Камни мешали влезать в покой, но были удобны как подставка для чайника. Яшка сообразил
1 Продухи – отверстия.
это и разложил огонь между камнями.
Ефим принёс чайник с водой и поставил его на кромки камней. Огонь приходился как раз
под дном чайника.
– Тут тебе – печь, тут тебе – стол. Всё из двух камней, – посмеивался Ефим.
Он был доволен, что очутился здесь. Кипячение чайника на огне, а не в печке
напоминало ему прошлую жизнь в чуме.
Утомлённые греблей, крепко спали Ефим и Яшка. Малица тем и хороша, что в ней и
тепло и сравнительно мягко, когда лежишь на камнях, на земле или на полу: густая шерсть
оленьих шкур заменяет матрац. Ненцы к тому же не избалованы пуховиками. Особенно
ненцы-новоземельцы.
Через продухи в стенах сочилась уже предрассветная белёсая мгла, когда проснулся
Ефим.
– Вставай, Яков. За дело браться пора, – толкнул он внука.
Яшка сел. Стер кулаками остатки сна с глаз. Выглянул через ничем не прикрытый вход
на улицу – хотел узнать, что делается на небе и на море.
Как и вчера, небо было серое, в облаках, а в океане вода казалась замёрзшей – так она
была спокойна.
Совсем полез Яшка из «избы»: надо же было хорошенько рассмотреть облака и по ним
угадать, будет сегодня ветер или не будет.
Не успел он, однако, высунуться и наполовину, как недалеко от берега, над водой, на
секунду показалась круглая голова, напоминавшая человечью.
Яшка быстро нырнул в «избушку».
– Нерпа ли, заяц ли около берега!
Оба взяли винтовки и вылезли из каменной норы.
– Свистни хорошенько, скорее покажется, – советовал Яшке Ефим.
Яшка знал любопытство тюленьего племени и не заставил себя просить.
Над водой снова всплыл темный шар.
Ефим выстрелил. Гулким многократным эхом раскатился выстрел в горах. На куски
разорвало мертвую тишину.
Темный шар скрылся под водой. Но Ефим знал, что пуля попала по назначению: круги на
воде расходились только от того места, где скрылась голова зверя, а следов от пули не
осталось. Сказал поэтому Яшке:
– Обранил.
У Яшки винтовка наготове. Он хочет добить зайца и подбегает к самой воде.
Но вторично стрелять не пришлось: через несколько секунд зверь всплыл над водой
безжизненной, тёмной массой.
– Заяц, дед, заяц!
Быстро подбежал Яшка к лодке. Пригнулся, чтобы плечом толкать ее с берега,
поднатужился.
– Е-гэ-е!
Не мог сдвинуть лодки: за дно её крепко цеплялись острые камни.
Дед подошел к другому концу лодки.
– Охо, бери!..
Шуршание камней. Плеск воды...
– Я один, дед! Ты не ходи, – крикнул Яшка, отталкивая ногой лодку от берега.
– Тяжело одному.
– Ничего-о-о!
Несколько ударов вёслами – и тёмное тело зайца уже рядом с правым бортом лодки.
Бросив весла, Яшка шагнул в корму. Там, в корме лодки, всегда у каждого
промышленника есть верёвка. Один конец веревки привязан к лодке, а на другом конце
болтается железный гарпун. Поднял Яшка острый гарпун и с силой бросил его в зайца.
Железо впилось в мякоть заячьей спины.
– Вот так! – похвалил себя Яшка. Уселся опять в весла и к берегу.
Кольцо за кольцом, как развёртывающаяся тонкая змея, выползала веревка через корму
лодки в воду. Скоро под носом лодки зашуршали береговые камни. Дед Ефим, стоявший на
берегу, уцепился за борт лодки, когда выползло из лодки последнее кольцо.
У Яшки сверкали зубы, блестели глаза. Крикнул деду:
– Большущий заяц! Ты подержи лодку, а я сейчас притяну его к берегу.
Ухватился одной рукой за верёвку и пошёл на берег.
Одной ногой стоял уже на берегу, когда веревка дернулась из его руки. Не сообразив, что
случилось, он только крепче сжал руку с верёвкой и в ту же секунду полетел на дно лодки. А
сама лодка, как какое-нибудь живое чудовище, рванулась с берега на воду.
Ефим не успел вовремя разжать пальцы, сжимавшие перекладину в носу лодки, и вслед
за лодкой – головой вперед – нырнул в воду.
Яшка здорово стукнулся затылком о борт лодки и потерял сознание.
– Почему я лежу в лодке?.. И почему так громко кричит дед? – начал он разговаривать
сам с собой, когда глаза его обрели способность видеть, а уши – слышать.
Дед между тем всё кричал и кричал:
– Яков! Яков! Яков!.. Стреляй!..
Яшка быстро сел...
Лодка неслась в глубь залива.
Под лодкой от быстрого хода бурлила вода.
Дед бежал по берегу за лодкой, крик его повторялся в горах. Как будто кричал не один
человек, а целая толпа людей перекликалась:
– Яшка!
– А-а-шка...
– А-а-ка...
– А-а-а...
Крики замирали где-то в горах, а на смену им рождались новые.
– Яшка! Стреляй!
– А-йя-йя...
Яшка понял наконец, в чём дело. Вспомнил всё до мелочей, с чего и как началось.
Сомнений не могло быть – заяц был только ранен, а не убит. Раненого зайца Яшка и
заставил катать себя в лодке по заливу.
Яшка едет на морском зайце!
А по берегу бежит дед Ефим.
Дед Ефим состязается в быстроте бега с морским зайцем...
Весело?..
Нет, Яшка не был расположен к веселью. Яшке страшно от такой прогулки. И чем скорее
она кончится, тем лучше.
Голова Яшки горит от ушиба и от мыслей.
Понимает он, что прогулка по воде может кончиться прогулкой под водой, если рана у
зайца не особенно серьёзна. Покрутится-покрутится заяц по заливу, а потом и вывезет Яшку
в просторы океанские.
И Яшка начинает понимать смысл выкриков деда.
Пока заяц под водой, стрелять, понятно, не в кого. Но заяц не может же вечно оставаться
под водой! Это Яшка хорошо знает. Он знает, что заяц высунет голову из воды, чтобы набрать
в легкие свежего воздуха.
И Яшка хватает винтовку, валявшуюся на дне лодки.
Бесконечными кажутся ему минуты.
Мягко журчит вода под лодкой.
Кричит дед. И дробится, отскакивает от каменных гор его крик. Лезет в Яшкины уши.
Ввинчивается в Яшкину голову.
Наконец-то!.. Над водой показалась голова зайца.
В ту же секунду хлопнул выстрел и загремел по горам.
И опять всплыло на поверхность воды всё большое тело зайца. Задергалось, задрожало
мелкой-мелкой дрожью.
Яшка вложил в винтовку новый патрон и выстрелил ещё раз, тщательно нацелившись в
голову зверя.
К берегу он подъехал бледным, с горящими злым огоньком глазами.
Дед подошёл к нему уже после того, как он подтащил безжизненную тушу зверя к берегу.
– Счастливо отделался! Счастливее меня. А меня – гляди-ка ты! – чуть не утопил
проклятый.
– Тебя?! – удивился Яшка. – Ты жена берегу был?
– А ты не видел, как я за лодкой в воду улетел?
С подола малицы деда стекала вода. Яшка только сейчас обратил внимание на мокрую
малицу. И ему стало смешно.
От смеха ослабели, подогнулись, как верёвки, ноги. Мешком свалился Яшка на острые
камни и хохотал, хохотал...
Вместе с ним хохотали горы. А над ним, наклонившись, хохотал дед Ефим. И с подола
Ефимовой малицы капала по капле вода.
Когда Яшка успокоился, Ефим сказал:
– Я зазяб. Пойди согрей чайник. Я тем временем обдеру зверя.
– Обдерём тогда после. А то совсем простудишься. Пойдём скорее в избушку.
Вытащили лодку и зайца на берег, и Яшка побежал к норе, в которой спали. К приходу
деда он успел уже развести огонек.
Ефим снял с себя одежду. Повесил её над огнём на весло. Яшка сдернул с себя малицу и
подал деду.
– Может, войдет? Попробуй.
Но малица не влезала на деда. А голому в каменной избушке было всё-таки холодно.
Яшка видел это по трясущейся нижней челюсти деда, по посиневшим губам его.
– Сядь да ноги засунь в малицу, – дал Яшка совет.
Просунул Ефим голые ноги в рукава малицы, подол закрыл ему плечи.
– Огня мало, дед. Чайник согреть хватит, а одежда твоя не высохнет. А может, плавник1
есть на берегу?
– Какой тебе тут плавник? Не Карская ведь сторона. Когда-то было много плавнику, а
нынче сучка не найдешь нигде.
– А все-таки сбегаю. Чайник скипит – ты пей. А я пока поищу.
И Яшка побежал по берегу залива с топором в руках.
Было уже совсем светло, и это облегчало поиски топлива. На бегу нагибался Яшка за
небольшими щепками, сучочками, выброшенными океаном на берег.
– Хоть бы полено где найти!
Но ничего, кроме сучков, не попадалось на глаза. Да и этой мелочи набрал только штук
двадцать.
Мало! Всё же и это годится. Побежал обратно к избушке. Положил всю собранную
мелочь на огонь.
– В другую сторону еще сбегаю: там нет ли чего, – сказал и опять убежал.
Минут через десять после этого Ефим услыхал стук топора. Удивился:
– Но?! И дрова нашлись? Вот как оно по-хорошему дело-то оборачивается.
Раскрасневшийся, сияющий Яшка прибежал с целой охапкой дров.
– Там семь брёвен в одном месте нашёл. Вот теперь высохнет всё.
Много натаскал Яшка дров к избушке. Скоро высохли штаны и рубашка Ефимовы над
хорошим огнем. А о малице старик и не заботился. Пощупал только, чтобы убедиться, не
течет ли с неё вода.
– Провяла маленько – и ладно, – сказал Яшка, – теперь скорее пойдем: зайца обснимаем
да и домой поедем.
Не успели, однако, дойти до лодки, как недалеко от берега вынырнула голова нерпы.
Потом другая, третья.
1 Плавником называют бревна, выброшенные океаном на берег.
Забыли обо всем, кроме охоты. Торопливо заряжали винтовки, торопливо целились в
круглую голову, на несколько секунд показывающуюся из воды.
Семь нерп убили вдвоем: четырём нерпам пробили головы Ефимовы пули, а трем –
Яншины. И оба – дед и внук были довольны удачей.
Быстро подобрали убитых зверей и быстро содрали с них шкуры вместе с салом.
У Яшки блестели глаза и губы расплывались в улыбке.
Поделился радостью с дедом:
– Горевали, привады нет... Сразу добыли много.
Ефим нахмурился. Сердито прикрикнул:
– Зачем языком, как веслом в море, болтаешь? Не знаешь, что не любит этого зверь?
Яшка знал про все суеверия и приметы деда. Но три зимы пребывания в школе
сказались: кое-какие из суеверий охотничьих он совсем успел позабыть, а над другими
посмеивался. Привык верить за эти годы тому, что написано было в книжках, и тому, что
учителя говорили. Улыбнулся при воспоминании о школе, но деду ничего не сказал. Перевел
разговор на другое, чтобы не сердить деда.
– Приваду теперь разбросаем или как?
Ефим подумал. Почесал голову. Спросил у Яшки:
– Сколько капканов ставить будем?
– А сколько их у тебя есть?
– Десяток, может, найдётся.
– Мало десятка. Еще купить надо. Шкур теперь добыли, сала добыли. Можно еще
капканов купить.
– Зачем ещё?
– Больше капканов стоять будет – больше песцов добудешь.
– Когда урожай на песца бывает, из трех-четырех капканов только вынимать успевай! А
когда нет песца, – сто капканов ставь и то десятка хвостов не поймаешь за всю зиму.
Яшка улыбнулся.
– Ты, дед, считать не умеешь. Будем считать так: когда в три капкана попадет в хороший
год сразу три песца, сколько попадет песцов в десять капканов? По песцу на капкан если –
десять песцов зараз. А на двадцать капканов – двадцать песцов. Так?
У Ефима даже краска на щеках заиграла. Побил его Яшка расчётами, и старику обидно.
Но сдаваться он не хочет.
– Без тебя считать умею. Вперёд тебя научился. Что будешь с деньгами делать, когда
много песцов добудешь?
У Яшки в голове – школа. Школьные разговоры. И разговоры на соборке. Он верит не
деду, а тому, что говорили в школе о промыслах. И говорит об этом деду:
– Больше добудем песцов, государство много денег получит. На деньги много товара
всякого купит. К нам – на Новую Землю привозить товар будет. Тогда мы всё купим.
– Ты меня не учи! – грубо кричит Ефим.
Но Яшке очень хочется поучить деда, только сейчас он не хочет больше сердить его.
Поэтому снова говорит о капканах:
– Сколько поставим?
– Пяток ли, а то и поболе поставим. Привада есть теперь. Для собак только надо
оставить. Кто знает, когда опять добудем нерпу. А собак нечем станет кормить.
У Яшки лукавый-лукавый огонёк в глазах появился. Запрокинул назад голову. Сквозь
смех выговаривает:
– День придёт – собакам еду принесёт... Ха-ха-ха-ха...
Захохотал и Ефим.
– Ты заботливый стал. От тебя заботе учусь... Давай топор, да разрубим зайца на куски.
Разрубили заячью тушу. Сложили все куски в лодку. Туда же целиком положили и
нерпичьи туши: нерпичья туша лёгкая, с ней и без разрубки легко справляться.
Подъезжали к берегу в тех местах, где виднелись отдельные камни. Выходили из лодки.
Выносили с собой нерпичью тушу. Заваливали её со всех сторон тяжелыми камнями. Только
с одной стороны оставляли небольшое отверстие, чтобы наткнувшийся на приваду песец мог
немного полакомиться мяском морского зверя. Но отверстие оставляли такое, что лишь с
трудом мог песец втолкнуть в него свою голову и мелкими кусочками отрывать от привады.
Позже, когда привадится песец ходить «обедать» в известное место, приедут Ефим и
Яшка на собаках и у отверстия к песцовому «столу» поставят капканы1. Привяжут цепочкой
к тяжелым камням.
Придет голодный песец добывать еду из-под знакомых ему камней, а ногу его –
переднюю или заднюю, правую или левую – будет ждать коварный капкан. Попадет лапа
песца в стальные челюсти капкана, и не уйти уже больше ему от привады.
Придет на его место другой, третий песец – их участь будет такая же.
И каждый день, когда не будет завывать свирепый ветер в горах, будут ездить к привадам
люди и освобождать песцовую ногу от холодного стального капкана. Если не издохнет в
капкане песец до приезда людей, его безжалостно добьют хореем или ещё чем-нибудь, но не
острым, не портящим дорогую шкурку.
В семи местах разбросали приваду Ефим и Яшка.
– Придется ещё спать здесь ночь. Поздно ехать домой, – решил Ефим.
Яшка рад.
– К вечеру, – сказал он, – или наутро, может, ещё нерпы покажутся на море. Ещё убьем!
– Про то мы не знаем. И говорить не надо про то, чего не знаешь. Пойдём лучше
кипятком язык да брюхо мочить. Про то, что будет завтра, завтра и знать будем.
При упоминании о чае Яшка почувствовал, что и есть хочется, и усталость ломит плечи.
Не жалеючи сил, помогал он деду ворочать камни, прикрывать ими привады, и это
сказывалось.
– А хлеба на завтрашний день будет? – спросил у деда, сплёвывая за борт лодки.
– Сам видел. Чего спрашиваешь?
Яшка замолчал.
Молча напились в избушке чая и завалились спать: устали.
Утром Ефим заторопился:
– Скорее поедем. Небо совсем нехорошее стало: ветер будет в сутках.
Погрузили в лодку шкуры и сели за вёсла.
Над водой кое-где забелел туман. Сначала редкий, потом всё гуще и гуще.
– Вернёмся лучше, – предложил Яшка.
Ефим не согласился:
– Лодка маленькая. Поедем о самый берег, пока нет ветра.
Часа два работали веслами, едва различая контуры каменистого берега. Временами весло
Яшки задевало о берег. Лодка накренивалась тогда на один бок и резко поворачивала нос от
берега. Ефим злился. Ворчал на Яшку:
– Осторожно вёсла опускай. Сломаешь весло, как поедем?
Постепенно туман начал, однако, редеть: стал подниматься над водой.
– Непременно ветер будет в сутках, – уверял Ефим.
Но его предсказания не оправдались: ветер начался лишь через три дня после их
возвращения.
Неистовым, но радостным лаем встретили их собаки, сидевшие почти двое суток без
корма. Весело виляли они крючковатыми хвостами и лезли к хозяевам.
– Ты зачем не оставил им еды? – спросил Яшка, когда узнал, что собаки оставались