Вырвав компромат из рук какого-то второкурсника, они уставились на самих себя, лежащих в обнимку с Малфоем и Снейпом. Воцарилась тишина.
— Дайте пройти! — это Малфой прорывался с боем через толпу. Вырвав одну из колдографий из рук Блэка, он застыл в ужасе. На обратной стороне красовалась подпись: “С добрым утром! Ваш АВ”. Северус Снейп застыл в стороне, уже догадавшись, что именно мародеры и Люциус держат в руках.
— Расходитесь! — вдруг не своим голосом заорал Малфой. — Здесь вам не чемпионат по квиддичу, ничего интересного!
Студенты нехотя начали отступать. Малфой в ярости уставился на Джеймса и Сириуса. Те ответили не менее грозным взглядом.
— Я сожгу ее, — холодно процедил слизеринец. — Не бойтесь — себе на память оставлять не собираюсь.
И размашистым шагом удалился из зала.
— Чего смотрите? Расходитесь! — Блэк всплеснул руками, будто отмахиваясь.
Толпа, перешептываясь, постепенно рассасывалась. Пуффендуйцы и гриффиндорцы смотрели сочувственно, слизеринцы не знали, радоваться позору мародеров или расстраиваться из-за неудачи Малфоя. Когтевранцы смотрели с интересом, их взгляд даже приобрел некоторую маниакальность.
— МакГонагалл сдерет с нас шкуру, — горько проговорил Сириус, устало падая на скамью. — Она же вчера ясно дала понять, что, если мы будем воевать с АВ и снова перебаламутим всю школу, она либо превратит нас в кузнечиков, либо исключит!
— Но мы не можем спустить такое с рук этому маньяку! — праведно возопил Джеймс.
— О, нет…— будто вспомнив что-то, простонал он.
— Джеймс?
— Представьте, что скажет Лили…— трагическим шепотом отозвался парень, безысходно смотря в стол.
— Представь, что скажет Спринклс! Она не преминет воспользоваться случаем, чтобы растрещать о нашем позоре всем и каждому!
— Я могу поговорить с Эмили, — задумчиво протянул Ремус. — Они с Беатой лучшие подруги. Если я попрошу ее ничего не рассказывать, она сможет убедить Беату, разве нет?
— Да какая уже разница, все и так все знают…
Все большее количество учеников входило в Большой Зал, и все они заинтересованно смотрели то на мародеров, то на Малфоя и Снейпа. Новость, как пожар, за несколько минут успела облететь весь Хогвартс. Гриффиндорцы, проходя мимо, сочувственно похлопывали Джеймса и Сириуса по плечу, что еще больше угнетало парней. Слизеринцы, впрочем, таким добродушием не отличались.
— Кхм, делаешь карьеру, братишка? — насмешливый голос Регулуса раздался за спиной Блэка. — Устанавливаешь нужные связи?
— Будь добр, отвали по-хорошему.
— Неа, — мгновенно отозвался слизеринец. — Я ждал этого слишком долго — момента, когда твой трон любимца школы, наконец, пошатнется.
Регулус ухмыльнулся и, не говоря больше ни слова, отправился к своему столу.
— Мэл, Эмили! — Люпин вскочил, завидев проходящую мимо когтевранку. Как обычно, ее сопровождала Беата, увлеченно что-то шепчущая ей на ухо и отчаянно жестикулирующая. Паркер скупо улыбалась, но глаза ее искрились от смеха. Завидев отчаянные попытки Ремуса привлечь ее внимание, она кивнула подруге и направилась к столу гриффиндорцев. Некоторые из них посмотрели на нее с неодобрением, но смолчали.
— Ремус?
— Эмили, могу я попросить тебя поговорить с Беатой?
— На тему? — легкий холод промелькнул в голосе девушки.
— Не рассказывать всем и каждому о произошедшем, я понимаю что…
— Ремус, все итак все знают, разве нет? — Паркер пожала плечами и насмешливо взглянула на Сириуса и Джеймса.
— Да, но если Беата продолжит пересказывать эту историю в красках, о ней не забудут через неделю-другую. О ней будут говорить. Да и если она начнет приукрашивать…
— Приукрашивать? — Паркер задумчиво уставилась на Люпина. — Заранее обвиняешь мою подругу во лжи, Ремус?
— А что — по-твоему, она святая? — бесцеремонно и дерзко Сириус вторгся в их разговор. Паркер смерила его взглядом, явно раздумывая отвечать ему или проигнорировать.
— Почему, Сириус Блэк, — странно-тихим и угрожающим голосом вдруг начала она, — ты вешаешь ярлыки на всех, кроме себя? Почему ты считаешь, что принадлежность факультету Слизерин определяет характер человека? Почему единственный раз, когда кому-то удалось задеть тебя за живое, ты сразу начал обвинять вокруг абсолютно всех, кроме себя?
Последнюю фразу она произнесла громко и зло, и теперь на них снова смотрел весь зал.
— Скажи, Блэк, тебе не приходило в голову, что, если называть человека чудовищем на протяжении нескольких лет, он и вправду станет чудовищем? — ее голос взлетел еще выше. — Все, что ты делаешь — это бунтарство, не имеющее под собой ни основы, ни причин. Ты не пытаешься понять человека. Ты переступаешь границы, не считаясь ни с чем и ни с кем. Ты думаешь, что если взлетишь выше всех, никто из них не сможет достать тебя? Дотянуться до тебя и причинить боль?
Она замолчала на секунду и произнесла уже тихим, отрешенным голосом:
— Ты боишься, Блэк. Ты называешь себя сильным, но ты не умеешь ни прощать, ни понимать, ни любить. Ты слаб, тебе нужна помощь. Так попытайся хотя бы признать это, — и, оставив пришибленного Блэка сидеть на месте, она круто развернулась, обдав рядом сидящих порывом ветра, и гордо прошествовала к слизеринскому столу, демонстративно сев между Северусом и Беатой.
Весь зал ошеломленно молчал, не зная, что сказать. Профессор МакГонагалл, хотевшая было уже высказать мародерам все свое мнение об их неразумном поведении, застыла неподвижно в дверях, не решаясь нарушить тишину.
Через секунду Блэк поднялся со своего места и, не глядя ни на кого, стремительно вышел из зала. Ремус хотел было последовать за ним, но Джеймс схватил его за руку, покачав головой из стороны в сторону.
— Не стоит, — тихо произнес он, — лучше ему сейчас побыть в одиночестве.
Постепенно шепот переговаривающихся студентов перешел в бормотание, а затем уже в полноценный гул. Все более-менее вернулось на круги своя. Все, кроме Сириуса Блэка.
***
— То, что ты сделала, Паркер, заслуживает уважения, — хмыкнула Беата, совершенно не заботясь о приличиях и манерах, жуя черничную булочку. — Я хочу сказать, что не так уж много людей в этой школе осмелятся бросить вызов Великому Сириусу Блэку.
— Я сказала то, что думала, и это — все. Северус, ты в порядке?
Парень поднял голову и вымученно улыбнулся подруге:
— Более чем. Я, конечно, был не очень рад прямо с утра лицезреть Поттера, обнимающего меня за талию… Но в первый раз в жизни я успел поджечь его волосы первым.
Беата хмыкнула, вгрызаясь уже в чью-то прожаренную ножку:
— Жнаешь, Шеверуш, што я тебе скашу, — крайне неразборчиво произнесла она. — Тьфу! Ну так вот. Тебе пора перестать их бояться. Каким бы сильным или умным, или способным не был человек, страх убивает все его порывы на корню.
— Их четверо, а я один. Весь Гриффиндор рыдает от смеха, когда они издеваются надо мной. А весь Слизерин и пальцем не пошевелит, чтобы помочь. Гордые одиночки, — выплюнул он.
— Брось, Сев. Ты такой же. Ты ведь сам считаешь, что помочь другу в такой ситуации, значит, оскорбить его гордость и заявить на весь мир, что он ни с чем не способен справиться сам, — Паркер пожала плечами. — Тем более у тебя есть мы. Беата, кажется, способна сожрать всех мародеров заживо.
Северус усмехнулся, глядя, как слизеринка, принявшись за третью куриную ножку, жадно объедает мясо с ее кости.
— Што? — удивленно спросила она, глядя на смеющихся друзей. — Кшати, а што оф шебя хофел Шемуф?
— Ремус? Хотел, чтобы ты молчала о том, что видела. Но я полагаю, если ты хочешь кому-то об этом рассказать в красках — вперед.
Беата только ухмыльнулась:
— Ремус считает тебя доброй умной маленькой девочкой, да?
— Нет, но, видимо, он уверен в том, что я способна на исключительное благородство.
— Ты способна, — подал голос Северус, — но я не вижу никакого благородства в том, чтобы защищать эту “великолепную четверку”.
— Однако Ремус будет в обиде на тебя, — качнула головой Беата.
— Не будет. Он знает — я прямолинейна. И либо я молчу, либо говорю правду.
— Ну, обычно ты и вправду молчишь. Что на тебя нашло сегодня? — Северус и Беата подозрительно уставились на когтевранку.
Она, немного помолчав, ответила:
— Честно? Мне стало так противно! — ее глаза полыхнули, вызвав удивленное переглядывание друзей. — Вся эта их самовлюбленность и самодовольство! А по сути — чем они отличаются от того же Малфоя? Также накидываются на слабых, плюют на мнение учителей, создали свою особую касту и снисходительно взирают на поклонников со своего пьедестала! Суть одна и та же, только цвет другой, — уже привычным спокойным голосом закончила она. — Хорошо бы АВ преподал им урок.
Беата неясно хмыкнула, а Снейп, наоборот, яростно кивнул.
— Ну, Ремус не так уж и плох, — протянула слизеринка, накладывая себе жареной картошки. — Производит впечатление положительного персонажа.
Северус тут же фыркнул.
— Что?
— Ничего.
— Нет, правда, Сев, у тебя есть что сказать?
— Да нечего мне сказать! Ладно, мне нужно до урока еще забежать в гостиную, — с этими словами парень резко вскочил со скамьи и, подхватив сумку, торопливо сбежал с “места преступления”.
— О… Наш маленький Сев обзавелся тайнами, — Беата хмыкнула.
— Может, ты прекратишь есть? Оставь хоть немножко своим однокурсникам.
— Ни за что, мне нужны силы. Ты вот вообще завтракаешь не за своим столом. А… и поговори с Ремусом, он на тебя косится уже минут пять.
— Обязательно. И не указывай мне, что делать, — закончив разговор, Паркер тоже подобрала свою сумку и отошла к своему столу, оставив недовольную подругу в компании тарелки супа и куриных котлет.
***
После завтрака, все еще взбудораженные недавними событиями студенты, спешили на уроки. Джеймс отправился искать Блэка, аргументировав это тем, что «нужно остановить этого незадавшегося потрошителя, пока он не попробовал чьей-нибудь крови». Хвост что-то невнятно пробормотал про «знакомую пуффендуйку», «домашнее задание» и «обещал помочь», после чего ловко просочился сквозь толпу и исчез из виду. Ремус, чуть приподняв брови, глядел ему вслед, потом покачал головой и, устало улыбнувшись, отправился в оранжереи на урок Травологии.
По пути к теплицам его настиг запыхавшийся, но уверенный голос:
— Хэй, Ремус! Подожди! — Паркер, растрепанная и уставшая, бежала за ним, перепрыгивая через ступеньку.
— Эмили? Давай не сейчас, скоро звонок.
— Это единственная причина, по которой ты не хочешь разговаривать?
— Это единственно вежливая причина, Эмили, — Люпин развернулся, собираясь уйти, но девушка поймала его за руку.
Парень вздрогнул от неожиданного прикосновения и, рефлекторно отступив, навернулся с лестницы, свалившись вниз с холма. Благо, тот был пологий.
— Ремус! Ремус, ты жив? — склонившееся над ним лицо Эмили приобрело совершенно не свойственное ей взволнованное выражение. Ремус даже на секунду почувствовал непонятное ему удовлетворение.
— Да… да. Все в порядке. И не из таких передряг выбирался, — Люпин неуклюже поднялся, держась за руку девушки, и, поморщившись, потер плечо. — Слушай, Эмили, я знаю, что ты и Сириус — кардинально разные люди, я понимаю, что сегодня он задел лично твою подругу, и ты не смогла смолчать. Более того, возможно в чем-то ты и была права, но ты не знаешь никого из нас — ни Хвоста, ни Бродягу, ни Джеймса…
— Ни тебя, — неожиданно произнесла девушка потускневшим голосом.
— Я не это имел в виду, Мэл! Я хотел сказать…
— Брось, Рем. Это же правда — я ни разу не спрашивала тебя обо всех твоих подозрительных исчезновениях и травмах. Я уважаю чужие секреты, и если ты не хочешь рассказывать — не нужно. Но дело не в секретах, Люпин. Дело именно в том, что ты не доверяешь мне и не доверял никогда. — Паркер тряхнула головой, будто отгоняя неприятные воспоминания. — Ладно. Я не вижу во всем этом смысла. Если захочешь поговорить со мной, я буду рада. Но, если ты снова будешь вежливым, мягким и полностью закрытым — мне не нужно это, Ремус.
Она тяжело вздохнула.
— Если рискнешь снять с себя маску дружелюбия, ты знаешь, где меня искать, — девушка чуть улыбнулась на прощание. — А теперь я, пожалуй, пойду, а то как-то это слишком много для одного дня: довести Сириуса Блэка и столкнуть с лестницы Ремуса Люпина.
Она развернулась в противоположном направлении, отчего ее мантия взлетела черным полотном, развеваясь по ветру, словно флаг, и оставила Люпина в крайне растерянном, если не сказать удрученном, состоянии.
— Да… — подумалось ему. — Эта девушка умеет поссориться с тобой так, что только ты один чувствуешь себя виноватым.
***
Астрономическая башня, 4:00 утра
Иссиня-черный небосвод, видневшийся сквозь узкие окна Астрономической Башни, был покрыт мириадами звезд. Крохотные светящиеся точки мерцали в ночном небе, словно дразня: “Ну же! Попробуйте, дотянитесь до нас!”
Две темные фигуры, облокотившись на подоконник, смотрели вдаль, с наслаждением вдыхая холодный ночной воздух. Ночь была наполнена живой тишиной и лунным светом, бледно озаряющим Черное Озеро и Запретный Лес вдалеке.
— Знаешь, Эй, тебе не кажется, что мы зашли чуть дальше, чем нужно? — первый голос — приглушенный, успокаивающий.
— Мы открыли сезон, Би, и мы сделали это эффектно, — второй — насмешливый и жесткий.
— Возможно, нам стоило бы рассказать о себе, объявить. Это может быть довольно забавно.
— Нет. Людям нужна тайна. Людям нужно что-то не понимать, иначе они теряют весь свой интерес. Это всегда было свойственно человеческой натуре — страстно желать недосягаемого и ненужного, но не обращать внимания на что-то действительно стоящее, на то, что так близко…
Фигуры замолчали, размышляя о событиях прошедшего дня.
— Мне вот только одно интересно, Эй… Кто же послал нам эту призрачную бабочку? Кто предоставил нам информацию о том, что мародеры всерьез задумали вычислить нас?
— Доброжелатель? — второй голос усмехнулся. — Впрочем, так даже интереснее играть. Кстати, у меня есть одна идея. И тебе она очень понравится…
========== Глава IV: Отработка ==========
Черное озеро, после полудня
Погода еще с утра оставляла желать лучшего: воздух постепенно холодел, а мир погружался в осеннее серое уныние. Черное озеро изредка покрывалось рябью от налетающих порывов ветра — пока еще не сильных, но заставляющих время от времени поплотнее кутаться в куртки и шарфы.
Темная фигура на берегу органично сливалась с окружающим пейзажем — такая же мрачная, нелюдимая и озябшая. Сириус Блэк в одной только белой рубашке и брюках, не обращая внимания на непогоду, молча смотрел на гладь Черного Озера. Даже сейчас он не изменил своему аристократическому стилю.
— Простудишься.
— А… Паркер… — протянул Блэк, даже не обернувшись, — долго же ты с духом собиралась.
— В каком смысле?
— Ты вчера стояла за тем же деревом, что и сегодня, минут двадцать. И позавчера, впрочем, тоже. Я думал, сегодня тоже развернешься и уйдешь.
— Я не умею извиняться, Блэк, — мрачным голосом отозвалась Эмили и, секунду поразмыслив, уселась рядом между толстых корней деревьев, причудливо переплетающихся друг с другом.
— Значит, у нас больше общего, чем я думал.
— Даже не представляешь насколько, Блэк, — Эмили хмыкнула и, помолчав, продолжила: — И ты, и я кому угодно порвем глотки за своих друзей, не так ли?
Блэк поднял голову, чуть удивленно посмотрев на сидящую рядом девушку. Паркер тем временем продолжала говорить:
— Не разбираясь в причинах, не думая о последствиях… — она криво усмехнулась.
— Странное у тебя получается извинение, Паркер, но я тебя понял, — Блэк все также безразлично смотрел вдаль. — Тебя Ремус послал?
— С Ремусом я уже третий день не разговариваю. Хотя нет — я с ним вообще не пересекаюсь. Кажется, он от меня прячется, — она снова усмехнулась, — перестал в библиотеку приходить. Так совсем скатится и экзамены завалит.