- Ура! К нам гости идут! Ба, приготовь что-нибудь вкусненькое. Анфиска приехала!
- Приготовлю, как не приготовить! - засуетилась баба Доца, -Родствен-ница, двоюродная сестра она тебе. Накормим, что-то на дорогу дадим. Прош╛лый год мало ли вещей в Румынию вывезла? Три шелковых платка, девять старинных передников, два домотканых покрывала... Такие вещи сейчас дорого стоят. Имела она хорошие деньги от моего тряпья. Ну, и на здоровье. Для хорошего человека не жалко. Плохо, что имя ей непри-личное дали - Анфиса.
- Почему не приличное? - удивился Ванчо, - Очень даже приличное. Есть даже святица такая - святая Анфиса Благотворная.
- Не слыхала я про такую. Ну, да не важно. Важно, что приехала, - ответила баба Доца и крикнула деду, который копошился в другой комнате: - Даня, одевайся! Гости заграничные приехали! Надень что-нибудь совре╛менное: есть там у нас джинсы дырявые мокасин" без; подошвы. А я приготовлю стол. Они такие, что не все едят. То им брынзой отдает, то салом.
Пока дед и баба готовились, советовались, как одеться и что сготовить, открылась входная дверь и на пороге - выросли две фигуры выше среднего роста: девушка лет под тридцать и длинноногий юноша лет, на десяток лет моложе. Он был одет я синий джинсовый пиджак и белые брюки, она в красный брючный костюм.
- Хелло-у, бабо! - поздоровался юноша, завидев вышедшую навстре╛чу бабушку, - Чем будешь угощать?
Девушка добавила:
- Привет, Попадиевцы! Вы все еще здоровы? Как я рада! Баба Доца обняла ее и залюбовалась:
- Анфиска, доченька, ты так выросла! Что так долго не приезжала? Я глаза оплакала, когда расстались. Ну, слава Богу, что вернулась. А это кто с тобой?
- Гога. Муж.
- Чей?
- Сегодня мой.
- И у меня завелся муж, - похвалилась баба Доца.
- Иди ты! Познакомь.+
Баба Доца крикнула в соседнюю комнату:
- Эй, Даня! Ты скоро там? Покажись людям.
Из комнаты вышел дед, по заграничному одет: на голове огромная испанская шляпа - самбреро, одет в синий джинсовый пиджак с одним чер-ным и другим красным рукавом, на ногах желтые дамские рейтузы ,и обут в белые мокасины без подошвы. Проходя, оставил на половицах от╛печатки вспотевших ног. Увидев его, юноша возрадовался:
- О, это наш кадр! Как звать тебя, развалина?
- Данило.
- Прикольно! Данило - значит Дантес. Так и войдешь в историю. А я - Гога. Запомнил?
Кивком головы дед дал понять, что запомнил. Шляпа при этом свали-лась ему на глаза.
- А кем приходишься бабе"
- Га?
- Спрашиваю, в каком качестве здесь обитаешь?
- Попадаю, попадаю. Всего два раза падал...
Баба Доца пояснила:
- Это он про ступеньки. Крыльцо у нас высокое, четыре ступеньки. Иногда он забывает, что их четыре, перешагнет через одну и падает на землю. Пока, правда, ничего еще не сломал. Да что я вас баснями кормлю. Вы с дороги устали, проголодались. Давайте я вас покормлю, пока наши не вернулись. Повела их мать к соседям.
Положила баба на стол "то, что Бог дал": кусок овечьей брынзы, сало с чесноком, кислые огурцы, помидоры. Гости действительно проголодались: ели все подряд, ни сало им не пахло, ни овечья брынза. Ели и не спрашивали, есть ли у бабы еще что-то положить на стол или нет?
Баба Доца то и дело подтрунивала:
- Наши харчи в этом году очень хорошо пахнут: три раза подорожали! Если в следующем году приедете, ароматом будут пахнуть. А те╛перь расскажите о себе: откуда приехали, куда собираетесь ехать?
- С базара на базар, - ответил Гога, и расхохотался.
- Думаем в Румынию поехать, - добавила Анфиса. - Туда повезем то, что вы дадите, а сюда купим что-то подешевле.
Баба До да сделала вывод:
- Туда, значит, везете то, что нам не нужно, а к нам- то, что им непри-годно.
- Таков закон бизнеса, бабушка, - ответила Анфиса, - Так что на сей раз подаришь нам?
- Трудновато сейчас с подарками, Анфиска. Пообеднели мы теперь. Э, есть у меня еще один платок шелковый... Дам, что поделаешь?
- Один только платок?
- Нету у меня больше.
- Знать ничего не хочу! Ты же обещала!..
- Э, когда это было.
- Шляпу могу подарить, - снял дед сомбреро.
- Твое дело сопеть в две дырки, - осадила Анфиса, положив руку на плечо деда, так, что он согнулся в дугу. Она стала на ноги и приказным тоном про╛изнесла: - Словом так: мы пойдем на дискотеку, а когда вернемся - чтоб все было готово! Иначе будем говорить по-другому.
Гости встали из-за стола и покинули дом Попадиевых,
- 20 -
Скрипнула дверь, и медленно приоткрылась. В комнату вбежали кошка с собакой, а следом зашел и Василий. Веселый и хмельной. Стал посреди комнаты и крикнул:
- Ма-ма! Я вернулся!
Баба Доца выскочила из кухни, увидела собаку и кошку, кинулась сыну на шею и от радости запричитала:
- Василий, сынко Василий! Сколько, сына, можно тебя учить, что собаку в хату нельзя пускать! Собака - не чистоплотное существо!
- Ладно, мать, - успокоил сын, - Сегодня все можно. Я вернулся. Отныне все будет, по-моему, так как я скажу. С сегодняшнего дня я в доме я хозяин.
Баба Доца с удивлением посмотрела на него и отступила шаг назад. Стало ей даже приятно, что Василий обрел мужской голос и хо╛зяйский тон.
"Ей, Богу, человеком стал, - подумала про себя, - И пусть ему Бог по-могает". А вслух сказала:
- Заходи, сынок! Будь как дома. - А я что, в гости, что ли пришел? - все еще повелительно отозвался Василий.
Он прошел одну комнату, другую и вломился в спальню деда Данила.
Дед вольготно отдыхал на его койке. Василий сунул руки в кар╛маны, подошел к койке и грозно крикнул:
- Керана!!
Из другой комнаты, узнав голос мужа, радостная вышла Керана. Кинулась обнимать мужа, но Василий ее остановил строгим вопросом:
- Кого ищет этот мужик в моей постели? С кем спит?!
- Н-ни с кем... - растерялась жена, - Это мамин дед.
- А твои любовники кто?
- Не понимаю...
- Я спрашиваю: кто твои мужчины, с которыми -встречаешься у ворот?
- Кого ты имеешь в виду, Василий? Я ничего не знаю. Боже, кто нас-плетничал. Мама!
- Не делайте из меня рогатого! Я все знаю!
- Ничего ты не знаешь, сына, - заступилась баба Доца, явившись на зов снохи. Это я во всем виновата. Керана ни при чем. Она честно тебя жда╛ла!
- А ты что мне писала?
Дед Данила использовал удобный момент, ссунулся с койки на пол, захватил свою одежонку и ползком достиг коридора. Оттуда молча исчез в холодной ночной темноте. Баба Доца состроила виноватую физиономию, пощупала бородавку и призналась:
- Скажу я вам всю правду, только не обижаетесь на меня. Я никому не хотела зла, нужда заставила. Василий ,если бы я не знала твой характер, я бы не стала тебе писать, впутывать Керану в эти дела. Прости меня, дорогая, - обратилась к снохе, - прости, что оклеветала, но иначе Василия мы бы не увидели. Он бы не вернулся из России. Так, сына?
Василий соглашательски качнул головой.
Вот потому я и написала, чтоб ехал, за семьей присмотрел. Грех на душу взяла. Еще раз простите, если можете...
В эту минуту в дверях, куда юркнул дед Даня, появились Анфиса с Гогой. Увидев их в пестро-ультрамодном одеянии, Василий пренебрежительно вопросил:
- А это что еще за ряженые?
- Неужто не узнал? - удивилась баба Доца, - Дак это же наша Анфиска! А рядом с ней ее Гога.
- Ее Гога не рядом, а сзади, - к чему-то произнес Василий, снял ремень и замахнулся на Анфису. Та отскочила, увернулась, и ремень со свистом угодил бабе Доце по мягкому месту.
Гога с Анфисой повернулись и исчезли в раскрытую дверь, а баба Доца как изваяние застыла посреди комнаты. А когда, минуту спустя, прош╛ло нервное потрясение, она подняла взоры к потолку и молитвенно произнесла:
- Вот так! Что бы люди не говорили про Василия, но набрался он ума. Человеком стал!
-21-
До сих пор, люди добрые, как-то жилось. Продуктов питания было много, но съедали еще больше. Сами знаете, какая у нас семья: восемь ртов едят, а никто не работает. Живем на моей и дедовой пенсии. А теперешние пенсии сами знаете, какие: не то человека, собаку на них не прокормите.
- Сутужно живется многодетной семье, где ни отец, ни мать не работают. Невестка Керана с малыми детьми мудохается, а Василий из-за пьянки света белого не видит. Эх, да что и говорить? Видать, преждевременно я обрадовалась, что с тех пор, как он вернулся из России, человеком стал. Куда там! День-другой поприбирал во дворе, понял, что домашний труд не легок, и слинял. Приволок откуда-то бутылку вина, обнял деда Дечо, и пошел отмечать день рождения Ивана Грозного. Дед как дед: выпил пару стаканов и завалился спать возле овец, а Василия и дубиной бей по голове - с ног не свалить.
Терпела я сколько терпела да и говорю деду:
- Слушай, старче. Люди говорят, кризис приближается. Цены растут, на базаре картошки не купить, а мы палец о палец не бьем. Если и дальше так пойдет, и кризиса не дождемся: поздыхаем как мухи. Давай шевелить наших дармоедов. Сколько можно дрыхнуть?
Врываемся в спальню, и я кричу:
- Подъем, рота! Тревога! Вставайте, кризис на носу, а вы спите. Куры повставали, одни вы не наспитесь.
Первым проснулся Василий. Сел на кровать, зевнул, потянулся, спустил ноги на пол:
- Да что ты, мать, раскудахталась? Кризис, кризис! Встанем, не будем же спать двое суток. Карана, подай мне штаны.
А Карана не из тех, чтобы промолчать, отвечает:
- Брюки твои собака по огороду таскает. Если не порвала, могу принести.
Василий почухал затылок и снова лег - в ожидании брюк. Мало по-малу повставала и детвора. Я выхожу среди спальни, принимаю агитационную стойку и говорю:
- Извините за беспокойство, но нам надо провести экстренное заседание семейного совета.
- С какой повесткой дня? - проснулся наследник Ванчо.
Дед Дечо шагнул ко мне и ответил:
- Повестка одна: борьба с кризисом.
- Вы, вероятно, слышали, что кризис приближается - продолжаю я. - Вам это ни о чем не говорит, но я вам скажу: это страшнее чумы. Будут голод, болезни и мор. Если будем бездельничать, как некоторые, с голоду околеем. Так что вставайте и хватайтесь за работу. Каждый член семьи ежедневно должен приносить в дом какую-то пользу, не дрыхнуть, не пиячить, как некоторые.
- Что ты, мать, как репей, цепляешься? - вскочил Василий с кровати. - Если хочешь знать, вчера вечером вернулся, как стекло трезвый.
- Ну и молодец. Если так. Только надо, чтоб каждый день приходил стеклянный. Ты, сынко, не обижайся на маму. Я плохому тебя не учу. С кризисом шутки плохи. Посмотри на соседей: Петр Гочев, какой хилый мужик, а и он бизнесом занялся: магазин открыл, обувь и одежду продает, деньги заколачивает.
- Э, с деньгами и дурак магазин откроет, - огрызнулся Василий, - А ты без денег попробуй...
- Чтоб появились деньги, надо работать, сынок.
Дед Дечо похвалился:
- А я уже нашел себе работу. Овец хозяйских буду пасти. Прошлогодний пастух сломал себе ногу, люди меня попросили.
Отозвалась и Керана:
- Если Василий откроет магазин, я буду продавцом.
- А я буду помогать маме. - напросилась дочь Марийка.
- А я - папе! - перекричал ее старший брат Ванчо.
Близнецы Гешо и Пешо, едва научившиеся говорить, единогласно заявили:
- И мы хотим лаботать!
Я пригорнула их и от радости едва не прослезилась.
- Миленькие вы мои, бабины крошки! Для вас самая большая работа - не мочиться в постели. Будете работать, когда вырастите, как ваш папка. Ты слышишь, Василий, что дети говорят? Надо им компанию составить.
Василий уже нашел свои штаны и, одеваясь, буркнул:
- За кого вы меня принимаете? Подумаешь, Петр магазин открыл. Да я, если захочу, не только магазин, а целый рынок открыть могу!
- А ты моги, сынок, моги! - обрадовалась я.
-22-
Первым против кризиса выступил дед Дечо. Выступил потому, что почувствовал силу в плечах. После того, как женился на бабе Доце и начал с аппетитом кушать, так окрепли его мужские силы, что заикаться перестал. Даже уши откупорились с тех пор, как начал умываться с хозяйским мылом. Баба Доце не могла нахвалиться соседям, какого хорошего мужа Бог ей послал под конец жизни.
Однажды весенним утром, когда земля покрылась молодой травицей, дед и баба запрягли осла Марко и поехали выгонять хозяйских овец на пастбище. Из двора во двор, из хаты в хату ходила баба и громогласно кричала:
- Люди добрые, выводите овец. В этом году чудесный чабан сыскался. Пасти будет до белых мух, а плату берёт с гулькин нос.
- А сколько будет та гулькина плата? - спрашивали селяне.
- А столько, сколько и в прошлые годы: две гривни за овцу и три за козу, - выкрикнул деде Дечо, не сходя с тележки, которую с трудом тянул Марко - И в конце месяца молоко моё!
- Хорош пастух! - смеялись шутники - Баба пешком ходит, а он на осле катается.
- Ходить не может бедняги: прыщ на пятке выскочил, - объяснила баба. - Э, если бы не проклятый прыщ, он не только овцы, но коровы бы взялся пасти. Коров он больше любит.
- А бабушек? - подтрунивают весельчаки.
- Любит он и бабок, но через проклятый прыщ бегать за ними не успевает.
- Они и куры убегают от петуха, но так убегают, что б он мог их догнать.
Дед слез с телеги лишь тогда, когда баба Доца выгнала овец на окраину села.
- Боже, какую огромную отару мы набрали! - поразился дед, - Сам я вряд ли смогу их пасти.
- Бог милостив, Дечо, - утешает баба, - Бог милостив, Бог поможет. С неба не сходит, а людям помогает. Поможет и нам. Главное, хорошие деньги заработаем. Если в отаре пятьсот голов, считай ежемесячно будем иметь больше тысячи гривен. А молоко? И от молока столько прибудет. Считай, две тысячи наши. Это за месяц. А за год?
- Какой год? Кто зимой овец пасет? Им же котиться надо.
Была ранняя весна, травы большой не было, и овцы быстро удалялись. Пока старые пастухи посчитали свой заработок, отара отдалилась на почтительное расстояние. От удивления дед в лице изменился:
- Боже! Как теперь их завернем? - В растерянности пометался туда - сюда, метнулся в телегу и погнал ослика вослед удаляющейся отары. Но осел Марко сделал несколько шагов и остановился, как вкопанный. Грызет траву и брыкается когда дед достает его гирлыгой. Видя что осла не переупрямишь, дед соскочил с телеги и побежал за отарой.
Побежала и баба Доца. Но пробежала метров двадцать и заорала:
- Эй, Дечо! Устала я, ноги болят!
- Садись в телегу! - обернулся дед.
Баба Доца вылезла на телегу, села на сиденье и осел без всякой команды двинулся вперед. Через несколько шагов заныл и дед:
- Устал и я, бабочко... Старость проклятая!
- Так залезай ко мне! - радушно предложила баба Доца.
Дед молодецки метнулся в телегу, сел, обнял бабу, положил голову на ее плечо... и задремал. Не сразу, конечно.
Мартовское солнце поднялось довольно высоко, ласковым теплом пригрело лица старых пастухов.
Когда они проснулись, овцы так далеко отдалились, что баба Доца на полном серьезе спросила:
- Что будем делать с овцами? Будем догонять или они сами вернуться?
-23-
Первый рабочий день старых пастухов был отмечен как большой семейный праздник. Сразу же после обеда Керана стала готовить угощения. Пожарила блинов, сварила борщу с курицей, послала Василия купить две бутылки вина... И хоть он вернулся с одной бутылкой, праздничный ужин удался.
Василий и Керана почтенно встретили стариков, усадили за сервированным столом. И хоть немного выпили, баба все же выглядела не совсем весело. Пожаловалась на боль в ногах и пошла в спальню.