Строители - Лондон Лев Израилевич 33 стр.


Я шел после работы пешком и не переставал думать об этом.

Вдали показались серо-черные дома у кинотеатра «Ударник». Я люблю их. Вот, кажется, те же коробки, которые сейчас так принято ругать, а какое интересное сочетание объемов! Мне почему-то всегда кажется, что на этих зданиях шпили и башни и вытянуты они вверх. Дальше — сад с большими деревьями, низкие скамейки. Дети, старики с газетами и парочки…

«Знаешь что? — вдруг говорю я себе. — Давай примем такую форму: раз в статье критикуют «прожекты», нужно энергичнее проводить эти прожекты в жизнь… Не хмуриться, не злиться, не отчаиваться, даже улыбаться».

«Хорошо, — отвечаю я себе, — принято… А сейчас, миленький, кончай прогулочку, — пора домой».

Мне не раз пришлось напоминать себе об этом решении. На вопрос Владика, может ли он в связи со статьей присвоить себе почетное звание «Единственный безработный Советского Союза», я спокойно ответил:

— Владик, действительно пора снять табличку «Диспетчерская». К вам переводятся еще три инженера, которые сейчас работают над графиками строительства. Отныне вы будете называться «Отдел автоматизированного учета и управления строительства». Я говорил с вашим другом Опришко, он обещал считать графики на вычислительной машине. Вы довольны?

— А… статья? — впервые я увидел Владика озадаченным.

— Именно статья, именно, Владик! Сейчас нам нужно все ускорить.

Я встречался со многими людьми, каждая встреча начиналась или заканчивалась напоминанием о статье.

Вечером меня вызвал управляющий.

— Я поручал вам написать проект письма о потребностях треста на второе полугодие, — строго сказал он. — Где письмо?

Мне уже была известна его повадка — перед серьезным разговором упрекнуть за невыполнение какого-нибудь, даже пустякового поручения, я приготовился:

— Оно уже два дня у вас.

— Не может быть! Где?

— Лежит в красной папке. — Я мило улыбнулся.

Он порылся в папке;

— Да, действительно… А претензии к нашим субподрядчикам? Меня ведь вызывают на совещание.

— У вас.

— Где? Не вижу.

— В другой — черной папке. — На этот раз моя улыбка выражала высшую степень доброжелательности.

— Так… Вы провели сегодня комиссию на корпусе «А»?

— Провел, Леонид Леонидович.

Несколько минут он озадаченно смотрел на меня, потом улыбнулся:

— Вы приготовились к нашей встрече?

— Да.

— Ну, тогда будем считать, что предисловие закопчено. Перейдем к делу?

— Пожалуйста.

— Вы ведете себя так, — строго сказал управляющий, — будто не было статьи в газете. Заставляете Костромина заниматься… как это было сказано в статье? Прожектами. Превратили диспетчерскую в отдел. В чем дело?

— В статье, Леонид Леонидович.

Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:

— В партбюро, что ли, обратиться? Нет, пожалуй, сделаю другое: загружу его так, чтоб он дышать не мог, а не то что заниматься прожектами… Не думал в самое трудное время — летом — идти в отпуск, но сейчас пойду. Обязательно!.. Вот когда свалится на вас вся работа треста — посмотрю, что останется от ваших планов перестройки… Ах, извините, Виктор Константинович, задумался и выболтал свои мысли. — Он рассмеялся.

Странное дело, теперь, когда я уже точно знал, что он строит мне разные пакости, что его смешки и приветливость не что иное, как психологические трюки, я должен был бы его ненавидеть, — но я ничего с собой не мог поделать: в такие минуты он был мне симпатичен. Я тоже в ответ улыбнулся:

— Выдержу, Леонид Леонидович!

В воскресенье, как обычно, я работал. В открытое окно виден пляж, тысячи отдыхающих. Ладно, придет время…

Было около одиннадцати часов, дверь открылась, и в комнату вошли Костромин и управляющий.

— Вы не видели тут шофера Леонида Леонидовича? — спросил Костромин. — Вот черт, собрались на прогулку, а он куда-то запропастился!

— Нет, не видел.

Управляющий пристально посмотрел на меня, подошел к окну и выглянул на улицу.

— Что вы тут делаете, Виктор Константинович? — спросил он, не поворачиваясь.

— В четверг вы дали мне задание обследовать новые площадки…

— Ну и что?

— Вот я их и обследовал, а сейчас готовлю справку.

— Почему в выходной?

— Виктор Константинович всегда работает в выходные дни, — иронически разъяснил Костромин. — И вечерами работает очень поздно. — Он рассмеялся. — Слишком много времени отбирают у него идеи.

— Идеи? — Управляющий обернулся. — А у вас, Костромин, какие идеи? — тихо спросил он.

— Не стоит, Леонид Леонидович, в выходной день говорить о работе.

— А он почему работает? — У управляющего потемнело лицо.

— Он не справляется с работой. Молодой человек, вот и работает… Пришла машина, Леонид Леонидович.

Управляющий собрал листки бумаги, которые лежали передо мной.

— Ну вот что, молодой человек, сейчас вы сядете в машину и поедете домой. Будете отдыхать понедельник и вторник — на вас лица нет.

Я поднялся:

— Это не нужно, Леонид Леонидович, я уже привык, и потом…

— Ничего не будет «петом», объявляется перемирие ровно на три дня. Хорошо? — Он улыбнулся и повторил: — Три дня. А в среду заходите, узнаете кое-что интересное.

Я кивнул.

Глава одиннадцатая

Гадкий утенок — Управление обеспечения

Вошла Нина. Сейчас она одевалась подчеркнуто скромно — преобладали серые и черные тона. Мне кажется, что на конкурсе монашеских одежд она безусловно могла бы занять призовое место.

— Виктор Константинович, — она опустила глаза, — вас просят Леонид Леонидович.

У управляющего, мрачный и надутый, сидел Костромин. Последние дни он со мной почти не разговаривал.

— Ну-с, многоуважаемый Виктор Константинович, что будем делать дальше? — любезно улыбаясь, спросил управляющий. — Садитесь, пожалуйста, садитесь!

— Не знаю, — чистосердечно ответил я.

Управляющий негромко рассмеялся.

— Как это не знаете?..

В кабинет быстро вошел Владик. Он положил на стол управляющему две сколотых бумажки, сделал два шага назад и застыл в позе «готовность номер один».

— Что еще такое? — спросил управляющий. — Ведь вы меня уже сегодня терзали.

— Уточненная сводка на ЭВМ, Леонид Леонидович, — вежливо ответил Владик. Он наклонился вперед и снова выпрямился.

— Э-ВЭ-ЭМ… Послушайте, Владислав Ипполитович, а может, эта самая прелестная электронно-вычислительная машина сядет на месяц сюда в кресло? А?

Костромин кашлянул.

— Ах, простите, выдаю секреты. — Управляющий, лениво взял первый листок и пробежал его глазами. — Так, что же я должен делать, мой юный мучитель? — спросил он Владика.

— Это написано на втором листке.

— На втором?.. Так-так! — управляющий побарабанил пальцами по столу. — Так-так! — повторил он.

«Так-так!» Когда я слышал от него эти короткие многозначительные слова? Ах, да! Мне припомнилось, как после технического совета я просил у управляющего помощи в организации диспетчерской. Тогда эти слова означали резкий и насмешливый отказ… Да, но сейчас все по-другому. Почему же они снова вызывают во мне тревогу?

Управляющий, усмехаясь, поднял бумажку:

— Вы ошиблись, мой милый Владик, ошиблись впервые за все время. И знаете, я почти счастлив, что вы со своей подружкой ЭВМ ошиблись. Выходит, некоторое время управляющие еще будут существовать. Тут, Владик, перепутаны все исполнители.

Владик стоял молча, все в той же позе готовности.

— Понимаю, Владик, вы требуете разъяснений, доказательств… Ну что ж, пожалуйста. С сегодняшнего дня на целый месяц я уезжаю в отпуск. Тут уж будут другие исполнители.

Управляющий подошел к Владику:

— Ясно? Ну, а теперь идите. У нас тут предстоит разговор, может быть даже трудный. Пожалуйста, скажите Васильеву, что я просил его зайти.

Вскоре вошел и Васильев, поздоровался, сел на стул у окна.

— Ну вот, — улыбаясь начал Леонид Леонидович, — сейчас все правильно: отъезжающий управляющий, действующий главный инженер, наше всевидящее партийное око в лице секретаря и Костромин… Ну, Костромину мы дадим роль попозже. Хорошо, Виктор Константинович? Нужно послушать ваши планы, они всё и решат. — Он прошелся по кабинету, ровно посередине дорожки. — Так вот, слушаем вас.

Я молчал.

— Да, я совсем забыл: нужно, наверное, прежде всего спросить: не возражаете ли вы против моей столь продолжительной отлучки?

— Нет, не возражаю. Я уже об этом говорил.

Управляющий остановился, быстро повернулся ко мне:

— Где? Кому?

— В главке, Левшину.

— Ах, вот как! — протянул он. — А я-то думал, удивлю вас.

— Вы меня все же удивили, Леонид Леонидович.

— Чем?

— Об этом, если позволите, после.

— Хорошо. — Управляющий снова начал ходить, аккуратно ставя ноги, обутые в маленькие блестящие туфли, на середину дорожки. — Так вот: каковы ваши планы? Двигаться понемногу в перестройке работы треста, — кажется, в инженерной перестройке, так вы ее называли? Или взяться за всё сразу?.. В последнем случае, — управляющий остановился и усмехнулся, — я рискую после приезда застать трест стоящим вверх ногами.

— Как? — спросил Васильев.

— Вверх ногами, многоуважаемый Валентин Михайлович… Вверх ногами.

Я молчал. В открытое окно мне было видно, как на набережную выскочил Владик. К нему подошла девушка. Они поздоровались и пошли вдоль набережной. Что-то очень знакомое и тревожное было в ее осанке, в походке.

— Наверное, все-таки вверх ногами, — вдруг с мрачным удовольствием сказал Костромин.

Управляющий подошел к своему столу, сел в кресло. Взял ручку, повертел ее.

— Так!

— Не знаю, Леонид Леонидович, — медленно начал я. — Я все еще не решил, не готов ответить.

— И все же нужно.

— Он не скажет, — хрипло произнес Костромин. — Хотя все уже решил. Зачем ему говорить? Но не успеет еще скрыться из виду ваш поезд, как все тут будет стоять вверх ногами.

— Вполне возможно, что перестройку будем продолжать по всем линиям, — сдерживая себя, сказал я.

— Так… Понятно, понятно, — задумчиво произнес управляющий. — Ну тогда придется пустить в ход этот приказ.

Он взял со стола листок бумаги и хотел было прочитать.

— Не нужно, Леонид Леонидович, — остановил я его. — Я знаю, что Владислав Ипполитович назначается управляющим на время вашего отпуска. И так как вы наверняка спросите, не возражаю ли я, то я отвечу, как уже говорил Левшину: не возражаю.

Управляющий помолчал, потом медленно произнес:

— Но этот приказ мог и не быть. Я мог бы сейчас оставить своим заместителем вас.

— И это я понимаю. Но слова вам дать не могу… просто не знаю.

— Ну как хотите. — Он подписал приказ. — Пожалуйста, Владислав Ипполитович.

Костромин взял листок:

— С завтрашнего дня прошу все ваши действия согласовывать со мной.

— Хорошо, Владислав Ипполитович. Мне будет очень приятно снова работать под вашим руководством, — любезно ответил я.

Васильев не выдержал и рассмеялся. Глядя на него, рассмеялся и я.

— Хорошо смеется тот, кто смеется последним, — многозначительно и веско сказал Костромин.

— Вечно вы впутываете меня в глупые истории! — кричал прораб Анатолий. «Прораб» я пишу по старой привычке, а сейчас — уже начальник Управления обеспечения.

Мы сидели у него в сногсшибательном кабинете: стены в высоту на метр восемьдесят сантиметров отделаны деревом, дубовые встроенные шкафы, потолок с пластмассовой сеткой словно плывет в воздухе. Этот «метр восемьдесят» был предметом особого восхищения Беленького, который, приехав сюда для «обмена опытом», долго цокал языком.

Я понимал Анатолия, все другие помещения Управления обеспечения, тоже отделанные деревом, были пусты. Лишь в приемной сидела вконец перепуганная этой роскошью молоденькая секретарша. От ветра хлопали двери.

— Я этого вашего Владика изничтожу, — запальчиво говорил Анатолий. — Представляете, даже в бухгалтерии сделал деревянные панели!

— Нехорошо — в бухгалтерии панели, — соглашался я.

— Ну черт с ними, с панелями, сдеру их! А скажите, что это я буду сидеть тут один и наслаждаться видом этих дубовых листьев? — Он показал на угол.

— В самом деле, откуда эти листья? Владик как будто такого задания не получал.

На щеках Анатолия разгорались красные пятна. Но в это время дверь широко открылась, появился сияющий Владик, он втащил в комнату дубовый столик с резными украшениями. За ним четверо рабочих с трудом внесли зеленый металлический ящик. Увидев меня, Владик принял озабоченный вид:

— Пожалуйста, Анатолий Александрович, протяните правую руку, будет ли вам удобно?.. Ну, протяните, пожалуйста!

Анатолий дернулся, как ужаленный, стукнул рукой по столу, вскочил:

— Я ухожу, Виктор Константинович, хватит с меня издевательств! Смеетесь вы надо мной, что ли?

Он выскочил из комнаты, сильно хлопнув дверью, но тут же снова зашел:

— Смеетесь?

— Скажите, Владик, — как можно строже спросил я, — что это за дубовые панели, особенно в бухгалтерии? И дубовые листья… Что это за стол с инкрустацией?

Анатолий сел, забарабанил пальцами по столу.

— Сию минуту, Виктор Константинович!.. Анатолий Александрович, сядьте, пожалуйста, в кресло и протяните правую руку. Удобно вам?

— Идите… знаете куда? — глухо проговорил Анатолий. — Что касается руки, я б ее протянул, да…

— Спасибо, товарищи, — вежливо сказал Владик рабочим, — вы можете ехать.

Это были парни из бригады Королькова. Они хорошо знали всех присутствующих и вышли, пряча улыбки.

Владик сам сел в кресло, протянул руку, но не достал до ручки коммутатора.

— У Анатолия Александровича рука, кажется, длиннее, — озабоченно сказал он. — Ах, да, извините, Виктор Константинович! Вы спрашивали о дубовых панелях. Насколько мне помнится, вы сказали так… — Владик порылся в кармане. — Забыл блокнот, но я на память… Вы сказали: «Владик, сейчас организуется новое управление. Выделено помещение, вам поручается привести его в порядок». Насколько мне помнится, я сразу хотел идти, так как привык исполнять ваши указания немедленно… — Владик еще раз протянул руку к коммутатору, покачал головой. — Вы тогда задержали меня и сказали… слова, они мне понравились: «Только не крохоборничать, Владик. Конторские помещения на заводах делаются добротно и культурно, а у строителей всегда наспех». — Владик посмотрел на меня.

— Но дубовые панели…

— Дубовые листья! — закричал Анатолий.

— Ах, вот о чем вы? — Владик сел за длинный стол, напротив Анатолия. — Это вам подарок от вашей бывшей бригады.

— Что-что?

— Помните, Анатолий Александрович, на вашем участке разбирали особняк, там были старые панели? Ну, я посоветовался с Корольковым. Бригада в неурочное время привела их в порядок и доставила сюда.

— Дубовые листья? — Анатолий уже сдавался.

— Это, должно быть, очень приятно — любовь коллектива. — Владик доброжелательно посмотрел на Анатолия. — А дубовые листья и этот столик — все там было, правда поломанное. Корольков восстановил.

— Он всегда прав, — проворчал Анатолий. — Помните, когда он еще не был великим главным диспетчером, а практикантом, что сказал о нем стройконтролер?..

Но Владик хотел полной победы.

— Так что, в бухгалтерии панели снять? Куда их, на свалку?

— Ну а как все-таки с людьми? — Гнев Анатолия уже совсем утих.

— Нам не дали дополнительных штатов, Анатолий Александрович, все, как говорится, за счет внутренних ресурсов.

Анатолий снова взялся за меня:

— Когда же они будут, эти «внутренние»?..

— К десяти ноль-ноль. Через десять минут приедут начальники отделов треста и начальники СУ. Будем выколачивать, договариваться.

Владик принялся соединять проводки в коммутаторе, напевая какой-то лихой мотивчик.

— Тра-та-та… тра-та-та, — повторял он. «Все хорошо, вот установлю тут аппарат. И хочешь не хочешь, Анатолий, ты как миленький будешь исполнять его приказы. Потому что, конечно, живого Владика можно послать подальше — и Владик уйдет…» — Тра-та-та. — «А вот от этого ящика не избавишься, он будет тут. И как бы ты ни шумел, ящик будет звонить, мигать красными лампочками, терзать тебя до тех пор, пока ты не подчинишься…» — Тра-та-та!

Назад Дальше