- Зря так настраиваетесь, - успокоил кандидат, - Все будет хорошо. Только надо проголосовать за нашу партию.
- Он, прошлый депутат, то же самое говорил, а что вышло? Ничего не изменилось.
- Изменится, мать, все будет по-другому. Именно потому и идем в
правительство.
Баба Доца хитро покосилась на кандидата и заметила:
- Ну, скажем, не только за тем идете ... Есть у вас и другие интересы... Но да простит вас Господь-Бог. Живите сами, давайте и другим жить. А сказала я, что больше не увидимся, потому что многие кандидаты обе-щают улучшить жизнь, а как изберем их - так больше и не показываются.
- Я не из тех, мать. Обещаю только то, что смогу сделать. Баба покосилась на сидящего рядом голову сельсовета и заявила:
- Наш сельский голова тоже так говорил, Обещал построить новую школу, а построил только сторожовку и территорию обгородил.
- Нету сейчас денег госпожа Пешпопадиева, - сконфузился голова. - А где же деньги? - напористо заговорила баба, - Ты же налог собираешь!
Я как-то вынесла на базар брынзу продавать, едва выторговала три гривни и ваши работники забрали их за налог.
- Э, бабушка, школу брынзой не построишь, - посмеялся голова. - А вы только от брынзы ли доход имеете? - не уступала баба Доца, -Предприниматель Иван Ников ни у кого налоги не берет, а уже и волноческу построил, и мельницу запустил, и пекарню заканчивает, Вот как люди работают. Не то, что вы. Эх, вы!..
- 6 -
Предельно усталая баба Доца зашла в хату и свалилась на кровать.
- Ой, слава Богу - настал вечер, можно будет полежать, чтоб кости отдох╛нули! Проклятая работа - без конца и края. Работы много, а здоровье одно. Когда был Василий, легче был о. Как никак, а мужчина в доме. То корову напоит, то еще что. И дело двигалось. А сейчас все на мне лежит. Вот настал вечер, можно было бы и отдохнуть. Но отдохнешь ли, когда знаешь, что шерсть надо чесать. Марийка растет, приданное надо готовить - вот и чешешь.
- Керана оставила пеленать ребенка и отозвалась:
- Мама, что вы так беспокоитесь за Марийку? У нее сопли еще не вы-сохли, а вы ей приданное готовите.
- Время не ждет, надо работать, пока Бог держит. Если Господь призовет, ребенок без приданного останется. Сама знаешь: теперешние моло╛дые не умеют ни ткать, ни прясть. Только губы красят да хлеб даром переводят.
- Э, когда это я губы красила? - безобидно опросила Керана.
- Как когда? А на Иркиной свадьбе, забыла, как Василий тащил тебя за косы?
- Грех вам такое говорить! Вася сам заставил меня накраситься.
И это был один единственный раз.
Баба Доца не преминула поучить:
- Все грехи начинаются с одного раза. Сегодня накрасилась, завтра
другое сделала...
- И это ли за грех считаете? Другие женщины не то еще делают.
- То может, и невеликий грех, но когда женщина накрашена и надушена, мужчины по-другому на нее поглядывают.
Дабы предотвратить ссору, Керана заговорила о другом:
- А за приданное не волнуйтесь. Вася заработает много денег, и все купим.
- Ага, как не так!- посмеялась свекровь , - заработает - как же. Соб-
стенным глазам не поверю. Потому и взялась за шерсть.
- Не стоит. Лучше бы отдохнули.
- О-ох, - простонала баба Доца,- Не видать мне такого счастья. Я только для работы рождена. И за "дай" дай, бабо, деньги на мороженое, дай на кекс... И не дать нельзя. Хоть и нет, а даешь. Сейчас у меня ломаного гроша нет, а скажут "дай" - и вынуждена дать. Придется завтра съездить в Аккерман, продам немного брынзы и яиц, чтоб деньги какие-то завелись. Иначе не пронесет.
- 7 -
Рейсовый автобус рейсом на Аккерман стоял на автобусной остановке, готовый отправиться в путь. Нагруженная двумя торбами и одной сумкой /колено уже перестало болеть/, баба Доца пересекла дорогу и остановилась перед автобусом,
- Эй, человек добрый! - обратилась к шоферу, подойдя поближе к окошку, - Не подвезешь ли до Аккермана?
- Садись, бабуля! - весело отозвался шофер, не глянув на старушку. И это была его фатальная ошибка. Баба Доца почесала бородавку /это она проделывала каждый раз, когда что-то не ладилось в ее задумке/ и завиляла:
- То, сынку, не беда сесть, но денег у меня нет.
- Займите у кого-то, - посоветовал водитель.
- Занять-то не грех, но потом возвращать надо. А может, так обойдемся?..
- Как? Зайцем?
- По бартеру, - предложила баба, - Дам немного брынзы и пару яиц.
- У меня свои яйца есть, зачем мне ваши?
- Такая свежая брынза!..
- И запаха не переношу.
- Есть и бутылочка вина. Божественный напиток, а не вино!
- За рулем нельзя пить.
- А ты оставь руль, сойди. Зайдем за угол, выпьем.
- Сказано нельзя, значит - нельзя.
Баба Доца поняла, что такими соблазнами водителя не уломаешь, поду╛мала с минуту и вновь налегла:
- Митя! Ты ли это за рулем? Я и не узнала, совсем ослепла,
родственников стала не узнавать.
- Не угадали, бабуся, не Митя я, а Василий.
Ну и пусть, - не падала духом баба, - И Василий хорошее имя. Все равно - наш человек, можем договориться. Давай сделаем так; туда, в Аккерман, везешь меня зайцем, а назад, когда продам брынзу и яйца, рассчитаюсь за оба конца за туда и за обратно. Водитель подумал и уступил:
- Ладно! Садитесь.
... В предусмотренное расписанием время автобус стоял на городском автовокзале готовый следовать в дорогу. Баба Доца снова пересекла дорогу и стала перед водительским окном:
- Митя, Вася или как тебя там, сынок! - слезоточиво запричитала, - Снова денег у меня нет на дорогу.
- Как нет? Вы же товар привезли!
- Слушай сюда. Привести-то я привезла. и все продала, но вот что вы-ручила. Продала я брынзу, кода подходит ко мне молодой человек за яйцами. Яйца взял и подает мне американские доллары. И дает, и гово╛рит, чтобы я сдачу ему вернула. Гривнями. Посчитала я всю свою выручку - как раз на сдачу хватило. Но зашла в магазин купить немного кол╛басы, а они мне и говорят6 "Ваши доллары, бабушка, фальшивые". Ты видел,
сынок, что творится на белом-то свете? Чем мне теперь за дорогу платить? Как услышала - ноги подкосились, насилу до автобуса добра-лась.
- Все это от жадности, бабуля, - осудил водитель, - Если бы сра╛зу заплатили, всего этого не было. Вот Господь вас и не помиловал.
Не из-за жадности, сынок. Ты же знаешь, какая у меня пенсия. То за свет платила, то за газ.... Спасибо, хоть сюда привез, выручил. Выручай уж до конца, сынок. Сноха с двумя близнятами мыкается, еще двое вокруг вертятся. Все кушать хотят, все бабу ждут. Если не довезешь, с голоду околеют. Возьми, сынок, мы же свои люди, родственники!
- Какие родственники? - заинтересовался водитель,
- А твой отец и мой сын родились в один день.
- Неужели ли? - попался на удочку тот, - и как это случилось?
- Возьми! Дорогой расскажу.
- Садитесь!
- 8 -
Светлое весеннее утро. Солнце вспарило над крышами домов, разлило по улицам Зари мягкую лучистую теплоту. Баба Доца сидит на завалинке под забором и штопает какую-то тряпку. Вдруг резко встала, повернулась в сторону дома и крикнула:
- Ванчо-о! Вставать пора! В школу надо идти.
Из дома, откуда-то из глубины веранды, доносится сонный голос: - Кому надо было, тот давно уже пошел.
- Эй, такую хорошую учителку имеешь, - пожурила баба. Ходил бы только на нее смотреть и то влезло бы что-то в голову.
С веранды снова доносится:
- Пятнадцать лет стукнуло - сколько можно ходить?
-Отец твой в пятнадцать лет пятнадцать ухажерок имел, а ты и на это не годишься.
- Хватит его хвалить! - обижается внук, -Сама говорила, что был он тупой и неспособный.
Баба Доца снова села на завалинку и прежде, чем взять иголку, заметила:
- Тупой или не тупой, но переходил из класса в класс.
.Потому, что учительницы его любили. Одна даже домой прихо╛дила решать ему арифметику. Каждая держала его в своем классе по два года.
- Так вот почему в пятом классе он сфотографирован усатым - пос-меялся внук.
- Не было в пятом классе у него усов, - возразила баба, - Усы у него выросли, когда он женился. И усы и рога. Хорошо помни, потому что мама говорила про него "черт рогатый".
Баба Доца неожиданно закончила монолог, так как по улице приближалась модно одетая молодая женщина. Она подошла к воротам и любезно поздоровалась с хозяйкой.
- Добрый тебе день, милочка! - ответила баба Доца, и поинтересовалась: - Не учителка ли будешь этому нашему ослу - Ванчо?
- Да, учительница. Я уже несколько раз прихожу к вам и никак нико╛го дома не застаю.
Баба Доца не нашлась с ответом и залюбовалась:
- Какая ты молодая, красивая! Внчо только о том и рассказывает, какая у него учительница красивая, симпатичная и сексуальная.
- Много он себе позволяет ваш Ванчо. Балованный он у вас, - пристыжено заговорила учительница, стараясь не краснеть лицом, - Такого баловня наша школа еще не имела.
- Да, шаловлив он, балуется, - согласилась бабушка. - Но он, мальчик, не виноват. Порода у них такая, потомство. Думаешь у него мать и отец лучше? Черта два! Один Бог знает, как я измучилась с ними. Он в Рос╛сию ускакал, она с двумя близнецами лежит, мужа требует. А Ванчо до обеда спит, в школу не ходит. Такого твердолобого среди ослов не найдешь.
- Э, он у вас один, а у меня в классе их тридцать! - Боже! Тридцать ослов! - всплеснула баба руками. - Как же ты их ук╛рощаешь? Тут одному не можешь шею свернуть.
-Что поделаешь: профессия у нас такая? Приходится терпеть. Теперь очень тяжелые дети пошли .Балуются, не учат. У одного вашего Ванчо де-вятнадцать двоек! Очень, очень плохо учится.
- В отца уродился. Отец у него был такой, - призналась баба. - Даже учителей не узнавал. Каждый день спрашивал, к какой учительнице пойти.
- Ванчо учителей узнает, но не почитает, - сообщила учительница, - и сильно балуется, прямо дурачится иногда.
- В маму уродился, - отметила бабушка, - Она такая: что ни скажи, в одно ухо входит, в другое выходит!
- Ленивый, - продолжила учительница, - но способный. Захочет - на отлично может учиться.
- А тут он в меня уродился! - зарадовалась бабка, - Я была очень способная девочка. Но в школу не послали, потому что денег не было у родителей. Учили только брата, а я так и осталась с длинной полой.
Учительница тайком улыбнулась, приложив ладонь к губам:
- Не знаю, в кого уродился, но из двоек не вылазит. Даже по физкультуре умудрился двойку заработать. По всем предметам двойки!
- А вы его почаще спрашивайте. На одном уроке двойка, на другом - двойка, глядишь, и четверка наберется.
О, если бы так можно было! - снова улыбнулась учительница, - Надо чтобы и дома за ним присматривали.
- А как же! Без присмотра мы его не оставляем. Однажды отец так присмотрел - чуть почки не выбил.
- Боже! - ужаснулась учительница, - Разве можно в наше время бить детей? Учить не палкой надо, а умом, примером. Бедняжка, наверное он потому так плохо учится, ничего не схватывает...
- Еге, еще как схватывает !- не согласилась баба Доца. Один год не перешел ли с третьего класса прямо в пятый. Когда разобрались, а он, бедолага, в пятый класс перешел, а до пяти считать не научился.
Учительница задумалась, собираясь с мыслями. Подумала и заключила:
- Нелегко теперь педагогам. Таких трудных детей надо воспитывать комплексно.
- Как сказала: закомплексованно?
- Нет, что вы! Ком-плекс-но.
- А что оно такое?
- Комплексно - значит: всесторонне, - пояснила учительница. - С одной стороны воспитывает школа, с другой - родители, с третьей - улица, среда, в которой ребенок вращается.
- Конечно, конечно? - подхватила бабка, - Если с одной стороны школа, с другой улица, с третьей отец с ремнем - может что-то и по╛лучится, затуркаем его как-то.
- Нет, бабушка, вы меня не поняли, - засмущалась учительница. - Ком-плексное воспитание -это совсем другое дело. Вы зайдите как-нибудь в школу, мы вам все растолкуем. Придете?
Баба почухала за ухом:
- Постараюсь. Во вторник буду идти на базар, может и зайду, если не забуду. А директор у вас не злой?
- Нет, он очень спокойный человек. Приходите. А внука немедленно отправляйте в школу.
Баба Доца помяла бородавку:
- Вряд ли сегодня это получится, милочка. Сегодня будем хлеб печь. Надо замешивать тесто, а дрожжей у меня нет. Придется пойти к родст-веннице, что живет на том краю села. А во дворе у нас квочка с ма-ленькими цыплятами. Таких цыплят без присмотра нельзя оставлять. Собака у нас старая, не лает и не кусает. Так пусть Ванчо поможет ему цыплят посмотреть, a в школу пойдет со следующей недели. Баба Доца встала, смотала тряпку, которую штопала, и распорядилась:
- Вставай, Ванчо! Вставай и оставайся дома, пока не вернусь. Оста-вайся и ты, милочка, жива и здорова.
Попрощалась и зашагала прочь от ворот.
- 9 -
Солнце садилось за густые кроны акаций, когда баба Доца вышла на улицу поговорить с соседкой. Ее соседка баба Рада была невысокая полная женщина, всегда веселая и говорливая. У бабы Рады было странное увлечение: любила стоять на обочине дороги и считать проезжа-ющие машины. Посчитает до ста и идет отдыхать, отдохнет - и снова вы-ходит на дорогу, как на работу. И от этого испытывала неземное удо-влетворение.
- Опять считаешь машины? - не то спросила, не то констатиро╛вала баба Доца, подойдя к соседке.
- Но надо же кому-то их считать. Найдется какой-то дурень и скажет: сто машин проехало вчера. А сто ли? Кто их считал? Вот и приходится исправлять чужие ошибки.
- Ну , считай, считай, - не стала мешать баба Доца, -Посчитаешь машины, начинай звезды на небе считать. Это божественное дело.
- Нет, ночью работать не буду, - отказалась баба Рада, - Кто тебя ночью видит? А днем выйдешь, подышишь свежим воздухом, новость ка╛кую услышишь, другим передашь. Вечером сядешь на балачке - есть о чем поговорить. Слышала, как вчера Варвара про Петра говорила? Якобы золотой мужик, работящий, заботливый, а жена у него пьяница и пройдоха?
- А ты меньше слушай этих сплетниц, - посоветовала баба Доца, - Не знаешь Петровых? Они тем и живут, из мухи сло╛на делают!
- Сплетничают, но живут. И очень дружно: вместе пьют" месте в церковь ходят, и о них никто плохого слова не скажет.
В это время на дороге остановился автомобиль. Шофер открыл дверцу и спросил:
- Эй, бабоньки! Не скажете ли как доехать до Сергеевки?
- До Сергеевки ли? -первой обернулась Рада, - Сейчас расскажу. Слу-шай внимательно. Едешь вниз, через два квартала доезжаешь до центра, никуда не сворачиваешь, а едешь прямо. Только на третий квартал поворачиваешь налево, потом - на право.
Баба Доца ладонью прикрыла глаза от солнечных лучей и поправила: - Не так, молодой человек, совсем не так. Ты ее не слушай. Она тут целы╛ми днями торчит у дороги, и совсем запуталась. Значит, так: едешь до конца улицы, там увидишь кучу камня. Это еще не Сергеевка. Едешь дальше. На краю села живет дед Иван Беликойчев. Спросишь: куда ехать на Белолесье, он тебе точно окажет.
- Боже, Боже! - прервала баба Рада, - Какой тан Беликойчев? Иван Бе-ликойчев давно умер. На той недели год ему справляли.
- Да не умер он. Это его брату Никите год оправляли. А Иван жив-здоров, семечками на базаре торгует. Не надо никого спрашивать, пусть едет как я говорила: прямо, налево, потом на право. Прямо в Сергеевку упрется.
Пока бабы выясняли, как проще ехать на Сергеевку, машина бесшумно покатила и скрылась из глаз, Спустя два часа машина вновь оста-новилась ,теперь фарами в обратную сторону.