позвала пить чай и есть сварённые яйца, ребята вперегонки побежали к огоньку.
После обеда уже ни у кого не было желания лазить по скалам, устали. Теперь собирали
яйца учитель и уборщица, а ребята перетаскивали их и укладывали на санки. Всего за день
собрали больше тысячи яиц.
– Вот теперь поедим, – радовались ребята, впрягаясь в санки.
* * *
5 августа в Кармакулы пришел пароход.
Приехавший на пароходе представитель Комитета Севера объявил учителю:
– Собирайте всё школьное имущество. Поедете в Белушью Губу: там ремонтируется под
школу агентский дом и церковь.
Для обучения ненецких детей был выделен один из лучших домов. Переезд в Белушью
Губу означал: школа на Новой Земле будет жить.
2. ПЕРВЫЕ НЕНЕЦКИЕ ШКОЛЬНИКИ В ПЕШЕ
Затяжная была осень в Пеше в 1926 году. В первых числах ноября, после того как
замёрзла река, началась редкая в этих краях оттепель. Крупный, точно летний дождь лил
днём и ночью. Снег на открытых местах растаял, и реки вздулись, посинели. На быстринах
лёд сдвинуло, поломало, прижало к берегу. Ни пеший, ни конный не мог перебраться через
реку. Только в конце ноября начались крепкие морозы, вновь замёрзли реки и озера.
Большинство школьников должно было приехать из Индиги, но оттепель задерживала их.
Наконец была получена весть, что ученики едут.
Прошло однако больше недели после получения этой вести, а ребят всё не было. Кто-то
даже пустил слух, что ненцы отказались везти ребят в школу.
Первого декабря заведующий школой сам решил поехать в Индигу, хотя для этого надо
было преодолеть сто километров. И поехал было, но через десять километров встретил
шестерых ребят, едущих в школу в сопровождении помощника председателя тундрового
Совета.
В сопроводительной записке, правда, указывалось одиннадцать человек. Но шестеро всё
же лучше, чем ни одного. Насильно не затянешь в школу, а убедить ненцев в пользе учения
сможет только время.
Приехавших напоили чаем, остригли, вымыли в бане, одели, всем выдали валенки,
шапки. С удивлением рассматривали себя ребята в зеркало, смеялись друг над другом.
Пришли в школу и дети местных оседлых ненцев. Теперь учеников стало одиннадцати
человек – три девочки и восемь мальчиков. Четвертого декабря начались школьные занятия.
А шестого декабря прибыли еще два ученика.
Возраст учащихся точно установить было трудно: ни сами ребята, ни их родители не
знали, сколько им лет. Но судя по всему, поступили в школу и восьмилетние и
шестнадцатилетние.
По национальности все были ненцы. Однако один ученик говорил только по-русски, а
другой знал лишь язык коми. Дело в том, что в Тиманской тундре ненцы часто женились на
ижемках (коми), и для многих детей родным стал материнский язык. А оседлые ненцы
неплохо знали русский язык и в некоторых семьях пользовались им.
Хотя учитель и приготовился вести первые уроки на ненецком языке, но,
познакомившись с ребятами, решил объясняться с ними по-русски. На первых порах
возникало немало трудностей, но сами же ребята переводили слова учителя на ненецкий и на
коми языки.
Нелегко было вести классные занятия и оттого, что рядом сидели восьмилетние и
шестнадцатилетние ученики. Да и запас представлений у ребят был разный: у одного все
впечатления ограничивались только чумом, другой вырос среди русских, третий побывал уже
в городе, четвертый плавал даже на пароходе. А опыта работы в ненецких школах и
литературы по этому вопросу у учителя не было.
На территории Архангельской губернии тогда имелось только три школы для ненцев, но
эти школы были так разбросаны, что учителя не имели возможности встречаться друг с
другом. Каждому приходилось нащупывать свои пути, работать на свой страх и риск.
Отправляясь из Архангельска в Пёшу, учитель захватил с собой кой-какую литературу
для дошкольников. И впоследствии убедился, что поступил совершенно правильно.
Когда были проведены первые беседы и надо было приступить к обучению грамоте,
учитель пришел в класс с книжкой «Мал-малышок».
– Хотите, – спросил, – книжку послушать?
– А ну, – покажи.
Ребята с интересом принялись разглядывать картинки. И пока шло чтение, раздавались
непрерывные восклицания и хохот.
Кончилось чтение – к учителю разочарованно:
– И всё?..
– Всё.
– Ой, как басенько (красиво)!
– Хотите выучить наизусть?
– Как наизусть?
– Да вот так, чтобы каждый из вас мог рассказывать эту книжку.
– Давай... Давай... Давай...
И тут же за один приём была выучена половина книжки.
А во время перерыва учитель подобрал к стихам мелодию и спрашивает:
– А хотите – споём «Малышка»?
Ребята удивились:
– Ну? А разве его и петь можно?
– Можно.
– А ну давай!
Петь ребятам понравилось. С «Малышка» перешли на революционные песни и стали
охотно заниматься пением.
Помог «Малышок» и в обучении ребят чтению. Затем взялись за букварь Афанасьева
«Читай, пиши, считай». Каждый хотел поскорее постичь премудрость грамоты и занимался,
не зная усталости. Весь первый месяц не было ни одного неучебного дня. И дальше учебная
горячка не кончилась.
Лишь когда очень уставали, ребята говорили учителю:
– Давай завтра не учиться.
Так они отдыхали два-три раза в месяц. Иногда выдерживали только до четырех часов
вечера (в это время был чай) и затем приходили в комнату учителя.
– Пойдём что-нибудь делать.
И снова занимались до ужина. Так было до самого разъезда по домам.
В Пёше грамотных людей, что называется, кот наплакал. Правда, многие из местных
жителей учились в школе три-четыре года, по к ученью не приохотились и уже забыли то
немногое, что знали когда-то.
И вдруг ненецкая школа... Хоть одним глазком, да надо на неё взглянуть.
Началось своего рода паломничество в школу: все, кто бы ни проезжал мимо,
обязательно заходили в неё. Иногда даже крюк чуть не в пятнадцать километров делали,
только бы увидеть, как учатся дети ненцев. Осматривали всё, начиная с кухни и кончая
ученическими спальнями. Одни охали, другие поджимали губы, рассматривая интернатскую
обстановку. Вначале школьники очень конфузились «ревизоров», но потом привыкли. А с
каким удовольствием показывали они свои рисунки, первые опыты письма председателю
Комитета Севера, который посетил школу в январе 1927 года.
* * *
Месяц спустя после начала занятий, шестого января вечером, когда ребята после ужина
играли в лото и в шашки, в класс вошел ненец, а за ним мальчик в очень худой малице.
Кое-кто из учеников узнал его.
– Вихтур!
Ненец подошел к учителю и спросил:
– Ты будешь учитель?
– Да.
– Парня привёз... Возьмёшь? Нет? Не возьмешь – назад повезу.
– Почему так поздно привёз?
– Я не знаю.
– Как не знаешь?
– Не мой парень-от. Меня его отец просил свезти, я и повёз. Не возьмёшь – обратно...
Вмешались ребята:
– Да его бабка не отпустила с нами ехать. Сказала: «В бане мыть будут – умрёт...»
Теперь они уже смеялись над опасениями бабушки Виктора, а сначала и сами, вероятно,
о школе думали не лучше.
– Тебя как зовут? – спросил учитель вновь прибывшего мальчугана.
– Вихтур Васильевич господин Апицын, – робко назвал себя новичок.
– Знаешь, брат, господ теперь нет. Были, да все вышли, – улыбнулся учитель.
Поднялся общий хохот. Засмеялся и сам Виктор.
– Поздновато ты, Виктор Васильевич приехал. Что же нам с тобой делать? – задумался
учитель. – Ну вот что, ребята: будете помогать Виктору учиться?
Ученики молча запереглядывались.
– Как, по-вашему, надо его взять? – снова обратился к ним учитель.
– Надо.
– А если надо его взять, то значит, ему и помогать надо.
– Да мы сами ещё мало знаем...
– Коля, ты знаешь Виктора?
– Знаю.
– А ты, Егор?
– Тоже знаю.
– Будете ему помогать?
– Будем.
– Ну, Виктор, оставайся. Дежурный, надо Виктору кровать дать и бельё... И вымыть его
надо.
Несколько человек побежали вприпрыжку, чтобы оповестить завхоза о приёме новичка.
На следующий день учитель, зайдя в спальню, спросил у новичка:
– Саво, Виктор?
– Саво (хорошо)...
Но когда учитель пошел к двери, Виктор остановил его:
– Ребята врут всё?
– А что такое? – встревожился учитель.
– Да про тебя... Говорят – дерёшься... – смущенно пояснил Виктор.
Учитель улыбнулся.
– А ты как думаешь?
– Врут! – как топором отрубил Виктор. – Это они нарочно.
Радуясь, что шутка удалась, ребята задыхались от смеха. Вместе с ними смеялись
учитель и сам Виктор Апицын.
С этих пор Виктор крепко подружился с учителем и, когда уезжал домой, расставался с
ним со слезами на глазах
Много больших событий произошло в жизни Пёши. Раньше здесь была только русская
школа первой ступени, а теперь открылась и ненецкая. В 1926 году Пёша получила почтовую
связь с внешним миром. А в 1927 году здесь были открыты врачебный и ветеринарный
пункты.
После приезда в Пешу медиков учитель предупредил ребят, что скоро врач придёт в
школу и будет их осматривать.
Ребята струхнули.
– Чего нас осматривать?
– Мы не больные.
Пришлось объяснять им, для чего производится медицинский осмотр. Как будто поняли
и успокоились. Но стоило врачу появиться в школе, сразу же все притихли, съёжились.
Однако никто не пытался избежать осмотра, никто не отказался показаться врачу.
Только много дней спустя сказали учителю:
– Страшно было, как осматривал доктор.
Но уже вскоре школьники так привыкли к доктору, что сами просили послать за ним,
если кто-нибудь заболевал. Особенно же оценили они врачебную помощь, когда в марте
почти вся школа переболела корью. Все ребята охотно принимали лекарства.
– Выпьешь как из бутылочки раза четыре – порато мягко в горле станет и тогда легко
кашлять, – говорили они.
* * *
14 января в ненецкой школе был очередной банный день. Но уборщицы не наносили в
баню воды.
В ответ на замечание завхоза они заявили:
– Мы худы – так поищите получше. Мы больше не придём, – и ушли из школы.
Новость стала известна учащимся. Они собрались в классе, чтоб обсудить создавшееся
положение. И без какой-либо подсказки со стороны взрослых решили сами взяться за дело.
Разделение труда произошло как-то само собой: ребята постарше носили с реки воду и
кололи дрова, малыши таскали к печкам уже расколотые поленья и топили в спальнях печи, а
девочки принялись за мытье полов.
– Мы сами теперь всё делаем, – довольные, сообщили они учителю, который, узнав о
решении ребят, пришел посмотреть, как они работают.
Когда все работы были закончены и ребята, возбуждённые, собрались в классе, учитель
сказал им:
– Вы хорошо сделали, правильно... А как будем дальше?
– И дальше так же, – с готовностью откликнулись школьники.
– Очень хорошо. Работы у вас разделены тоже правильно, – поддержал их учитель.
Два дня учащиеся обходились своими силами: варили, топили печи, убирали в комнатах,
носили воду. Но затем для школы нашли новую кухарку. А ещё через неделю появилась
прачка-уборщица. Однако теперь ребята охотно помогали им во всём.
* * *
Как ни хорошо жилось ребятам в школе, но повидаться с родными всем страшно
хотелось. Считали по календарю, сколько осталось дней до приезда родителей. Они приехали
около середины февраля, по этому случаю решено было сделать четырехдневную
передышку, чтобы ребята смогли съездить в чумы.
Отпуская ребят, учитель не был уверен, что они явятся точно в срок: хорошо если не
задержатся дольше недели... Но ровно через четыре дня ученики вернулись.
Вечером учитель услышал, как группа ребят через класс на цыпочках пробиралась в
спальню, и открыл дверь своей комнаты.
– А мы думали, что ты спишь...
– Да ведь рано ещё... Все приехали?
– Все.
Зажгли в классе лампу. Сгрудились на партах.
– Хорошо в чуме? – спросил учитель.
– Очень хорошо, – ответил за всех Миша Апицын.
– Почему же не остался в чуме?
Миша поднял сияющие глаза на учителя.
– Учиться-то надо же... Интересно...
Чтобы не выдать свою радость, учитель переменил тему разговора:
– Может быть, чаю хотите с дороги?
– Нет, мы сыты...
– Вот в шашки перед сном – давай, – предложил заядлый любитель этой игры Миша
Апицын.
* * *
Не всегда все в школе шло хорошо и гладко. Бывали и неприятные моменты. И одна из
первых неприятностей была связана с хайдуками.
С наступлением светлого времени все мальчики начали возиться с круглыми берёзовыми
палками в метр-два длиной, тщательно обрезая на них сучки и заостряя толстый конец.
– Что это устраиваете? – спросил учитель.
– Хайдуки. Порато хорошо бросать их по снегу.
Действительно, многие из ребят бросали хайдуки удивительно ловко. Возьмут палку за
середину, размахнутся – и толстым заостренным концом бросают в снег. Палка идет по снегу
совершенно прямо и уходит на несколько десятков саженей.
Несколько дней подряд увлекались ребята этой игрой. Устраивали состязания: кто
дальше бросит свой хайдук. И нахайдакали на свою голову. .
Пришел в школу старик сосед и сказал учителю:
– У меня ребята лодку расхайдакали: дыр с полсотни, поди-ка, хайдуками пробили.
Говорят, ваши ребята это сделали.
Ребята сразу догадались, зачем пришел сосед в школу. Учителя встретили притихшие.
Глаза прячут. . Но занятия начались как обычно, и ученики успокоились.
Лишь на следующий день учитель спросил:
– Вы знаете, зачем вчера сосед приходил к нам?
Неуверенно ответили:
– Не знаем.
– Говорят, что вы лодку расхайдакали. Правда это?
Сразу поднялся шум. Все закричали:
– Я не делал!
– Я не делал!..
Потом начали между собой ругаться, обвинять друг друга.
– Вот что, ребята, – прервал их споры учитель, – лодка стоит пятьдесят рублей. Для
старика это большой убыток. Но лодку можно исправить. Надо только всё сделать честно:
самим пойти к хозяину лодки и рассказать, как было дело. Таиться не надо, нехорошо это.
Правдой надо жить, тогда вам будут верить всегда. А будете вертеться, врать – кто поверит
вам, когда нужда придёт? Скажут – нельзя ему верить.
Говорил всё это учитель спокойно, без раздражения и злобы, ожидая, что ребята
откликнутся на его слова. И не ошибся...
Одиннадцатилетний Проня Тайборей со слезами на глазах начал рассказывать:
– Я один только раз хайдакнул, да и то не нарочно: хайдук не туда заскочил... Тут были
Савона да Ванька, работник старика. Они и начали после меня хайдакать. Всю лодку
расхайдакали... Степка да Егорка тоже хайдакали, да лодку они проломить не могли – силы у
них мало.
Дело таким образом выяснилось. Два великовозрастных озорника (племяннику старика
Савоне – семнадцать лет, а Ваньке – двадцать) решили устроить соревнование в попадании
хайдуков в цель, а вину свалили на школьников. Этому помогло то, что Тайборей, хоть и
нечаянно, первым попал в лодку.
Учитель послал Тайборея рассказать старику, как всё было, и спросить, сколько надо
заплатить за дыру, сделанную им, Тайбореем. Сосед был поражен таким признанием и от
денег отказался.
После этого случая школьники стали бросать хайдуки на реке: там нечего было ломать.
* * *
В первых числах марта в выселке Таратинском появилась корь. Как и во всех глухих