Её приятно удивило, что издание газеты "Правда" здесь не только никто не читает, но даже не знают о её существовании. На Дальнем Востоке страны котируется газета "Красная звезда". Разговаривая с освобождённым парторгом, узнала, что "Правде" здесь давным-давно объявлен негласный бойкот, её печатают малым тиражом "раз в сто лет" и только для того, чтобы попала на глаза заезжему начальству из Москвы. А на Урале холуйство прижилось. Она помнит, как перед госэкзаменом в институте пришлось за ночь прочитать экземпляр Брежневской, якобы биографической книги "Малая земля", всем по ней задавали вопросы, дабы политически подкованная молодёжь выходила в свет. Ей тогда задали вопрос: "Какая фраза в книге вам запомнилась больше всего?". Она припомнила, как своим громким смехом разбудила подружку среди ночи и ответила: "Второй день не было патронов, наши орудия молчали, по окопам звякали пустыми затворами винтовок. А с рассветом -- задрожала земля. На нашу узенькую перемычку в линии фронта надвигалась всей своей мощью немецкая громада. Вспрыгнув наверх, я крикнул: "Вперёд! За Родину! Ура!" -- и враг отступил". Она сомневалась тогда в том, что все экзаменаторы прочитали эту самопохвальную чушь, так как книга появилась в Свердловске всего за неделю до экзамена, но все делали вид, что одобряют и её, и "нашего" Брежнева за его произведение.
В последний день октября на обед в управлении леспромхоза никто не ходил -- по стёклам хлестал непрерывающийся ливень, друг за другом до конца рабочего дня пронеслись две сильные грозы. Повыключали все возможные розетки, тихо сидели кучками в коридорах на вынесенных стульях. Еле-еле в промежутках между молниями дозвонились до "Приморсклеса", чтобы передать оперативную отчётность -- телефоны буквально трещали разрядами. Наконец просветлело, и со смешками, что получку за прошлый месяц ещё никому сегодня не пришлось истратить, стали собираться по домам.
На улице -- потоки воды, ни одного сухого места. Дождь прошёл совсем не летний, лужи были ледяные с осевшими внутри градинками. Многие, в том числе и она, стояли на ступеньках, не решаясь ступить в это море. Вздыхали. С жалостью смотрели, как секретарша ходила по водяной дорожке, а потом с мокрой обувью ступала в землю цветущих клумб то с одной стороны, то с другой и горем горевала -- все цветы были побиты, перемешаны с землёй. Оказывается, только она одна разбила этот пышный цветник, за которым и ухаживала.
У Жени не выдержали нервы, он вывел её оттуда, сам вымыл ей ледяной водой грязные по колена ноги, за руку вывел за собой на противоположную сторону улицы, там было повыше, отправил её в одну сторону, сам пошёл в другую. За кем-то подъехали на машине, за кем-то на мотоцикле, кто-то отважился пойти по воде. Подъехала бортовая. Бухгалтер из профкома кричала своим громовым голосом: "Подъезжай задом к крыльцу!", водитель понял и стал пятиться.
- Быстро все залезайте! - Командовала та. - Всех по домам развезёт.
Аксана выходила последней в гараже. За тот час, пока развозили всех, вода всё-таки потихонечку ушла в землю, но она всё равно промокла по щиколотку. Быстро сняв сырое, убрала всё с камина, составила на пустую этажерку, открыла трубу, створку, поддувало, чтобы проветрилось, и решила истопить камин. Единственную коробку спичек, обнаруженную при заезде в коробке с кухонными принадлежностями, она держала на уголке плательного шкафа. В сарайке оказался и топор, даже остро заточенный, была и растопка, и грязный рулон бракованной бумаги. Тяга была хороша, нигде ничего не дымило, и она принесла охапку дров. Около часа сидела любовалась, давно огня не видела. Напилась горячего чая, нагрела воды, состирнула колготки, выполоскала туфельки, поставила на опечек. Трубу на ночь оставила приоткрытой. В доме -- тёплый сухой воздух. Около кровати нагрелась вся стенка. Ещё один взбалмошный день позади. Уже засыпая, вспомнила, что сегодня не сделала -- маньчжурских орехов не попробовала, её же учили, что их надо на калёную плиту побросать, чтобы они сами раскололись.
- Ладно, я это завтра сделаю.
х х х
Легкое волнение сопровождало её последнее время, она не могла понять, с чем это связано. На работе всё нормально, к зиме она полностью готова, дома делать нечего, кроме как мыть, стирать, да камин топить. Коробку крепких орехов она уже переработала, отделив от скорлупы, сложила их пока в большую кастрюлю и поставила подсушить на опечек. Читать не хотелось, вязку закончила. Чтобы как-то успокоиться и не искать причины, прибегнув к помощи карт, она сидела у камина и под бренчание радио мечтала о новой квартире. Наметила первые покупки. Конечно, это должна быть постель. Вот чем она должна заняться. Походить по магазинам, присмотреть кровать, матрац, подушки, одеяло, посчитать, во сколько всё это ей обойдётся.
- Завтра же поеду после работы в заводской район, так как там ведь квартира-то будет.
Магазины, она уже знала, все находятся рядышком, вокруг небольшой площади у заводской проходной. Она вышла из автобуса и осмотрелась. Жилой посёлок одним взглядом не окинешь, поблизости пятиэтажки из белого кирпича, подальше -- трёхэтажные заливные, в конце на пригорке с одной стороны просматривались частные постройки.
- Интересно, в каком доме я буду жить?
Два часа ушло на просмотр необходимых вещей, выбор был, записывала цены -- софа, холодильник, утюг. Телевизор ей не нужен.
- Интересно, газовые плиты в домах или электроплиты?
Домой вернулась поздно вечером и радовалась тому, что хандра последних дней прошла, так как в голове появилось множество вопросов на хорошую житейскую тему.
Утром она с улыбкой уселась напротив начальника ОТЗ:
- Елена Рашитовна, а вы в каком доме живёте?
- О будущем месте жительства беспокоишься? - Улыбнулась та. - Наши леспромхозовские почти все в одном доме живут, так что в соседях будем.
- А там газовые плиты?
- Конечно. У нас газовые ёмкости рядом с домами под землёй, их постоянно специальная служба заполняет сжиженным газом.
- Не опасно?
- Так поверхность огорожена. Да и следят. И не под домами ведь, а рядом. Во всём посёлке так. А в частном секторе -- баллонный. Когда переезжать собираешься?
- Так никто ничего пока не говорит. А в квартирах побелка или обои?
- А кто во что горазд.
- Понятно.
- А вы с кем живёте?
- Вдвоём с сыном. Юрка. В первый класс нынче пошёл.
- Хорошо учится?
- Балбес балбесом, - смеялась та. - Покупки планируешь уже? Телевизор, наверное, в первую очередь?
- Бог с вами, Елена Рашитовна, мне бы денег на постель хватило. Я же всё, сколько заработала, на зимнюю одежду потратила.
- Что купила?
- Шубку, шапку, сапоги.
- Молодец, зима не за горами. Второй день пасмурно стоит. Вот-вот снег повалит. Он ведь здесь сразу начинается, скоро всё завалит, бело кругом будет, красиво. Что ещё из мебели намерена купить?
- Шторы да столик на кухню.
- А телевизор?
- Нет. Я его даже в будущем не собираюсь покупать, я его в доброе-то время никогда не смотрела.
- А чем в свободное время заниматься будешь?
- Я лучше в библиотеку запишусь, почитаю что-нибудь.
- Про любовь любишь?
- Нет. Фантастику обожаю.
- Понятно.
- Так хочется побыстрее, прямо издёргалась уже вся, даже спать не могу.
- Успокойся. Если Токарский сказал, всё будет нормально, он слов на ветер не бросает и своё не упустит. Для него же в радость поприжимать дирекцию завода.
- Ладно, успокоили вы меня, терпеливо ждать буду. Пошла работать.
- На новоселье не забудь пригласить, - смеялась та в след.
Снег начался в десять утра, к обеду уже всё было бело. Как по команде сверху, все с улыбками спешили первыми ступить на заснеженную дорожку перед ступеньками. Давно уже все забрались в сапожки, хотя и ходили с непокрытыми головами. Девчонки смеялись, забрасывая снежками парней, выходивших на обед. Кто-то даже умывался снегом, кто-то чистил им брюки, стряхивая с себя остатки лета, но все смеялись. Была середина ноября. В столовой никогда не бывало столько народу, видимо, всё без исключения население нашло причину покинуть помещения.
- Ура! - Смеялась по-детски начальница, - завтра в зимнее оденемся!
- Что, прямо сразу? - Недоумевала Аксана. - А вдруг завтра всё растает?
- Нет, такого здесь не бывает, он ведь неделю как минимум валить будет. Конечно, потом солнце выглянет и даже может подтает, на крышах так даже точно, но вместе с солнцем придут морозы, лёгкие, но постоянные.
Рано утром она с веником в руках собралась размести дорожку. Открыв с веранды дверь, застыла в изумлении -- на столбике забора, прямо в трёх метрах от неё, сидело чудо! Маленькое огненное существо с пушистым хвостиком! Сидело и не шевелилось, как ёлочная игрушка на фоне белого снега. Несколько секунд это длилось. Потом оно быстро пробежало по тычинкам забора до угла, опять замерло, потом добежало до калитки, ещё задержалось, и исчезло по тычинкам за углом дома. Аксана, выдохнув, засмеялась:
- Так вот с кем я встречаю первый утренний снег! С прелестью, невиданной доселе!
Очистила крыльцо и с трудом сметала снег с деревянного тротуарчика. Верхний слой был сухим, а вот первые снежинки за ночь напрочь примёрзли к тротуару. Дойдя до калитки, распрямилась -- теперь уже два чуда друг за дружкой сновали по забору. Она смеялась над этим представлением, они совсем не боялись её, просто играли меж собой в догонялки, то в одну сторону бежали, то в другую.
А снег всё шёл. Прямо. Равномерно. Теперь она уже не сомневалась, что свою беленькую лёгкую курточку она должна оставить дома. Она теперь только изредка заходила в диспетчерскую, но сегодня решила показаться. С улыбкой, как всегда, отвечала водителям "Здравствуйте", "Здравствуйте", зная, что все сейчас знакомятся с её новым нарядом.
- Здравствуйте, девочки, - зашла она, отряхиваясь, - вот, решила показаться, чтобы издалека узнавали меня.
- Красиво, Аксана, слов нет, - ощупывала её Нина, - новое всё.
- А шапку себе я, девочки, сама сшила, - смеялась она.
- Сама? Ну-ка, сними посмотреть.
- Ага. Сама. Теперь принимаю заказы, можете объявление повесить. Как тут у вас, не буксуют машины-то?
- Да пока молчат. Лёгкий снег-то. Лишь бы быстрей прекратился. А вот и Вова подъехал, беги, у него путёвка уже на руках.
Как по команде, в батареях с утра зажурчала вода -- включили отопление.
- Не то, что у нас на Урале, - подумала она, - пока все не промокнут за дождливую осень, а потом не заколеют, ни за что тепла в квартирах не дождаться.
После первого числа ей передали, чтобы зашла к столяру в субботу. В кошельке было более трёхсот рублей. Она растолкала их по карманам белой курточки и отправилась за своим заказом. А бурундучки, эти великолепные создания, жили рядом с ней теперь постоянно, сновали и утром, и вечером по сарайкам, заборам, даже на крыше она их видела, возвращаясь с работы. Однажды, пока ходила за дровами, даже на веранду наведались.
- Здравствуйте, Федот Петрович. Вы специально для меня сегодня на работу пришли? Извините, пожалуйста.
- Что ж по летнему ходишь?
- Так не на что ещё одеться пока, - смеялась она, разводя руками. - Шучу я. Всё у меня есть. Просто легче так, недалеко ведь. Никак готов мой столик?
- Готов, - улыбался он, - иначе не позвал бы. Вот, смотри.
Он вытянул из-за стола прикрытую серой фуфайкой работу. Фуфайку повесил на гвоздик над скамейкой. Она так всё себе и представляла, всё так, как ей и рассказывал Олег. Она даже не встала с табуретки, просто смотрела. Три, а не четыре, изогнутых полукругом ножки соединялись примерно в двадцати сантиметрах от пола, а потом расходились каждая в свою сторону. Концы их были одеты во что-то белое для соприкосновения с полом, но вместе с тем толщина их не увеличивалась. Но вся красота заключалась в другом -- пятисантиметровая толщина верхней части по кругу была украшена резьбой по цвету, отличающемуся от основного, тёмного. В каждой вырезке одна грань была белой, другая -- свело-коричневой. Резьба не выходила на поверхность стола и была направлена под небольшим углом к центру вниз, поэтому двухцветные гранки казались треугольными.
- Какой здесь диаметр?
- Больше не нашёл, восемьдесят два сантиметра получилось.
Наконец она отвернулась от столика и с улыбкой уставилась на его создателя.
- Слов нет, я о таком и мечтала. Спасибо. Дай бог вам жизни столько, сколько и этому чуду. Это будет самая ценная вещь всей моей остальной жизни.
Тем временем закипел чайник, и, заварив, он разлил по кружкам.
- Что ж ближе не подойдёшь, не посмотришь?
- Федот Петрович, я сегодня весь вечер и всю ночь только и делать буду, что смотреть на него да щупать. Я и спать сегодня на нём буду, и сидеть, и плясать, - смеялась она. - Надеюсь, не развалится?
- Нет, не развалится, твой вес выдержит, даю гарантию, - смеялся он. - Понравился, значит?
- Очень. Спасибо. А вы где живёте? - Переменила она тему разговора.
- Мы-то? Так вон там, у лесочка, отсюда дом видно, - показал он, - справа второй, на три окошка.
- Ага, вижу, знать буду, вдруг в гости забреду когда. С кем живёте?
- Двое с прошлого года остались. Дети выросли, кто где.
- А жена работает?
- Она у меня сторожем числится, - серьёзно ответил он.
- Что сторожит?
- Так вот это всё хозяйство и сторожит.
- Так это же хорошо, всё рядом, и дом, и работа, оба деньги получаете. Скотину поди держите?
- Да так, по мелочи, коз да поросят с курами.
- Когда поросят колоть будете?
- Одного к новому году хотим, другого -- к весне.
- Ну, всё расспросила, чаю напилась. Пора расплатиться. Называйте цену, Федот Петрович.
- Восемьдесят.
- Вот, - она положила перед ним сотку, - мне ничуть не жалко, возьмите, я в долгу быть не привыкла, - она встала, - надо попробовать приподнять.
- Поднять-то поднимешь, а вот донести-то вряд ли далеко сможешь. Так что я намерен тебя проводить, девонька.
Он подкатил совсем низкую платформу, бросил на неё фуфайку, положил на неё опрокинутый столик, и за высокую ручку выкатил на дорогу. Сам занёс в комнату, поставил на середину. Она проводила его за калитку, ещё раз рассыпаясь в благодарностях и хваля его "золотые ручки".
х х х
Только четырнадцатого декабря, придя на работу, она на пустом своём столе увидела связку ключей. Начальница улыбалась. Маргарита, как всегда, запаздывала.
- Это мне? - Спрашивала она глазами.
- Твои, твои, ложи быстрее в сумочку, пока никто не видит. Вот адрес, - протянула свёрнутый листок, - прописаться надо в декабре. Скажешь, когда, только мне. Поняла? Я отпущу.
- Поняла, - она убрала всё в свою сумочку, даже не взглянув, - а где прописываться?
- ЖКО там рядом, узнаешь.
Аксана давно заметила, что здесь как-то люди не раскрываются сразу. В ОТЗ свои секреты, в кадрах -- свои, в ПЭО -- свои , все себе на уме. Не доверяют друг другу? Главбух, пожилой мужчина, его ещё можно понять, но и вся бухгалтерия не общалась с верхним этажом. Или наоборот, верхний этаж не хотел общаться с нижним? Зашла Маргарита, здороваясь, и Аксане пришлось тут же скрыть свою радость.
После работы она отправилась смотреть свою квартиру. Ещё на автобусной остановке Елена спросила:
- По магазинам?
- Ага, - улыбаясь, ответила она.
А после неспешного выхода из салона автобуса решила незаметно проводить ту, чтобы самой меньше плутать. Когда та скрылась в своём подъезде, сверила адрес, который висел на другом конце дома -- жить они будут в разных подъездах. Внутри лестничные площадки были широкими, чистыми. Достала ключи, заглянула в свой почтовый ящик -- пусто. Дверь открывалась легко. В прихожей краска на деревянном полу была изрядно потёрта, "даже олифить сначала это место придётся". Прямо по коридору -- туалет, ванная, кладовка приличная, налево -- комната, направо -- кухня.
В её сумочке во всех кармашках под мелкими молниями всегда было всё необходимое -- маникюрный набор, пачка презервативов, салфетки, платочки, иконка, две помады, малюсенький тюбик крема для рук, флакончик духов "Красная Москва", ручка, карандаш, тетрадь с записями, иголки с разными нитками в специальной упаковочке, и, конечно, сантиметр, за которым сейчас и потянулась рука.