— Есть некоторые вещи, которые мучают меня уже давно… — прошептал я, отпив немного. И, переключив внимание на чашечку, произнёс: — Не вино, конечно, но тоже неплохо.
Какое-то время мы молча стояли у дерева, смотря то в непроглядное небо, то в гущу деревьев. Окажись я здесь один, мне бы точно пришлось несладко. Но рядом Мефина, и это меня воодушевляло. Да что там — я был несказанно счастлив.
— Знаешь, если ты всерьёз планируешь поступить в университет на астронома, то я могу тебе помочь, — проговорила Мефина.
Я обернулся к ней, но по причине отсутствия хоть какого-то света ничего не увидел.
— Правда?..
— Ага, — ответила она. — Я с первого класса отличница. Не подумай, что хвалюсь этим, но математику знаю как нельзя лучше. Уверена, что смогу и тебе помочь.
— Я даже не знаю, что сказать. Личный репетитор — это ведь здорово.
— Я помогу тебе, но давай договоримся сразу, — сказала она, и по её голосу я понял, что она улыбается. — Если тебе удастся поступить в твой заветный университет на астрономическое отделение, то ты должен будешь исполнить одно моё желание. Безотказно. Как благодарность за помощь.
— Ну… хорошо, — сомневаясь, согласился я. — Надеюсь, ничего сверхъестественного?
— Не волнуйся, ничего такого, — тихо проговорила Мефина. — Вполне простое желание.
— Ты меня безумно заинтриговала! — чуть ли не завопил я от досады. — Признавайся! Что за желание?
— Ла-а-адно-ладно, — сдалась она. — Я бы очень хотела, чтобы в будущем ты… назвал в честь меня какую-нибудь звезду. — И негромко рассмеялась.
— Да без проблем!.. — улыбнулся я и в следующее мгновение замер.
Что-то увидел.
Что-то странное.
— Пригнись, я что-то вижу! — прошептал я, и мы одновременно присели. Мефина находилась за моей спиной и, как я, пыталась хоть что-нибудь высмотреть в кромешной тьме.
— А ты? Видишь? — прошептал я, потеряв от шока голос.
— Что именно?
— Вон там, огоньки! Только сильно не высовывайся! — Я осторожно выглядывал из-за толстого ствола дерева. — Неужели у нас получилось?..
Мефина прижалась ко мне, ожидая моих дальнейших действий. Но я ничего не предпринимал, ведь понятия не имел, что делать в такой ситуации. Я, по правде говоря, до последнего не верил, что встреча с инопланетянами реальна, и потому не обдумывал, как поступлю, если это всё же случится.
— Давай сделаем так, — выговорил я, повернувшись к Мефине. — Я сейчас пойду туда и посмотрю вблизи, а ты будь здесь и попробуй снять на телефон всё, что сможешь, любое свечение.
— Ну уж нет! — возразила она. — Я не останусь тут одна. Если привёл меня в этот лес, то будь добр, не бросай на полпути. Даже не обсуждается, идем вместе.
Как же я был рад этим словам! Мне и не хотелось идти туда одному. Но оставаться на месте было бы глупо. Мы проделали такой путь, чтобы увидать нечто необычное, и когда это произошло, задерживаться в укрытии было просто преступлением.
Я ещё раз взглянул на красные огоньки, блекло светившиеся неподалёку от нас. У меня вырисовывался безопасный план: мы незаметно проберёмся поближе и только посмотрим, что там, а вступать в контакт не будем. Просто посмотрим и сразу уйдём… Здесь и правда было так жутко, что желание получить ответы на волнующие вопросы молниеносно трансформировалось в желание скорее покинуть эти места. Только поначалу казалось, что вылазка в ночной лес позабавит и добавит разнообразия. Однако в новых условиях начинаешь мыслить по-другому. Инстинкт самосохранения панически напоминал о себе.
Мы осторожно зашагали по снегу, прячась за деревьями. Мефина шла по моим следам и держалась за конец моего шарфа, чтобы не потеряться в окружившей нас темноте. Фонариком по-прежнему светить было нельзя. Нас могли заметить или, что ещё хуже, мы сами могли спугнуть загадочных гостей.
Неужели это правда?
Неужели они существуют и сейчас находятся в лесу?
Вопросы будоражили моё сознание, пока мы пробирались к размытым огонькам. Уже скоро всё прояснится, думал я, и мы с Мефиной узнаем, как же на самом деле выглядят инопланетные летающие тарелки. А может, и сами пришельцы! С каждым нашим шагом мы приближались к разгадке.
В груди активировался усиленный режим работы: кровь прилила к вискам, стали отчётливо слышны громкие повторяющиеся удары. Мефина не отставала, держа наготове свой телефон, яркость подсветки которого была снижена до минимума, чтобы не выдавать нашего с ней присутствия. У нас получалось передвигаться очень тихо. Огоньки увеличивались в объёме, но пока по-прежнему невозможно было различить, что же именно маячило впереди. Звуки отсутствовали: ни чьих-либо шагов, ни голосов, ни возможного рокота двигателей инопланетного корабля. Лишь характерная для ночного леса тишина. Казалось, даже ветерок стих.
Пройдя ещё добрую сотню метров, мы, наконец, смогли увидеть то, что привлекло издали наш взор.
…Открытое поле, обнесённое металлическим заборчиком, за которым ровными рядами располагались кресты и прямоугольные ограждения. Перед входом находился маленький ветхий домик. Два его окошка брезжили красным светом, издалека превращаясь в размытые огоньки, напоминавшие те самые, с обложки газеты, которую я видел три недели назад…
Чёрт бы меня побрал. И как я мог забыть, что именно в этом лесу находилась огромная территория усопших?! И ведь в том жутком домике сейчас кто-то сидит. Местный сторож какой-нибудь?..
Тишина здесь стояла мёртвая. Очертания крестов отозвались неприятным ощущением в животе. Чувство страха тут же стало вязко расползаться по всему телу.
Наши с Мефиной ладони быстро сцепились.
— Облом… — произнёс я, тяжело дыша. — Вселенский облом…
— Думаю, мы уже не дождёмся НЛО… Может, пойдём домой?.. — голос Мефины немного дрожал.
— Согласен… — протянул я. — Идём обратно.
Мефина радостно шмыгнула носом и быстро двинулась первой по протоптанной нами тропинке, которой мы добирались сюда в надежде увидеть уж точно не кладбище. И уж точно не домик с багровым заревом в окошках, издалека кажущимися чем-то потусторонним.
Впрочем, назвать кладбище в ночном лесу обычным явлением тоже язык не поворачивался. Зрелище, веющее мёртвой энергетикой, повергло нас в ужас. Мы и без слов поняли, что нужно отсюда уходить. Сразу же стало ясно, что приключения на сегодня окончены. Когда видишь то, что связано с тематикой смерти, непроизвольно теряешь интерес к исследуемому объекту. Как будто вспоминаешь, какой неизбежный исход ожидает всех людей, и желание испытать что-либо новое попросту улетучивается. И становишься как многочисленные песчинки в песочных часах, медленно и беспрекословно ссыпающиеся сверху вниз под внешней силой притяжения. Этой внешней силой сейчас являлось кладбище, и оно укротило наш интерес к знакомству с чем-то необычным. Словно получили знак: «А ну шуруйте-ка отсюда, ребятки».
Нет проблем, уже уходим…
Растерявшись, мы ещё долго молчали. Лишь наши шаги были слышны в этом заснеженном лесу. Вскоре мы вышли на автомобильную трассу. Мимо проехала машина. Люди. Жизнь. Прежняя легкость дыхания и мышления стала понемногу возвращаться. Слава Богу, что мы выбрались из этого проклятого леса! К чёрту эти ночные приключения. Скорее бы оказаться дома, где тепло и светло…
— Знаешь, — сказал я, — сейчас я понял, что не нужно искать ответы у всяких «сомнительных» источников. Лучше попробовать найти их самому. Да. Я буду изо всех сил стараться поступить в Петербургский университет на астрономическое отделение и буду сам искать ответы на свои вопросы.
— Подобный настрой мне нравится больше, Максимка. Да и безопаснее он, чем блуждать по этому жуткому лесу, — сказала Мефина, идя рядом и периодически оглядываясь назад. — Но вот только одно мне интересно: даже если бы инопланетяне и прилетели сегодня на самом деле, то что бы ты им сказал, а?
Я немного подумал и, кашлянув, стал говорить официальным тоном:
— «Привет путникам с других планет! Вас приветствуют вечновсёхотящиезнать земляне. Подскажите, пожалуйста, в чём смысл нашего существования и имеет ли вообще всё происходящее во Вселенной хоть какой-нибудь смысл? Заранее благодарим за вашу мудрость, с которой, мы верим, вы с нами непременно поделитесь!» Ну а дальше уж как пойдёт, — закончил я.
Мефина долго смеялась. Я ей казался забавным. Мне приятно: для кого-то я забавный.
…Когда мы, радостные, шли вдоль трассы, боковым зрением я заметил, как в небе что-то промелькнуло. Я на мгновение остановился и повернулся в сторону того самого леса, но ничего не увидел.
«Показалось», — решил я и в следующую секунду беззаботно заговорил о чём-то с Мефиной. Мне уже было не до этого свечения в небе над лесом. Улыбаясь от торжествующей мысли о возвращении домой, я беседовал о скорой весне, растаявшем снеге, зелёной траве и ярком солнце. И только спустя несколько недель узнал из новостей, что именно в эту ночь, над этим же самым лесом, кто-то снова видел пролетающие в небе таинственные красные огоньки…
Глава V
Мой карманный день рождения
…Сквозь мартовские ветры весну было не проглядеть. Она как будто пряталась за занавесом, которому ещё только предстояло упасть под трепетные возгласы замёрзших зрителей. Вроде бы вот он март, вот она весна, но… зима всяческими способами напоминала о себе: снег на улицах ещё лежал и, казалось, будет лежать ещё очень долго.
И вот наступил мой день рождения. Снова прожит ещё один год и снова этот внезапный, но до боли знакомый праздник. Его так долго ждёшь, но наступает он всё равно неожиданно. Бац! — и он здесь: на календаре вдруг самая знакомая дата. Родная дата. Она выделяется на фоне других личной значимостью. Это твой день. День из трёхсот шестидесяти пяти, который поистине принадлежит только тебе.
Утром я вышел из комнаты и сразу же почувствовал, как из кухни потянуло чем-то сладким. Это он. Мой любимый торт с бананами и кремом из варёной сгущёнки. Мама готовила его редко, только по особым случаям, и сегодня был тот самый случай.
Соблазнительный выпеченный цилиндр, усыпанный орехами и шоколадной крошкой, красовался на столе и дожидался, конечно, только меня.
— С днём рождения, сынок, — поцеловала меня мама. — Будь умницей и хорошо учись.
…Несколько дней назад я стал чувствовать нечто особенное. Как будто неумолимо приближается что-то хорошее. Подобное предчувствие часто бывает в детстве, когда ты ждёшь, к примеру, школьный новогодний утренник и уже обдумываешь, как же здорово будешь выглядеть в костюме Зорро, с пластиковой шпагой и чёрной повязкой на глазах. Ждёшь этого дня неделями, а потом одним утром с воодушевлением просыпаешься и понимаешь: особенный день настал! И ты по полной программе развлекаешься на утреннике, изумляя отменным костюмом известного киногероя всех остальных.
Что касается дня рождения, то чем старше я становился, тем больше испытывал от него разочарования. То есть, как и в детстве, за несколько дней до именин в душе теплится предчувствие чего-то радостного, как будто должно произойти что-то грандиозное. Но впоследствии, когда наступает этот самый день, он пролетает катастрофически быстро, и никогда не хватает времени насладиться им сполна. Да и можно ли им насладиться сполна?..
Я уселся за стол. Мама налила горячий смородиновый чай и разрезала волшебный торт. Вскоре к нам присоединился отец. Истинную причину его сегодняшнего присутствия я узнал прошлой ночью, когда вышел попить воды и случайно подслушал разговор родителей, доносившийся из их спальни.
«Хоть завтра изволь побыть дома, — сердито говорила мама. — Он твой единственный ребёнок».
Отец в ответ молчал.
«Я тебе уже ничего не говорю о твоей работе», — добавила она, с упором на последнее слово.
Тогда я быстро вернулся в свою комнату. Не хотел, чтобы они узнали, что я слышал их разговор. Я лёг на кровать, закинул руки за голову и стал думать. И очень долго не мог уснуть.
Несмотря на всё это, проснулся я в хорошем настроении. И вот сидел на кухне, уминая уже третий кусок. Мне хотелось и самому научиться готовить такой торт, чтобы в будущем в любой момент я мог порадовать себя такой вкуснятиной. Но я знал, что его могут готовить только избранные. Как, к примеру, моя мама и… да и, наверное, больше никто. Еда мамы каким-то чудесным образом отличалась от любой другой — она была идеальна во всех смыслах. Было проверено лично мной на протяжении вот уже семнадцати лет. Ох, семнадцать лет!..
Мама вручила мне целлофановый пакет. Через мгновение я вынул из него белую толстовку с капюшоном. «Сейчас на улице ещё прохладно, — улыбнулась мама, — так что носи её и не мёрзни». Я поблагодарил и сразу же отправился в прихожую к большому зеркалу, чтобы примерить обновку. Толстовка оказалась подстать моей комплекции.
— Для тебя есть кое-что ещё, — добавила мама, когда я вернулся на кухню, и протянула мне маленькую шкатулочку. Я с интересом взял её в руки. Лёгонькая, размером в спичечный коробок. Открыл — и достал оттуда пять тысяч рублей. «На карманные расходы», — подмигнула мама, указывая на отца. Я сразу же понял, что толстовка от неё, а денежный подарок от него.
— Спасибо вам большое! — сказал я радостно.
Отец тоже улыбнулся, но только очень скромно, как бы имея в виду: «Да что ты, сынок, это же такая мелочь». В эмоциях отец был открытым. И всегда то, что он по-настоящему чувствует, можно было прочесть на его лице.
Дальше мы сидели за столом и пили чай. Хоть и почти в привычном для нас молчании, но всё же это не портило положительной атмосферы.
Во второй половине дня я выбежал на улицу, одетый в новую толстовку и укутанный шарфом. До дома Мефины быстрым шагом минут семь ходьбы. Сегодня был выходной, поэтому она сразу согласилась провести этот день со мной.
Так уж повелось, что в мой день рождения всегда идёт снег. Каждый год. Это устоявшаяся небесная традиция. Вот и в этот раз всех людей, оказавшихся на улице, посыпало снегом, словно сахарной пудрой. Последнее лакомство уходящей зимы. Совсем скоро из замёрзшей земли пробьётся трава и благодаря тёплым солнечным лучам начнёт прорастать всё выше, радуя своим предзнаменованием неизбежного лета. А его я ждал с особенным трепетом.
Мы с Мефиной провели большую часть дня в кино и пиццерии. Когда сумерки опустились на город, мы вышли к нашему парку. Несколько человек неспешно бродили по дорожке, но наша скамейка была пуста. Купив по пути чипсы и апельсиновый сок, мы следующие минут десять сидели молча и аппетитно жевали, порой глупо улыбаясь друг другу, когда наши руки соприкасались в пакетике чипсов.
По-прежнему шёл крупный снег. Было непривычно тепло. В своей новой толстовке я сливался с окружающей снежной обстановкой. На Мефине же была надета легкая красная курточка, на худеньких ножках — синие зауженные джинсы и кроссовки. Несомненно, с наступлением весны полезно менять цвета одежды, чтобы прочувствовать изменения до самых мелочей. Ощутить дыхание перемен.
— Эта толстовка тебе очень даже идёт, ты знаешь? — сказала Мефина, глядя на меня. — В ней ты такой милый.
— Ну спасибо, — ответил я, — а без неё я, значит, не милый?
— И без неё ты милый, но в ней ты ещё милее.
Я промолчал, опустив взгляд и смущённо покачивая головой.
— И к тому же — очень добросердечный. Но толстовка тут ни при чём, — добавила она, похлопав меня по плечу. Я почувствовал, как лицо моё начало краснеть.
…Дело в том, что несколько часов назад, когда мы переходили на перекрёстке дорогу, произошло одно маленькое, но примечательное событие. Из-под машины, припаркованной вдоль тротуара, выскочил голубь. И не обычный, а весь измученный, облезлый, почти без перьев, с трудом передвигаясь на своих лапках-спичках. Сразу же за ним бежала кошка: серой окраски, с хищным взглядом и в боевой готовности. Стало понятно сразу, что голубь обречён на гибель, но, несмотря на это, ещё пытается спастись.
Во мне вдруг возникло невыразимое чувство жалости к этой измученной птице, которая еле-еле ковыляла по асфальту. Она с трудом допрыгала до тротуара, на котором стояли мы с Мефиной в ожидании зелёного сигнала светофора; кошка неумолимо следовала за ней и уже готовилась совершить коварный прыжок, чтобы настичь свою жертву. Кошка и сама была вся облезлая, с пораненным ухом и, по всей видимости, не на шутку голодная. Но я все равно не мог просто стоять и смотреть, как этого несчастного голубя разорвёт на кусочки маленькое серое животное.