Гарри вышел за ворота пансиона. На Лондон опускался вечер, серый, тёплый, предвещающий поздний дождик. Скоро город сменит дневную размеренность и суету на ночную бесшабашность и лихость. Звездами вспыхнет гурманское счастье вывесок ресторанов и кафе. По стенам домов вверх и вдоль фасадов поползут неоновые змеи и саламандры; фары машин украсят левую ленту дороги своими круглыми или прищуренными медовыми глазами, а на правой стороне будут посверкивать фасеточными рубинами глазки драконов, выдыхающих украдкой парок запрещенных выхлопов. Если выключить звук, эта карусель покажется хаотичной и пугающей, но смех, мелодии голосов, разговоров, отрывки музыки, летящие из открытых окон автомобилей и домов, делают эти ночные часы влекущими, будоражащими и хмельными. Гарри Поттер любил Лондон, свою безбашенную столицу, именно за это.
Он уже шагнул с тротуара на дорогу, а растерянный взгляд голубых глаз из окна второго этажа всё провожал его спину. Сольвай Сванхиль, собираясь на деловую встречу, проходя мимо окна, только мельком взглянул на отходящего от пансиона аврора, да так и задержался, теребя шнур жалюзи. Когда Поттер скрылся за углом, молодой дан помотал головой, поморгал, как будто стряхивая наваждение с ресниц и волос, и отправился по своим неотложным делам.
Из окна проезжающего мимо авто Гарри услышал громкую музыку, даже на таком расстоянии бьющую по барабанным перепонкам, которая внезапно оборвалась экстренным сообщением метеослужбы: «После недолгого прояснения в Лондоне вновь ожидаются дожди и грозы — так скажется влияние скандинавского циклона, натворившего на днях много бед в Финляндии и некоторых других странах североевропейского региона, — вещал знакомый хорошо поставленный дикторский голос. — Мы уже передавали сообщения о масштабном ДТП в Куопио, где столкнулись почти полсотни машин, девять человек госпитализированы. Теперь скандинавский циклон спешит к столице Великобритании и вот-вот обрушится на город. Будьте предельно осторожны!» Гарри посмотрел в небо, не тревожное, повседневное, и подумал, что скандинавский циклон уже здесь: скачки давления, рваный ритм сердца, настроение, проваливающееся непонятно в какую воронку, мысли, стремительно закручивающиеся против часовой стрелки, разрушения всего и вся, включая размеренность, понятную и безопасную обыденность, привычки, стабильность, душевный покой. Правы синоптики: предельная осторожность не помешает, а то вот так пронесётся ветерок над островами — и беды, госпитализация… С погодой не поспоришь, даже если ты маг и Гарри Поттер…
…………………………………………….
(1) Свинговый вокалист (разнообразные музыкальные традиции: и блюз, и мюзиклы, и гавайские мелодии, и бельканто, своеобразная манера непринуждённого звукоизвлечения).
(2) Старая скотина (дат.), иные значения: животное, зверь.
(3) Англ. произношение «бэст» — лучший.
АРТ!!!: http://www.pichome.ru/9S
====== Глава 4. Сталкер поневоле ======
4-1
Гарри вынырнул из трансгрессии на привычном месте аллеи, соединяющей площадь Гриммо с улицей-тёзкой. Его обобщающая, подводящая итог нескончаемой бешеной ночи мысль была предельно проста и максимально выразительна: «Спать!»
Последние тридцать метров по дорожке к дому он шёл вот так просто, без единой мысли в голове. А говорят, среднестатистический аврор не способен на дзенскую медитацию! Вот вам, пример налицо: стоит Поттер на крыльце собственного дома и не может сообразить, как оную открывать; через несколько минут благая догадка доносится до его отключившегося сознания, и, с удивлением вымолвив “Алохомора привата про сангва”(1), Гарри Джеймс Поттер вступает в родные… пенаты, нет, сени, короче, вваливается прямо в столовую. Скидывает новые модельные туфли, чуть не ободрав их задники о перекладинку подвернувшегося сервировочного столика. “На кой драккл тут всякая хрень болтается? Так и представляю, как я в накрахмаленном передничке напитки гостям развожу! Выкину к черту, вот только посижу здесь на диванчике полчасика!” — зевая во всю пасть и закидывая уставшие ноги на разозлившую его мебель, бурчит хозяин дома…
На эту ночь у него были совсем другие планы (ну, не то чтобы прямо планы, но всё-таки…), но работа — есть работа. Выходя вечером от Мотылька, Главный аврор, не замечая, что за ним наблюдают невеселые голубые, как датские летние ночи глаза, почувствовал — на плечо села птаха. Особый посланец Аврората по чрезвычайным поручениям — новая разработка девятого отдела — стриж-мэйл. Гарри чертыхнулся зло и заковыристо… Пернатая «молния» означала экстренный сбор, пришлось аппарировать. Блин, в новых, неразношенных туфлях и мундире “с мядальками”, мельком подумалось ему... Мортон прислал, как шутили ребята, птичку по вызову, «аврала», значит, дело нешуточное. Поттер полностью одобрял нововведение — посылать для экстренной связи быстрокрылых стрижей, обычных для Лондона крылатых тварей, которых тут многие тысячи летают, никто не обращает внимания, а не медлительных вдумчивых сов и тем более не патронусов: уж больно часто неотложные вызовы случались, когда солдаты Аврората были на «чужой территории» — жизнь смешивала, хорошо, что пока не сливала в общий котёл, маггловский и магический миры…
Гарри хотелось просто прихлопнуть ни в чём не виноватую птицу. Но служба есть служба, он лишь дал «авралу» сигнал и аппарировал на вызов…
И вот, наконец, дом, родной диван, и веки уже смежились в истоме, и Морфей ласково подул на лохматый висок аврора, “пахавшего” всю ночь на благо родины, и Главный мракоборец Британии вздохнул в ответ, утешенный утренним покоем... Но буквально через… а кто его знает, может, минут пятнадцать… Поттера что-то разбудило. Приподняв голову со спинки неудобного дивана, он различил голоса Джея и Альбуса. Сыновья находились на кухне, примыкавшей к столовой и отделенной от нее только раздвижной пластиковой стенкой.
— Нет, ты будешь со мной говорить, Ал! Я, может, извиниться хочу, — требовал старший.
— Может, и хочешь, но не сумеешь, потому что вины никакой нету, Джеймс. Мы разные, и тебе меня не понять, да и не надо. Оставим всё как есть, — тускло отвечал младший.
— Альб, ну не знаю, что на меня нашло, испугался я, что это твое... гейство на отца тень бросит. Ты же знаешь, как он работой дорожит и как серьёзно к ней относится. В газетах пишут, что он был бы отличным Министром. И… мы же братья, мальчики, я просто всегда думал, что ты такой же, как я. Дело не в том, кого ты… любишь, а просто я всегда воспринимал тебя, как часть самого себя, сколько себя помню — ты тоже был. А геи… ну… инопланетяне для меня… Что люди-то скажут, я об этом думал.
Перебив речь защитника семейных ценностей, Альбус засмеялся, нервно так, зло:
— И на тебя, лучшего курсанта Аврората, тень? И на Лили: девушке ведь нужно войти в приличное общество. Да я всё понимаю: урод, позор рода!
— Ты… Всё не так! Может, и так, конечно, но… братишка, не сердись! Я дурака свалял, не ожидал, что так гадко выйдет. Да не думаю я так! Я тебя по-любому… люблю. Любого, в смысле… Мы, когда маленькие были, знаешь, как я гордился, что у меня младший брат есть, что ты меня умней, защищать тебя всегда хотел и Лили, конечно, — смущаясь, косноязычно пытался наладить отношения курсант. Слышно было, что Альбус подвинул тяжелый стул и сел.
— Ладно, придурок, проехали. Ты всегда сначала бьёшь, а потом думаешь. Что с тебя взять?
Джеймс, как Гарри понял по звуку, прыжком уселся на высокую барную стойку у стола. Об её стеклянную дверцу, за которой жалобно звякнули бокалы, ударились каблуки его тяжелых форменных ботинок.
— Давай поедим чего, позавтракаем? — спросил Джей. — Приготовить или эльфа позвать?
— А отец так и не приходил?
— Да, всю ночь ловили напавших на склад конфискованных зелий в Кенте; он Патронуса уже утром прислал. Погоня, вроде, была. Дали мы там жару! Жалко первокурсников не пускают на серьёзные дела.
— Ага, тебе бы только палочкой помахать. Вот чего он так рискует всё время? И ты такой же! Отдел ведь у него большой, обученные все специалисты, так нет… Если ты не голодный, может, подождём его? Помнишь, как раньше все вместе завтракали по выходным?
— Чего вспоминать-то? Мы и сейчас все вместе. А про отца, понимаешь, Суслик… — провинившийся в отступлении от братской любви Джеймс на пробу назвал Альбуса детским прозвищем и замолчал, видимо, ожидая реакции обиженного. Тот не ответил, и старший продолжил: — Я раньше просто гордился, что он такой знаменитый, и начальник мракоборцев, и вообще герой. Круто! Но теперь мне виднее стало, что отец — очень грамотный организатор, у него не просто весь Аврорат по струнке ходит, но всё по закону делается, и у следаков, и у аналитиков. Раньше в Аврорате непонятно что творилось, Министру лично подчинялись — вот и все законы. А сейчас всё по-настоящему. А это, знаешь, как непросто? Но командир иногда должен мастер-класс бойцам показать, личный пример. Отца за это все наши уважают. Ты за него не волнуйся, он зря не пропадёт. Я его в деле видел — просто дух захватывает, живая легенда британского мракоборства.
— Мне не нравится, что папа постоянно в опасные рейды ходит. И ты скоро будешь, вечно бы тебе подраться… Ладно, есть хочется, — сменил тему Альбус, загремел какой-то посудой. — Лили из лагеря грибов передала, они в поход ходили в Карлтонский Дин. Крич говорит, все поганки. Может, пожарим? — он негромко засмеялся.
Джеймс уже уверенней поддержал его и хмыкнул, переходя на доверительный тон:
— Альб, знаешь, у меня с Бетти так ничего и не вышло.
— Что, опять?
— Не, то с Брендой было. Не знаю, прямо ступор находит: и возбуждаюсь вроде до… ну, нормально так возбуждаюсь, а потом пару раз толкнулся — и кончил. Эх! Скорострел. Это болезнь такая, я читал!
— Брось, это возраст такой. Вот если бы тебе за тридцатник было — тогда болезнь. И опыта мало, научишься задерживать развязку. Дыхание всякое есть, упражнения, методики разные. Преждевременная эякуляция — нередкая проблема, и не всегда болезнь.
— А ты почём знаешь?
— Книжки надо хоть иногда читать. — Судя по звукам, Альбус что-то разогревал на плите. — Стрессы тоже влияют, депрессии, — вещал он деловито. — А у тебя в Аврорате график напряжённый. И ты волнуешься всегда перед свиданием, даже я вижу. Думаю, это после той твоей магглы Джулии, что всё залететь боялась, вот и вгоняешь себя в стресс.
— Точно!
— И ещё, ты дай событиям развиваться, не наскоком. Девчонкам больше времени надо, чтобы возбудиться.
— Да ну? — изумился Джеймс.
— Эх, неуч ты, неуч! Научный факт: иногда такое происходит при сексе с очень красивыми девушками; а ты всё за красотками бегаешь, как… сайгак за мартышками, — сексопатолог Поттер А. С. не удержался и заржал. Сравнение было ну очень глупым.
— Мне что, крокодилиц теперь трахать? — совершенно по-детски вышло у без пяти минут аврора, младший от смеха хрюкнул. — Правда, Бренда была похожа... немного. И откуда ты такой умный? — совсем не обиделся развеселившийся Джеймс. Отсмеявшись, он слегка замялся и спросил: — А сам пробовал с женщинами?
— Ага, с Брендой твоей, помнишь?
— Ну и как? Совсем не понравилось?
— Это как тебе — настольный теннис, вот ты знаешь, как играть, а удовольствия от игры никакого.
— Понятно, — протянул Джеймс. — А скажи, ты, когда себе там прокалывал, больно было? — теперь его голос звучал с заметным смущением, но и крайне заинтересованно.
— Вы что с папой сговорились? — Альбус с досады, кажется, уронил вилку и ударил ладонью по столу. — Почему вас так интересует мой пирсинг? Ты не думаешь, что это совершенно не ваше де…
— Да не злись ты. Отец, наверняка, переживает, взрослые же ничего в этом не смыслят. Помнишь, какой был скандал, когда наша кузина Роза сделала татушку на бедре? Её родители чуть ли не целый месяц под домашним арестом держали. Наш отец — не худший вариант. А я… Я к чему спрашиваю, эти твои колечки или штанги, или что ты там носишь — не только голубые фенечки? Вроде девчонкам тоже нравится, когда… это… в общем… там блестит что-то? Если и мне сделать?
— Больно было совсем немножко, заживало долго. И никакого секса в этот период, — специалист широкого профиля Альбус Поттер влез на своего конька и принялся подробно рассказывать брату об интересующей процедуре. — Есть несколько видов интимного пирсинга мужских гениталий: проколы уздечки, крайней плоти, головки, лонные проколы, самый популярный — пирсинг члена Принц Альберт или Жезл Принца… — Джеймс только охал и кряхтел. — Так что не бойся, ничего особенного, — закончил «профессор» консультацию, — прокалывание различных частей тела — тема унисекс, от ориентации тоже не зависит.
— Я подумаю, — важно подытожил Джеймс; разговор братьев прервался: похоже, они принялись за еду.
— Альб, маме мы ничего говорить не будем, — через некоторое время серьёзно сказал Джеймс. — Пока ты свою настоящую пару, то есть любовь, не найдёшь.
— Замётано, — спокойно, с едва опознаваемым облегчением ответил Ал, вновь обретший старшего брата.
Гарри умилился, каких хороших сыновей вырастил, но… спать хотелось больше, чем есть, голова отключалась сама собой, он решил не присоединяться к мальчикам за завтраком, пусть ещё поболтают по-свойски. Набрал в вазочке пригоршню сдобного печенья и, быстро жуя, стараясь не шуметь, направился в спальню. Проходя мимо комнаты Альбуса, увидел на приоткрытой двери плакат Кrom fendere: Сольвай Сванхиль дерзко улыбался из движущегося, словно живое, пламени, окружённого бурлящими пенными волнами, за его спиной в весьма двусмысленных, хоть и не лишённых грации позах расположились остальные Мотыльки. Гарри что-то вспомнил, войдя к себе, сразу же наколдовал копию тетрадки Сольвая, переоделся, устроился на кровати с этим самым дневником почитать перед сном.
Он прилёг на большую подушку, открыл тетрадку почти в самом начале. Через минуту сна, почти скосившего усталого аврора, как не бывало!..
…………………………………………………………….
(1) Открыть для родной крови: особое охранное заклинание, открывающее доступ в дом только для членов рода.
4-2
Гарри подумал, что читать чужие записи как-то некрасиво, но… остановиться уже не мог. «Для дела! Я читаю это для дела, изучаю улику, в следственной работе нет табу и отмазок на личное, дневник поможет понять мальчишку, а, значит, быстрее раскрыть дело о подброшенных наркотиках. Где полунции, там и килограммы, дело не шуточное. А вот, где именно? Работа аврора — не только парады и боевые заклинания, часто приходится для пользы дела и в дерьме извозиться». Через некоторое время он уже вообще не вспоминал о таких мелочах…
«КАК он повернулся! Чёрт, солнце мне в глаза светило, но Генри голову наклонил, ветер в волосах играет, одной ногой в белых лосинах на загородку встал — у меня сердце так и взлетело! Я дурак? Да, я — дурак... Спрыгнул с коня, чуть шею себе не сломал. Подбежал к нему, за обшлага куртки схватил и поцеловал! Сам поцеловал! Мерлин! Я осмелился, я люблю его! Ни черта не понял, только почувствовал, что он ответил — это было до визга необычно, дико так, как шампанское в нос с пузырьками! Что я несу, что?!!!! По-це-луй! Сразу и существительное и императив! И всё, весь мир! Скорпиус, ты дурак... Дневник, быстро заткни уши, немедленно! Я ещё скажу, а ты, маленький кожаный дурачок с листочками, не слушай. Мне понравилось целоваться с Генри, я люблю Генри, и Генри точно любит меня... У меня так кружилась голова, ноги ватные, в паху иголки, нет котята... Ночью я дрочил как помешанный, много, но что-то очень быстро кончал! И ни капельки не стыдно, вот! Любовь — это сахар, это мед, это рай! Можешь раскрывать ухи, глупышка, теперь я напишу тебе о контрапункте, потом мы с тобой поэму о Боринге в огне допишем, надоела она мне, хотя про море у меня хорошо получилось».
Гарри облизнул отчего-то пересохшие губы и перевернул страничку, увлечённо впиваясь глазами в ровные, немного прыгающие строчки. Вернулся к предыдущей записи, сверил дату, прикинул, что Скорпиусу на тот момент только исполнилось четырнадцать. Да, самое время для первой любви, а то, что к какому-то Генри… так любовь, как говорится, зла. Гарри помнил свои четырнадцать лет и очень точно понимал состояние восторженного паренька: весь мир перевернулся, стал взрослым, настоящим, приобрёл какой-то особенный смысл, желания и чувства пугали, но от них уже нельзя было спрятаться, как от чудовищ, по-детски накрывшись с головой одеялом.