Разбуженный среди ночи Красс выскочил из палатки. Легаты сбегались к командующему в растерянности. Пока слуги облачали Красса в тёплую одежду и доспехи, он, нисколько не заботясь о приличиях, осыпал проклятиями своих подчинённых, утративших всякую бдительность. О натиске галльской конницы на пеших воинов он вообще поначалу не хотел слышать: какая конница! Чтобы перебраться через ров, нужны крылья, а не копыта. Или рабы соорудили мост, хотя за ними велось постоянное наблюдение? Тогда он снесёт головы всем командирам.
Между тем спартаковцы валили из-за стены лавиной. Оттеснив римлян к лагерю, в сражение они не вступали, давая время своим одолеть стену. Приказав любой ценой закупорить дыру в стене и отрезать прорвавшихся, Красс велел запереть лагерные ворота и на всякий случай готовиться к обороне.
Проклятый Спартак! Он прорвался. Теперь вся Италия будет потешаться над стеной Красса. Вот почему с важным предложением о мирных переговорах гладиатор прислал женщину! Не собирался он вести переговоры. Это насмешка, издёвка, личное оскорбление римскому полководцу. Как мог Красс не разгадать очередного обмана варвара, которому нужно было всего лишь усыпить бдительность противника! Красс горестно поднял лицо к небу: хлопья мокрого снега падали на его лысину. Убери свой венок, Ника!
Римляне не смогли ни остановить рабов, вышедших из-за стены, ни заделать пролом. Никем не тревожимые, спартаковцы расположились невдалеке.
Наутро воины увидели, что ров в одном месте доверху наполнен трупами людей, а поверху положены деревянные мостки, по которым и передвигалась конница. Как стало известно позднее, Спартак накануне согнал под стену пленных римских граждан якобы для земляных работ и совершил под покровом ночи нечестивое жертвоприношение подземным богам, перебив пленных; трупами жертв был набит ров. Кровожадный дикарь разом отомстил Риму, умилостивил своих богов, избавился от лишних ртов и замостил себе дорогу. Жестокость варвара ужаснула очевидцев.
Спартак вывел из-за стены около трети своего войска. Только что державшие рабов в ловушке, римляне неожиданно сами оказались в окружении. Учитывая, что им противостоит почти сорокатысячное войско, легаты настоятельно советовали своему претору отступить. Красс нехотя выразил согласие. Свернув лагерь, римские легионы отступили в Луканию, избегая столкновений со спартаковцами.
Ч а с т ь 6. В О Й Н А К Р А С С А
(Часть сохранилась полностью)
1. РАСКОЛ
Ганнику было известно, как глубоко распространилось среди галлов и германцев недовольство Спартаком. Особое недовольство вызывали его склонность избегать сражений и странная прихоть во что бы то ни стало уплыть за море. Открыто говорилось, что вождю, заведшему людей в губительную ловушку, опасно слепо доверять. Буря, погубившая плоты, послана богами, которым вождь не принёс жертв. Толковали всё громче, что, лишившись помощи супруги-жрицы, он утратил было везение и умение побеждать .
Втянутый в разногласия между вождями, Ганник испытывал усталость и раздражение. Жизненная река снова подхватила его, волочила куда-то и била тело о камни. Каста, сменившего погибшего Крикса предводителя германцев, он не любил: да, капуанский гладиатор, соратник по Везувию, но груб, неотёсан и жесток. Спартак по-прежнему оставался дорогим другом. Но у Каста была простая, понятная всем правда: драться с Римом и сокрушить его. Спартак же мечтал о заморских странах, где придётся начинать жизнь на голом месте. Когда Ганник осторожно заговорил о своих сомнениях и настроении в отряде галлов, Спартак резко его прервал:
- Решай сам, с кем ты.
И вот свершилось: выйдя из-за стены, германцы и галлы встали отдельным лагерем возле Луканского озера, решив больше не подчиняться Спартаку. В поисках продовольствия они тут же принялись опустошать окрестности, везде прибегая к насилию, чего Спартак не допускал. События развивались помимо воли и желания Ганника, он был бессилен что-либо изменить. Слабый после ранения, почти утратив право распоряжаться, присвоенное сторонниками давнего своего недруга Теутомата -главного друида, он делал нынче лишь то, чего хотели другие.
Убедившись, что галлы вслед за германцами отделились от Спартака, Каст шумно выразил дружеские чувства вождю галлов и даже предложил союз. Меж тем от Спартака один за другим прибывали гонцы с приглашениями на переговоры в целях объединения.
- Он хочет властвовать над нами, - презрительно смеялся Каст, отказываясь.
Ганник молчал.
Наконец, не выдержав, Спартак приехал в лагерь галлов сам.
- Здравствуй! - сказал он, требовательно глядя на Ганника.
Они стояли друг перед другом, оба в панцырях, и ветер хлопал ьу них за спинами плащами. Воины, галлы и фракийцы, почтительно отступили, давая вождям возможность поговорит наедине.
Они вошли в палатку. Осведомившись о здоровье Гакнника, Спартак замолчал, не в силах преодолеть какую-то скованность. Раскол налицо, войско разделено, и долю вины на этот раз несёт и Ганник, сам многократно осуждавший раскольничье поведение Крикса.
- Я знаю всё, что ты хочешь сказать, - наконец, собравшись с духом, тихо заговорил Ганник. - Спартак, я ничего не могу изменить. Я щепка, подхваченная потоком.
- Вождь должен иметь силу плыть против течения, - упрямо возразил фракиец.
- Вспомни себя у Мутины! - не снёс упрёка Ганник.
- Разделившись, мы стали втрое слабее и ближе к гибели.
Ганник это знал, Спартак мог не напоминать. Как трудно стало говорить с ним. Куда девались его покладистость, уступчивость, умение слышать других.
- Не теряй слов, Спартак. Мои люди хотят вернуться на родину, и не с пустыми руками, а с богатой добычей. Я, только один я, готов присоединиться к фракийцам, а галлы больше не хотят подчинятся иноземцу, от которого, говорят, отвернулись боги
Оба замолчали, пытаясь справиться с раздражением. Ганник знал, что причинил фракийцу боль, но тот должен был понять правду своим твердокаменным лбом.
- Вас не выпустят тем путём из Италии, который мы однажды проделали, - горестно сказал Спартак.
- У нас нет выбора.
- А корабли? Достигнув Брундизия, мы будем иметь достаточно кораблей.
- Довольно! - не выдержал Ганник. - Галлы хотят домой. Я бессилен помочь тебе.
Лицо фракийца омрачилось. Овладев собой, он снова настойчиво попросил Ганника приехать к фракийцам для переговоров и, отрывисто попрощавшись, вышел вон.
Встреча вождей, как и следовало ожидать, ни к чему не привела. Германцы и галлы решили идти на север и упрекали Спартака, не желавшего помочь им достичь Альп. Он говорил, что хочет спасти доверившихся ему людей, а не губить их, и поведёт всех к Брундизию.
Ганник покинул Совет огорчённым . Выйдя на солнце, он замедлил, печально размышляя, увидится ли ещё когда-нибудь со Спартаком. Невдалеке показалась девушка, и он с радостью узнал Элену, внучку плетельщика, придумавшего щиты из лозы и овечьи шкур. Прелестное личико, испуганные глаза.
- Привет, - весело кивнул он. - Ты меня помнишь?
Улыбка и румянец девушки выдали, что она помнит про их встречи. Узнав, что Элена осиротела и оглядев её лохмотья, он спросил:
- Да ты хоть ела сегодня? - И внезапно предложил. - Пойдём со мною.
- От Спартака? - неуверенно отшатнулась она.
- А что тебе Спартак? - огорчился он. - Отец?
- Он наш вождь.
- Он не думает о тебе. Он думает обо всех, а я только о тебе. Я про тебя никогда не забывал.
Снова покраснев, девушка отбежала от галла и проговорила со смехом:
- Надумаешь , присылай сватов к Спартаку. Если он разрешит, я соглашусь.
2. СРАЖЕНИЕ У КАНТЕННЫ
Красс не любил вспоминать о той ночи, когда среди всеобщей неразберихи, полуодетый, он метался по преторию, забыв приличия и достоинство римского полководца, а хлопья мокрого снега залепляли ему лицо. Прорытый ров длиной триста стадий, шириной и глубиной пятнадцать футов, над рвом высокий вал и крепкие стены, - сооружение, не6слыханное в истории военного дела, увы, не остановило рабов. Спартак вырвался из ловушки. Претор воистину страдал: теперь не стена Красса, а коварный обман гладиатора, предложившего ложные переговоры о мире, да неслыханный способ преодолевать рвы вызовут толки в военных кругах.
- Спартак не открыл ничего нового, - презрительно заявил он своим легатам. - Ложные мирные переговоры предлагали врагу все, не исключая Суллы, а пленных как щиты применял ещё Эмилий Павел, - тот, что воевал с тарентцами. Нам достался не только свирепый и опасный, но хитрый и опытный противник. Тем громче будет наша слава, когда мы его одолеем.
Красс знал, что в войске его не любили, считая выскочкой и невеждой, купившим место полководца за деньги. Кумиром всех вояк был молокосос Помпей. Бездарный, ограниченный, самовлюблённый и на редкость везучий Помпей. Почему легаты не доверяют воинским способностям своего начальника? Разве не он загнал разбойников в дальние пределы страны, отрезал их от мира, приставил меч к горлу! Нежданный прорыв врага на совести самих легатов. Все они тщеславные и тупые людишки, не видящие дальше собственного носа. Они запамятовали, что Красс был правой рукой Суллы, его лучшим военачальником. Да, лучшим, несмотря на то, что неблагодарный диктатор больше ценил Помпея. Красс брал Малакку. Красс провёл войско через Испанию, Ливию и переправил его в Брундизий. Красс прошёл с боем через всю Италию. И, наконец, его слава - битв у Коллинских ворот. Сам Сулла бежал в толпе дезертиров и спрятался за лагерными стенами, кляня судьбу, жалко моля богов о спасении. А Крикс, командовавший правым крылом, потеснил врага и преследовал его до темноты, - одним словом, завоевал для Суллы Рим. Для Суллы! Зачем не для себя?
Правда, что ни говори, прошлая его слава была с изъяном: он добыл её, воюя с отечеством, проливая римскую кровь. Теперь же он спасает отечество о т иноземного сброда. Подвиг этот будет не менее славен, чем разгром Марием кимвров и тевтонов.
Кое-как утешившись, Красс обрёл прежнее равновесие, как вдруг из Рима пришло известие, что сенат, поскольку война с рабами затягивается Крассом, назначил в помощь ему вторым претором Помпея!
Прибегнуть в трудную минуту за сочувствием и утешением Крассу сейчас было не к кому, кроме Фаннии, давней своей приятельнице, женщине коварной, однако неглупой. Она по-прежнему находилась в обозе, так отправить благородную матрону в Рим пока не представлялось возможности.
- Ты обязательно сквитаешься со Спартаком, мой Лициний, - с готовностью утешила она великого человека. - Среди наших бездарных полководцев ты самый способный. Я верю в твой успех.
Если бы Красс мог знать, что думала при этом женщина, то не стал бы доверчиво внимать своей обожательнице. Она думала: и я гонялась за этим человеком! Гонялась много лет, а он ускользал, как угорь. Старообразный, лысый и беззубый. При неудаче готов расхныкаться, как мальчишка. Отнял у неё последние деньги под видом адвокатского гонорара. Не хотел платить, когда она вернулась от Крикса. Не уберёг порученного его заботам юношу Авла Фанния - надежду несчастного рода, истреблённого проклятым Суллою.
Она сочла нужным наставить тяжело переживавшего неудачу полководца: - Спартак любит начинать бой, пустив вперёд конницу, чтобы всадники, пустившись в ложное бегство, завлекли врага, куда заранее намечено. Я у них почти с самого начла войны и видела это много раз. Последуй его примеру: отвлеки внимание конницей, замани врага подальше, а сам тем временем разделайся со стоящими отдельно Ганником и Кастом. Торопись, мой Красс. Иначе тут появится Помпей, а я хотела бы видеть лавры вокруг твоей головы.
- Мирты, милая Фанния, - грустно поправил Красс. - Война с беглыми рабами внутреннее дело, и победа в этой войне может дать только овацию.
- Победа даст тебе бессмертие, мой Лициний, - твёрдо возразила Фанния. - Спартак выдающийся полководец, и когда он шёл на Рим во главе варварских орд, опасность государству была ничуть не меньше, чем при Ганнибале.
- Однако он испугался и не решился...
- Он не испугался, тут что-то другое. Его поступки не сразу поймёшь. До сих пор не могу понять, почему он отпустил меня.
- Это не загадка. Обмануть меня, что и удалось.
- Напейся их крови, Марк. Они уже ослаблены, он и обречены. Твои деньги снарядили легионы, твоя грудь заслоняет врагу дорогу на Рим. Лавры твои, мой Победитель.
- Какая замечательная женщина, - думал претор, внимая собеседнице. - Я недостаточно ценил её раньше. Ей следует щедро заплатить за всё.
Сражение при Кантенне - славнейшее, кровопролитное и, по единому мнению специалистов, наиболее искусное за всю войну. Марк Красс долго готовился к нему, тщательно обдумав каждую подробность будущего боя. Сорок тысяч кельтов и прочих северных варваров во главе с Ганником и Кастом , отделившись от основных сил Спартака, расположились у Луканского озера. Уничтожить их внезапным нападением мешал Спартак со своими семьюдесятью тысячами фракийцев, македонцев, азиатов и прочих варваров, огромным лагерем стоявший невдалеке и медливший, не решаясь покинуть раскольников на произвол судьбы. Разведчики доносили Крассу, что между рабами велись переговоры о соединении.
Боясь этого, Красс заторопился. В Рим он отправил письмо, резко заявив сенату, что в сотоварищах по должности не нуждается, справится сам. Его многочисленные осведомители сообщали, что Помпей, к счастью, медлил и колебался, считая войну с рабами делом для себя недостойным.
Начав готовиться к решительной схватке, Красс велел своим воинам построить два лагеря вплотную к лагерям рабов. Соскучившиеся легионеры работали охотно, радуясь, что претор, кажется, решился на сражение. Нетерпение разделаться с рабами было так велико, что на воинской сходке один центурион напрямик спросил претора:
- Когда ты собираешься начать?
- Ты боишься, что не услышишь сигнала? - ехидно осведомился Красс. - Ты начнёшь, когда получишь мой приказ. И запомни: бунт - доблесть рабов; доблесть свободного человека - повиновение.
В хитроумной голове претора сложился стройный замысел предстоявшего сражения. Памятуя об уловке Спартака у Пикенции, позволившей тому незаметно ускользнуть, Красс велел в своих лагерях разжечь побольше костров, а также любым способом вызывать лай собак и рёв ослов, будто лагери полны народа. Сам же он ночью тайно вывел всех воинов к подножию горы. Двенадцать когорт с легатами Марцием Руфом и Помпонием были отправлены в засаду; остальное войско построено в боевом порядке. Начальнику конницы Квинкцию претор поручил напасть на лагерь Спартака, расположенный в отдалении за горой, и под видом притворного боя отвлечь его внимание, а другой части конницы завязать сражение с Кастом и Ганником, притворным бегством завлекая германцев и кельтов туда, где будет стоять с войском сам Красс.
Всё получилось, как задумал римский командующий. Не дав времен и противнику построиться, всадники подъехали к лагерю кельтов и завязали бой, а затем обратились в притворное бегство, увлекая за собой галльскую конницу, а следом и германскую пехоту туда, где стоял с войском Красс. Приблизившись к своим, всадники разъехались по сторонам, давая дорогу легионерам. Те, с оглушительным криком "барра!", рванулись вперёд. Место боя, тщательно выбранное Крассом, было скрыто горами от лагеря Спартака; к тому же конный отряд Квинкция напал на фракийцев и отвлёк внимание на себя, давая возможность римским воинам без помех разделаться с отрядами Ганника и Каста. Поначалу варвары сражались храбро. Когда же им с тыла внезапно появилось из засады двенадцать когорт, произошло замешательство, а потом повальное бегство, так что римлянам оставалось только разить врага.