Дворцовая (из–за сходства с римскими дворцами) гробницы. И это только начало!
Здесь около 800 (!) достойных посещения объектов! Петра бесконечна – в своем величие, в своей красоте и загадочности.
Постигнуть тайны не дано. Только здешние хозяева — бедуины могут проникнуть в любую щель. Они появляются из ниоткуда, а потом так же незаметно исчезают за горным хребтом розовых скал.
"Что бы увидеть Раким, мало даже недели, не говоря уже об одном дне… Ты знаешь, сколько здесь всего! Приезжай, поживи месяц, тогда ты узнаешь Петру и поймешь ее суть", — обычный среднестатистический араб в потрепанной одежде (это потом уже выяснилось, что он — один из глав бедуинского клана) , не спеша рассказывает о чудесных местах, где не ступала нога туриста. Обещает самолично отвезти на ослике до "Монастыря"— одного из потрясающих монументов Петры. Заманивает…
Глаза его с хитрым прищуром легко читают мысли и желания, заглядывают в самое сердце.
Бедуины жили в пещерах, пока правительство Иордании не предоставило им современные дома. Вполне официально им разрешено развлекать туристов и получать доход с исторических памятников. Кафе, торговля сувенирами, катание людей на верблюдах и прочей живности – зарабатывают бедуины очень даже прилично. Торговаться они мастера, а это главное в "обдирание" туриста. Смешно смотреть, как босоногие подростки оравой накидываются на ошарашенных иностранцев и впихивают им всякие (очень нужные) ожерелья–браслеты–брелки.
11 утра. Тень ползет по камням, тень покидает даже ущелье. Солнце в ярости, испепеляющим огнем своим сжигает губы и глаза. Кто вторгся в мои владенья? Кто нарушает вечный покой гробниц и алтарей?
Человек, словно мушка на лету превращается в пепел. Лучи ослепляют, обжигают, заставляют задыхаться от пыли и жажды. Но сотни туристов идут топтать розовый песок, шагают навстречу с чудом и откровением. Тщетно! Бесполезно! В полдень Петра закрывает свой сезам. Суета–сует охватывает розовый город. Солнце — жестокий страж тайн мучает и пытает людей. Бизнесмены–бедуины не дают прохода. Туман из–за поднятой пыли грязными ногами, не хватает воздуха, воды, простора… И утреннее очарование, вдохновенная красота Петры исчезает в туманной дымке.
На солнце зловонный запах становится все сильнее…
На солнце раскаленный воздух сжигает гортань. Ни поднять глаз… Ни вдохнуть ветер гор, никто не желает прикоснуться к вечности. Все заняты поиском исчезнувшей тени, чтобы на мгновенье почувствовать прохладу спящих камней. Люди идут в надежде увидеть сказку, но могут лишь смотреть себе под ноги.
Ты взахлеб проглатываешь Петру, не замечая, как погружаешься, а затем растворяешься в ней полностью. Эмоции льются через край, опустошая тебя до конца, а глубоко внутри остается любовь и вера в чудо.
Петра, прекрасная Петра, тебя ласкают миллионы глаз, тобой покорены миллионы сердец. Ты восторг захмелевшей души, и награда за все испытания, ты – итог бесконечного пути, сладкий сон и вселенская радость. Сдернуты шоры с глаз, открыты шлюзы души – мир прекрасен, необъятен, бесконечен и упоительно восторжен. Как Петра
Глава 10
Связанные одной цепью
Из тысячи глаз я увижу и узнаю эти глаза. Даже если вы будете молча смотреть в сторону, я услышу стук сердца, оно стучит в унисон с моим. И легкая улыбка озарит ваше лицо, озорная и загадочная – да, эти глаза меня распознали тоже.
Их тысячи. Каждая в одиночестве приезжала в чужую страну, оглядывалась, удивлялась, плакала и ненавидела. И любила.
Их тысячи. Имя им – легион. Жены арабов. Русские, украинские, белорусские красавицы.
У каждой своя история, свой путь, своя трагедия или радость.
Их тысячи, но я узнаю каждую в любой толпе. Подбегу или постесняюсь, посмотрю в глаза и все пойму. И снова будет ком в горле – я не одна здесь. И одиночество отступит.
Связанные одной цепью – любви, странных совпадений, судьбы, они оказались здесь волею случая. Просто Мактуб…
Я влетаю в развлекательный центр Бейрута – магазины, кафе, детские аттракционы. Неужели опоздала? Нет, наоборот, пришла раньше. Мы договорились встретиться с Таней в кафе на первом этаже, там стоят оранжевые диваны и лениво развалились, попивая кофе, гламурные ливанцы.
Я ни разу не видела Таню. А Таня ни разу не видела меня. Как же мы узнаем друг друга?
Мы бегаем с сыном по кафе, я заглядываю в лица девушкам. Девушки пугаются. Люди оборачиваются. Полицию пока не вызывают.
Не придет…
Снова бросаю взгляд на стеклянную дверь, в нее входит девушка в алом хиджабе, машет рукой и кричит "Привет!". Я оглядываюсь по сторонам. Неужели это мне????
Девушка в хиджабе (абсолютная ливанка) явно направляется в нашу с сыном сторону. Посетители кафе облегченно вздыхают… (больше я не буду нарезать здесь круги, мешая людям пить кофе и гламурничать) .
Таня приняла ислам и надела платок за 5 лет до замужества...
"Представь, я – суннитка. А муж – шиит. Когда знакомые свекров узнают, очень удивляются. А свекровь всегда говорит: "Слава Богу, что мусульманка!"
Таня в совершенстве знает арабский. Она рассказывает как ехала вчера к подруге (русской) в гости на маршрутке, и как оказалась практически в другой части Ливана (благодаря пофигизму водителя) , и пришлось разбираться серьезно и с водителем и с таксистами, которые собирались денежно "ободрать" иностранку не очень–то гостеприимно. У меня, косноязычно "могущей" сказать пару предложений на бытовом арабском, леденеют оконечности от страха.
Таня работает в Питере в очень известной фирме, и на очень хорошей должности.
Замужем она 6 лет. У мужа только–только начался карьерный рост.
"Ты знаешь как было тяжело? Муж месяцами без работы. Сначала в Питере. Потом в Ливане. Хамделла, сейчас устроился наконец–то". И тут наступает второй раз леденеть моим оконечностям: Таня живет сейчас в Ливане сама с семьей своего мужа.
"Семья меня приняла. Язык общий нашли. Ходим со свекровью по магазинам. Я могу купить–подарить ей подарок, если вижу, что понравилось. Дома у меня отдельная комната, куда без стука никто не зайдет. А когда я отдыхаю, вообще меня не беспокоят. Пока муж сам обустраивается в Катаре, а я собираю документы для выезда к нему, отдыхаю здесь последние деньки, и скоро, Иншалла, закончатся наши мытарства по разным странам".
Мы заказываем по второй чашке кофе. Гламурные ливанцы с интересом прислушиваются к русской речи и с любопытством нас разглядывают.
"В Ливан меня жутко тянет, я его и люблю и не люблю, но это знаешь как с любовницей, вроде и тянет тебя к ней неудержимо, а понимаешь, что жить с ней не будешь, т. к. любит она тебя только тогда, когда шелестит в карманах. Здесь постоянно – пороховая бочка. Приехать туристом, деньги потратить – это одно. А жить здесь – это совсем другое".
Я смотрю на нее – смелую, откровенную, сильную, взрывную и строгую одновременно. Как же она бросит все в России: родителей, друзей, престижную работу, как она сможет перевернуть жизнь?
Глаза тут же наполняются печалью. "Родители… больной вопрос. Болевой.
Работа? Найду другую. Самое главное, я очень переживаю за мужа. А он за меня. Он так похудел и еще ревнует меня страшно".
Мы перескакиваем с одной темы на другую. Хочется за пару часов поговорить обо всем.
Таня слушает про мои проблемы, нервно курит и иногда ругается, от чего мне на сердце становится так легко и спокойно, потому что меня понимают. Да! И мои слезы, и беды и страхи она чувствует, потому что через все это ей пришлось пройти самой.
Моя первая ласточка, махнув на прощание ярким крылом, уезжает в такси, втиснувшись на задние сидение между арабскими дамами, ничем не отличаясь на первый взгляд от них.
И только зоркий глаз, заглянув глубоко в душу, увидит, что она другая. Ни алый хиджаб, ни совершенный арабский, не скроет легкую дымку задумчивости светлых глаз. Нет–нет, смекнет хитрый таксист, разглядывая в зеркало глаза девушки: "Ты все же другая"…
Я смотрю на ее фотографии, из пустынных жарких песков и очень скучаю.. И думаю, что не только я…
Есть такие девушки – они очень добрые и ранимые.
Кажется, задень ее случайно плечом, – она расстроится и расплачется как ребенок. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что эта девушка работает юристом в Европе, и ждет как Пенелопа своего мужа. Вернее, уже дождалась.
"Познакомились мы с будущим мужем на языковых курсах, в городе Подебрады. Первый раз встретились в общаге. Четверо мальчиков из Ливана жили напротив меня. Очень они любили стоять в дверях и глазеть. Подружились довольно быстро, ходили шумной компанией в школу, которая находилась в замке, в пяти минутах хотьбы от общаги. Вместе бегали на дискотеки, на бильярд. Причем я не "бильмеса" не понимала по–английски, только по–немецки "шпрехала", и ни одна душа не понимала меня. Нашим другом стал большой русско–ангийский словарь, остальное объяснялось жестами.
Где–то через полтора месяца мы стали официальной парой. (друзья из Подебрад, встречающие нас после энного времени, восхищаются нашей любовью, что безусловно радует) . Лет нам было мало Мне только исполнилось 19, а будущему мужу стукнуло 20 лет".
Она современная сэлфмейд вумэн. приехать в Европу, устроиться на работу в юридическую фирму, найти квартиру и жить самостоятельно – сможет очень сильная личность с очень хорошими мозгами. Она абсолютно свободная, европейская девушка - исколесила все достопримечательности многих государств. А еще она умеет готовить настоящие пироги (а не полуфабрикаты) и… тосковать по родине…
"Это страшная тоска, в первую очередь тоска по родным, которых чудовищно не хватает. Я даже думаю, что в наших с мужем отношениях нехватка родительского дома проявилась в такой привязанности друг к другу.
Муж мой, еще будучи подростком, прожил два года во Франции и вплотную столкнулся с европейским менталитетом раньше меня. Я же наоборот выростала в восточной среде (родом из Узбекистана) , с ее законами, обрядами и традициями. Очень многое нам было близко, многое нас связывало и связывает. И тоже привыкание к местной среде и адаптация в ней, была общей. Так что в быту никогда или почти никогда не сталкивались два менталитета. Муж греко–католик, я православная. Праздники справляем дважды. Противоречия есть, но это больше, как игра детей на "у кого что лучше и правильнее".
Семья ливанская встретила меня хорошо, очень доброжелательно. Я правда разрыдалась от волнения в аэропорту, чему были все удивлены. Домой меня привезли заплаканной Детишки, племянники мужа, подбежали к нам с двумя букетиками цветов. Это было так трогательно.
Из фотоальбома смотрит в полоборота кинодива. Высокая прическа и платье по всем канонам Голливуда. Молодожены разрезают длинной саблей пятиэтажный торт. Эту свадьбу они ждали 10 лет. Бесконечные встречи и расставания закончились хэппи–эндом.
"У нас не было официальной помолвки, так как это принято в Ливане. На день св. Валентина, в 1998 году я получила в подарок от мужа маленькое обручальное колечко. Не поженились сразу, потому что нам было не до этого. Мы были оба бедными студентами в чужой стране. Муж всегда хотел устроить пышную свадьбу, чтобы на всю жизнь остались впечатления. После окончания университета он уехал в Ливан. Тогда мы еще не подозревали, что разлука будет длиться так долго".
Даша живет в Ливане уже много лет, с мужем, дочкой и свекрами – одной большой ливанской семьей.
"Вспоминаю свои первые впечатления: овощи на дорогах продают, кофе на улице… Удивило, что стоит красивый дом, а рядом – лачуга. Ливан — страна контрастов.
Меня везде возили: рестораны, горы, прогулки, думала, что в сказку попала! А потом начались будни, и это был ужас. Муж рано утром уходил на работу, я одна сидела дома. Некуда выйти, потому что мы жили в "котеджном" районе, очень далеко от города, потом муж с работы приходил и ложился спать, а я сидела и в потолок смотрела. Свет каждый день отключают, общаться не с кем, я просто с ума сходила…"
Даша познакомилась с будущим мужем, когда ей было 16 лет. Судьбе было угодно, чтобы рядом с простой многоэтажкой расположилось студенческое общежитие. И часто студент–иностранец играл в баскетбол под окнами школьницы.
Свадьбу сыграли спустя 6 лет. "Муж уехал в Ливан, а я университет заканчивала. Настал момент расставания с родителями. Уезжать не хотела. Впереди была абсолютная неизвестность. Я оставила друзей, семью, работу, возможности самореализации и… свободу! Тогда еще до конца не понимала, что еду на всю жизнь! Только недавно это осознала…
Мои родители восприняли переезд тяжело. Мама уходила плакать в туалет, чтобы я не видела ее слез. Особенно тяжело было, когда уезжала уже с дочкой. Из всех моих родных и двоюродных сестер я родила первая. Увозила в Ливан единственного ребенка на всю семью. Плакали все…
Муж самый младший в семье, все его братья разъехались в другие страны, поэтому муж решил вернуться, чтобы не оставлять родителей одних.
Семья встретила меня прекрасно, хотя потом признались, что отговаривали мужа от нашей свадьбы и боялись за него, а сейчас не представляют себе другую невестку. Любят меня очень!
Меня встречали в аэропорту муж и его сестра, я бросилась к мужу в объятья, хотела поцеловать, но он засмущался и объяснил, что здесь так не принято…
А потом мы поехали в квартиру, которую для нас сняли родители, т. к. муж еще не работал. Квартира была полностью обставлена, (тронуло, что даже зубную щетку мне поставили в ванной) .
Было очень тяжело первый год, потом родила дочку (в Украине) , скучать уже некогда было. Однажды в Рамадан остались у родителей ночевать, в итоге прожили с ними весь месяц и переехали к ним насовсем. В нашу жизнь никто не лезет, что делать мне не говорят. Один раз не было мужа дома, и я решила сказать его маме, что ухожу погулять.
Свекровь ответила, что не надо отчитываться: "это ваше дело с мужем, если он разрешил, то не спрашивай меня".
Если дочка рано проснется, то свекровь никогда не будет меня будить, сама накормит, оденет, посидит с ребенком… Вобщем родители мужа прекрасные люди, мне очень повезло!
Взаимоотношения с Ливаном у меня сложились хорошие. Традиции и быт ливанской жизни вполне устраивают. А самое главное, я чувствую, что родители мужа меня приняли всей душой. Свекр всегда говорит, как он рад, что его сын себе такую жену нашел. Хотя я вообще–то не ангел…