Слежка за Базилиусом была, но настолько вялая, что с "топтунами" он вынужден был считаться, чтобы они его ненароком не потеряли. В нужный момент он всегда имел возможность скрыться от наблюдения.
Провал агентурной сети был совершенно явным, всё торчало наружу. Теперь Базилиус понимал, почему Елена так рвалась сбежать из столицы в отряд. Она, если и не знала наверняка, то догадывалась, что тут воюют отнюдь не за лучшее будущее народа Мохаве.
"Три Толстяка" сдержали обещание, данное на всех городских постерах, во всех газетах, электронных таблоидах, глянцевых журналах, со всех мыслимых каналов вещания - начался обмен. У свежепостроенных обменных пунктов собирались стайки любопытствующих, смотрели, слушали громкую агитацию, обсуждали, но ничего не обменивали. Так продолжалось три дня, в обменники никто не шёл, за исключением каких-то редких подозрительных личностей. Компании грозил оглушительный провал. И "Толстяки" сделали ход конём.
Их не зря прозвали в народе "Тремя Толстяками" или "ТТ". Со всех возможных рекламных поверхностей от заборов до почтовых ящиков, от перетяжек на домах до намордников для хищных птиц на население взирали три упитанные всегда улыбающиеся до ушей счастливые физиономии. Ракурс съёмки - всегда анфас, положение тел - всегда только выше пояса (что там у них ниже?), последовательность расположения всегда одна и та же, как рыцари на старинной картине - Торн слева, Слип - справа, Кавераж только посередине. Создавалось впечатление, подогреваемое народным фольклором, что там, под всегдашним подиумом скрывается зелёное чешуйчатое тело, а наружу торчат три головы чудовища, приправленные в пиджаки и галстуки.
Так вот этот трёхголовый змей использовал доступный административный ресурс сполна. После недолгой разъяснительной работы на местах на обменные пункты благородного золота на бумажные дензнаки потянулись вначале военнослужащие, затем сотрудники полиции, государственные служащие всех мастей. Обыватель хмыкал, наблюдал, но всё равно менять не шёл. Зато когда стали прибывать красочно разодетые контрабандисты и пираты для обмена честным грабежом и обманом заработанное золото на цветные фантики с изображением всё той же троицы, народ пошёл. Потом, правда, выяснилось, что пираты и контрабандисты были актёрами провинциальных театров, и своего золота у них отродясь не водилось, но это было уже потом, а пока образовались очереди к обменникам. В очередях зарождались, циркулировали и подогревались слухи, что для первых десяти тысяч самых смелых курс обмена был максимально высокий, а кто опоздает, получит по обычному тарифу. Так возник ажиотаж.
С глубоким прискорбием наблюдал Базилиус картину массового ограбления простого народа. Как всегда. Три махинатора снова смогли облапошить миллионы. И пока эта троица там, во дворце, это будет продолжаться бесконечное количество раз.
Картина в столице и вообще на планете, но в столице гораздо ярче, что следовало подождать и посмотреть, как начнут разворачиваться дальнейшие события. Базилиус нашёл Елену. У неё, так же как и у всех прочих первые слова были о той же теме - обмене золота на бумагу. Сомнения её, видишь ли, мучают. Базилиусу и здесь пришлось в который раз вдумчиво растолковывать, в чём девушка не права. Что, не смотря ни на какие сладкие посулы, перед ними разворачивается грандиозная финансовая афера, из которой видна пока только верхушка, но и она дурно пахнет, и конец которой однозначно не в пользу населения. Когда отблеск золотого тельца в глазах девушки несколько поугас, а то ведь собиралась последние нести в обменник, он растолковал её новое задание.
-- На словах передай, что здесь скоро начнётся большая буча. А пока пусть выжидают.
Елена прониклась. Здесь в городе Базилиус, наконец, разглядел то, что до сих пор от его внимания ускользало, что девушка хороша собой. Правильные черты лица, пышные вьющиеся каштановые волосы, нежная кожа, стройная спортивная фигура. Елена почувствовала, что её разглядывают и слегка, как бы случайно повернулась то одним боком, то другим, чем сильно смутила Базилиуса. На него вдруг нахлынуло непрошенное желание не отпускать Елену на опасное задание, защитить, оставить рядом с собой. Эмоциональному всплеску Базилиус очень удивился и дал себе слово более тщательно себя контролировать.
-- Ну, с Богом. И береги себя, - прозвучало как-то странно. Базилиус вновь ощутил, что утрачивает контроль над своими эмоциями.
10.
А события, тем временем, понеслись галопом. На самом пике массовой обменной истерии, когда очереди на сдачу золота выстраивались с ночи, прошёл слух, скорее даже слушок. Знающие люди поделились достоверной информацией, что, во-первых, обналичить деньги, то есть снять со счёта можно только новыми банкнотами, а о вложенном золоте забыть. Во-вторых, банкноты отказались принимать контрабандисты. Второе было страшнее.
Мохаве, уже который год стараниями "Трёх Толстяков", рассматривавших подведомственную планету со всеми окрестностями, добрую половину товаров завозила и продавала через разветвлённую контрабандную сеть. Кормились вокруг нелегальных поставок десятки, если не сотни тысяч и, вдруг эта сеть оказалась парализованной. Слушок ураганом, верховым пожаром прошёлся по столице. На следующий день в обменники стояли только солдаты, да уголовный элемент, которому за каждый обменянный динарий обещали скостить один день срока. Врали, конечно, но уголовникам особенно терять было нечего. Сдавали. Остальное население бурно обсуждало новости. Пока только обсуждало.
Резидент, который так активно убеждал Базилиуса вступить в финансовые отношения с государством, против власти которого он же и должен бороться, вдруг пропал. И подозрительная секретарша его куда-то исчезла. Офис преуспевающего резидента-бизнесмена вообще оказался на замке. Ни по одному из каналов связи резидент не откликался. Похоже, что приближался день "Ч". Вопрос только - чей это будет день.
Базилиус внутренним чутьём разведчика, которое редко его подводило, хотя и создавало проблемы, видел, как собираются грозовые тучи над Мохаве. Его полномочия не велики, но, похоже, что кроме него вся картинка не видна никому из руководителей повстанцев. Или они её не хотят видеть. Сидя в кафе за чашечкой редкого теперь на Мохаве кофе, он вспомнил старый анекдот из жизни древних революционеров. Они говорили - "Вчера было рано, завтра будет поздно" - и делали революцию именно сегодня.
"Звериное, не человеческое чутьё надо иметь на это "сегодня", либо отдельный дополнительный орган, ответственный за подсматривание будущего. У меня такого не имеется, если только в зачаточном состоянии".
Ещё одна чашечка замечательного, но очень дорогого кофе так простимулировала его зачаточный орган и весь организм, что Базилиус тут же принял решение действовать немедленно. Он здесь же за столиком в кафе составил донесение и в штаб повстанцев и в Контору. Упор сделал на величайшую срочность принятия решения и на готовность взять на себя функцию координатора здесь, в столице.
Повстанцы откликнулись быстрее, но скорее потому, что застоялись, чем по причине глубокого анализа ситуации. С предложением активных действий они были согласны целиком и мелочи типа кто там в координаторы набивается, их не волновали. Контора ответила через три часа. В зависимости от настроения читающего их ответ можно было расценить и как отказ в инициативе и как одобрение. По всей видимости, три часа им понадобилось, чтобы правильно составить сей уклончивый документ и прикрыть свои толстые задницы. Таким образом, и непосредственное начальство Базилиуса в суть дела не вникло. Всё предсказуемо, всё, как обычно. Когда пыль уляжется и настанет время подводить итоги, то бремя успеха понесут генералы в виде дополнительных звёздочек на погонах и орденов на груди, а счастье провала достанется ему, скромному герою серых будней невидимой войны.
"Не первый раз. Что же, вперёд, на мины, герой".
Самым срочным образом Базилиус вызвал Елену. Контуженный водитель, взбалмошная девушка Елена, да три бойца из единственной не проваленной явки, вот и всё его сегодняшнее воинство. Зато в изобилии имелся транспорт. Не накрытая явка располагалась в автомастерской, где в разной степени готовности ждали своей участи и гражданские и военные глайдеры.
Елену Базилиус назначил старшей во второй группе, придал ей одного бойца и слегка глухонемого водителя Константина вместе с глайдером по развозке пирогов. Он был уверен, что Константин за Еленой приглядит. В первую группу он назначил командиром себя над двумя бойцами и боевым глайдером. Они разделились. Елена должна была направиться к Национальному Банку, именно там, по достоверным слухам копились золотые динарии из обменников.
-- Не ввязывайся в открытую конфронтацию с охраной. Тебе надо только отследить, когда и куда начнут эвакуацию золота. В вашей машине установлено множество сканеров на все случаи жизни. Константин поможет с ними разобраться, он великий спец по слежке, в крайнем случае, сам справиться.
-- Вот ещё, разберусь.
Чудно. Следите не выходя из машины за тем, куда они потащат золото. У меня есть предположение, что они будут драпать не с Большого Космодрома, скорее это будет какая-то воинская часть. Я, со своей стороны, постараюсь это выяснить.
-- А если нас всё-таки обнаружат?
-- Во-первых, изо всех постарайтесь, чтобы до этого не дошло, а во-вторых, если на самом деле запеленгуют, уходите. Быстро и бесповоротно. Только не забудьте при этом маячок поставить на их транспорт.
Видно было, что Елена с моим предложением уходить, не согласна. Её руки сжимали и разжимали свежевыданный бластер.
"Может зря я ей выдал оружие, ещё полезет на рожон, а ситуация там может сложиться самая неожиданная".
-- Короче, следите, держите дистанцию и помните - ваша задача - информация о "золотом" пути.
Расстались. Базилиус остался в тревоге.
В городе громили обменники. Только что в них теперь найдёшь? Золота там и след простыл, а небольшие количества бумажных денег, там обнаруженных, которые не смогли защитить молоденькие девушки менеджеры, в сердцах жгли вместе с офисной мебелью. Нашли на чём досаду сорвать.
По закрытому каналу пришло сообщение, что повстанцы уже высаживают десант, по крайней мере, в четырёх точках побережья и уверенно продвигаются вглубь.
Пролетая над столицей Мохаве, даже с приличной высоты Базилиусу хорошо был виден погром, царивший в городе.
"Сейчас не слишком удовлетворённые денежной реформой жители доберутся до госучреждений, а там и дворец "Трёх Толстяков" начнут штурмовать. Жаль приличных зданий, пожгут в сердцах" - Базилиус меланхолично размышлял о судьбе города - "Что-то не видно следов эвакуации приспешников власти. Хотя нет, вон кортеж с мигалками впереди, а вон ещё один, и ещё. Бегут, шакалы".
Чиновничья знать рвалась на Большой Космодром. Там самые удачливые и потому счастливые могли загрузить награбленное в личные яхты и отправиться на курортные планеты просаживать остаток жизни на пляжах и в казино. У кого труба была пониже и дым, соответственно, пожиже сейчас штурмовали рейсовые корабли. Правда, они не резиновые, большая часть беглецов всё равно не влезет. Оставшихся ждёт печальная участь. Порвут. И порвут не смотря на то, что этот чиновничий планктон так и не успел воспользоваться положением и набить себе карманы. Порвут просто потому, что способствовали, а главные грабители будут недоступны.
Собственно говоря, судьба всех этих беглецов Базилиуса вообще не волновала, он просто дал волю воображению. Оно, воображение разошлось и никак не желало переключаться на живописные картины бегства главных фигурантов - "Трёх Толстяков" и главной золотой кассы страны вместе с ними. Мерный шум моторов военного глайдера убаюкивал, думать о предстоящей погоне не хотелось.
Неожиданно пискнул контроллер дальней связи, пришло сообщение из Конторы. Сообщение, что называется, как обухом по голове. Базилиусу предписывалось свернуть все мероприятия на Мохаве и срочно отбыть на Прокутар, что в тридцати двух парсеках отсюда для доклада.
"В Конторе на кого-то обвалился потолок, не иначе. Тут либо генерал сошёл с ума, либо до главных рычагов в Конторе дорвался главный прохиндей".
Базилиусу хорошо было известно, что руководящий состав Конторы не отличался ни однородностью взглядов на мораль, ни излишней порядочностью. Девственность взглядов он потерял давно. Однако, в целом результирующий вектор деятельности организации имел положительную направленность. Так, по крайней мере, убеждал себя Базилиус. А здесь неожиданно лопнул какой-то гнойник.
"Кто-то там тоже догадался, что "вчера было рано, а завтра будет поздно". Значит, и в самом деле, это тот самый день. И я в нужном месте. И могу что-то реальное сделать. Это вдохновляет".
Базилиус ловко имитировал сбой и вредоносные помехи при приёме и решил ценное, но совершенно неприемлемое указание из Центра игнорировать. Исходя из принципа, что победителей не судят, он вознамерился таким победителем стать. Если удастся вернуть золото Мохаве, то ему обеспечена пожизненная защита всего населения планеты. Так он думал. Ну а если не выгорит, то на это тему думать не хотелось.
Пришло очередное сообщение от повстанцев. Они умудрились захватить у деморализованных правительственных войск несколько десантных глайдеров и хотели получить его личное одобрение по подлежащим десантированию целям. Базилиус проникся собственной не малой значимостью и одобрил в качестве целей Большой Космодром, Малый вспомогательный, Грузовой для генеральных грузов и отверг Национальный Банк. Золота в нём уже не было, об этом сообщила Елена. Кроме того, Базилиус полагал, что в Банке имелись и другие ценности, которые вполне могли разграбить заодно со всем остальным хозяйством.
"Этим пусть специальные группы занимаются, как и положено".
Сверхвооружённый бронированный кортеж, петляя как пьяный заяц, уходил на север. Туда же летел и Базилиус. Он опережал Елену примерно на час. Там, на север от столицы располагались два наиболее оснащённых военных космодрома. На каком-то из них и ждали ценный груз. Сюда же на север Базилиус так же вызвал подкрепление, хотя понимал, что им не успеть, решать проблему придётся своими наличными силами.
Маячок, установленных силами Елены и Константина на одном из конвойных военных глайдеров, показывал, что он заходит на посадку. Что, что, а убегать эти ребята умеют. На взлётном поле и вокруг него царила та же паника, что и в столице. Военные спешно покидали Мохаве. Там, возле пропускных пунктов даже слышалась и виделась перестрелка. На поле среди одуванчиков вовсю пылал рухнувший гражданский глайдер, тушить его никто не пытался. Сюда тоже прорывались те, у кого совесть была не чиста, и кто вполне справедливо опасался, что к нему новая власть, штурмующая в эти часы столицу, предъявит неоспоримые претензии.
Бегство. Исход. А ведь они тоже жители Мохаве. Что ждёт их за пределами родной планеты? Не всем ведь повезёт улететь с динариями в карманах. Базилиус тряхнул головой - надо избавляться от этой навязчивой лирики. Он показал пилоту, куда следует направить глайдер, что занять удобную позицию.
Они крутились в пределах непосредственной видимости, однако запросов от службы охраны космодрома к ним так и не поступило, не до того солдатикам, и офицерам тем более. Глайдер Базилиуса, а это был вполне современный штурмовик, занял самую выгодную позицию, чтобы пока что наблюдать.
Караван с золотом сел на самом дальнем конце поля, но, как оказалось, максимально близко к машине Базилиуса. Здесь незаметно стоял не большой, но очень быстроходный корвет, как раз то, что требуется для очень быстрого бегства с компактным грузом. Груза оказалось достаточно много, всё явно не вместилось бы. Персонал корвета и грузовых глайдеров золотого каравана тут же бросился потрошить корабль. На поле из недр корвета посыпались коробки-мешки-ящики, следом полетело и оборудование. Спешка царила бешенная, люди сновали туда-сюда, как при настоящем аврале или пожаре.