«Ай да Славко! – изумился Звенислав. – Мне на это целых полгода понадобилось! А он – с первого раза запомнил! Живы останемся, надо будет обязательно сказать про него отцу!
Хотя… – вспомнив, что их скоро ждет, помрачнел он, – какое теперь – останемся…»
Время их жизни сократилось всего до нескольких шагов, отделявших их от костра, откуда хан нес теперь уже и саму грамоту.
– Вот, – не отдавая, показал он ее Славке. – А теперь сослужи-ка мне службу, прочитай-ка эту грамоту от одного вашего князя – другому!
– Вот эту? – забывая про осторожность, Славко радостно сделал шаг вперед.
Хан, морщась от боли в руке, быстро спрятал грамоту за спину.
– Эту, эту!
– Так давай же!
– Только из моих рук!
– Ну-у! Грамота, видать, важная! Такую я даром читать не буду! – протянул Славко, отступая назад так, что натолкнулся на Звенислава.
– Да ты что? – зашипел на него тот. – Испугался? Иди скорее, пока дает!
– Если б давал! – огрызнулся, почти не раскрывая губ, Славко. – А так, видишь, уцепился за нее, так просто и не выхватишь!
– Ну, иди же!
– Не торопи, сам знаю, что делаю!
Хан заметил, что отроки о чем-то говорят между собой, и с подозрением спросил:
– А ч-что это вы там шепчетес-сь?
– Это не я! – искренне бросая на Звенислава недовольный взгляд, ответил Славко. – Это он просит, чтобы я не предавал Русь!
– Правильно, – согласился Белдуз. – А ты и не предавай. Ты – продавай!
Славко тут же с жадностью облизнул губы и сделал вид, что заинтересовался таким предложением.
– А много ли дашь, хан? – быстро спросил он.
– Да уж не пожалею и целого златника!
– Как! Одного? – разочарованно переспросил Славко. – Да к тому же – еще и моего?! Нет, хан! Меньше, чем за тридцать, я никак не согласен!
Хан сурово сдвинул к самой переносице брови и покачал головой:
– Наглец-ц! Ты что, забыл, в чьей власти находиш-шься? Да я сейчас отдам тебя на растерзанье своим воинам! У них давно уж-ж стрелы в колчанах чешутся!
– Ну и пусть тогда читают тебе эту грамоту сами!
– Эх-х! Ладно, – забыв про больную руку, махнул ею Белдуз и чуть было не взвыл от боли.
– Десять златников!
– Тридцать! – упрямо стоял на своем Славко.
– Двадцать! – еще уступил хан, но тут же уточнил: – Десять тут, и десять в Степи!
– И еще десять прикажи слуге вернуть мне! – быстро добавил Славко. – Вот и получится тридцать!
– Хорошо умееш-шь считать, щ-щенок! – покачал головой Белдуз. – Зря я только время терял, когда тебя испытывал!
Ну а ты, с-слуга, сам скажешь, где их запрятал, или приказать моим воинам помоч-чь тебе?
– Сам, сам! – охотно подыгрывая Славке, закивал Звенислав.
– Да с-смотри, правду говори! А то ведь я могу и сказать своим людям, чтоб проверили! – предупредил хан.
– А я и говорю, возле стогов, в дупле сломанной березы, где вы с гонцом бились…
Славко сделал два шага вперед, как бы отделяя себя от Звенислава, и умоляюще зашептал:
– Хан, это ж совсем близко! Пошли своих людей! И я свое золото назад получу, и ты нас заодно до конца проверишь!
– Без тебя з-знаю, что мне делать! – проворчал недовольно хан и подозвал своих всадников.
– Эй, все слышали, что сказал этот с-слуга?
– Да, хан! – в один голос отозвались те.
– Тогда ч-что вы еще з-здесь ж-ждете? Вперед!!
Половцы тут же сорвались с места, и не прошло пяти минут, как они возвратились и отсыпали в здоровую ладонь хана девять золотых монет. Тот, морщась, сосчитал их и протянул Славке:
– Все?
Славко тоже пересчитал монеты и отрицательно покачал головой:
– Нет. Здесь только девять. А где еще одна?
– Какая такая еще одна? – уставился на него Белдуз.
– А та самая, что ты у моего слуги отобрал!
Уж на что хан любил золото, но тут, от такой жадности, даже ему стало не по себе. Он брезгливо швырнул под ноги Славке златник и, когда тот, нырнув за ним, сунул его за щеку, показал издали грамоту:
– Все! Больше ничего не хочу слушать! Читай!
– Ну, Славко, – послышался сзади чуть различимый голос Звенислава, – с Богом! Давай…
– Далеко, хан, поближе б немного! – попытался выгадать еще хотя бы полшага Славко.
– Ничего, у тебя глаза молодые! Ч-читай!
Хан поднес грамоту немного ближе и, видя, что упрямый отрок никак не начинает читать, недовольно крякнув, еще ближе…
Уверенный в том, что сейчас произойдет долгожданное, ибо хорошо знал ловкость своего друга, Звенислав даже глаза закрыл от сладкого ужаса. И тут же… открыл их, ровным счетом не понимая ничего.
Славко, наморщив лоб, точно припоминая что-то, вдруг слово в слово стал повторять ту самую грамоту, текст которой говорил в бреду найденный ими гонец…
– Наказываем тебе, князь, быть с войском к концу весны в Переяславле…
– Что?.. – словно очнувшись, вздрогнул Звенислав. – Что-что ты сказал?!
– Тихо, не меш-шай нам слушать! – недовольно прикрикнул на него хан и, почти уж посвойски, кивнул Славке: – Продолж-жай…
– А оттуда мы всей Русью, – словно ни в чем не бывало, продолжил тот, – двинем на…
– Да что же ты это делаешь, гад?! – обрывая его, закричал купеческий сын. – Русь продаешь?!!
Звенислав с кулаками бросился на Славку и повалил его на грязный истоптанный снег.
– Двинем на… на… – силясь высвободиться, пытался докончить Славко. Но куда там!
Крепкий, упитанный купеческий сын оказался намного сильнее его, худого и жилистого. – Стой! Пус-сти! – только и хрипел в его крепких объятьях Славко. – Дай дочитать, дурень!
– Я тебе дам! – раз за разом ударяя его кулаком, бормотал Звенислав, как в горячке. – Я тебе сейчас за все дам! И за тулуп, и за мои златники, и за эту грамоту! Я только теперь понял, каков ты есть на самом-то деле! Обмануть меня захотел да еще и тайну продать половцам? Ах, хитрец! На тебе! На!
– Хан, разнять их? – осторожно предложил Тупларь.
– Может, лучше, наоборот, соединить одной стрелою? – вставил опять свое слово Узлюк.
– Пус-сть дерутся! – остановил их Белдуз и довольным тоном добавил: – Люблю, когда рус-ские дерутся между собой…
– Да какой же он русский, если Русь продает? – оглянувшись, с ненавистью спросил Звенислав.
И он снова склонился над Славкой, ничего не видя и не слыша от ярости. А то бы непременно увидел озорные, несмотря на боль, глаза Славки и услышал бы, как тот, едва слышно, умоляюще шепчет:
– Бей, родной, бей, да так, чтоб они вконец поверили!
– Хватит! – не выдержал, наконец, хан. – Уймите этого беш-шеного с-слугу! А то, чего доброго, он и правда убьет его, и мы так и не узнаем до конца, ч-что написано в грамоте!
Несколько половцев не без труда оторвали Звенислава от лежащего на покрасневшем снегу Славки.
Двое продолжали удерживать его, чтобы он снова не кинулся на своего бывшего друга. А Тупларь своим рукавом осторожно вытер кровь с лица Славки и поставил его перед ханом, помогая стоять прямо.
Звенислав, тяжело дыша, с ненавистью смотрел, как Славко несколько раз встряхнул головой, словно прогоняя туман от ударов, и снова вгляделся в грамоту.
– Ну? – заторопил его Белдуз.
– Вот я и говорю, – облизывая разлохмаченные Звениславом губы, продолжил Славко. – А оттуда… из Переяславля, стало быть, мы всей Русью двинем на богатый град Корсунь…
– Что? – недоверчиво, думая, что ослышался, переспросил Звенислав. – На… Корсунь?!
– На Корсунь! – радостно воскликнул Белдуз.
– На Корсунь! На Корсунь!! – восторженно перемигиваясь, зашептались половцы.
– Да, так написано! – подтвердил Славко. – А все это велим хранить в великой тайне… Мммм!
– Еще бы! На Корсунь! – хмыкнул Белдуз и уточнил: – А что означает это странное «мммм?» Тебе что – больно?
– Да нет, это здесь так написано! – показал на первое попавшееся слово в конце грамоты Славко. – Вот – приписка!
– Приписка? – недоуменно прошептал Звенислав.
Хан тоже насторожился:
– Какая такая припис-ска?
– Откуда я знаю? – пожал плечами Славко. – Какая-то очень важная, раз так мелко написано. Никак не могу издалека разглядеть! Дай-ка сюда грамотицу, хан!
Всегда осторожный Белдуз так уже доверился этому отроку, что просто протянул ему лист пергамента со свисавшей с него свинцовой печатью отроку, и тот приблизил ее к самым глазам.
– Ну да… очень важное добавление, – подтвердил Славко и, переходя на тон, каким читал всю грамоту, добавил: – А после прочтения этой грамоты приказываю немедленно уничтожить ее. И подпись… Ой! Сам князь Владимир Мономах!
С этими словами Славко бросил лист пергамента в костер и, не жалея дорогих сапог, еще и подкинул ее в то место, где было больше всего пламени.
– Что ты делаеш-ш-шь?! – в ужасе закричал хан.
– Как – что? – оглянулся на него Славко. – Выполняю то, что тут написано!
– Да я тебя сейчас за это… на клочки… на части!..
Хан потащил из ножен свою булатную саблю.
– За что?! – чуть не плача, принялся оправдываться Славко. – Мономах – это мой князь!
Как я мог пойти против его воли? Ты бы сам осмелился не выполнить приказ своего главного хана?
– Я сам себе хан! – гневно воскликнул, с лязгом возвращая саблю обратно в ножны, Белдуз.
– Вот видишь! – всхлипнул Славко. – Ты хоть и хан, а сразу умчишься, когда он сюда приедет! А я ему что скажу?
– Как это приедет? Почему это приедет? Когда это приедет? – услышав о Мономахе, встревожился хан.
– А вы что, не знали, что он, прослышав о вашем набеге, сразу в эти края из Переяславля подался?
– Как бы он уже не перекрыл нам обратный путь! – не без тревоги заметил старый половец.
– Сам знаю! – остановил его хан и прищурился на Славку: – А тебе это откуда извес-стно?
– Так я ведь с обозом откуда ехал? – выдержав до конца его взгляд, напомнил Славко. – Из Переяславля!
– Не верь ему, хан! Из Киева мы! – подал голос купеческий сын, решив, что пришел и его черед своей игрой поддержать Славку.
И Белдуз поддался на эту удочку!
– Молчи! – прикрикнул он на Звенислава. – Теперь я знаю, кому верить! Ты все время нарочно меня путаешь-шь! Слушай приказ-з! Гаси костер! Расседлать коней! До вечера будем здес-сь! С темнотой уйдем!
– А с этими что делать? – кивнул на отроков старый половец.
– Дозволь, хан, я их сейчас… – подался вперед Узлюк.
– Нет, этих – связать! – приказал Белдуз. – Поедут с нами в Степь! Вместо грамоты теперь будут!
– Меня-то зачем? – не понял Славко, когда крепкие руки принялись связывать его сыромятным бичом. – Я и так не уйду, ты мне еще десять златников должен!
– Зато у тебя двадцать за пазухой! – коротко бросил ему хан и усмехнулся: – Вдруг ты захочешь лучше иметь журавля в руке, чем синицу в небе?
Половцы, то и дело в страхе оглядываясь по сторонам, быстро погасили костер и разлеглись вкруг его остывающего тепла. А отроков, связав, бросили рядом. Тупларь, доживающий уже не то что свои последние часы, но уже и минуты, сжалившись, принес им две большие охапки еловых веток. На них было куда теплее и мягче, чем просто на снегу.
Славко лежал молча, отдыхая, словно человек, выполнивший нелегкую работу – вспахавший поле, выкосивший луг или построивший дом... А Звенислав, качая головой, только и делал, что повторял одно и то же. «Ну, Славко!.. Ну, Славко!..»
– Ну, Славко! – в который раз сказал он. – Как же ты додумался до всего этого?
Славко недоуменно посмотрел на него и устало ответил:
– А я и сам не знаю. Сначала, как мы и договорились, хотел просто вырвать у хана грамоту да бросить в костер. А когда Узлюк… Ну, во-он тот половец, который все: «Одной стрелой, одной стрелой двоих…»
– Ох и надоел же он мне! – поморщился Звенислав.
– Мне тоже! – согласно кивнул Славко и продолжил: – Так вот, когда он опять это сказал, то я и смекнул: а почему бы мне самому так не сделать? Как говорят у нас, одной стрелой – тьфу! – одним ударом двух зайцев убить!
– То есть и грамоту сжечь, и про Корсунь сказать?
– Ну да!
– Здорово…
– Только, думаю, не сразу. А чтоб хан поверил! Он золото любит, вот я и торговаться стал!
– Да, ты так торговался, что мой отец, наверное, позавидовал бы!
Славко усмехнулся, умалчивая, что научился так торговаться в споре со Звениславом об одолень-траве, и только сказал:
– Ну а когда грамота, считай, уже в моих руках была, дальше надо было, чтоб хан в каждое ее слово поверил… А как это было сделать? Он ведь не одну грамоту от князей получал! А я, кроме этой, ни одной и в глаза-то не видел! Тут я и вспомнил про гонца… хм-мм… гонца… гонца…
– Ты что это замолчал? – заторопил Звенислав.
– Да так… ничего, – словно очнувшись, посмотрел на него Славко. – На чем я остановился?
– На гонце! – удивленно напомнил тот.
– Ах да! Гонце… гонце…
– Да что с тобой, наконец? – уже не на шутку встревожился Звенислав.
– Я говорю, вот и стал тогда повторять то, что говорил он в бреду!
– А я-то подумал, что ты и правда…
– За тридцать сребреников – тьфу! – златников Русь решил продать? – насмешливо уточнил Славко.
– Да!.. – виновато вздохнул Звенислав. – Аж в глазах темно стало. Даже не помню, как и драться полез! Ты уж прости, вон как отходил тебя кулаками…
– Да мне только того и надо было! – усмехнулся Славко. – Как только ты на меня кинулся да еще и убить захотел – видел бы ты тогда свои глаза, – тут хан совсем нам поверил! Вон слышишь, как теперь радуется?
Славко кивнул на хана, который с довольным видом разговаривал с воинами, делясь своими богатыми планами. И оба отрока, прервав разговор, невольно стали прислушиваться к его словам.
А хан тем временем довольным тоном приговаривал:
– Вот она к-де была правда – в грамоте! Не зря мы за ней поех-хали! Купца, так уж и быть, отпущ-щу!
– Слыхал, это же он – про твоего отца! – шепнул Славко.
– Слава Богу! – откликнулся влажным голосом Звенислав. – Не будь я связан – сто земных поклонов бы положил!
– А этого дважды предателя, князя-изгоя… – уже гневно продолжал между тем Белдуз…
– Хан, позволь мне, когда вернемся, я его одного – двумя стрелами! – умоляющим тоном попросил Узлюк.
– Хоть тремя! – великодушно согласился хан.
– Ну, хоть раз его стрелы доброе дело сделают! – с облегчением шепнул Звениславу Славко.
А хан все продолжал:
– В Корсунь верного ч-человека пошлю. Скажу, чтоб они к набегу рус-ских как следует подготовились. Чтоб они их под стенами крепости два мес-сяца продержали. А мы за это время откормим своих коней…Соберем всю Степь. И – таким набегом, какого никогда не было, пойдем на всю беззащитную Русь!
– Ай да хан! – восторженно закричали половцы. – Всю Степь!
– На всю Русь!
– Такое придумать!
– Тут никаких стрел не хватит!.. – озадаченно покачал головой Узлюк.
– Ха-ха-ха! – перебивая всех, смеялся Белдуз. – Русь-сь на Корсунь, а мы – на Рус-с-сь! Все сожжем, все заберем! Никого не оставим!
– Слыхал? – подтолкнул плечом Славку Звенислав. – А все ты!
– Мы! – поправил его тот. – Мономах, ты, я, гонец! Хм-мм… гонец … Конечно, здорово, что мы такого хана перехитрили. Только все это – зря!
– Как это зря? – даже обиделся купеческий сын. – Ты же ведь сам видишь, поверил нам хан, поверил!!
– Хан-то поверил, а вот Мономах…
– Что Мономах?
– Да я вот все про гонца думаю, – признался Славко. – Привязал ты его хорошо, конь наш тоже еще не слаб. Доедет ведь он до князя: он же – гонец!
– Ну, допустим, доедет, – согласился Звенислав. – И – что?..
Славко помолчал и вздохнул:
– А то, что отменит Мономах этот поход! Он-то ведь помудрей хана будет, сразу догадается, что тот не поверит слуху про Корсунь, коли грамота в его руках оказалась…
Огорченные Славкиным открытием, теперь уже оба отрока долго лежали молча.
Наконец, Звенислав, чуть не плача, шепнул, кивая на веселившихся половцев: