— А когда доберётесь, нефть выливаться начнёт?
— Если ей разрешить. Такой фонтанище рванёт — выше буровой!
— Выше буровой? — засомневалась Витька.
— Точно. Только мы её, голубушку, там и оставим. Закроем выход.
— Зачем же тогда открывать? — удивилась Витька.
— А затем, дочь, — папа Турабов улыбнулся, — что надо точно знать, где чёрная красавица прячется. А потом придут сюда другие люди и будут над ней колдовать: выяснять, сколько её, да какая она, да решать, стоит ли вообще выпускать её на свободу.
— Ладно. Ты-то куда денешься, меня интересует?
— Дальше, понимаешь, двинусь, на новую площадку, вместе с ребятами.
— А буровую? Другим оставишь?
— С собой возьму.
Витька с сомнением посмотрела на вышку, на папу.
— Не веришь? Поставим на санки и увезём.
— Летом?
— Если надо будет — и летом.
Ну и ну! Чего только не придумают в этой Сибири! Уже вышки буровые летом на санках возят!
— А потом? Снова будешь переезжать?
— Снова, — серьёзно и даже строго ответил Сергей Рашидович.
Витька помолчала.
— И так всю жизнь?
— Разве плохо быть разведчиком? — снова повеселел папа. — «Семнадцать мгновений» видела?
— Сравнил! Там Штирлиц — настоящий разведчик: ему опасно было!
Папа Турабов обиделся.
— А у нас, думаешь, не опасно? Мороз лютый — раз, — начал перечислять он, — комары — два, нефть может не послушаться и рвануть — три, медведи — четыре...
— Ой, медведи! — Витька засмеялась. — Дедушка Матвей сказал: «Медведь — не дурак, шума не любит — в тайгу ушёл».
— Пусть, снимаю медведей. А всю жизнь вдали от родного дома? Считается?
— Бабушка говорит: «Несолёный обед можно посолить, а глупца уму-разуму никогда не научить».
— Витька! Ты как с отцом разговариваешь?! — грозно спросил папа.
— Это не я, а бабушка.
— Сергей Рашидович! — послышалось откуда-то с неба. — Что это за барышня с вами?
Витька запрокинула голову. Перегнувшись через перила площадки, которая была пристроена на самом верху вышки, на них смотрел смеющийся бородатый человек.
— Дочка! — прокричал Сергей Турабов. — В гости приехала!
— Ну как? Нравится у нас?
— Нравится! — Витька крикнула изо всей силы.
— Хочешь ко мне сюда?
— Хочу! Только сейчас некогда!
— Почему?
— Мама ждёт... Шашлык жарить! — про шашлык Витька придумала только что: лезть на верхотуру страшно, а признаться в этом — ни за что!
Сергей Рашидович покачал головой, а человек на площадке, наверное, разгадал её хитрость, потому что захохотал и крикнул:
— Угостишь?
— Приходите! — ответила Витька и вдруг заметила, что к разговору прислушиваются незнакомые люди.
Они смотрели на неё и улыбались.
— Кто-то здесь про шашлык говорил... — сказал один, обращаясь к другому. — Ты не слышал?
— Да и мне показалось, — подтвердил другой. — Девочка, ты не знаешь, кто собирается жарить шашлык? Так хочется попробовать...
И пока мастер Турабов что-то выяснял у человека на площадке, Витька успела пригласить в гости этих и двух других рабочих, в том числе того механика, с которым они вместе летели на буровую и который всю дорогу спал, стукаясь головой об стенку.
— Кто они? — спросила Витька, когда отошла с папой от вышки.
— Бурильщики, Витёк.
— И дяденька наверху? Который меня к себе звал?
— Нет, он верховой. Ваня, вместо Данилы Михайлова.
— У него фамилия такая? — не поняла Витька.
— Почему фамилия? Профессия такая — верховой. Очень важная профессия. Стоит он наверху и смотрит, чтобы труба не болталась туда-сюда, а точно в скважину шла. Без него вся бригада — «без глаз», ни одного метра не пробурит.
— Значит, он важней тебя? — Витька вспомнила, как Матвейка хвастался своим отцом, без которого ни один дом не построится, даже каменный, и ей захотелось, чтобы и её папа Турабов был самой главной фигурой на буровой. А тут вдруг — какой-то Ваня!
Сергей Рашидович засмеялся.
— Нельзя говорить: этот — важный, этот — не важный. Мы все тут — важные. Не будет одного человека — и вся работа встала. Или один плохо сделал свою работу, а страдает общее дело. Поэтому...
— Знаю, знаю! «Один за всех и все за одного!» Говорил уже.
Они ещё долго ходили по площадке, Витька даже устала. Но сколько, оказывается, дел у бурового мастера — нефтяного короля! Надо заглянуть к механику, спросить, в порядке ли механизмы, посмотреть, хватит ли раствору, который крутит турбобур и укрепляет скважину, хорошо ли работает движок — сердце их маленького посёлка, потому что не будет электричества — замрёт жизнь на буровой, и даже в котлопункт (так смешно называют здесь столовую и кухню) должен зайти мастер: чем покормит его молодцов повариха Рая, вкусно ли?
Витька ходила следом за папой Турабовым и думала: «Авсё-таки он — самый важный! Про всё спрашивает, как командир, и отвечают ему, как командиру»...
СЕМЕЙНЫЙ УЖИН В ТАЙГЕ
Людмилу Петровну отец и дочь Турабовы нашли на котлопункте.
Вместе с Раей они занимались приготовлением ужина: чистили картошку и перебирали собранные утром грибы.
— Ну, мама, готовься, сегодня вечером придут гости, — весело объявил папа.
— Какие гости?
— Которые шашлык хороший уважают, и нас с тобой уважают, и дочку нашу Витю тоже уважают.
Повариха Рая с интересом стала прислушиваться к разговору, даже нож отложила в сторону.
— Сергей, объясни толком, о чём ты говоришь?
— Мамочка, всё очень просто, — вмешалась Витька. — Мы ходили по площадке и встречали постепенно всю папину бригаду, и я их пригласила на шашлык.
Папа Сергей Турабов развёл руками: видишь, как всё действительно просто?
Людмила Петровна была хирургом и умела в любых трудных случаях жизни, что называется, держать себя в руках: например, когда к тебе приходят гости, а угощения нет. Рая такого опыта не имела, и поэтому решительно запротестовала.
— Из каких-таких запасов, — сказала она, — вы будете шашлык готовить? Сегодня густо, а завтра — пусто? Сегодня поварёшкой, а завтра — ложкой? Мяса не дам, и весь сказ!
— Э, Рая, нехорошо говоришь. Как это — «мяса не дам»?.. Приветливая хозяйка гостей встречает у порога: «Дом не мой, а того, кто дверь откроет». А ты у нас — лучшая хозяйка на всю нефтеразведку!
Рая засмущалась, покраснела, и сердитые морщинки разгладились на лбу. А разговор пошёл другой — деловой: как нарезать мясо (крупно или потоньше?), из чего сделать шампуры, где лучше жарить...
К ужину вся буровая знала, что затевается на котлопункте: аппетитный запах стремительно распространился во все стороны. Витька серьёзно опасалась, как бы этот аромат не приманил из тайги мишек. Но бурые медведи не пришли и правильно сделали: в маленькой столовой и без них было тесно, так что пришлось перебираться на свежий воздух.
Витька разносила шашлык и, как подобает настоящей хозяйке, угощала: «Кушайте, гости дорогие, не обижайте нас».
Гости хозяев не обижали: ели дружно, дружно хвалили и просили добавки.
— Ну, Витёк, тащи гитару! — попросил Сергей Рашидович. — Какой праздник без музыки?
Витька сбегала в вагончик и принесла. Это была старая, с облупившимся во многих местах лаком гитара. Она была старше Витьки, и старше папы Турабова, и даже старше Витькиного дедушки. Папа очень дорожил ею и всегда, уезжая, брал с собой. А когда его провожали в далёкую морозную Сибирь, бабушка Фатья сшила гитаре тёплую «рубашку» на пуговицах.
Сергей Рашидович удобно пристроил гитару на коленях, о чём-то пошептался со струнами и кивнул Витьке:
— Давай, Виктория Сергеевна!
Витька вышла, плавно подняла руки и, мелко перебирая ногами, как учила бабушка, «поплыла» по кругу.
А музыка уже бежала, приподнимала Витьку на цыпочки, кружила... Мелькали бородатые лица, дробно отбивали такт тёмные ладони: хо-ро-шо — хо-ро-шо — хо-ро-шо!..
— А теперь «Барыню», Сергей Рашидович! — крикнула Рая, влетая в круг и останавливаясь рядом с Витькой.
И снова замелькали длинные чуткие пальцы папы Турабова: «Барыня, барыня, сударыня-барыня!..».
И Витька старательно топала ногами, стараясь поспеть за Раиной чечёткой, и прыгала вприсядку вместе с молчаливым механиком, которого переплясать оказалось невозможно...
А потом пели русские, татарские, украинские, башкирские, азербайджанские песни — любимые песни тех, кто приехал сюда с разных концов огромной страны и сидел сейчас у «семейного» костра...
ТЕЛЕГРАММА, которую снова не приняли на телеграфе, но послали в запечатанном конверте
Назимке Курбанову от Виктории Турабовой.
ТЕЛЕГРАММА-ПИСЬМО № 2. Если не будешь писать, будешь иметь неприятности. Штраф в 100000 щелчков, строгий выговор и крупный разговор. Учти! Была у папы на буровой. Здорово!!! Срочно приезжай. Увидишь. Всё-всё-всё — конец.
В. С. Т,
Совет от меня.
Очень-очень-очень быстро выращивай бороду! Папа сказал, что тогда не кусают комары (заблуживаются в бороде).
Витя.
Глава восьмая
СНОВА ДОМА
С буровой Витька и Людмила Петровна вернулись на следующий день к вечеру.
Степан Иваныч встретил их у самого порога. Он бегал от Витьки к Людмиле Петровне, тёрся спинкой об их ноги и беспрестанно муркал:
— Мр-мрна-а? Как съездили? Не скучали обо мне?
Ещё как скучали, милый кот Степан Иваныч! Ещё как!
Волнистые попугайчики тоже ждали их с нетерпением. Они сидели на ближней к решётке жёрдочке и, лишь отворилась дверь, затрещали самую радостную, самую громкую и приветственную песенку, какую только знали.
— Ну, как вы тут без меня жили, мои хорошенькие? Кто кормил вас? Саша Александровна? Или Матвейка?
Интересно, где он сейчас? Дома или бегает ещё? Надо будет рассказать ему про буровую и про нефть, и про то, как её разведывают. Матвейка хоть и «первый гражданин», а ничего этого не знает, Витька уверена даже. И на вертолёте тоже, наверное, никогда не летал. Ему и летать-то было некуда.
— Мамочка, я скажу Саше Александровне, что мы приехали? — Витька распахнула дверь и чуть не налетела на Сашу Александровну.
— Ой! Здравствуйте, тётя Саша!
— Приехали, соседушки?.. А я слышу, кто-то ходит за стеной, дай, думаю, посмотрю, не кот ли безобразничает.
— Здравствуйте, — сказала Людмила Петровна, выходя в прихожую. — Проходите в комнату.
— А... Матвейка дома? — спросила Витька.
— Нет, носится, как всегда, негодник. Говорил, слёт какой-то у них сегодня в «Солнышке».
— Слёт? Сегодня?
Витька всполошилась: как она могла забыть? Ведь Оля звала её на этот слёт. «Приходи, — говорит, — Витя, к нашим тимурятам. В пятницу приходи, к шести часам». И велела Матвейке «по цепочке» всех предупредить.
— Мамочка, мне очень-очень надо в «Солнышко»!
— Куда тебе надо? — не поняла Людмила Петровна.
— К тимурятам, в «Солнышко».
— Есть у нас тут одна девчушка, — пояснила Саша Александровна. — Оля Копейко, бригадир маляров. Так она в свободное время с ребятишками возится. Зимой у октябрят вожатой была, а сейчас вот дошколят организовала. И ведь название какое придумала: «Тимурята» — боевой отряд дошколят!
— Чем же этот боевой отряд занимается? — заинтересовалась Людмила Петровна.
— А всем понемногу. Выясняют, кому из стариков какая помощь требуется, цветы поливают, с малышами-ясельниками играют. А «Солнышко» — это как раз их подшефный деткомбинат. Там они и собираются на свои слёты.
— Молодцы какие! Вика, но ведь ты не член этого отряда?
— А меня Оля звала!
— Да пусть сходит, — сказала Саша Александровна. — Плохого не будет.
Витьку как ветром сдуло!
— Я — скоро! — крикнула она из-за двери. — Мы вместе с Матвейкой вернёмся!
Людмила Петровна и Саша Александровна только рассмеялись: уж очень быстро Витька собралась!
ВО ДВОРЕ «СОЛНЫШКА»
Деткомбинат «Солнышко» Витька нашла сразу: над решётчатыми воротами два весёлых человечка Чипполино и Редиска вели за руки улыбающееся Солнце, а пониже — надпись: «Добро пожаловать!»
Конечно, Витька опоздала. Слёт был назначен на шесть ноль-ноль, а сейчас уже шесть тридцать — половина седьмого.
На игровой площадке (которые всегда есть в новых деткомбинатах), на скамейках, песочницах, качелях сидели мальчики и девочки и внимательно слушали своего командира.
— Сейчас будем проверять, кто и как выполнил поручение, — сказала Оля Копейко. — Помощники командира, доложите! Начинай, Стрижов.
И вдруг Витька увидела, что вперёд вышел Матвейка. Неужели он помощник Оли?! А ведь молчал! Какой Матвейка сегодня красивый!.. Причёсанный даже...
— Товарищ командир, звено задание выполнило! Боец Вастрюков красить звёздочки не пришёл. Старший тимурёнок — Матвей Степанович Стрижов, — он приложил руку к веснушчатому уху и стал по стойке «смирно».
— Рапорт принят, вольно! — сказала Оля. — Что случилось, Ворсо?
С качелей слез загорелый мальчишка и, тряхнув чёрной чёлкой, бойко ответил:
— Телик смотрел.
— Но ведь товарищ ждал тебя.
— Ну и что! Я не виноват, что в это время «Крылышки» и «Спартак» играли.
Тимурята зашумели.
— Да ладно! Покрашу я ваши звёздочки. Сегодня же покрашу! — крикнул мальчишка.
— Уже покрасили, без тебя, — спокойно заметил Матвейка.
— А я предлагаю, — поднялась со скамейки девочка в красном платье, — не давать больше Вастрюкову никаких поручений, и всё!
На площадке стало тихо: ребята соображали, строгое это наказание или нет?
— Ну и не надо! Мне ещё лучше, — сказал Ворсо и, прошагав мимо Оли и Матвейки, вышел за решётчатые ворота «Солнышка».
«Какой гордый, — подумала Витька. — И правильно! Я бы тоже так сделала».
— Гюльнара, твоя очередь, — напомнила Оля. Место Матвейки заняла девочка в красном платье, которая предлагала наказать Вастрюкова.
— В нашем звене все выполнили, — докладывала она. — Ватрушкина только нарушила: у памятника героям не сменила цветам воду, и они все завяли.
— Это правда, Валя? — строго спросила Копеечка.
Но Валя Ватрушкина молчала. Она так низко опустила голову, что был виден лишь большой белый бант на макушке.
— В куклы она играла, в «дочки-матери», я видел! — донеслось из-за ограды.
Значит, Ворсо не ушёл! И теперь ябедничает? Зря Витька его жалела, оказывается.
— Что ж вы не наказываете Вальку? — снова крикнул Вастрюков.
Теперь он сидел верхом на ограде и на всех поглядывал свысока: значит, меня наказали, а её — нет?
Белый бант вдруг мелко-мелко задрожал: Валя Ватрушкина плакала.
«Почему они все молчат? Зачем слушают этого злого мальчишку?!» — волновалась Витька.
— Вообще-то она потом сменила. И цветы другие принесла, — нерешительно произнесла сидевшая рядом с Ватрушкиной девочка.
— Я думаю, — сказала Оля, — наказывать Валю не за что. Она поняла, что поступила нехорошо и никогда больше так не сделает. Правда, Валя?
Бант кивнул так энергично, что едва не свалился с Валиной макушки.
Ребята обрадовались, зашумели, Копеечка подняла руку.
— Ребята, — сказала она, — хочу вам напомнить, скоро первое сентября. Вы через три недели войдёте первый раз в первый класс новой замечательной школы. Подумайте, какой приготовить подарок. Это может быть гербарий трав, листьев или цветов, красивая книжка...
— А картинку можно нарисовать?
— Очень хорошо, — одобрила Оля.
— А я могу танец станцевать!
— А я стихотворение выучить! И песенку тоже!
— Если мы выступим на празднике «Здравствуй, школа!», будет замечательно, — сказала Оля. — Но тогда надо очень хорошо готовиться.
Тимурята окружили своего командира и наперебой предлагали, что и как они будут делать. Витька тоже пробралась поближе и стала за спиной у Матвейки.
— А у нас дома, — вспомнил кто-то, — дошколята и октябрята в футбол играют первого сентября. На победителя. Интересно!..
— Ну а мы сможем? — спросила Оля. — Наберём команду?
Тут поднялся такой шум, что никто ничего не мог понять.