В зале -- сочувственные вздохи.
Первый поэт. Я всю жизнь был порядочным человеком, преподавал в начальной школе теорию относительности. Я и не задумывался о том, чтобы писать стихи! Но однажды мои ученики были пойманы с поличным в туалете с сигаретами во рту. На вопросы: "Что вы здесь делаете?" они нагло ответили: "Мы стихи писали!" После этого, чтобы получше понять их, я начал изредка пописывать стихи:
О Родина наша родная!
Синь синяя синих небес,
Гусей журавлиная стая,
Лесистый загадочный лес
Мне дороги... Лишь для тебя
Скажу сейчас, сердцем скрипя--
В Париже я не был ни разу,
Люблю же Россию... заразу!
За это мне был объявлен выговор. Я с горя стал писать запоем. Например, для учителя литературы я переписал "Евгения Онегина" в доступной для детей форме:
Онегин был нехилый мэн ваще-то:
В натуре бочку он на слуг катил,
С Татьяной обломился перед светом,
Прощелкал клювом милость воротил!
В конце концов меня вынудили уволиться по собственном желанию. Теперь я стал законченным поэтом и пишу по расписанию по 8 стихотворений в день. Меня никто не понимает. Я духовно голодаю, помогите, кто чем может! (Несколько человек поднимаются с мест и кладут ему в папку свои рукописи).
Поднимается второй поэт -- пожилой человек лет 20-ти с длинными волосами.
Второй поэт. Меня зовут Семен, и я -- поэт. Мои родители всегда верили, что из меня выйдет толк. Толк весь вышел, осталась одна бестолковщина. В детстве я не имел тяги к поэзии, пока не попал в дурную компанию. Мои дружки часто убегали со мной из школы и в чужих подъездах тайком сочиняли стихи. Постепенно зависимость становилась всё сильнее, и к 18 годам я стал писать своим, неповторимым способом:
Я--словознатец. Слов я знаю кучу,
Каких никто доселева не знал.
Уж небосвод давно заснеготучил,
Небокопченьем занялся вокзал.
Смеркнулся небосвод. И листопадить
Уж начали немые дерева...
Какая это, право слово, радость--
Незнаемые создавать слова!
После того как меня выгнали из школы, я не стал учиться дальше. Меня никто не принимает на работу. Близкие отвернулись от меня. Прошу вашей помощи.
(Идет к выходу из зала. Навстречу ему выходит несколько человек в черных костюмах, ботинках, шляпах и очках--это критики--и под руки уводят его за собой).
Встаё т молодая поэтесса с плохо припудренными следами глубокой мысли на лице.
Поэтесса. Меня зовут Ксения, и я -- поэт. Я родилась в маленьком городке, там порядочной девушке, кроме как замуж, и выйти-то некуда! Поэтому я начала писать в глубокой молодости, когда была на седьмом месяце от счастья. Вот эти стихи я посвятила своему девятнадцатому жениху:
С тобою я не обвенчана,
Но душу твою я вижу.
Ты меня сделал женщиной,
Как я тебя ненавижу.
Ты подарил мне дочку--
Всей жизни моей сокровище--
И умчался, поставив точку.
Какое же ты чудовище!
Народ безмолвствует.
Поэтесса. Критики-нолики! Почему вы все молчите?
Критик в штатском. Я говорю только то, что думаю. Поэтому я молчу.
Поэтесса. Если мне нечего сказать, это еще не значит, что я буду молчать. Хорошо подвешенный язык всегда чешется!
Критик. Вы подумайте, что вы говорите!
Поэтесса. И подумать страшно!
(Храбро задумывается. Зал замолкает.)
Поднимается юноша в куртке и джинсах.
Юноша. Меня зовут Велимир, но я--не поэт. Я -- читатель.
(Зал восторженно ревет. Анонимные поэты вскакивают с мест и несутся к читателю, протягивая ему свои рукописи. Раздаются возгласы поэтов: "Дайте автограф!")
Восторженная девушка. Вы правда никогда не писали?
Юноша. Честное слово!
Восторженная девушка. Я не понимаю, как появляются такие талантливые люди, как вы! Наверное, вы с детства не брали в руки книг?
Юноша. Нет, когда-то я много читал, но на филфаке университета меня быстро отучили от этого!
Пожилой писатель. Вы -- редкость в наше время! Я напишу о вас книгу! И назову "Ум от горя".
Несколько голосов из толпы. Качать нашего гостя!
Юноша. Остановитесь! Я никогда не писал стихов, пока не очутился случайно на вашей встрече. Но под впечатлением от услышанного на меня снизошло вдохновение! (Читает стихи).
Осьмнадцать лет -- тяжелая година,
Я уж не млад и многое понял.
Земную жизнь пройдя до середины,
Я дивный брег далече увидал.
Мне, дескать, благодатна жизнь иная:
Жить в старину, златой носить чепрак,
Из ендовы пить пену каравая,
Хотел бы я, всех этих слов не зная,
Так, как хотел бы, я уверен, всяк...
Немая сцена.
Юноша - бывший читатель что-то строчит на чужой рукописи.
Люди из толпы ведут по направлению к нему нескольких критиков в штатском.
Конца не предвидится ...
-- Ярмарка совести
Сцена представляет из себя рынок с ларьками. На ларьках - объявления: "Требуется продавец на мясо", "Сдается мальчик на побегушках. Пробег 290 км", "Товары для женщин отечественного и импортного производства". "Куплю исправный паром. Харон", "Сдам койку. Прокруст". В центральном ларьке сидит Продавец совести, вокруг него толпятся покупатели. За этим с интересом наблюдает Путешественник.
Продавец. Продам совесть! Покупайте качественную совесть! Не дайте себя обмануть в другом месте - покупайте у нас! Деревянные не предлагать.
Покупатель. Совесть - это товар дефицита в наше время... С рождения мечтал ее иметь. А вы как решились ее продать?
Продавец. Я когда-то был художником, торговал картинами. Но мои "шедевры" никто не покупал. Я верил, что меня признают, стоял на своем... Но порой, только настояв на своем, понимаешь, что не там стоял. Меня украшала только скромность... Теперь хочу, чтобы меня украшали бриллианты!
Путешественник. А вы случайно не продаете чужое?
Продавец. Мне чужого не надо. Поэтому я его и продаю.
Путешественник. Ну что же, я куплю у вас совесть - и подарю ее вам же. Будете и с деньгами, и с совестью!
Продавец. Как хотите, только, по-моему, это называется "деньги на ветер"...
Путешественник. Деньги хорошо бросать на ветер тогда, когда он дует в мою сторону.
Продавец. Вот вы хотите подарить мне совесть, а не знаете, хорошо ли ей будет со мною? Вы ей - и себе! - цену знаете?
Путешественник. Хорошо знает себе цену только тот, кого купили. Я же себя никогда не продавал...
Продавец. А вас когда-нибудь покупали?
Путешественник. М-да... Совесть с вами намучается. Возьму-ка ее себе, поживу пока с двумя совестями. Вот интересно, уживутся ли они?
Кладет пакет с совестью в карман и уходит. В это время к нему подкрадывается Вор и пытается вытащить совесть из кармана. Путешественник хватает Вора за руку.
Путешественник. И тебе не стыдно воровать? Не подумал, что народ о тебе скажет?
Вор. Народ будет, как всегда, безмолвствовать!
Путешественник. Запомни: когда народ молчит - это значит, ему есть что сказать... А откуда ты Пушкина знаешь?
Вор. Так я на его стихи песни пел, когда был музыкантом!
Путешественник. Ты был музыкантом? А почему тогда ты теперь воруешь?
Вор. С тех пор, как у меня скрипку украли, мне жить стало нечем, - вот и пришлось воровать... Потом, я ведь и раньше плагиатом занимался, так что мне не впервой. Знаешь, гражданин, искусство ведь требует не только жертв, но и гонораров. А с эти у нас сейчас туго! Сейчас ведь для бедных даже радуга черно-белая. Так вот, - без денег не взлететь...
Путешественник. Если хочешь высоко взлететь, не держи камень за пазухой. И помни - человек может все!
Вор. Да. Особенно делать вид, что он все может.
Путешественник (замечая, что пакет с совестью перекочевал в карман Вора). А знаешь ли ты, что у меня украсть пытался?
Вор. Да мне не так уж это и важно. Главное - чтобы это дорого стоило, было для всех нужно, чтобы все об этом говорили, но ни у кого бы этого не было!
Путешественник. Ну, тогда тебе совесть как раз и подойдет! Вору она нужнее, чем торговцу... Бери, что хотел стащить, бери, да потом - не жалуйся!
Продолжение излишне.
-- Слово о Горе-Злосчастии.
Реалистическая фантасмагория.
Действующие лица:
Добрый молодец.
Горе-Злосчастие.
Совесть Доброго молодц а - молодая, но уже слегка потрё панная.
Место действия - вечная Россия.
Сцена представляет пустую комнату с наполовину ободранными обоями. На стенах - портреты Наполеона, Аллы Пугачё вой и Волка из мультфильма "Ну, погоди!". По углам валяются книги, потрепанная одежда, разбитая посуда, топор. На полу спит Добрый молодец. Рядом в позе роденовског о Мыслителя сидит Горе-Злосчастье. В тё мном углу спит Совесть.
Молодец (просыпаясь, потягивается). Черт возьми, как голова раскалывается! И сколько же я проспал? Сколько сейчас времени?
Горе-Злосчастие. Ровно двенадцать!
Добрый Молодец. Да что ты мне про часы говоришь? Какое тысячелетье на дворе, я спрашиваю?
Горе. Третье, дружок! Да, хорошо ты намедни повеселился! Помнишь, с какими людьми ты вчера пил? Сущий сброд! Правду говорят - скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!
Молодец (запинаясь). Я бы сейчас вы-ра-зил-ся по-другому: скажи мне, кто мой друг, и тогда я соображу, кто я...