"Что за дела? Она думает, это смотрины? - удивляюсь я, - вертится, как на подиуме! Нет, некогда пялиться на неё. Пока-пока!" Издали прощально делаю ручкой, девушка отворачивается.
Словно играя в таинственный квест, перехожу в следующий поезд, затем на другую ветку. В голову приходит идея, что можно, пока я слоняюсь по подземным переходам, придумать целую игру, которая возможно носила бы название: "Найди ключ к разгадке в метро". Надо только закреативить сюжет, сочинить героев, заказать айтишникам программу, а потом поместить готовую игрушку в электронных магазинах Google и Apple...
Между тем, мои усилия оказываются тщетными - постеры испарились, будто их никогда и не было. Я уже устал таскаться по вагонам, и был расстроен: неприятно, когда тебя кидают, как несмышленого мальчика.
Поднимаюсь вверх на эскалаторе, чтобы связь была лучше, на мобильном набираю номер Евгения Ивановича.
- Привет, Данила! - отвечает без промедления человек с лоснящейся головой, - есть проблемы?
- Евгений Иванович, я сейчас был в метро, но наших постеров не видел.
- Да что ты говоришь! А где был, на какой станции?
- На двух, - называю места своего подземного путешествия.
- Ах, там! - Евгений Иванович говорит спокойно, уверенно, - ничего, мы еще не везде разместили. Эти курьеры такие ленивые!
- Так вы их вообще не клеили?
- Ну почему? Расклеили почти везде, сразу после оплаты заказа. Уже неделя прошла. Ты внимательнее посмотри, тогда найдешь. Окей? Извини, у меня сейчас встреча с клиентом.
Евгений Иванович быстро отключается, чем усиливает мои возникшие сомнения.
Я вернулся вниз, в подземное царство метрополитена, проехал в центре по всему спектру радуги - по красным, синим, зеленым, оранжевым линиям, но постеров не нашел. Возможно, их не существовало в природе, как не существует снежного человека или машины времени. Нет, не зря у меня присутствовало тревожное чувство - в воздухе явно пахло разводкой на бабки.
Мрачнее тучи, возвращаюсь в офис. Мне надо обдумать как поступить в этой щекотливой ситуации. Арсений Павлович, мой шеф, может заподозрить, что я замутил тему с постерами специально, чтобы наварить бабло, да еще подставить его. Ведь именно он, в конечном счете, согласовывал в "Голове" увеличение сметы.
Не успеваю опуститься в кресло, как Лиза поворачивается ко мне и внимательно ощупывает изумрудными глазами. Я чувствую себя словно на осмотре в аэропорту, где во время прохождения через рамку каждого пассажира просвечивают насквозь специальными лучами.
- Ты где был? Тебя шеф искал!
"Началось!" - думаю с тревогой, и вяло интересуюсь: - А что он хотел, не знаешь?
- Нет, не знаю, но голос у него был злой. Это точно! Ты не накосячил где-нибудь?
- Вроде нет.
Лиза глядит на меня с подозрением, но ничего не говорит. Машинально замечаю, что она сегодня серьезна - никаких шуток, никаких понимающих усмешек.
Арсений Павлович раздраженно стучит короткими пальцами по столу.
- Ты договор заключил, - интересуется он взвинченным тоном, - где постеры?
- Я разбираюсь, Арсений Павлович. Фирма еще не успела разместить наш заказ. Я только что разговаривал с директором...
- Мне это не интересно. Где результат? Денег нет, продукции тоже нет. Я начинаю думать, - Арсений Павлович недовольно смотрит на меня, - что ты присвоил средства банка. Вот, что я думаю!
- Я? Нет, вы ошибаетесь. У меня есть договор...
- Пустая бумажка!
- Нет, не пустая. Это... это юридический документ. Если они нас обманули, я пойду к юристам и нам всё вернут.
- Свежо предание! В общем, так Данила, если в течение недели не возвратишь уплаченные деньги банка, то ищи другую работу! Я воровства не потерплю!
- Я не вор!
- Называй это как хочешь: освоением бюджета, распилом бабок. Мне все равно! Если у тебя прилипает к рукам, значит, нам не о чем разговаривать! Всё, иди! Ты мои слова понял.
Выхожу из кабинета начальника. На душе дерьмово. Что же задумал этот скользкий тип, Евгений Иванович? Просто так меня кинуть не получиться, мы обратимся в суд, у нас есть все бумажки.
Остаток дня дорабатываю на автомате - читаю письма, что-то пишу в ответ, пытаюсь участвовать в общей болтовне с коллегами о погоде, свежих банковских новостях и тому подобной лабуде. Но в голове безотвязно болтается разговор с начальником. А ведь точно уволит! И еще заставит через суд возвращать потраченные бабки на рекламу.
После шести вечера в офисе никого не остается. Я жду, когда компьютер выключится, сижу в полумраке, поскольку окна здания выходят на теневую сторону. В сумраке хорошо думается, и я пытаюсь сообразить, как быстрее выскочить из ситуации, чтобы не получить по башке, но ни одно свежей мысли меня не посещает. Всё крутится вокруг мести, вернее, моего желания нагадить Евгению Ивановичу. При этом я допускаю даже привлечение бандитов в качестве коллекторов, которые за определенный процент выбьют из успешного предпринимателя-разводилы имеющийся должок. Однако понимаю, что таких же бандитов может нанять и он. Нет, этот аппендикс тупиковый.
Так ничего не придумав, встаю, и в одиночестве спускаюсь на лифте.
Летние улицы полны вечернего гомона, люди идут домой с работы, кто-то гуляет - в разгаре период отпусков. Многие рестораны окнами выходят на улицы города, окна не закрыты шторами, и я наблюдаю, что твориться внутри. Оказывается, много народа любит посидеть вот так, после работы вечером за бокалом вина, потрепаться за жизнь.
Девушки чаще сидят с молодыми людьми. Они беззаботны, весело щебечут о своём. Хотя попадаются иногда и столики занятые только женским или мужским полом, поскольку в тренде одногендерное общение.
Иногда компании состоят из солидных людей. Мужчины сидят в рубашках и галстуках, пиджаки аккуратно развешены на стоящих рядом вешалках с плечиками. Возле них, в расчете на щедрые чаевые, услужливо порхают молоденькие официантки.
Я равнодушно скольжу взглядом по этому изобилию ресторанного общения, впрочем, похожему на сияющие витрины магазинов с выставленными там манекенами. Только здесь манекены одушевленные - они жуют, пьют, смеются.
Медленно продвигаюсь по улице. Домой сегодня не тороплюсь, там нет для меня ничего интересного, тем более, что съемные квартиры всегда имеют особенную ауру - чужого, не своего дома. В них неуютно.
Под вечер жара спадает, дует свежий ветер, гоняя легкую пыль, еще не прибитую водяными струями поливальных машин. Поливалки поедут по дорогам города ночью, когда все уже спят, похожие в ночи на гудящих жуков с большими усами. Но это будет ночью. А сейчас мне приходится щурить глаза от пыли, иногда прикрывать их ладонью.
Впереди показывается очередной ресторанчик, небольшой, милый. Огромные окна освещены розовым светом, белые столики тесно расставлены в небольшом зальчике. Народу много - почти все они заняты. Я подумываю о том, чтобы зайти в этот ресторан, выпить виски и взбодриться.
Неожиданно обращаю внимание на столик, стоящий почти у самого окна. За ним сидит четыре человека, они активно общаются, не замечая мою изумленную фигуру, застывшую по другую сторону оконного стекла. Это мои коллеги с работы: Лиза, Алена и Иван, а с ними, как ни странно, Евгений Иванович. Они весело разговаривают, потягивают красное вино из больших фужеров, у них хорошее настроение. Вся компания, как я погляжу, приготовилась провести долгий приятный вечер. Вся, кроме меня.
Стою, как дурак, смотрю на них, медленно соображаю.
Я вижу, что Кравчук, бесспорно, знает Евгения Ивановича, ведет себя с ним, как со старым знакомым. Неужели их только что познакомила Соснина? Нет, не похоже - они знакомы давно.
И тут меня осеняет догадка: не с этим ли своим приятелем Иван хотел меня познакомить для заключения договора по рекламе, не с ним ли предлагал попилить бабки? Но в этом деле участвовала и Лиза. Именно она взяла меня на презентацию, она свела с Евгением Ивановичем. Значит, она с ними заодно? Наверное, и Алёна тоже.
Один я - лох, которого использовали втёмную.
Почему-то слово "втёмную", почерпнутое мной в одном детективе, показалось наиболее подходящим. Меня использовали втёмную, как грабители используют тёмную ночь, под покровом которой можно обтяпать грязные делишки. Наивная тёмная ночь!
8.
Мое вечернее открытие, совершенное на улицах города, не дает покоя. Я почти не сплю, ворочаюсь в темноте, представляя ту кару, которую обрушу на головы коварных интриганов. "Почему я? - думаю в полусне, - почему они выбрали меня?" И сам себе отвечаю: "Из-за бабок. Это же элементарно, Ватсон!" Вроде ничего личного, но все равно обидно. И Лиза с изумрудными глазами. Она ведь мне нравилась, а теперь...
История, начавшаяся со встречи с этой девушкой, не получит продолжения. Так я думаю сонной головой, так мне кажется. Или не так?
Все истории движутся своим чередом, имеют начало, конец, потом возникают снова. Они кружат нас в нескончаемой круговерти, как щепку в водовороте, прибивая то к одному берегу, то к другому. Сейчас я вижу, что водоворот относит меня далеко от Лизы, уже утнёс, и я на другом берегу. Но это еще не конец, на продолжение я надеюсь.
Если представить историю в виде пирамиды или круглой башни и смотреть изнутри, от основания, тогда взгляд затеряется в высоте, в бесконечности свода конуса. Там апогей каждой истории, там она заканчивается. "Я еще не достиг апогея, - эта мысль назойливо выносит мозг. - Еще не достиг!"
Переворачиваюсь на другой бок, чтобы отогнать от себя навязчивые мысли, но они возвращаются тем или иным образом. Одна картинка сменяет другую, заставляя плыть в вязком мареве полусна, путать реальное с вымыслом. Странные видения снова копошатся в мозгу, и я чувствую, что нахожусь не у себя в съемной квартире, в этой кровати, а в других координатах времени. Я мыслю, следовательно, не существую. Я анти-Декарт, но уже не белковое тело. И это странное ощущение - быть не белковым телом...
На ум приходит строфа, сочиненная бог знает кем. Можем мной самим когда-то?
Я и здесь и не здесь, я в другом измеренье,
Я в других городах и других облаках.
Словно ветер кружусь под дождем настроенья,
И усмешку Джоконды храню на губах.
Под утро проваливаюсь в короткое тяжелое забытье.
На работу еду с несвежей головой и едва открытыми глазами. Мысли, пришедшие прошлой ночью, продолжают возвращаться разрозненными кусками, несвязанными блоками. Вот, например, о конусе, как модели любой жизненной истории. Я думаю об этом, механически отслеживая сигналы светофоров.
"Неужели жизнь строится по правилам геометрии? Слишком просто!" И ещё. "Истории могут затягивать нас без наших желаний, когда понимаешь, что ущерб очевиден, но ничего сделать не можешь. Ничего не можешь противопоставить. Хотя на презентацию с Лизой я поехал сам, меня никто не заставлял. Я думал, что у нас завяжутся отношения". Глупый расчет! Как в одном мини-анекдоте: "Я женился по расчету, но он не оправдался".
Пока я предаюсь мизантропии, мой "Круз" медленно продвигается в толпе таких же машин, спешащих на работу. У одного из светофоров я отвлекаюсь, и рука случайно дергает руль. "Шевроле" вильнув, едва не наезжает на девушку-велосипедиста, остановившуюся с краю дороги.
В последнее время улицы города накрыла очередная мода - ездить на работу на велосипедах. Все было бы хорошо, если бы заранее оборудовали велосипедные дорожки. Но дорожек нет, бедняги-велосипедисты снуют между машин, как надоедливые мошки, которых хочется прихлопнуть рукой. Ну, некоторые не выдерживают и прихлопывают их капотами или дверцами машин.
Она была в пронзительно синей велокуртке, на спине болтался такой же синий рюкзачок, на голове желтая каска, и я невольно заподозрил в ней сторонницу незалэжной Украины.
Девушка поворачивается ко мне, небрежно стучит пальцем в перчатке по стеклу правой двери, и я его приспускаю. На меня смотрят злые глаза.
- Ты чего, козел, не видишь куда едешь?
- Извиняюсь, это случайно, - бормочу, невольно отодвигаясь назад и чувствуя врезавшийся в плечо ремень безопасности.
Лёд в голубых глазах девушки понемножку тает.
- В следующий раз будьте осторожнее, - произносит она, готовая сесть на велосипед и снова двинуться в путь.
По моим расчетам, скоро загорится зеленый, и вдруг я совершаю отчаянный поступок. Не знаю, что на меня накатило: виновата ли тёмная, невнятная история с Евгением Ивановичем или причина в моих неудачных поползновениях к Лизе.
- Девушка, а вы не хотите встретиться? - обращаюсь к ней с неожиданным предложением. - Можно ваш телефон?
Девушка колеблется. Она то глядит на светофор, то на меня, и мы оба понимаем, что сейчас поток машин рванет, и мы разъедемся в разные стороны. Случайное уличное знакомство, что может быть банальнее? В свое оправдание думаю, что старина Энгельс одобрил бы меня, раз я веду себя согласно его формуле, как простое белковое тело.
Желто-синяя велосипедистка из какого-то кармана достает тюбик, и я вижу, что на боковом стекле она пишет губной помадой свой телефон. Красные цифры выглядят празднично, похожие на художественную надпись на рождественской открытке. И еще девушка мелко приписывает имя: "Аня". Смотрю на её художество и не знаю, что делать - радоваться, что она решилась оставить свой контакт или возмущаться, что испачкала помадой стекло.
Зажигается зеленый свет. Пока я раздумываю, Ани уже нет рядом. Далеко впереди, меж легковых машин, мельтешит её желтая каска, точно кусочек кувшинки качается на темном пруду. Она вдруг напоминает мне, как я следил за Лизой у дома, где запалил её свидание с Евгением Иванычем. Тогда её синее платье тоже мелькало в толпе. Только напоминало не кувшинку, а поплавок, весело прыгающий на речных волнах.
Долго провожаю девушку взглядом, но догнать не могу - мой транспорт не позволяет так смело маневрировать в гуще железных насекомых, ползущих к неведомой цели.
Приехав на работу, в офис сразу не захожу. Странная девушка Аня, оставившая помадные цифры на стекле правой дверцы, заставляет меня задуматься о том, нужна ли мне такая коммуникация. На всякий случай фотографирую её номер на смартфон, а потом с трудом стираю жирные цифры. Это стоит мне измазанного помадой носового платка.
В офисе уже отирается Степан. Выглядит он беспокойно - ходит из угла в угол невольно, задевая сотрудников фирмы, громко рассказывает анекдоты, но сам не смеется. И я замечаю в глазах его тлеющий уголёк настороженности.
- Данила, привет! - бросает он. - Надо потрещать!
Мы отходим в сторону, останавливаясь в коридоре, недалеко от офиса. Степа затравленно озирается по сторонам.
- Ты нарыл чего-нибудь? - пытает он меня, взявшись за пуговицу моего пиджака.
Я запоздало вспоминаю о его просьбе проследить за Лизой и найти её любовников.
- Слушай, Степа, пока ничего нет, - говорю, чтобы быстрее избавиться от обманутого супруга и спокойно обдумать своё положение.
- Кажется, она беременная, но мне не говорит.
- Кто, Лиза? - я в замешательстве замолкаю, пытаясь собраться с мыслями.
- Да, да, Лиза! - подтверждает Соснин, - понимаешь, чувак, у неё тошнота по утрам и мне кажется, уже нет месячных. Так было с нашим первым ребенком.
- Да... - неопределенно мычу я, собирая в кучу заметавшиеся мысли, - а от кого забеременела? Не от тебя?
Степа морщится, будто хочет утаить нечто важное и сокровенное, но обстоятельства вынуждают.
- Мы с ней поссорились. Не спим сейчас вместе.
- Сейчас не спите, но спали раньше.
- Уже месяца три, - бурчит Степан. - Просек фишку?
- Да! - опять вынужденно соглашаюсь я с его умозаключением. - Как думаешь, кто отец?