А потом случается ещё одна странная вещь в эту ночь Странных Открытий. Эммет встаёт за патэ и оливками (он не смог бы выдумать лучшего меню для ночи классического кино). Кухня расположена в той же комнате, что и телевизор, так что он продолжает смотреть фильм, не упуская ни одной детали. Он видит, как настаёт кульминационный момент, когда страсти плещут через край. Эммет намазывает крекеры, а в это время на диване, далёкий от Эммета с его патэ и оливками, Брайан –Брайан Кинни – делает нечто такое, что повергает Эммета в шок.
Он проговаривает монолог Брандо. По памяти. Беззвучно. Едва шевеля губами, так что никто не смог бы его услышать. Но Эммет всё видит. Брайан знает роль. Знает роль наизусть.
Эммет застывает с крекером в одной руке и с ножом – в другой. Он не знает, как реагировать.
Говоря по правде, временами он посмеивается над Брайаном. Но это не мешает ему признавать, что есть что-то завораживающее в этой жестокой честности, с которой он обращается, как нацистский хирург со скальпелем. А несколько раз, которые, впрочем, можно по пальцам пересчитать, он даже испытывал к нему симпатию. Этой ночью - ночью классического кино –он испытывает к Брайану то, что можно назвать неподдельным восторгом, и он не очень хорошо понимает, что же делать с этим неожиданным чувством.
Его бабушка Лулла любила приговаривать, что когда в чем-то сомневаешься, нужно наготовить побольше еды, и что лучше пусть останется, чем не хватит. Поэтому в придачу к крекерам с патэ и банке оливок он прихватывает из холодильника две бутылки пива, одну из которых протягивает Брайану. У фильма жёсткий, оглушительный финал. Брайан молча принимает бутылку, мгновенно прекращая проговаривать монолог, едва понимает, что на него смотрят.
- В Хазлхарсте, - пускается в воспоминания Эммет, - у нас был всего один кинотеатр, и нам всегда не хватало денег на билеты. Но иногда мы всё же пробирались на сеанс, и я помню, как посмотрел «Трамвай». Клянусь тебе, в нашем городишке было немало крутых парней, но никого подобного я не встречал.
Отгородившись от мира бутылкой пива, Брайан прячет за ней эмоции, понять которые Эммет не в состоянии. Брайан сосредоточенно глядит на экран… и, краем глаза, наблюдает за Эмметом. Как будто прикидывает, насколько можно приоткрыться. Когда решение наконец принято, он потягивается и откидывается назад. Выбирает нарочито легкомысленный тон, за которым часто скрывает свои истинные чувства.
- Не знаю, как там у вас на Миссисипи, но, между нами, в прекрасном солнечном Питсбурге я что-то тоже не наблюдал таких экземпляров.
А вот Эммет знает, по крайней мере, одного. Как раз сейчас он сидит у него на диване, и Эммет не может не улыбнуться ему.
- Даже больше! Если бы в Питсбурге было много вот таких Брандо, то они бы от города камня на камне не оставили.
Они пьют за это. Бутылки звякают, ударяясь одна об другую. Брайан не улыбается, но видно, что его улыбка где-то рядом, и этого вполне достаточно. На какое-то мгновение Эммет чувствует себя победителем, как если бы ему удалось укротить дикого мустанга. Совсем как Пек в «Великой стране». Но это ощущение испаряется в тот же миг, как запыхавшийся Майкл переступает порог квартиры. Он бормочет, что «это был ад кромешный», и он очень доволен тем, что Брайан его дождался. С его появлением пропадает удушливая чувственность Теннеси Уильямса и улетучивается едва уловимый дух Юга, невесть как просочившийся в сонный Питсбург. Майкл здесь, и Брайан снова становится Брайаном, Великолепным и Недостижимым.
- Ты как раз вовремя, Майки. Ещё пара минут, и Оливия де Хэвилленд совсем слетела бы с катушек, сходя с ума по Брандо.
Брайан поднимается с дивана, подхватывает пиджак и объявляет, что они уходят НЕМЕДЛЕННО, иначе к их приходу всех приличных мужиков уже перетрахают. Майкл протестует, говорит, что ему нужно в душ, ну или хотя бы рубашку сменить. Но Брайан не намерен ждать больше ни одной минуты, поэтому он бросает пиджак на вешалку и переходит к угрозам. Во всяком случае, его «рубашку долой, Майки» звучит довольно угрожающе.
- Чего?
- Если ты собираешься так же копаться, раздеваясь, у тебя никогда не появится парень, Майкл.
Видя, что никакой реакции не последовало, а Эммет внимательно наблюдает, за развитием ситуации, Брайан берется за узел галстука Майкла. Он развязывает его неторопливо, но в то же время без лишних проволочек. Тянет за один конец, и галстук элегантно скользит по воротничку. И глазом не моргнув, Брайан метко бросает его на диван, и галстук приземляется прямо Эммету на колени.
Майкл натужно улыбается, старательно делая вид, что ничего не происходит, но дыхание его становится чаще, а Брайан так пристально смотрит ему в глаза, что он и шелохнуться не смеет. Он попался. Как олень в свете фар несущегося прямо на него автомобиля, как бабочка, наколотая на иголку. Брайан расстегивает пуговицы его рубашки, одну за другой. Он раздевает его безжалостно, словно с каким-то ожесточением. Вытаскивает полы из брюк, позволяет рубашке соскользнуть с плеч. Когда всё закончено, Майкл остаётся в футболке, которую Брайан тут же стаскивает через голову: руки поднимаются вверх, волосы ерошатся, и футболка летит на пол. Майкл находит в себе силы не отводить взгляда. Выхода нет, Брайан загнал его в угол. И, когда Майкл полностью, в буквальном смысле этого слова, у его ног, он начинает расстёгивать собственную дорогущую рубашку, пуговица за пуговицей. Клик, клик, клик… Одна за другой.
Брайан не носит под рубашкой белую хлопчатобумажную футболку. Ну разумеется.
Под рубашкой у него майка в чёрную полоску.
Эммет прикрывает глаза.
Вот этого нам только и не хватало. Марлона Брандо собственной персоной посреди гостиной. И Майкла, который явно слегка не в себе и готов вот-вот стать Оливией де Хэвилленд на грани беспрецедентного приступа похоти. Тем временем, Брайан завершает брачные игрища, надевая на Майкла свою рубашку. Эммет легонько кашляет, и этот кашель помогает Майклу собраться с мыслями и сказать: «Брайан, мне не пойдёт».
- Это Версаче. Она по определению не может сидеть плохо, - он приближает своё лицо к лицу Майкла и шепчет. – Ты выглядишь потрясающе, Майкл.
Не похоже, что это очень убедило Новотны. Он все ещё предпринимает вялые попытки протестовать.
- Дело в том, что… у тебя она с ремнём сочеталась.
Кожаным. Тоже Версачи. Брайан расстёгивает его, выдёргивает, как хлыст профессора Джонса, и, когда он уже у него в руке, проводит серебряной пряжкой по груди Майкла. Он уже собирается надеть его на Майкла, но у того ещё не все рефлексы атрофировались: «Я сам справлюсь».
Да уж, лучше не позволять рукам Брайана опускаться слишком низко.
- Уже уходите? – спрашивает Эммет с дивана. Он чувствует, что просто обязан сказать хоть что-то, чтобы спасти Майкла из паутины сексуального напряжения, в которую его заманивает Брайан, от той пищи богов, которую тот предлагает, но никогда не даст попробовать.
- Уходим, - решает Брайан, и, когда Майкл собирается запротестовать, просто зажимает ему рот рукой, замечает, что тот чудесно выглядит, и практически силком выталкивает за дверь.
Эммет слышит, как они переругиваются, словно пожилая супружеская пара, спускаясь вниз по лестнице, а потом с улицы доносится рев мотора брайановского джипа, как если бы это был Харлей. На экране Бланш с ума сходит по Марлону Брандо, а Эммет вздыхает и ждет, что скоро к нему на свидание придёт мистер Грегори Пек. Это ночь классического кино, и он рад, что Брандо никогда не был его типом.
Плохие парни хороши для великих фильмов, в реальной жизни от них слишком много проблем. Слишком много обещают, но ничего не дают. Они мчат тебя на своём байке по асфальтированным дорогам, полным опасных поворотов. А Эммет старомоден. Его привлекают герои на все времена. Шаблонные, предсказуемые, и, по возможности, похожие на Пола Ньюмана.
Джастин
«Я сейчас с Итаном. Брайан меня не любит» . - Повторяет он про себя. Напоминает: «Мой парень Итан. Брайан меня только трахал меня.» Джастин повторяет это снова и снова, бормочет фразы типа «Моего парня зовут Итан», «Брайан в прошлом, или «У меня есть парень и его зовут Итан».
Он вяло перемывает тарелки и никак не может избавиться от роящихся в голове мыслей. Это как дурацкий мотивчик, который ты где-то услышал, а потом еще три дня не можешь перестать напевать про себя припев, ужасный, с какой стороны ни взгляни. И, в первую очередь, с точки зрения хорошего вкуса. Точно так же и Джастин не может не думать: «Итан мой парень. Теперь я с Итаном. Итан – тот, кого я люблю» . И в то же время перед его глазами постоянно прокручивается один и тот же момент, будь он проклят. Брайан, бьющий Майкла. Снова и снова.
- Джастин, милый, я просто не смогу всё это проглотить. И уж поверь, это не те слова, которые можно часто услышать от Эммета Ханикатта.
Этот голос заставляет его стряхнуть с себя дымку отрешенности, в которой он, как в тумане, провёл всё утро. Только что он принёс Эммету кусок пирога, которым, по самым скромным подсчётам, можно было бы накормить роту солдат.
Джастин бормочет: «Извини», отрезает от куска другой, поменьше, и составляет с подноса капучино с обезжиренным молоком. Сейчас в кафе не так много посетителей, и когда Эммет приглашает его присесть за свой столик, Джастин решает, что это идеальный момент для утренней передышки.
- Дэб, я на пять минут.
Из-за стойки слышится: «Лааааадно».
Эммет говорит: «Ты немного отпустил волосы?», и, когда Джастин утвердительно кивает, продолжая повторять про себя:«Итан мой парень» , добавляет: «Мне нравится». «Брайан меня не любит» . – отзывается голос в голове у Джастина.
- Длинные волосы – это довольно скользкая дорожка, но тебе действительно идёт.
Эммет как никто другой умеет поднять настроение. Это факт. Немного воспарявший духом Джастин наливает кофе и себе, и ему даже удаётся на пару минуть изгнать из сознания навязчивый образ – кулак Брайана, который, кажется, приводят в движение стероиды, врезается в нос. Хруст.
Это произошло два дня назад. С тех пор Брайан в кафе не появлялся. Майкла он тоже не видел.
Дэбби ворчит всё утро, её возмущает, что у сына ещё синяк не сошёл, а он уже простил Брайана, как всегда. С Итаном они о произошедшем не говорили. Точнее, Итан говорил, в основном о том, как его радует, что Брайан не отреагировал подобным образом, когда узнал о нас с тобой.
Нет, Брайан не отреагировал подобным образом, когда узнал о них с Итаном. Он ничего не сказал, когда узнал о них с Итаном. Брайан ничего не сделал. И тут вдруг это. Ударил. Ударил своего лучшего друга.
Что такое ты ему сказал, Майкл?
- Земля вызывает Джастина. У тебя сейчас точно такое же лицо, как у меня, когда я впервые увидел Роберта Рэдфорда во «Встрече двух сердец».
Ему приходится приложить некоторое усилие, чтобы стряхнуть оцепенение. Извини. Но в полной мере включиться в разговор ему так и не удается. Поэтому, когда Эммет спрашивает, что с ним творится, от выдаёт версию, которая кажется ему наиболее убедительной в данном контексте.
- То, что случилось на празднике у девчонок… не знаю. Как там Майкл?
- Хорошо. Он уже не похож на человека–слона. Бен, вот он рвал и метал, а Майки…Ты же его знаешь. Если кто-то выступает против Брайана, то не важно, что Брайан сделал, Майкл всё равно кинется его защищать.
Да, теперь он это знает.
- Значит, он его уже простил, - произносит Джастин, продолжая распутывать клубок. Эммет - жуткий миляга, но, видит Бог, большего сплетника и лучшего источника информации, круче, чем у ФБР, отыскать сложно. – Уверен, что Майкл скорее обвинит в случившемся себя, чем повесит всё на Брайана.
- Ты его неплохо изучил, - говорит Эммет, прожёвывая кусок пирога и отламывая ложечкой следующий. - Этим утром, когда мы с ним разговаривали, он признался, что даже поругался с Беном, стараясь выгородить Брайана. Он уже считает, что не должен был говорить о тебе такого.
Бинго! Подозрения подтверждаются.
- Мне всё равно, - говорит он вслух, как если бы действительно так думал.
- Да знаю я, - Эммет неопределённо машет вилкой. – Но это было не очень хорошо, знаешь ли. Всё это… Ну, то, что Брайан это сделал из-за тебя. Даже не знаю, парень, заслужил ли ты такое отношение. Нехорошо получилось. Я даже представить себе не мог, что Брайан его ударит. Майкла!! Бог мой, ты его действительно зацепил за живое.
Он выдаёт всё это одни махом, выпаливает, даже особо не осознавая всего смысла сказанного, пока не видит выражение лица Джастина, его испуг, шок оттого, что подтвердились его худшие опасения. Эммет прочищает горло и с преувеличенным интересом утыкается в меню.
- Слушай, у вас есть ананасовый сорбет? Или пирожное с ананасом? Ничего ананасового? Вот что-то захотелось ананаса. Нет?
- Нет, Эммет, ничего нет.
Перерыв закончен. Джастин повязывает фартук и отправляется обратно за стойку. «Мой парень Итан» , - твердит он. –«Итан - мой выбор. Я хочу быть с Итаном» .
Впервые с того злополучного праздника он видит Брайана в этот же самый вечер. Тот заходит и просит чашечку кофе.
- С молоком.
- И без сахара. Знаю.
Он подаёт ему кофе. Горячий, но не слишком. Все присутствующие сразу обращают на Брайана внимание, а те парни, что пришли одни, буквально пожирают его глазами, посылают флюиды, которые Брайан регистрирует и заносит в картотеку. Скорее всего, кто-нибудь из них – да какого чёрта! Каждый из них! – рано или поздно окажется в его постели. А сейчас, когда Итан мой парень, Брайан вообще волен делать всё, что ему заблагорассудится. Даже целовать их.
- Твой кофе.
Какое мне дело, будет он их целовать или нет?