— Макс, я искала тебя! У меня шикарная новость!
Она достает из сумочки открытку-приглашение, протягивает мне. Почти визжит от восторга:
— Мою книгу издадут! А-а! Я так счастлива!
Она обнимает мое тельце снова. Ее большая душа не знает границ.
— Хочу пригласить тебя на вечеринку. Она пройдет здесь, в универе. Можешь привести друзей.
От ее слов мне становится еще теплее, чем от объятий.
И снова обнимашки.
Лилия редко посещает вечеринки, потому что целиком отдана на растерзание учебе. Самая лучшая студентка факультета. На первых двух курсах она даже никуда не выходила, училась, училась, училась. И такой образ жизни сказался на отношениях с ее друзьями, которые хотели проводить с ней время, но желаемого не получали.
Наверное, только она может понять, почему я продолжаю учиться.
Я рад, что сейчас у нее все хорошо. Она написала книгу, ее приняло издательство. А еще эта вечеринка. Неожиданно и жуть как приятно.
Читаю на открытке: «14 ноября, 18:00». Отличная возможность провести время с теми, кого люблю.
Пахло весной и смелыми начинаниями.
Трава ласкала мой голый торс. Если лечащий врач узнает, что я снова сбежал из больницы… Мне ничего не будет. Впрочем, как всегда.
Рома, лучший друг, сидел рядом и поедал лапшу быстрого приготовления.
В парке под Верхне-Волжской набережной часто можно поймать тишину. Достаточно выйти из приемного покоя, перебежать дорогу, перепрыгнуть через ограду — и ты уже здесь. Лежишь и ловишь запахи.
Я лежал и наслаждался запахом наступившего лета. Говорил:
— Люблю я ее… Наверное.
Рома оторвался от еды. Запах лапши, горячего бульона и специй.
— Мою сестру-то? Ха, представляю, какими будут у вас дети.
— Я серьезно. Ну и что, что ей пятнадцать? Она всего на два года нас младше.
— Надо все-таки узнать, влюблена ли она в тебя или просто делает вид.
Запах интриги. Надежды.
— Делает вид? Так значит, правда влюбилась?
Я схватил Рому за ногу, когда тот, не ответив, вновь уткнулся в лапшу. В ответ пинок.
— Не знаю. Возможно. И что мы постоянно говорим только о ней? И что вообще делаем в Александровском саду?
— Если сбегу дальше — меня хватятся, а вернуться в палату не успею. Что плохого в разговорах о Тане?
— Можно же и обо мне поговорить. Или о тебе. Или еще о чем-нибудь, но кроме Таньки. Надоела она мне.
Запах травы и подошв кроссовок.
Приятная дрожь ветра на забинтованной руке. Мягкий голос Ромы с украинским акцентом.
— К примеру, как ты себя представляешь через десять лет?
Запах светлого будущего, звуки теплой любви.
— Я великий рок-музыкант, разъезжаю на мотоцикле по миру с гастролями…
…Рев мощного зверя. Теплый асфальт под ногами…
— Со мной жена Таня, и мы слушаем классик-рок…
…«Ария» — «Король Дороги», AC/DC, «Highway To Hell»…
— Еще, конечно же, куча бабла, славы и наркотиков. А ты как себя видишь?
— А никак. Через два года мне каюк, дружище.
Глоток.
— Через два года, Макс, я умру. У меня рак.
Запах увядших деревьев, ноября и безысходности.
Влад валяется на кровати вместе со мной. Я только что пришел уставшим с единственной на сегодня пары. Мы смотрим в потолок и слушаем, как Андрей чем-то гремит на кухне.
Шепчу:
— Почему Андрей мало общается с нами? Он же хотел развлечься.
— Не знаю. Мне кажется, этот чувак что-то замышляет. Пока ты бываешь в универе, он сидит за ноутбуком и какими-то бумагами. Над чем-то работает.
— Не по душе мне это. Он даже иногда не слышит мои слова.
Мы молчим. Потолок очень обычный. Шепчу:
— Мне Катя 3.5, ну, бывшая лучшая подруга, которая из Арзама..
— Да я прекрасно помню, откуда и кто она. Ну?
— Так вот, она сказала, что меня вычеркнули из списка живых сразу, как только узнали о раке. Я поначалу не поверил, но сейчас, наблюдая за Эндрю, мне кажется, так оно и есть…
— Не говори так. Ты нам очень дорог, особенно мне, Эндрю и Насте. Чувак, да твоя бывшая просто больная, раз так считает.
Пожимаю плечами. Хмыкаю.
— Бывшая лучшая подруга. Прекращай ревновать.
Зачарованно смотрю на потолок, говорю:
— А вдруг? Андрей — наш лидер, обязан думать о будущем группы. Его ведь можно понять, если он решил начать поиски нового участника?
— Макси, брось такие мысли. Он же не предатель. Даже мне станет больно, если он решится при твоей жизни искать нового ударника-вокалиста.
Я приподнимаю уголки губ. Мне чуточку становится легче.
— Макси. Меня так давно не называли.
Это имя моей первой личности, доброй, оптимистичной. Так меня прозвал один покойный друг.
— Кстати, как тебе мои универские друзья?
За последние два дня Лис немало провел с ними времени и смог сложить о них впечатление.
Смотрю на Влада. Он смотрит куда-то за потолок. Его тело расслаблено, глаза моргают реже обычного, дыхание более глубокое, рот немного приоткрыт. Да он в трансе. Лис немного медленно говорит:
— Лейсана в принципе ничего, даже очень. Она сильно похожа на тебя. Именно на тебя, не на Макси или вторую личность, а на Макса в целом. Поэтому не понимаю, как ты смог с ней подружиться? В общем, самая приятная девушка из всей компании.
На кухне, кажется, падает кастрюля. Слышим трехэтажный мат великого бас-гитариста и вокалиста Эндрю Вольфа. Влад выходит из транса и продолжает говорить обычным темпом:
— Аксинья, похоже, немного сексуально озабочена. И еще она боится саму себя, в ней чувствуется неуверенность. Леша неплохой парень, он мне понравился больше, чем его жена. В нем еще живет детство, он очень добрый, это не может не радовать. А вот Катя…
Он на мгновение замолкает, подбирая слова.
— Так вот. Она мне не нравится. Я ей тоже не нравлюсь. Она сказала, что я одеваюсь слишком метросексуально, так, словно в этом есть что-то плохое.
— И что ты решил?
Влад не просто хотел познакомиться с ними, он хотел завязать настоящую дружбу.
— Не, ни с кем из них не хочу поддерживать связь. Надеюсь, Лилия мне понравится больше.
Да, Лили ему понравится, я уверен. Настолько уверен, что уже не хочется их знакомить. А то вдруг отвернешься на минуту — и они уже встречаются?
Одним из самых странных знакомств было знакомство в больнице с нижегородским блондином. Его подселили ко мне, когда я валялся в койке и слушал хардкор в наушниках.
Он сел на своей койке напротив, спросил:
— Сколько лет?
Для приличия я неохотно снял наушники и процедил:
— Восемнадцать.
Парень нахмурился.
— Странно, а выглядишь на двадцать три. Как зовут?
— Максом.
— А меня Кирилл. И мне двадцать три, приятно познакомиться.
Он постоянно улыбался, но позитивом меня не заражал.
— Ага.
И вот наушники снова там, где им место. Кирилл поднялся, полез в сумку. Достал печенье, вскрыл упаковку.
— Хочешь печеньку?
Он протянул упаковку, мол, бери столько, насколько жаден. Сказал:
— Вкусное, с черникой.
А, ну раз с черникой, так что ж, давай.
Я забрал себе половину упаковки. Настроение ни к черту. Бедному соседу достанется. Вместо благодарности выпалил:
— У меня для тебя ничего нет, но можешь водички из крана попить, сколько хочешь, мне не жалко.
А он, только посмотрите, улыбнулся еще шире. Белыми зубами засверкал.
— Да вы, гляжу, шутник, Максим… Как вас по батьке?
— У меня нет батьки, так что сорян, если опечалил. Ну так воду из крана будешь?
Он посмеялся. Я тоже. Ха-ха. Как смешно.
На самом деле во мне проснулась вторая личность, любящая всех злить и обижать. И имя этой личности — Призрак. Поэтому я с нетерпением ждал, когда же этот двадцатитрехлетний пацан поймет, что кое-кто тут не очень добр и лучше с ним прекратить всякое общение.
Но нет. Парень пытался игнорировать мой настрой. Даже участливо спросил:
— Я пойду в магазин. Если у тебя только вода из крана, может что-нибудь купить?
Мило, сударь. Сигарет пачку и кондомов, пожалуйста.
— Нет, спасибо.
Хотя кондомы бы не помешали. Меня тут в отделении страшная сорокалетняя женщина преследует, пугает обещаниями, что изнасилует.
— Точно? На свои деньги куплю. Может, сок? Шоколад?
Я прибавил громкость на ноуте, закрыл глаза. Ну и Кирилл. Ну и странный же он парень.
Максим Волков проснулся от громкого хлопка дверью. Кажется, проспал два часа.
Открыв глаза, увидел Кирилла с пакетами. Прямо из магазина.
Призрак во мне куда-то исчез. Ну и слава сатане, не хотелось портить отношения с таким хорошим соседом.
Кирилл достал три упаковки печенья, положил на мою тумбочку.
— Тебе же нравятся с черникой? Примите мой щедрый дар, Максим Батькович.
Ну вот, я так долго этого не делал, скривил лицо в улыбке.
— Максим Витальевич.
— Кирилл Олегович. Что, устроим-с чаепитие?
И мы устроили чаепитие длиною во весь рабочий день дневных медсестер.
Вечером Кирилл предложил посмотреть телепрограмму «Орел и решка». За тем же чаепитием мы просмотрели шесть выпусков, поедая купленную им еду.
На следующий день все повторилось. Он сходил в магазин снова, и мы весь день смотрели сию программу.
Потом ему прооперировали ухо. Еще через несколько дней мы вышли на улицу, погуляли и спонтанно отправились в кинотеатр, где провели еще два часа за скучной фантастической кинокартиной о мифическом герое.
И, конечно, мы не спали каждую ночь. Оставаясь наедине в двухместной палате, мы пользовались случаем и смотрели различные фильмы, в основном ужасы и комедии. И пару раз всплакнули над сентиментальной драмой.
Кирилл рассказал мне, что у него отношения на расстоянии. Я ответил, что, вот так совпадение, и у меня те же отношения. Он рассказал, что собирается жениться на глупой девушке. Я ему ответил, что, опять же совпадение, ведь сам встречаюсь с глупой девушкой. Поспорив о глупости наших дам, мы пришли к выводу, что они вовсе не глупы. Это мы слишком умны. Он рассказал, что сразу после выписки из больницы переедет в Санкт-Петербург к невесте.
После снятия швов он повел меня к себе на квартиру, где у нас состоялось очередное безудержное веселье за PS3. Квартира оказалась четырехкомнатной.
Кирилл рассказал, что когда-то был рок-музыкантом. Я ему ответил, что, вот так совпадение: три месяца назад я организовал свою рок-группу и сейчас ищу квартиру в Нижнем для себя и возлюбленной.
Кирилл по-прежнему улыбался белыми зубами, когда предлагал мне жилье.
На самом деле я люблю Кэти Фокс несмотря на некоторые ее черты характера. Она настоящая подруга. Всегда помогала и помогает тем, кому помощь необходима, тем, кто ее даже не просит.
— Ну давай, Мя-яукс.
Мы вдвоем идем по проспекту Мира. Кэти мяукает. Сегодня, тринадцатого ноября, у нас работа в редакции. Она уговаривает меня пойти с ней на интервью с каким-то мало чем примечательным хирургом.
— Мя-яукс! Я сама выполню всю работу, даже расшифрую аудиозапись. С тебя только присутствие. Я просто чувствую неуверенность наедине со всякими учеными, хирургами и так далее.
Катя-журналистка и неуверенность — как небо и земля. Она просто хочет, чтобы я особо не утруждался на сессии.
Так как чаще всего она своего добивается, говорю:
— Хорошо. Но в таком случае ты будешь просто обязана завтра прийти на вечеринку Лилии.
Кэти ворчит. Не хочет она таскаться по сомнительным вечеринкам.
Говорю:
— Лили добилась успеха, наш декан гордится ею. Да и весь факультет тоже.
Теперь она фыркает:
— Когда-нибудь и я издам книгу.
Внезапно замолкает, осознавая, что к тому времени меня уже не будет.
Сегодня весь день, к моему увеселению, льет дождь. Я с трудом уговорил Катю пройтись до книжного магазина. Благо, недалеко.
Как мне повезло, что Призрак, злая моя личность, не проснулся от вести о раке. Иначе не состоялось бы нашей беседы. На самом деле меня бесит Кэти Фокс тем, что сначала говорит, мол, мы друзья, Макс, и тебе всегда помогу. Но когда нужна помощь в угнетении Призрака, если он просыпается, она шлет меня куда подальше словами «Вот когда перестанешь быть Призраком, тогда поговорим, а сейчас — вали!».
Ноги ступают по лужам, обрызгивая прохожих. То и дело кажется, что какой-нибудь обрызганный мужик подойдет ко мне и врежет. Народ у нас нынче такой.
Говорю:
— Поразмыслив о рок-журнале, я решил для начала создать интернет-портал. Найду журналистов в разных точках страны, готовых первое время поработать за гроши, вместе набьем портал новостями и интересными материалами. Найму специалиста по продвижению сайтов, обязательно раскрутимся. Тогда можно будет создать первый номер журнала, пока в электронном формате.
Катя кивает, внимательно слушает. Я продолжаю рассказывать о планах на наш журнал, а она все запоминает. Потом добавляет:
— Маукс, если хочешь, я готова стать главредом. Зачем тебе Влад? Он даже не специалист в нашей области.
Тут она не совсем права.
— Кать, поверь, никто не сможет рассказать о рок-культуре так, как может это рок-музыкант. Ценю твое желание, но главредом будет он.
Он лгал мне все лето. И даже дольше. Чашка выскочила из рук и разбилась.
Не важно, где ты. Не важно, как ты себя чувствуешь. И совсем не важно, есть ли у тебя деньги в кармане. Важно, с кем ты. Все будет хорошо, если рядом они. Твою мать, друзья. Если их нет — тебе… В общем, конец.
Жизнь одиночек недолгая. Рома выглядел расстроенным. Может, действительно раскаивался.
— Ну, дружище, Макс… Макси… Я не хотел, чтобы это все выглядело так. Да, рака у меня нет. Ну и что? Тем же лучше!
Наверное, по моему телу течет ледяная кровь. Я уселся в кресло, в котором любила сидеть Таня, по-змеиному взглянул на друга. Лучшего. Твою мать. Друга.
И плевать, что знакомы только два года. Какая разница, сколько вы знакомы? Тебе может быть дороже человек, с которым ты познакомился вчера, чем тот, с кем ты жил бок о бок десять лет.
Тем более, если раньше у тебя вообще не было друзей.
Шипящий голос:
— Давай, Роми, начистоту. Солгал, что болен раком. Что еще? Может, день рождения у тебя не первого декабря?
— Это правда! Клянусь!
Я барабанил пальцами по коленкам.
— Паспорт покажешь? Я ведь его никогда не видел.
Испарина на лице Ромы. Чувство страха.
— Нет! Паспорт ни к чему!
— Хорошо. А как там твоя мама?
— Ты же знаешь…
— … Она умерла при родах?
Здесь я позволил себе злобно рассмеяться. В карих глазах Романа промелькнуло понимание, вскоре сменившееся злобой.
— Это Таня все рассказала!
— Да, милок. Она. И про рак, и про мать, которой, кстати, я обязательно сообщу о твоей лжи, как только она сюда приедет.
Парень сделал вдох, судорожно выдохнул. Приблизился ко мне, сел коленями на ковер.
— Пойми, я не желал причинить тебе зла. Я хотел во всем признаться, но как увидел, что ты перестал говорить о Тане и начал больше уделять внимание мне… Мне не хотелось этого терять. И я боялся потерять тебя.