Это его не волнует.
Не должно волновать.
Оно бы и не волновало, если бы не тот чёртов удар.
- Спасибо, - роняет Брайан.
Когда Брайан расплачивается, Джастин смотрит на костяшки его пальцев. На них нет ни следа того удара, а Джастин не знает что ему делать с внезапным желанием потрогать эти костяшки, когда забирает сдачу.
Итан мой парень, Брайан не любит меня.
Их пальцы едва не сталкиваются, между ними проскакивает искра, которая окутывает их, они соприкасаются, и Брайан не любит меня кажется чем-то очень далёким по сравнению с этим вызывающим озноб прикосновением. Не как тот удар кулаком, но посыл все тот же. То же сообщение, которое звучит громко и отчётливо для того, кто хочет услышать.
Этим вечером, по дороге домой, Джастин считает шаги. Итан мой парень, так? Один, два, три шага. Джастин анализирует последние месяцы. Один, два, триста метров. Спрашивает себя, как же он раньше не догадался. Я сейчас с Итаном, правда ведь? Возможно, когда он не смог добиться от Брайана ВСЕГО, он разучился слышать тишину? Я принял решение, разве нет. Он не может понять, как это произошло, возможно, причиной тому была скрипичная музыка, эти особенно высокие и пронзительные ноты Паганини, они оглушили его. Да, именно так оно и было. Брайан звучит в диапазоне ультразвука, а набраться решимости, чтобы услышать его под водой, как дельфины, не так-то легко. Брайан не любит меня, правда?
Да, но если…
- Я фильм принёс, - болтает Итан, пока готовит ужин. – Шёл, как приложение к журналу.
Он предлагает завалиться вместе на диван и посмотреть его. На коробке написано «Мятеж на Баунти», и Джастин соглашается, пока не понимает, что это не новый фильм с Мелом Гибсоном, а тот, первый.
- Может, посмотрим что-нибудь другое?
Он сейчас не в том настроении, чтобы смотреть на Марлона Брандо. Однажды Брайан устроил ему целый киномарафон, апофеозом которого стала лучшая в карьере Брандо сцена со сливочным маслом.*** Это не то, о чём Джастину сейчас хотелось бы вспоминать. Лучше уж посмотреть выпуск новостей или Американского идола. Да хоть бы документальный фильм о пандах! Что угодно, лишь бы помогло избавиться от этих навязчивых видений. Удар. Костяшки пальцев. Этот образ преследует его.
- Тебе не нравится Брандо? – интересуется Итан.
- Не особенно, - врёт Джастин.
На самом деле Брайан никого не целует, и если его спросят почему, он просто ответит: «Сделка есть сделка».
* (примеч. перев.)Turner Classic Movies (<a href="http://www.tcm.com/index.jsp" style="color: rgb(128, 128, 128);" target="_blank">www.tcm.com/index.jsp</a>)
** (примеч. перев.) Стэнли Ковальски Теннесси Уильямс. Трамвай "Желание"
***(примеч. перев.)Возможно, имеется в виду фильм «ПОСЛЕДНЕЕ ТАНГО В ПАРИЖЕ», где перед анальным контактом герой (Марлон Брандо) картины смазал попку партнерши (Мария Шнайдер) сливочным маслом
ГЛАВА 4
ЧЕТЫРЕ [Акционерное Общество «Отцы и дети»]
"Я плохой отец? Тоже мне новость. Я просто стараюсь поддержать “старые-добрые” семейные традиции". (Brian, 1x17)
Мелани
Если учесть насколько мала вероятность того, что мужчина-гей может трахнуть женщину-лесбиянку, то Брайан настоящий Пикассо статистики, потому что ему снова и снова удаётся поставить Мелани раком.
У него под кожей есть чип. Или радар.
Мелани уверена в этом.
Сенсор, который засекает, когда дома напряжённая обстановка, и подсказывает, что именно в этот момент следует нагрянуть с неожиданным визитом.
Брайан заявляется к ним в четверг днём, хотя до этого он пропустил субботний обед, а двумя неделями ранее проигнорировал ужин. Заявляется, когда повсюду раскиданы тюбики с краской, дом больше похож на свинарник, а у Линдси один из этих ее пассивно-агрессивных дней. Заявляется, когда они только-только закончили в миллионный раз спорить о том же, о чём спорят всё последнее время. Как всегда весь из себя: великолепный, идеальный, до одури красивый. Одетый в Прада, и с коробкой любимых пирожных Линдси в руке.
Линдси, естественно, тут же расплывается в улыбке. А Мелани живо обдумывает возможность убийства. Если продать его одежду и опустошить бумажник, то, скорее всего, это принесло бы ей больше денег, чем месячное жалование. Вот ведь ирония судьбы. Защищая гражданские права секс-меньшинств, Мелани зарабатывает в сто раз меньше, чем Брайан на рекламе увлажняющего крема. И что в итоге? А в итоге Брайан плюёт с Большого Каньона на эти права и воспевает промискуитет на каждом углу, воссоздавая карикатурный и достойный сожаления образ геев, чьи права Мелани защищает.
Господи Иисусе. Убийство этого типа могло бы стать общественно-полезным делом.
Правда, у Линдси случился бы нервный срыв, но, с тех пор как они стали заговаривать о ребенке, Линдси постоянно балансирует на грани нервного срыва. Так что никто бы не почувствовал особой разницы.
- Ты останешься на ужин? - тем временем интересуется Линдси, адресуя Брайану свою самую искреннюю улыбку, так не похожую на те псевдоулыбки, которыми в последнее время приходится довольствоваться Мелани. Потом – почему бы и нет? – они обмениваются поцелуями, и Мелани с трудом давит в себе желание огреть Брайана пылесосом по голове. Потому что это так легко – быть им. Плевать на всевозможные правила и компромиссы, заявиться к ним в дом с пирожными и быть неотразимым. Это легко. Но реальная жизнь гораздо сложнее.
Козёл.
Брайан приглашение отклоняет, но в глазах Линдси всё это остаётся чистой воды показухой.
- Я бы с радостью вкатил себе дозу вегетарианской лазаньи и прочей лесбийской жратвы, от которой у меня бы выросли сиськи, но мы же не можем лишить геев Питсбурга моего общества.
- Нет, конечно, - бормочет Мелани достаточно громко, чтобы и Линдси, и Брайан ее услышали. – Как мы можем на такое пойти.
Брайан игнорирует выпад. Это вялотекущая, бескровная война. Линдси делает вид, что ничего не происходит – в конце концов, пассивная агрессия это её конёк – и предлагает ему выпить «хотя бы чашечку кофе».
- Ты же не можешь жить на одном никотине, Брайан.
Она ласково журит его. Конечно, ведь все грубости и оскорбления предназначены для одной лишь Мелани.
- Да знаю я, знаю, - драматически вздыхает Брайан, стягивая пальто. – Вот поэтому иногда я и принимаю галлюциногены.
Мелани пытается сосредоточиться и выдать самый убийственный взгляд, на который она способна. Выключает ногой пылесос, бормочет – в этот раз действительно себе под нос – что-то про «сбалансированную диету», но Брайан всё равно слышит.
- Вот-вот. Все необходимые для организма элементы. Меня так трогает твоя забота, Мел. А ведь некоторые поговаривают, что все лесбиянки – бездушные суки.
«Мудак», - думает Мелани, но вслух не произносит. Потому что если она сейчас сцепится с Брайаном, то в итоге всё кончится ссорой с Линдси. Ведь не важно, что Брайан говорит или делает. Когда очередь доходит до обвинений, Линдси говорит: «Брайан, он ведь такой» и «Уж ты-то могла бы это понимать, Мел». Ему почти тридцатник, и этот сукин сын умеет так манипулировать людьми, что всё, что бы он ни делал, воспринимается как должное.
Мистер тефлон, ёпт. Дерьмо не пристаёт.
Мелани решает прибраться в ванной комнате. По крайней мере, как справиться с паразитами на ободке унитаза, она знает точно. Некоторое время спустя, когда Брайан уже ополовинил чашку кофе, полюбезничал с её женщиной, разнес по всему дому запах своего парфюма и дал понять, что забот в этой жизни у него нет, он уже готов вывести свой член на вечерний променад. Если когда-нибудь – не приведи господь, конечно, она не желает ему такого – Брайан умрёт насильственной смертью, и понадобится взять образец ДНК на анализ, то его поместят на обложку Nature, потому что такое разнообразие образцов слюны, собьёт с толку любого учёного.
- Мелани, ты мне не скажешь «прощай»?
Ублюдок, стоит в дверях и ухмыляется.
- Я бы с радостью, но жизнь жестока, поэтому всего лишь «до свидания».
Он уходит в своём пальто цвета корицы и очках за миллион долларов. Уходит непобеждённым, и вся грязь и дерьмо этого мира даже не коснутся его начищенных до блеска ботинок. Линдси целует его на прощание и смотрит вслед, не замечая его недостатков. Именно это ее искреннее и необъяснимое обожание и делает его непобедимым. И когда он садится в джип и уезжает, она снова говорит это. В миллионный раз.
- Я хочу, чтобы отцом был он, Мел.
Они уже многие недели спорят на эту тему.
Мелани думает что «сыта по горло проигранными битвами». Она понимает, сколько бы она ни твердила: «Нет, нет и нет!», решение уже принято. Этот ублюдок никогда не уйдёт из их жизни. Да и, в конечном счёте, вынашивать ребёнка все равно будет Линдси. Опытный адвокат, Мелани знает, какие битвы можно проиграть. Судьба в очередной раз благоволит Брайану Кинни.
- Он будет донором, - подчёркивает она. – Донором, и не более того.
Слишком жирно для него стать отцом.
Мелани вспоминает день, когда Линдси впервые спросила её, что она на самом деле думает о Брайане. Они в тот вечер сидели «У Вуди», смотрели, как он играет в бильярд.
Стрижка за сотню баксов, жилетка на голое тело, в руках кий, а вокруг тридцать пускающих слюни мужиков, которые наблюдает, как Брайан метит в лунку – единственное, что он делает по-настоящему хорошо.
Линдси тогда сказала: «Только я хочу знать правду», и Мелани, взвесив каждое слово, наконец проронила: Ну… Мне кажется, он не так уж плох». Их отношения еще только завязывались, и она не хотела ничего испортить. Но Линдси настаивала: «Правду, Мел».
- Что ты хочешь услышать? Что я не отказалась бы заиметь член, чтобы он мог у меня отсосать?
Линдси пихнула её локтём и не приняла слова всерьёз. А стоило бы, потому что иногда Мелани именно так и думает. Что ей хотелось бы иметь член, чтобы узнать, какого это – переспать с Брайаном. Но не с Линдси, конечно. С ней она бы этого делать не стала.
«Он будет просто донором. Не больше» - твердит она про себя, как будто что-то изменится, если она будет повторять эти слова как можно чаще).
В любом случае, не годится он для отцовства. Не из того теста сделан.
Джастин
Когда Итан наставил ему рога, и Джастин его бросил, ему понадобилось несколько дней, чтобы осознать и принять произошедшее. И ещё много времени, чтобы понять: его заботит совсем не это. К собственному удивлению, Джастин понимает, что разрыв с Итаном оставил его абсолютно равнодушным, и что гораздо сильнее его волнует другое.
Брайан.
Когда он падает с дуба романтических отношений на кактус суровой действительности, то проходит поочередно через депрессию, меланхолию, отвращение к жизни и самобичевание. Так продолжается пока – Господи, благослови Дафни – идея «Вернуть Его» не переродилась из просто идеи - логичной альтернативы своей жизни, которую он умудрился превратить в сточную канаву, в Альтернативу Единственно Возможную.
И они разработали план. Сложный по выполнению, но преследующий довольно простую цель. Вернуть Брайана. Вернуть Брайан в свою жизнь. Целовать Брайана, спать с Брайаном, быть рядом с Брайаном. А как этого добиться, уже не столь важно.На Брайане и на войне все средства хороши.
Наличие плана ободряет, растительное существование, в котором Джастин пребывал последние недели, уходит в прошлое. План придаёт сил, появляется желание бросить вызов целому миру, и, впервые за много дней, у него просыпается аппетит. К сожалению, на то, что он зарабатывает в кафе, особо не попируешь, но в ежедневнике отмечено, что Линдси и Мелани ещё несколько недель тому назад приглашали его на обед. Дафни сообщает ему, «как будущий доктор и доверенное лицо в делах сердечных», что он должен питаться, как следует, не пробавляться одним никотином, и желудок Джастина согласно урчит, когда Линдси открывает дверь и интересуется, где же Итан.
- Я думала, он с тобой придёт.
На самом деле, на обед их пригласили вдвоём. Для того всё и затевалось, чтобы Мел и Линдси познакомились с Итаном и бла-бла-бла. Да кто об этом помнит? Сейчас, когда Джастин слышит «Итан», то иногда даже не сразу понимает, о ком, собственно, речь.
Как он мог забыть его так быстро? Сколько прошло времени? Век? Или всего три недели?
- Мы с Итаном расстались, - говорит он без обиняков.
Затем следует изнурительный допрос, изобилующий «как же это могло случиться» и «солнышко, жалость-то какая», но, как бы ему ни не хотелось этого признавать, но быть центром их внимания и сочувствия не так уж плохо. На протяжении нескольких недель он чувствовал себя, по определению Дафни, использованным презервативом на асфальте, а теперь впитывает как губка любую поддержку. Ведь впереди его ждёт титанический труд. Вернуть Брайана Кинни любой ценой и используя любые приёмы – дозволенные, запрещённые и незаконные. Любые. Возможные и необходимые.
Он уже сделал первый шаг, отослав свои резюме и эскизы в Вангард. На понедельник у него уже назначено собеседование. А сейчас воскресенье, полдень. Ещё есть несколько часов до начала крестового похода, до покорения его личного Эвереста.